Обновив чашки, мы с Куки уселись за хлипкий стол с разномастными стульями.
Комнатка отдыха выходила прямиком на общую, так сказать, зону с огромным столом, за которой виднелось нечто вроде гостиной с диваном и несколькими креслами. Не будь это здание натуральным складом, промышленную атмосферу в помещении вполне можно было бы счесть модненькой.
В какой-то момент нашей беседы пришел Рейес и встал в углу, потягивая что-то помощнее кофе. Мой взгляд то и дело притягивало к нему. Не смотреть на мужа было сложно, но вскоре выяснилось, что смотреть на Куки, самую удивительную женщину на всем белом свете, почти так же весело. Хотя бы потому, что тушью она накрасила всего один глаз. Даже с лучшими из нас такое случается.
— Итак, — начала Куки, ерзая и поправляя лямки лифчика, — ты вернулась.
— Ага.
— И как оно?
В вопросе было столько смысла, что под его тяжестью я чуть не грохнулась со стула. Подруга тоже чувствовала себя виноватой, и это чувство вины шло от нее удушающими волнами.
Говорить ей правду было нельзя. Никому пользы от этого не будет. Поэтому я слегка смягчила факты, но не настолько, чтобы совсем не подпортить ей жизнь:
— Ужасно.
Опухшие от слез веки распахнулись, и Куки беспокойно пожевала губу.
— Там, где я была, сплошные мучения. Пели певчие птички. То тут, то там на декоративных деревьях росли экзотические фрукты. Белки готовили изысканные блюда. Мышки прибирались в доме и штопали мне носки. Хорошо хоть, не мочились в них, а так, конечно, все было плохо.
Лицо подруги превратилось в изумительный образец полнейшего безразличия.
— То есть из нашего мира тебя сослали прямиком в Диснейленд?
Я приподняла уголок губ.
— Самый подходящий для меня ад, скажи?
Рассмеявшись, она опять потянула за лямку лифчика и наспех оглянулась на Рейеса. Любой другой мужчина сразу бы отвернулся и сделал вид, что не замечает неудобств подруги, но не мой. Не-а. Мой склонил голову набок, чтобы лучше видеть подробности, а потом вдруг посмотрел куда-то мимо нас и подмигнул.
Я обернулась. Мальчик-призрак пришел сюда за мной и теперь прятался за маленьким холодильником, поглядывая на нас из-за его угла. У мальчика были каштановые волосы и грязное личико. Почти такое же грязное, как и футболка. Посмотрев на Рейеса огромными настороженными глазищами, он снова нырнул за холодильник.
— Можно мне с ней увидеться? — спросила я у Куки.
Подруга кивнула:
— Она сказала, что хочет поспать, но так и не уснула. Наверное, и сейчас не спит.
Кук проводила меня в спальню Эмбер. Это была одна из нескольких комнат, которые использовались под кабинеты, когда склад еще работал. Кивнув, Куки оставила меня одну.
Я постучала в закрытую металлическую дверь и, не получив ответа, сама ее открыла. Из комнаты хлынул поток эмоций. Вряд ли Эмбер могла бы уснуть под таким натиском. Приоткрыв дверь пошире, я шагнула в темное помещение. Эмбер сидела на раскладушке и глядела в грязное окно.
— Можно войти? — спросила я.
Эмбер застыла и не оборачивалась не меньше минуты, а когда все-таки повернулась ко мне, ее лицо дышало осторожностью, будто она не могла позволить себе надежду.
— Привет, солнце.
С приоткрытым ртом она смотрела на меня огромными как блюдца глазами. В общем, отреагировала на мое появление так же, как и ее мать, разве что…
— Тетя Чарли?
Не веря собственным глазам, Эмбер моргнула, а мгновение спустя подскочила с раскладушки и рванула ко мне.
Не-а. Реакция точь-в-точь.
Изо всех сил я прижала ее к себе, а в мыслях снова и снова вертелся образ безжизненных голубых глаз. Эмбер умерла. По-настоящему. Для меня это случилось давным-давно, но я до сих пор помнила лицо, больше не дышавшее жизнью. Эмбер Ковальски обожала жизнь, искрилась ею, но в тот ужасный, кошмарный вечер все изменилось.
Тогда, глядя на бездыханное тело Эмбер, я думала о Пип. А если бы это была она? Мне дали одно правило, один-единственный закон, которому я должна была подчиняться, и я нарушила его ради лучшей подруги. Я оглянулась на Рейеса, поклялась, что сумею вернуться, и прикоснулась к Эмбер. Исцелила ее. Вернула к жизни.
За сотню проведенных в мучительной тьме лет я ни разу об этом не пожалела. И никогда не пожалею.
— Привет, солнышко, — снова пробормотала я в длинные темные волосы. — Как ты тут?
Выдохнув очередное сдавленное рыдание, она обняла меня еще крепче. Я притащила ее к раскладушке и усадила. Она перебралась мне на колени и так расплакалась, что сердце кровью обливалось. Эмбер была в полнейшем раздрае, и в этот самый момент до меня дошло: может быть, она не хотела, чтобы ее возвращали к жизни. А вдруг там она была счастлива? Вдруг она хотела остаться, а я насильно оторвала ее от семьи?
Однако не стоило забывать, что Эмбер умерла жестокой смертью. Ее лучший друг дефис бойфренд был в шоке. Он видел, как за нее цеплялся священник, пытаясь остаться на Земле, в то время как ад тащил его вниз. Иными словами, он растерзал Эмбер до смерти. То, что она пережила в его руках…
Я прижала ее к груди, где буйным цветом цвела боль.
— Прости меня, солнышко… Мне очень, очень жаль!
Наконец она подняла голову.
— Жаль?
— Представить не могу, через что ты прошла, когда тот священник, которого я собственными руками выпустила на свободу…
— Но… ты ведь не жалеешь, что вернула меня?
— В смысле? — Я слегка отстранилась. — Так вот о чем ты думаешь?
— Из-за меня тебя выгнали с Земли.
— Ох, милая! — Я снова прижала ее к себе. — Я поступила бы точно так же не задумываясь.
— Правда? — еле слышно спросила она.
Пришлось заставить ее посмотреть на меня.
— Не задумываясь. Эмбер, ты особенная. Ты…
— Я кое-что видела.
— Что именно?
— Обо мне, Квентине и Пип.
Коснувшись ее подбородка, я приподняла ее личико к себе и заглянула в полные слез голубые глаза.
— Что ты видела?
— Мы должны ей помогать. Пип. Мы часть ее армии. — Эмбер опять опустила голову. — Поэтому ты меня вернула?
— Вовсе нет, — ответила я таким строгим тоном, каким только могла. — Я вернула тебя потому, что люблю тебя и не представляю без тебя жизни.
От намека на улыбку смягчились взволнованные черты.
— А знаешь, в случившемся есть и кое-что хорошее.
— Да неужели? И что же это?
— Теперь я вижу, из-за чего весь сыр-бор. Ты ослепительная.
А, ну да. Мой свет. Я же маяк, который видят мертвые со всех концов земли и через который при желании могут перейти на другую сторону. Это я о тех несчастных душах, которые не перешли сразу после смерти.
В этом и заключается моя работа. Будучи ангелом смерти, или мрачным жнецом, я помогаю заблудшим находить путь домой. Но в основном я стараюсь выяснить, что задержало их на Земле, и помогаю им это преодолеть.
Погодите-ка…
— Ты видишь мой свет?
Эмбер захихикала сквозь все еще забитый нос.
— Я вижу все, что и Квентин. С тех самых пор как умерла.
Квентин, прелестный шестнадцатилетний мальчик, всегда видел призраков, что и привело к нашему знакомству. Раньше Эмбер проявляла некоторые метафизические склонности, но призраков никогда не видела. И уж тем более не видела мой свет.
Она опять хихикнула:
— Зато теперь я могу сказать Квентину, что он был прав. Ты как фонарик, которым светят в глаза врачи, когда проверяют реакцию зрачков.
— Спасибочки. А я расскажу ему, как ты во сне играла с собственным пупком.
Я принялась щекотать Эмбер. Она вскрикнула, заизвивалась и стала звать кого-то на помощь. В комнату примчалась Куки, и щекотания переросли в полномасштабную борьбу, где мы с Куки выступали против Эмбер. Бедный ребенок!
И все же кое-какого результата мы своей возней достигли: мальчик-призрак, похоже, слегка успокоился. На долю секунды он даже почти улыбнулся. Не совсем, но почти.
— Привет, — поздоровалась Эмбер, заметив наконец мальчика.
Мы прекратили атаку и наспех привели себя в порядок. Только волосам Куки порядок, как всегда, не грозил.
— В чем дело, солнышко? — спросила она у дочери, убирая с лица пряди и опять поправляя лифчик.
— У тебя сыпь, что ли? — шепнула я подруге.
— Там маленький мальчик, — ответила Эмбер, тепло ему улыбаясь.
Мальчик залез за шкаф, но продолжал за нами следить. Молодец. Мы же можем напасть в любой момент!
Куки все еще возилась с лифчиком, потом полезла в ложбинку между грудей и достала оттуда пинцет.
— Ну слава богу! Уже вся обыскалась.
Я отвернулась и прижала кулак к губам, чтобы не задать очевидный вопрос. В конце концов, это же Куки.
— Разве он не прелесть? — спросила Эмбер.
Откашлявшись, я скатилась с раскладушки и встала на ноги.
— Прелесть. Но мне нужен кофе. И еда. И надо еще чуть-чуть подоставать мужа.
Эмбер рассмеялась, а Куки тут же закрыла ей ладонями уши и процедила:
— За языком следи.
— Ты хоть знаешь, что я имела в виду?
— Нет, но каждый раз, когда твой муж оказывается в одном предложении с глаголом, это почти всегда означает что-то развратное.
— Нет здесь ничего развратного, мам, — проговорила Эмбер, которая прекрасно слышала даже с мамиными руками на ушах.
В общем, я пошла охотиться на мужа, а Куки пошла следом за мной. Причем держалась чуть ближе, чем положено.
— Чарли? — тихо сказала она, видимо, чтобы не услышала Эмбер, которая шла сразу за нами.
— Да, Куки?
— Я подумала, ты должна знать…
— Что при необходимости твое декольте можно использовать как камеру хранения?
— Что, возможно, я совершенно случайно видела твоего мужа голым. Два дня назад. В душе. Голым.
— Минуточку! — Я резко остановилась и сощурилась. — Разве ты раньше не видела его голым совершенно случайно?
Подруга стыдливо поникла.
— Видела, но я не виновата. Я лишь зашла сказать ему, что ужин готов.
— Еще одну минуточку! — Я подняла указательный палец. — Теперь ты ему еще и готовишь?!
Она выставляет меня в крайне не выгодном свете, елки-палки.
— Еще чего! Я покупаю еду в «Твистерс».
— Тогда ладно.
Я снова пошла вперед, как вдруг услышала:
— Но ему нравятся мои булочки с корицей.
Второй раз я остановилась и нарочито медленно повернулась к подруге.
— Чего?
— Ну, — начала Куки, в чьих глазах сияли звезды, — Рейесу нравятся мои булочки с корицей.
— Ушам своим не верю! Ты изменяешь мне с Рейесом? И ты пекла ему свои знаменитые булочки с корицей, пока я торчала в аду и мечтала о возможности погрызть ногти на ногах, только чтобы хоть чем-нибудь заняться?!
Эмбер подскочила поближе.
— А еще она ему энчиладу готовила. Он обожает ее энчиладу.
— Кук! — В сердце вспыхнула такая боль, словно туда вонзили тысячи предательских кинжалов. — Все дяде Бобу расскажу!!!
День, когда дядя Боб женился на моей подруге, навсегда останется в памяти позорным пятном. Лучшая подруга стала моей тетей, и это было не слишком приятно. В основном потому, что она не разрешала мне называть ее тетей Куки. Ну и ладно. Тратить силы на такие мелочи я не собираюсь.
***
Хотя в другом полушарии был рассвет, в Альбукерке царил поздний вечер. Мы заказали еду в пекарне «Голден Краун Панадериа», что было почти преступлением, поскольку посетителей там потчевали бесплатными домашними печеньками только за то, что они вообще пришли. Короче говоря, мы взяли по тарелке и пошли в главное помещение склада.
Общая зона выполняла сразу три функции: служила одновременно столовой, гостиной и комнатой отдыха (она же кухня). Не говоря уже о том, что один из углов был битком набит компьютерами, книгами и документами. Прямо как дома у Гаррета. Поэтому общая зона служила заодно и бизнес-центром, и штаб-квартирой. Слава богу, в помещении было тысяч десять квадратных метров, плюс-минус.
Стоило мне сесть и вонзить зубы в хлеб с зеленым чили из «Голден Краун», мой рот наполнился эйфорическим предвкушением. Я ведь не ела, на секундочку, сто лет! И именно в этот момент из комнат дальше по коридору послышался мужской голос. Тот самый мужской голос, который я прекрасно знала и обожала.
— Народ повально сваливает, — сказал голос, — и называют это массовым бегством. Я бы назвал эвакуацией, но моего мнения не спрашивали. Может быть, нам стоит…
Повернув за угол и заметив меня, хозяин голоса резко остановился. Гаррет Своупс. Охотник за головами, он же ученый и солдат армии Пип. При виде темной кожи и серебристых глаз мое сердечко затрепыхалось в груди.
— Чарльз? — обалдел Гаррет.
— Единственная и неповторимая. — Я встала и понеслась в уже раскрытые объятия.
— Что?.. Как? Когда?
— Ну, я вернулась. Понятия не имею. Пару часов назад.
— То есть ты просто… просто взяла и появилась?
— Вроде того, — ответила я и попыталась пожать плечами под весом обнимавших меня рук.
Когда мне все-таки удалось задрать голову, чтобы посмотреть на Своупса, он пялился на Рейеса с престранным выражением лица. Я оглянулась, но взгляд Рейеса уже был занят пиццей. Кое-как я выбралась из рук Гаррета, но ему резко нашлось, куда посмотреть. Ладненько. Разберусь с этими странными взглядами, когда мы с мужем останемся наедине. Мы дали друг другу обещание: никаких секретов. Вот и посмотрим, как он держит слово.
— Значит, люди бегут с места преступления? — сменила тему я.
— Ага, — тут же встрепенулся Гаррет. — Федеральные шоссе забиты до отказа. А те, кто понахальнее, вовсю мародерствуют.
— Замечательно, — процедил Рейес, начиная злиться.
— Так что конкретно творится, ребята? В смысле как действует эта инфекция?
Черты Гаррета напряглись от беспокойства.
— Начинается, как обычный грипп, а потом все меняется. Как будто люди сходят с ума.
— Судя по записям и отчетам, которые я читала, — подключилась Куки, — люди думают, что у них внутри что-то есть, и причиняют себе вред, чтобы вытащить это что-то наружу. В конце концов они начинают вредить другим и не могут остановиться.
Резко вдохнув, я повернулась к Рейесу:
— Одержимость?
— Не знаю. Никогда такой одержимости не видел. Большинство одержимых понятия не имеет, что они одержимы, как бы ни убеждал в обратном Голливуд.
— Кто-то уже… — Я замолчала, не в силах даже думать об этом. — Кто-то уже умер?
Все резко заинтересовались чем угодно, кроме меня.
На мгновение я застыла, но сдаваться не собиралась:
— Сколько?
— Чарльз…
— Сколько из-за нас погибло человек?
— Мы не знаем, — сказал Рейес. — Шесть. Может быть, семь.
Я рухнула на ближайший диван со смутным чувством благодарности, что он тут стоит.
— Это все мы. Из-за нас умирают люди.
— Этого мы не знаем, — возразил Гаррет.
Зря старался. Когда правда смотрит тебе в лицо, ее трудно игнорировать.
— А мы уверены, что причина в адском измерении?
Куки встала и взяла со стола карту.
— Центры активности в основном сосредоточены здесь.
Она нарисовала здоровенный круг, куда вошла часть Альбукерке. И наш дом оказался аккурат посерединке.
— Я их вижу, — сказал подошедший Рейес.
— Что видишь?
— Границы адского измерения. Квентин называет его Мгла.
— Он тоже его видит?
Рейес кивнул:
— С крыши. Ад слегка темнее остального мира и постоянно растет. Причем быстро.
— Понятно. Но из-за чего заболевают люди?
— Это мы и пытаемся выяснить, — ответил он.
— Если измерение постоянно растет, — начала я, чувствуя себя так, будто в животе образовался шар для боулинга, — сколько нам осталось?
— Пока оно не проглотит весь мир? — уточнил Гаррет. — Мы не знаем.
— Каким образом смерть твоей мамы с этим связана? — повторил Рейес вопрос, который уже задавал.
— Не знаю. Духи не говорили, что мамина смерть как-то связана с тем, что происходит. Они говорили, что если я узнаю правду, то эта правда поможет нам остановить происходящее.
На меня обрушились сразу три голоса.
— Какие еще духи? — одновременно спросили Гаррет, Куки и Эмбер.
— Долго рассказывать. Скажем так, они были миролюбивыми.
— Вообще-то, — начал Своупс, — я думал, твоя мама умерла, когда ты родилась.
— Так и есть. Сама ничего не понимаю. Рейес, ты видел что-нибудь странное?
— Дядя Рейес видел, как ты родилась? — зачарованно пролепетала Эмбер.
— Это еще одна долгая история, — отозвалась я, — но да, Рейес там был. Видел, как я родилась, и как умерла моя мама. А я помню только огромный черный плащ…
— Ты помнишь, как родилась?! — Глаза Эмбер превратились в блюдца.
— Долгая история, — напомнила я.
Само собой, тогда я Рейеса не знала. Не знала и того, что именно он окажется сверхъестественным существом, которое все детство будет ходить за мной попятам и оберегать от бед.
Я снова посмотрела на него:
— Ну так как? Помнишь что-нибудь необычное? Может быть, даже не знаю… сверхъестественное?
— Нет. Твоя мама отключилась, и монитор запищал. А потом… она перешла через тебя. Для меня в то время все это было очень необычным. Тогда я впервые… то есть ты впервые меня призвала. Я вообще не понимал, что происходит.
— Я тоже не понимала. И все-таки как это может быть связано с тем, что творится сейчас?
— Кто еще был в больнице? — спросил Гаррет.
— Только папа. Ой, нет! Джемма и дядя Боб тоже были. Я забыла. Они сидели в комнате ожидания.
— Ты их видела? — уточнила Эмбер.
— Нет. Много лет спустя Джемма сама рассказывала, что была в тот день в больнице. Что потеряла сознание, и ее нашел дядя Боб.
— Любопытно, — заметил Рейес. — С чего ей терять сознание?
— Вот и я хотела бы знать. Кстати, — я глянула на Кук, — где Диби?
— Задерживается на работе. Со всеми этими хаосом и вандализмом капитан вызвал всех, кого мог.
Я кивнула.
— А с Джеммой что?
— Я ей звонила, — покачала головой Куки, — пыталась уговорить приехать сюда, но она сказала, что у нее клиенты, и поехать она никуда пока не может.
— Ну да, такая вот у нас Джемма.
— С Пари та же история, — добавила подруга.
Я перестала дышать.
— Пари все еще здесь?
Пари — еще одна моя лучшая подруга. Фантастическая тату-художница и королева острословия. В детстве она на несколько минут умерла, после чего стала видеть сверхъестественный мир, правда, не так ясно, как Квентин, а теперь еще и Эмбер.
— Сказала, что у нее вечером клиенты, но после последнего пообещала явиться сюда с чемоданом.
— Гадство! Если кто и должен переживать, так это Пари. Она же их видит! Не так, как ты, Эмбер, но… Видимо, придется мне обеих тащить сюда силой.
Сначала Рейес, а потом и Гаррет смерили меня скептическими взглядами. Рейес нарочно встал так, чтобы возвышаться надо мной. Чтобы заявить о своем превосходстве.
Какой же он милашка, когда творит такую фигню!
— Разбежалась, — проворчал он.
— Ты сам сказал, что вы хотите выяснить, что происходит с зараженными. Вот тебе и шанс заняться делом.
— Вот именно. Мне, а не нам. Я поеду туда, осмотрюсь на местности, заберу Пари с твоей сестрой и вернусь.
— Хм-м-м, — прогудела я и задумчиво почесала подбородок. — Где же я это слышала?
— Датч, — угрожающе протянул Рейес.
Говорю же: милашка.
— Ах да! — просияла я. — Я слышала это в почти такой же вечер, когда ты убедил меня отправить тебя в ад и подождать, пока ты «осмотришься на местности», — я показала в воздухе кавычки, — а потом вернуть тебя обратно как ни в чем не бывало. Проще простого. Вот только ты не вернулся.
— Ты не поедешь.
— Ты застрял в аду, а кучу эр спустя по иномирному времени вырвался из упомянутого ада, расфигачил врата и выпустил тот самый ад в наш мир.
— Ты не поедешь, — повторил Рейес, но на этот раз сквозь стиснутые зубы.
— Ты меня не остановишь. Я заберу Пари и Джемму и посмотрю на эту Мглу собственными глазами.
Рейес уставился на меня гневным взглядом. Куки приняла это за знак, что пора собирать тарелки. Эмбер смотрела на нас во все глаза с нескрываемым изумлением, а Гаррет вернулся к древней книге, которую как раз читал. Наверное, ради каких-то исследований.
— Мы зря тратим время, — заявил наконец Рейес.
— Ах вот как? Значит, сейчас мы зря тратим время? И где же была эта здравая мысль три часа назад, когда мы переплавили песок в стекло посреди Сахары?
Выражение лица Рейеса ни на йоту не изменилось. Что тут скажешь? Его не так-то легко смутить.
Я с любопытством склонила голову набок:
— Учитывая тот факт, что люди умирают, я как бы и сама догадалась, что у нас мало времени. Но может быть, это еще не все? Ничем не хочешь поделиться с классом?
Рейес отвернулся, пару секунд подумал, а потом тихо проговорил:
— У нас осталось три дня.