Я частенько сомневаюсь в собственном здравомыслии.

Время от времени оно пытается мне возразить.

Надпись на футболке

На заднем сиденье черного джипа агента Карсон ныла и ныла женщина. Не будь она уже мертва, я бы ее придушила. Причем с радостью. И со всем присущим мне энтузиазмом. Но, увы, моя бывшая лучшая подруга Джессика действительно была мертва и без умолку жаловалась на то, что погибла по моей вине. Вопиющая ложь! Виновата я была лишь отчасти. В конце концов, не я сбросила ее с семиэтажной силосной башни. Хотя уже начинала жалеть, что не приложила к этому руку. По крайней мере была бы причина бесконечно выслушивать ее тошнотворное нытье. Для такого гадства жизнь слишком коротка.

Я так закатила глаза, что они чуть не вывалились из глазниц, а потом глянула на водителя, она же – владелица упомянутого джипа агент Карсон. На самом деле она специальный агент ФБР, но тут, по моему уразумению, слишком много слогов. Я пыталась убедить ее сменить имя на САК, ну или хотя бы на ФБРСАК, чтобы можно было коротко звать ее Фиби, но она не согласилась. А зря. Сложно представить, сколько бы она сэкономила времени, если бы к ней обращались покороче.

К счастью для САК, Джессику она не слышала. Зато ее прекрасно слышало еще одно сверхъестественное существо, сидевшее посередине удлиненного джипа. Некто Рейес Александр Фэрроу – умопомрачительное воплощение стопроцентной мужественности. Впрочем, сам виноват. Он, видите ли, настаивал на том, чтобы денно и нощно играть роль моего телохранителя с тех самых пор, как мы узнали об адских псах. Песики слиняли за литые адские врата и прямо сейчас направлялись на землю, чтобы разобрать меня на запчасти.

Ради того, чтобы отвлечься (у меня, оказывается, врожденная способность во всех красках представлять всякие ужасы, в том числе и процесс собственного расчленения), я занялась одним из старых дел, на которые САК просила меня взглянуть. На случай, если что-нибудь привлечет мое внимание. Честно говоря, мое внимание привлекали все эти дела, но к этому конкретному делу меня буквально тянуло, словно оно умоляло о том, чтобы его раскрыли. Однажды ночью убили пять человек – двух взрослых и трех подростков, которые занимались подготовкой к открытию лагеря для детей с особыми потребностями. На следующее утро их нашел один из смотрителей лагеря. Крови было море. Каждый получил многочисленные удары ножом. А еще одну девочку, единственную дочь двух убитых взрослых, так и не нашли.    

Подозреваемым оказался один бездомный мужчина, который воровал из лагерей в той округе еду, когда туристы спали или ходили в походы. Но команда судмедэкспертов не нашла ничего, что помогло бы связать бомжа с местом преступления. Ни единого отпечатка пальца. Ни малюсенькой капельки крови. Ни одной волосинки подозреваемого.

До сих пор дело оставалось висяком, пока умники из ФБР не поумнели по-настоящему и не пустили Чарли Дэвидсон по следам убийцы, чтобы приволочь этого гада в руки правосудия. Потому что этим и занимается Чарли – притаскивает убийц в руки правосудия. А еще находит потерявшихся собак, выводит на чистую воду неверных супругов и выслеживает тех, кто намеренно прячется. И она редко говорит о себе в третьем лице.

Кроме всего этого, имеется у меня еще пара-тройка особых талантов. В основном потому, что я родилась ангелом смерти. Во-первых, я вижу призраков, а это очень помогает в раскрытии преступлений. Удивительно, как легко закрываются дела, когда можно спросить у жертвы, кто помог ей расстаться с бренной жизнью. Правда, я не всегда могу положиться на это естественное преимущество. Некоторые люди не знают, кто их убил. Редкость, конечно, но бывает. Травмированный мозг – штука непростая. И все же в большинстве случаев информацию я получаю очень даже подробную.

Впрочем, на этот раз шансов отыскать призраков на том же месте, где они погибли десять лет назад, почти не было. Но попробовать все-таки стоило. Вот почему я согласилась, чтобы САК заехала за мной в безбожную рань – в шесть утра! – и лично отвезла меня на место преступления. Вот только с некоторых пор я иду не одна, а в комплекте. С Джессикой, моей бывшей лучшей подругой, которая явно вознамерилась довести меня до потери сознания жалобами на то, что я виновата в ее смерти. И с Рейесом, который, в свою очередь, обвинял меня в том, что пребывал в мрачном расположении духа. Поразмыслив, я решила не обращать внимания на них обоих.

- Потрясающий вид! – восхитилась я.

А как иначе, если мы ехали вверх по Хемесским горам? Солнце уже освещало верхушки деревьев, бросая на дорогу то тут, то там оранжевые сполохи утреннего света. По окнам плыли тени сосен и можжевельников, блестящих от росы. В Альбукерке зелени кот наплакал, поэтому тот факт, что вся эта красота находится всего лишь в часе езды, поражал воображение. Да уж, Хемес я обожаю.

- Не поспоришь, - согласилась САК.

- Нас сюда папа на мотоцикле возил. Но ведь этой землей владеет резервация. Откуда у ФБР взялось право вести здесь расследование?

- Законы племени не так просты, как кажется на первый взгляд, - ответила агент Карсон, в сотый раз глядя в зеркало заднего вида. Вот только она вовсе не следила за движением на дороге, а то и дело посматривала на моего угрюмого мужчину, сидевшего у нее за спиной. – Лагерь расположен не на территории пуэбло, а на том отрезке, на который распространяется юрисдикция Бюро. К тому же в подобных делах более чем логично привлечь власти со стороны. Один из подростков был коренным американцем, что, конечно же, совсем другая история, но совет племени с радостью принял нашу помощь в расследовании.

Ее пальцы крепче сжали руль, а взгляд снова метнулся к зеркалу. Винить ее не в чем. Не глазеть на Рейеса невозможно. Я ощущаю человеческие эмоции, как другие – малейшие изменения в погоде. Вот и сейчас я отчетливо ощущала, как по венам агента Карсон разливается тепло уже от того, что Рейес находится так близко. Он действовал на нее, как горячий чай в холодный зимний день, но надо отдать ей должное – свои чувства она скрывала великолепно. Рейес вызывал в ней нешуточное любопытство, но любопытство это было щедро приправлено осторожностью. Одна беда – даже против воли, Рейес сладкими, манящими волнами излучал чувственный магнетизм.

Или так, или у меня овуляция.

Минуточку! Этого не может быть. Значит, дело в самом Рейесе. Точнее в том, что его создал самый прекрасный из всех павших с небес ангелов. И не просто создал, а в буквальном смысле выковал в адском пламени из греха и красоты. Короче говоря, в Рейесе было все то, о чем мамы предупреждают дочерей.

Я сама ежесекундно с трудом сдерживалась, чтобы на него не пялиться. Эксперимента ради  я все-таки рискнула и посмотрела. Потом достала телефон, сменила фронтальную камеру на обычную и навела фокус на мужчину посередине джипа. Он фривольно развалился, прислонившись спиной к углу и положив вытянутую руку на спинку сиденья, и смотрел на меня из-под ресниц.

Я с вызовом задрала нос – ни за что не поддамся действию тяжелого пристального взгляда. Я на него злилась не меньше, чем он на меня. Уже две недели кряду Рейес напрочь игнорировал свои обязанности владельца бара, только чтобы сидеть при мне нянькой.

Само собой, сейчас я носила под сердцем его ребенка, на которого возлагают огромные надежды. Видимо, ей суждено спасти мир и все такое. Поэтому, как я ни старалась, слишком сильно сердиться никак не получалось. Да и смотреть на Рейеса было чертовски приятно, даже когда он хмурился. А если быть до конца честной, этот мрачный вид только усугублял впечатление от лакомства по имени Рейес Фэрроу. Несправедливо, блин! Когда хмурюсь я, у меня такой вид, будто я неделю запором страдаю. Похоже, превращать всякие угрюмые мины в фантазии – свойство, присущее исключительно сыну Сатаны.

Между прочим, по-моему, злиться на меня у него причин не было. Уж точно не было причин, чтобы злиться так сильно. Я всего-навсего попыталась улизнуть из дома без него, чтобы поехать с агентом Карсон один на один и хоть капельку времени провести с подругой. Чисто по-женски, без мужчин. Оказывается, это ужасный проступок. До приезда САК Рейес мне все уши прожужжал о том, что Дюжина (то есть те самые адские песики) уже висит у меня на хвосте. Но даже если псам удалось преодолеть пустошь забвения, даже если они каким-то чудом сумели попасть в наше измерение, им еще нужно меня отыскать. А в этом мире у всех демонов, в том числе и у адских псов, возможности ограничены.

Короче говоря, не меньше десяти минут Рейес читал мне нотации, а я столько же нетерпеливо постукивала ногой по полу, пока Карсон не подъехала к моему дому. Когда мы оба влезли в черный служебный джип, САК пришла в замешательство, но я ей быстренько объяснила, что Рейес страдает боязнью разлуки.

Объяснения она приняла вменяемо. Агент Карсон вообще крутая и классная во всех смыслах. Чаще всего. Был только один случай, когда она грозила мне тюрьмой до конца дней моих, если я откажусь сотрудничать. Вообще-то, я и без всяких угроз готова была сотрудничать целиком и полностью. Если не считать того случая (и еще парочки, когда она, по-моему, собиралась или прострелить мне голову, или гнать меня пинками до самого Китая), то САК в глубине души мягкая, как зефирка. А Рейес, видимо, действовал на нее, как костер, который плавит мягкую сливочную зефирную сердцевину. Агент Карсон была теплой. В смысле, она разгорячилась, а от этого разгорячилась и я. Точно не скажу, но, по-моему, мы были в шаге от групповушки на троих.

- Мало того, - продолжала сокрушаться мертвая ведьма по имени Джессика, - я так и не вышла замуж! И уже никогда не выйду! Ты хоть представляешь, каково это?

Длинные рыжие локоны тряслись почти так же, как мои руки. Кофеиновая ломка – тот еще отстой. Стоит только посмотреть на мои дергающиеся конечности. Но Джессику трясло от злости – от мстительной, ядовитой злости, из-за которой серо-зеленые глаза становились ярко-зелеными.

В старших классах мы с Джессикой были лучшими подругами, пока я не совершила огромную ошибку, рассказав ей не только о том, что умею общаться с призраками, но и кто я такая. То есть что я – ангел смерти. О чем сама я узнала только тогда, когда некое укутанное в плащ бестелесное существо, которое я окрестила Злодеем, сказало мне об этом в женском туалете. Тем существом в плаще, как я выяснила через десять с лишним лет, был Рейес. Между прочим, по этому поводу нам еще предстоит хорошенько поссориться. Что вообще он забыл в женском туалете? Извращенец.

Джессике мои признания, мягко говоря, не понравились. Я-то думала, что она сильный и добрый человек, но ошибалась. Страх превратил ее в нечто неузнаваемое. Джессика обозлилась и предала меня. Днями и ночами я ревела, хотя, конечно, не у нее на глазах. Ей я своей боли никогда не показывала. Но в итоге глубоко погрязла в депрессии, из которой выбиралась несколько долгих месяцев.

Мы не виделись со школы, и вдруг она стала ходить в бар Рейеса. Вместе с кучей других женщин, которые толпами повалили в «Ворону» с того самого дня, как он купил бар у моего отца. К сожалению, Джессика ни капельки не изменилась – все так же меня ненавидела и при любом удобном случае старалась поупражняться в язвительности перед собственными подружками. Известный криминальный авторитет по ошибке принял ее за мою близкую подругу, похитил и держал в заложницах. Кончилось все, мягко говоря, плохо. А я-то думала, это она раньше меня ненавидела!

В общем, из четырех людей, находившихся в машине, трое кипели от злости. Я чуть было не запела во всю глотку «Один из них не такой, как все», но решила, что, кроме меня, шутку никто не оценит. Тем более что агент Карсон всей правды обо мне не знала. И понятия не имела, что перед тем, как неизбежно отправиться в ад, некая мертвая сумасшедшая барышня решила покататься с нами «зайцем». В том, что Джессика отправится в ад, я ничуть не сомневалась. Хорошим человеком ее не назовешь. Наверняка в аду есть отдельное, не слишком жаркое местечко для людей, которые пусть и не самые плохие, но чуточку злопамятные. И местечко это вполне можно было бы назвать «Отделение для истеричек». Стопроцентное было бы попадание.

Выслушивая бесконечные причитания Джессики о том, что ей теперь навечно оставаться в старых девах (неужели это словосочетание все еще в ходу?), я решила написать сообщение своему угрюмому донельзя жениху:

«Можешь хоть что-нибудь с этим сделать?»

Он вытащил телефон из кармана, и движение показалось мне настолько дико сексуальным, что секунды на три я впала в транс. Прочитав мою эсэмэску, Рейес с абсолютно бесстрастным лицом написал ответ. Секунду спустя звякнул мой сотовый.

«Зачем? От этого ты излучаешь жар».

Чего?! Я повернулась, чтобы он уж точно заметил, как я потрясена, а потом напечатала, едва касаясь пальцами клавиатуры:

«Не тот жар, мистер. Этот жар оставляет за собой кучи трупов. Пленных не берет. И он очень… быстровоспламеняющийся».

- Как только ты решишь выйти замуж, - продолжала Джессика свою бесконечную череду жалоб и угроз (наверное, вся жизнь налоговиков состоит как раз из таких нескончаемых речей), - я порву на ленточки твое платье прямо накануне свадьбы! А потом… потом…

Похоже, Рейесу тоже надоедало слушать тирады Джессики. Подмигнув мне, отчего под невозможно длинными ресницами в свете утреннего солнца сверкнули кофейные глаза, он оглянулся. Глаза Джессики широко распахнулись, и нытье тут же прекратилось. Видимо, она решила дуться молча, потому что понурилась, разметав огненно-рыжие волосы по плечам, сложила на груди руки и уставилась в окно.

С довольной улыбкой я напечатала:

«Я твоя должница».

«Не то слово».

«Чеки принимаешь?»

«У меня есть кое-какие наметки. Обговорим детали, когда вернемся домой».

Все внутри меня подпрыгнуло от восторга. Господи, ну как на него можно злиться?

«Договорились».

- Так откуда вы родом? – вдруг спросила у Рейеса агент Карсон.

Я опять повернулась к нему и наградила предупреждающим взглядом. Пусть Карсон агент ФБР, но хитрость родилась раньше меня. Наверняка САК не заметит моей молчаливой угрозы.

Ни капельки не впечатлившись моим красноречивым взглядом, Рейес поглазел на мои губы, а потом наконец ответил:

- Так сразу и не скажешь.

Напряжение отступило. Он не сказал «Из ада». И слава богу. Непросто объяснять друзьям, что твой жених родился и вырос в вечном пламени проклятья. И что его отец – враг номер один всего человечества. И что сам жених сбежал из ада и родился человеком на земле, чтобы быть рядом со своей любимой. Романтичная история, но, если такое произнести вслух, можно смело ждать в гости дядечек с сачками для бабочек.

- А долго вы в Альбукерке? – опять поинтересовалась Карсон.

Теперь она явно пыталась уловками выяснить подробности. Потому что прекрасно знала, кто такой Рейес. Да все знали! Он стал чем-то вроде местной знаменитости, когда его выпустили из тюрьмы, где он сидел за убийство человека, который его вырастил. Правда, слово «вырастил» в этой ситуации – крайне щедрый эвфемизм. У властей попросту не было выбора, когда упомянутый мужик явился собственной персоной, целый и невредимый. Правда, теперь он не такой уж невредимый – Рейес рассек ему позвоночник. Но все-таки мужик жив и прекрасно себе дышит. Через трубочку! И это лучшая часть всей истории. Однако день за днем в новостях снова и снова мусолили тему ошибочного приговора, вынесенного Рейесу, из-за чего тот стал весьма популярным. Не таким популярным, как Гейзенберг и Пинкман, но надежда, как говорится, умирает последней.

- Сколько себя помню, - ответил на вопрос Рейес.

- Он купил папин бар, - сообщила я Карсон, чтобы сменить тему.

- Слышала новости, - отозвалась она.

Значит, домашнюю работу сделала. Наверняка ей известно, какого размера обувь он носит и какой кофе предпочитает.

Кофе…

От одной только мысли потекли слюнки. C тех пор как я выпила последнюю чашку, прошла уйма часов. Несколько дней назад я прочла, что кофеин вреден для деток размером с фасолинку, и теперь пыталась найти в себе силы бросить пить кофе. Хотя уже подозревала, что такой подвиг мне не по плечу. Ну не смогу я. Никак не смогу. Не выйдет, и все тут.

- Ну а сами вы как? Приспосабливаетесь? – спросила Карсон, имея в виду жизнь Рейеса за пределами тюрьмы.

- Может быть, все-таки АК? – снова сменила я тему.

Потому что чувствовала, как напрягают Рейеса ее назойливые вопросы. Но ничего, кроме искреннего любопытства, агент Карсон не испытывала. И Рейес наверняка ощущал это так же ясно, как и я. Вот только утро у нас прошло не так гладко, как хотелось бы, поэтому, наверное, лучше на Рейеса сейчас не давить.

- Вы о чем? – уточнила Карсон.

- О вашем имени. Видите ли, специальный агент Карсон – это как-то чересчур безлично, особенно если учесть, через что мы с вами прошли. А вы постоянно на корню пресекаете все мои попытки сменить вам имя на САК.

- Между прочим, вам повезло. Менять имя человека без его согласия – уголовное преступление.

- Ерунда! – отмахнулась я. – Но я это к тому, что…

- Кит.

- Кит? – недоуменно переспросила я.

- Так меня зовут.

- Вас зовут Кит Карсон?

Она так сильно стиснула зубы, что заиграли желваки, и процедила:

- Да. Вам что-то не нравится?

- Нет! Вовсе нет. – Я покатала имя на языке. – Очень даже нравится. Кит Карсон. Не пойму только, почему имя кажется таким знакомым?

- Даже представить не могу.

- Значит, я могу называть вас Кит?

- Если не боитесь оказаться под арестом.

- А-а, понятно.

Жесткая линия, в которую превратились ее губы, смягчилась.

- Шучу. Разумеется, вы можете называть меня Кит. Да хоть Джорджем, если хотите. Лишь бы не САК.

- Джордж мне тоже нравится, - сказала я, - но так я уже назвала душ Рейеса. Боюсь, возникнет путаница, если я когда-нибудь попрошу Рейеса, скажем, отполировать Джорджа. – Глядя на Карсон, я поиграла бровями. – Понимаете, к чему я клоню?

Она слегка порозовела:

- Тогда давайте остановимся на Кит.

- Я – за.

- С вами-то все в порядке?

Я проследила за ее взглядом и поняла, что она смотрит на мои руки. Так и знала! Честное слово, со стороны я выглядела так, будто у меня отходняк от крэка.

- Само собой! Всего лишь нехватка кофеина.

Несколько раз Кит удивленно моргнула, но все же взяла себя в руки.

- Теперь ясно, почему нет кофе. Странно видеть вас без чашки в руках.

- Я и чувствую себя странно.

- Ну и?

В ответ я изогнула бровь.

- Объяснить не желаете? С чего вдруг именно вам отказываться от кофе?

Быстренько глянув через плечо, я ответила:

- Мы беременны.

Услышав новости, Кит подскочила. В буквальном смысле. Ее колено задело руль, и мы чуть не оказались на встречной полосе. Хорошо хоть машин на дороге не было.

Выровняв руль, Кит глубоко вздохнула:

- Не может быть. В самом деле? Вы – и вдруг мама?

- Какого черта? – оскорбленно ахнула я. – Я могу быть мамой. Да я супермамой стану!

- Нет-нет, вы правы, - отступила Карсон, стараясь справиться с шоком. – Вы станете замечательной мамой. Может быть, на занятия походите, да? Узнаете, что для этого нужно, и все такое. 

- Я вас умоляю! У меня все на мази. Вот-вот куплю золотую рыбку. Потренируюсь на ней. Знаете, как говорят: начинать нужно с малого. Так постепенно и до ребенка дорасту.

- Вы сравниваете заботу о рыбке с воспитанием ребенка?

- Нет. – Похоже, я начинала огрызаться, хотя, положа руку на сердце, реакция Карсон была предельно понятной. Представить не могу, кто бы меньше подходил на роль матери, чем я. – Просто говорю, что если рыбку не угроблю, то с ребенком уж как-нибудь справлюсь.

Кит замаскировала смех легким покашливанием. Как оригинально!

- Вы ведь понимаете, что воспитывать ребенка не значит всего лишь сохранить ему жизнь?

- Само собой, - уверенно отозвалась я, хотя никакой уверенности не ощущала. – Уж поверьте, понимаю на все сто.

- Если вы начнете с рыбки, то где найдете ребенка, на котором будете тренироваться до появления на свет собственного?

- Так далеко я еще не заглядывала. Сосредоточилась пока на рыбке.

- Что ж, хорошая мысль, - сказала наконец Кит, но соврала. Уж я-то знаю.

Я повернулась посмотреть на деревья, как вдруг Джессика набралась храбрости вмешаться:

- Бедный ребенок! Иметь такую мать, как ты, жестоко и ненормально.

Наверное, Рейес еще раз на нее взглянул, потому что Джессика тут же умолкла. Не знаю, зачем он утруждался. Она права. И, хотя агент Карсон всего лишь хотела меня подразнить, в ее словах звучала абсолютная правда. Я ничего не знаю о том, как быть матерью. Единственный пример, который был у меня перед глазами, – это ведьма в волчьей шкуре, мачеха, которую больше волновали ее бегонии, чем я.

Кого я пытаюсь обмануть? Малышка еще не родилась, а уже влипла в неприятности.

На плечи навалилась тяжесть. Та самая тяжесть, которая появилась, как только я узнала о булочке в духовке. Разумеется, эту беременность никто не планировал. О безопасном сексе мы с Рейесом вспоминали в лучшем случае раз в пятилетку. Откуда нам было знать, что я могу от него забеременеть? Бога ради, он же сын Сатаны! Я лично всегда думала, что это невозможно.

Теперь получается, что дедушка нашей дочери – сам Сатана. Ее отца в прямом смысле создали в аду. А мать на полставки работает ангелом смерти. Нас вполне можно назвать неблагополучной семьей, и это в лучшие дни. Я из тех, кто, как правило, обойму винтовки видит наполовину полной, но в сложившейся ситуации все правила летят псу под хвост. Нашей булочке всегда будет грозить опасность. Ей-богу, от меня больше проблем, чем от гонореи.

Звякнул мой сотовый, и я прочла эсэмэску от Рейеса:

«Посмотри на меня».

Вот только не хотелось. Наверняка он ощутил мои чувства и теперь испытывал желание меня пожалеть. Может быть, даже защитить. Но и Джессика, и Кит были правы.

Рейес терпеливо ждал, когда я повернусь. Сглотнув неуверенность в себе, я оглянулась. К моему удивлению, выражение его лица ожесточилось. Несколько секунд он молча изучал меня взглядом, и в глубине его глаз уже поблескивали первые молнии приближающейся грозы.

- Прекрати, - мягким тоном сказал он. Слово прозвучало угрожающе тихо. Так тихо, что пришлось хорошенько прислушаться. Рейес провел пальцем по моим губам. – Je bent de meest krachtige magere hein ooit en je zou je door meningen van anderen aan het wankelen laten brengen?

Перевод: ты самый могущественный ангел смерти за всю историю их существования, и ты готова так запросто позволить чужому мнению себя запугать?

Ответ: похоже на то.

Я подняла голову и заправила за ухо каштановый локон. О том, что я самый могущественный ангел смерти, Рейес говорил мне много раз. Но ни один из предыдущих ангелов смерти еще не оказывался в интересном положении. Мы ступили на нехоженую тропу, а значит, Рейесу придется мириться с моей неуверенностью. В обычных обстоятельствах мне было бы плевать на чужое мнение. Но, как бы то ни было, я все-таки человек. По крайней мере отчасти. Быть матерью – это вам не чай с плюшками пить, а крайне серьезное дело.

От меня не укрылось, что Рейес говорил на голландском. С самого моего рождения он называл меня Датч, но я никогда не слышала, чтобы он говорил на этом языке. Красивый иностранный язык в исполнении глубокого бархатного голоса оставлял у меня на языке теплый вкус ирисок.

Моя реакция явно понравилась Рейесу – он прикрыл глаза и потянулся ко мне своим жаром. Я ощутила тонкие ниточки жидкого пламени, которое мгновение спустя затопило меня с головой, разлилось в животе и сосредоточилось между ног. Инстинктивно колени чуть-чуть раздвинулись, словно давая Рейесу разрешение оказаться внутри. Но сейчас было явно не подходящее время.

- Прекрати, - прошептала я, повторяя его приказ.

На щеке Рейеса появилась ямочка.

- Maak mij.

То бишь «А ты заставь». Из-под ресниц на меня смотрел сам вызов. Еще чуть-чуть – и мне крышка.

- Приехали, - сообщила Кит, то ли не замечая наших игрищ, то ли решив не обращать на нас внимания.

Она свернула на грязную дорогу к въезду в лагерь как раз в тот момент, когда зазвонил мой телефон. Это была Куки.

Перед тем как ответить, я глубоко вздохнула, чтобы хоть немного остыть и притвориться, будто мой жених вовсе не пытался меня соблазнить. Честное слово, от его присутствия легче не становилось.

- Привет, Кук.

Куки Ковальски не только моя лучшая подруга на всей планете Земля, но по совместительству и мой секретарь дефис ассистент, которая вполне даст фору лучшим в мире сыщикам. Ей по плечу найти что угодно о ком угодно. А еще она моя соседка. И готовит сумасшедшую энчиладу. Натурально сумасшедшую. Под кукурузной лепешкой получается такая острота, что вкусовые рецепторы еще пару дней побаливают. Одним словом, идеально.

- Привет, босс. Чем занимаешься? – поинтересовалась Куки.

Каждое утро мы вместе пьем кофе и обсуждаем текущие дела, но сегодня я уехала очень рано и не успела объяснить, что больше нам совместный кофе не светит. От одной только мысли об этом я катилась прямиком в глубокий черный депрессняк. В таком состоянии я обычно сворачиваюсь в позе зародыша и бубню себе под нос мелодии из сериалов. А потом вдруг вспомнилось, что мучения продлятся месяцев восемь, плюс-минус. Может быть, мне повезет, и булочка выскочит из духовки на пару недель раньше. Когда доберусь до стадии выброшенного на берег кита, придется, наверное, делать зарядку и пару-тройку раз поучаствовать в триатлоне. Так сказать, потороплю булочку.

- Расследую висяк с агентом Карсон. А что?

- Извини, что беспокою, но звонил твой дядя. У него для тебя дело.

Подъехав к главным воротам, Кит остановила джип и принялась копаться в портфеле.

- Ты меня вовсе не беспокоишь. А дядя Боб пусть поцелует меня в зад.

Так уж вышло, что сейчас дядя Боб, он же детектив полиции Альбукерке, находился в моем черном списке.

- Ладно, но у него для тебя дело, - едва ли не по слогам повторила Куки.

- Плевать.

- Оно как раз по твоей части. Россыпь предсмертных записок от самоубийц.

- Это вообще не по моей части. Это как минимум в двух частях от моей.

- Видишь ли, те, кто вроде как писал эти записки, пропали без вести.

Я села ровнее.

- Пропали? И куда они подевались?

- Говорила же, - в голосе Куки так и звучала самодовольная улыбка, - как раз по твоей части.

Блин, подловила. Я не увидела, но почувствовала, как у меня за спиной улыбается Рейес.

- Вернемся через пару часов. Тогда все и расскажешь.

- Идет.

Нажав «отбой», я осмотрелась по сторонам. Большую вывеску, когда-то сообщавшую приезжим, что они попали в летний лагерь «Четыре ветра», тот тут, то там перекрывали таблички со словами «ЗАКРЫТО» и «ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

Я глянула на Кит:

- Странно, что лагерь все это время был закрыт.

Она пожала плечами:

- А вы бы отправили своего ребенка туда, где было совершено массовое убийство?

- Тоже верно.

- Плюс отчасти, видимо, это решение приняли из уважения к родственникам погибших, - добавила Карсон, а потом махнула в сторону металлических ворот: – Отсюда придется идти пешком. Ворота заперты на замок, а ключа у меня нет.

С того места, где мы стояли, я не видела ни построек, ни озера, но откуда-то со стороны холма ощущала легкое притяжение. Там определенно что-то было.

Да уж. Мне предстояло поизворачиваться. О моих способностях, за неимением более подходящего слова, Кит ничего не знала. А после школьного фиаско с Джессикой я решилась открыть правду всего лишь нескольким самым близким людям, и то старалась хранить свои тайны как можно дольше. Поэтому сегодня, когда агент Карсон так близко и ее совершенно нечем отвлечь, я со своей необъяснимой склонностью болтать с мертвецами вполне могла вляпаться по самую макушку.

И все же надеялась, что мой план сработает. Если уж Рейес намерен ходить за мной попятам, то пусть хотя бы отвлекает Кит. Когда мы вылезли из машины, я ему кивнула. Он нехотя кивнул в ответ. Итак, мы официально участвуем в новой части «Миссия невыполнима». Так и подмывало ринуться на подвиги, бормоча под нос саундтрек из фильма, но не хотелось, чтобы Кит стала думать обо мне еще хуже.

Закрыв дверь машины, я пошла вверх по склону. Как по волшебству, рядом появился Рейес. Правда, не стал опять закидывать меня претензиями на счет того, что ушла без него. Так или иначе, ему придется смириться. Потому что сегодня мне было нужно, чтобы он чем угодно занимал Кит, если вдруг на пути попадется призрак. Конечно, можно воспользоваться сотовым, что я иногда и делаю, когда разговариваю с мертвецами, но бывают случаи, когда этот вариант отпадает. Порой ситуация требует более решительных действий. Однажды, например, мне пришлось подержать чувака, умершего во время ограбления супермаркета, в удушающем захвате. Чувствовала я себя, мягко говоря, неловко, учитывая, что поблизости маячили копы. Чудом пронесло, чтобы не попасть в дурдом. Но чувак рассказал мне все, что было надо, так что оно того стоило.

И все-таки я не имела ни малейшего желания устраивать подобные спектакли на глазах у Кит. Она из хороших парней. Не хотелось бы, чтобы она посчитала меня буйной психопаткой. Теплоты в отношения такие вещи не добавляют.

Пешком мы прошли по густой опавшей листве через буйно разросшийся подлесок, пока не оказались на большой поляне с озерцом и несколькими постройками. Когда-то цветущий, пышущий жизнью лагерь превратился в умирающий клочок земли с осыпающимися домиками и поблекшей зеленью.

- А весь этот кошмар произошел случайно не в пятницу тринадцатого? – спросила я, заметив посреди озера деревянную весельную лодчонку, которая мерно покачивалась на воде. Ей-богу, мне и в голову не приходило, что будет так жутко.

- Нет, - догнав меня, отозвалась Кит.

Осторожно обойдя разлапистый высокий кактус, я вышла на залитый солнцем пятачок и уставилась на играющих детей. Все девочки. Они прыгали через скакалку, играли в классики прямо в пыли, собирали головоломку из маленьких дощечек, связанных истертой веревкой, и падали в траву, хохоча до колик в животе.

Сцена пробудила во мне воспоминания из детства. Задолго до появления Джессики у меня была подруга по имени Рамона. С кожей цвета черного кофе и вьющимися волосами, которые ей заплетали в две коротенькие косички, не достающие даже до плеч. И косички постоянно торчали в стороны. Те дни занимали особое место в моей памяти. Тогда мне казалось, что солнце встает только ради Рамоны. А ее смех согревал до глубины души.

Нам было по семь лет, когда ее на велосипеде сбила машина. В тот день Рамона ехала ко мне. После этого мы еще много лет играли, пока она не решила, что без нее я не пропаду. Когда она через меня перешла, я узнала истинное значение любви, и это навсегда отпечаталось в моей памяти. И, только когда мы познакомились с Куки, я поняла, что такая любовь может встретиться в жизни не раз. Настоящая привязанность. Искренняя, самоотверженная дружба. Эпических масштабов верность, когда все отдашь друг за друга.

Глядя на этих девочек, которые, без сомнений, погибли при трагических обстоятельствах, я увидела ту самую любовь, ту самую близость. И не важно, что именно эти ужасные обстоятельства и свели их вместе. Они прыгали, бегали и смеялись, словно каждый день объедались кексами и сладкой ватой.

- Ужасно печально видеть это место таким, - вздохнула агент Карсон, оглядывая лагерь. – Брошенным. Совершенно безжизненным.

- Напомните-ка мне, сколько здесь убили человек, - попросила я.

Прислонившись к дереву, Рейес с легкой улыбкой наблюдал за безмятежными детскими играми. Я и забыла, как он любит детей. По его мнению, дети – это круто. Да уж, он наверняка станет потрясающим отцом. Может быть, вместе с ним мне и удастся справиться со священными материнскими обязанностями.

- Пять, - сказала Кит. – И одна девочка пропала без вести. Ее так и не нашли.

Я кивнула:

- Подозреваемых по имени Джейсон не было?

- Нет, - тихо усмехнулась она. – Но в списке допрашиваемых была некая миссис Вурхиз. На допросах казалась весьма обеспокоенной.

Несколько секунд Кит пристально смотрела на меня, а я искоса поглядывала на девочку, которая несмело шагнула к нам поближе. Чуть младше остальных, с поразительно белыми волосиками, сказочно обрамлявшими кукольное личико. На ней было платье из водопада изумрудных рюшей. Такой наряд в летнем лагере увидеть никак не ожидаешь. Но самым прелестным в ней были ушки, выглядывающие из-под волос и чуточку загнутые сверху. Существуй эльфы на самом деле, она была бы одной из них. Или маленькой лесной феей. 

- А что? – наконец спросила агент Карсон с любопытством, щедро приправленным подозрительностью. – Зачем вы спрашиваете, скольких здесь убили, если сами вдоль и поперек изучили дело?

Притворяясь, будто рассматриваю землю, как какой-то следопыт, я присела и, улыбнувшись маленькой фее, протянула ей руку так, чтобы не видела Кит.

- На всякий случай.

Здесь погибло больше пяти человек. Пока фея раздумывала, я еще раз осмотрелась по сторонам. Вокруг нас играло восемь или даже девять девочек. Фея внимательно глядела на меня, явно приспосабливаясь к свету, который меня окружает. Видят его только призраки и некоторые другие сверхъестественные существа. Я, например, не вижу. Но, судя по реакции других, это нечто удивительное.

Рядом со мной присел Рейес, и фея пугливо отступила назад. Я сердито уставилась на него, но он кивнул в сторону деревьев. Из-за сосны выглядывала еще одна девочка. Если бы не полосатая футболка и бирюзовые шорты, я бы ее и не заметила.

Я показала глазами на Кит, и Рейес согласно кивнул.

- Можно мне еще разок взглянуть на дело? – попросила я.

Рейес встал на ноги, а Карсон передала мне папку. Поняв, что Рейес не собирается к ней подходить, фея явно успокоилась, подняла руку и над чем-то рассмеялась. Я так и не поняла, что ее рассмешило, но улыбка была заразительной. До меня вдруг дошло, что и я, и Рейес улыбаемся точно так же.

- Место преступления осмотреть не хотите? – спросила меня Кит, начиная удивляться тому, как я себя веду.

И это было замечательным поводом ее отвлечь.

- Конечно. Может быть, проводите туда Рейеса? А я через минутку подойду.

Не зная, что и думать, Кит переводила взгляд с меня на Рейеса и обратно. А потом, пожав плечами, повела его к домикам.

На главном здании, которое, видимо, служило офисом администрации, все еще кое-где висели остатки полицейской ленты. Изодранные полоски покачивались на легком ветру, поднимая с земли столбики пыли. Стекла в большинстве окон были разбиты, крыша слегка покосилась. Брошенные здания всегда стареют.

Наконец у меня появился шанс нормально поговорить с девочкой, которую явно очаровал мой свет. Я подмигнула ей, но не успела и рта раскрыть, как рядом нарисовалась Джессика и закрутилась вокруг своей оси, разглядывая девочек, которые вдруг побросали свои дела и теперь открыто глазели на нас. Большинству из них было любопытно, но некоторые явно готовились дать деру. Наверняка они испарятся раньше, чем я успею задать хоть один вопрос.

- Что здесь произошло? – ошеломленно спросила Джессика.

- Точно не знаю, - ответила я, - но мы над этим работаем.

Еще одна девочка, на вид лет девяти-десяти, присоединилась к фее, которая уже вовсю кружилась вокруг меня. Вдвоем они выглядели так, словно жарким летним днем бегают мимо разбрызгивателей – носились рядом и пытались поймать искры моего света, хлопали и заглядывали себе в ладошки, а потом весело смеялись. Я не могла удержаться и смеялась вместе с ними, зато Джессика продолжала смотреть на них с крайне озадаченным видом.

- Не понимаю, - нахмурилась она. – Что с ними случилось?

- Я не знаю, Джессика. – Покопавшись в папке, я наконец нашла газетную статью с фотографией того самого бомжа, которого часто видели в этих местах. Его привезли в участок для допроса, и кто-то сделал снимок. – Это мы и пытаемся выяснить. – Я протянула открытую папку девочкам. – Можно я вас кое о чем спрошу?

Первой осторожно приблизилась та, что постарше. За ней – фея. Я показала пальцем на подозреваемого:

- Из-за него вы здесь? Он вас убил?

Говорить об этом вслух было ужасно. Но не существует способа сказать такое помягче. За всю свою жизнь я убедилась в одном: в девяноста девяти процентах случаев мертвые намного проще говорят о своей смерти, чем живые. 

Сощурившись, старшая заглянула в папку и покачала головой. А вот фея, наоборот, энергично закивала.

- Это не он, - возразила старшая.

- Он. Сама посмотри. – Фея провела пальцем по фотографии, пока не остановилась на чем-то на заднем плане.

Это был коп. Или, может быть, помощник шерифа. Он стоял в стороне и разговаривал с какой-то женщиной. Наверное, с журналисткой. Фотограф сделал снимок как раз тогда, когда мужчина повернулся и посмотрел прямо в камеру.

- Точно! – сказала старшая. – Это он. Он пришел к нам домой. Я уже вернулась из школы, а мамы еще не было. Он сказал, она попала в аварию, и мы должны поехать в больницу. Только до больницы мы так и не доехали.

Фея опустила голову.

- А я была в гостях у подружки. Хотела пойти домой, потому что Синди Крейн вырвало. А потом и мне стало плохо, ну я и ушла. Только заблудилась. Он сказал, что поможет мне найти маму. – Когда она взглянула на меня огромными зелеными глазами, сердце зашлось от боли. – Сначала он был очень-очень добрым.

Я зажмурилась. Не понимаю. Почему в мире так много зла? Чем эти чудесные девочки заслужили такую ужасную участь? Я подумала о будущей дочери. С чем ей придется столкнуться? Что придется преодолевать? Честно говоря, приятными эти мысли не назовешь и с натяжкой.

С трудом держа себя в руках, я глубоко вздохнула.

- Вы что-нибудь знаете о людях, которых здесь убили? Когда на них напали, они готовились к открытию лагеря.

Фея показала на здание:

- Это там. Там их убили.

- И вы знаете, кто это сделал?

Она опять показала на фотографию. На того же мужика.

- Он привез сюда Ванессу, - добавила старшая. – А они его видели.

Значит, эти люди заметили, как он хоронит очередную жертву, и он с ними расправился.

- Вы знаете, где вас похоронили?

- Конечно, - ответила фея и махнула в сторону деревьев, окружающих поляну. – Там, у большущего камня.

Теперь хоть можно сказать Кит, где искать. Само собой, она захочет узнать подробности, но все равно все сделает как положено. Эти девочки заслуживают нормальных похорон. А их родственникам необходимо хоть что-то знать наверняка.

- Мы все там, кроме Лидии, - вдруг сказала старшая.

- Лидия Уикс? – переспросила я, в тысячный раз просматривая записи. – Девочка из лагеря, которую так и не нашли?

- Ага, он ее забрал куда-то в другое место. Она с нами не играет. Прячется там, где деревья.

На этот раз они обе показали в другую сторону – на девочку в бирюзовых шортах.

- Это она? – уточнила я, поднимаясь на ноги.

- Ага.

Я наклонилась к девочкам:

- Я скоро вернусь, хорошо?

Они кивнули и опять стали ловить свет, мельтеша, как мотыльки в солнечных лучах.

У Джессики был совершенно растерянный вид, но я все-таки попросила:

- Не окажешь мне услугу? Присмотришь за ними, пока я не вернусь?

- Чего? Я?! – Можно подумать, я ей побриться наголо предложила. – Я не могу… не умею… Я ничего не знаю о детях.

- Добро пожаловать в клуб, - подмигнула я.

Перед тем как пойти к Лидии, я посмотрела на постройки. У главного здания, стоя спиной ко мне, Кит что-то объясняла Рейесу. Решив, что более подходящего момента не придумаешь, я сорвалась с места, как матерый спринтер, и мельком заметила сердитый взгляд Рейеса.

Стоило мне приблизиться, как Лидия спряталась глубже в тень. Ей было одиннадцать, на капельку больше, чем всем остальным девочкам. Глядя на меня, она слегка нахмурилась. Похоже, в ней текла азиатская кровь. Темные миндалевидные глаза, прямые черные волосы ниже плеч.

Боясь ее спугнуть, я остановилась и медленно пошла вперед.

- Привет, Лидия. – После пробежки легкие горели, сердце неслось вскачь. Шагнув еще чуточку ближе, я изобразила самую дружелюбную из своих улыбок. – Меня зовут Чарли.

Ни слова не говоря, девочка развернулась и помчалась прочь.

- Ну класс! – проворчала я, нырнув под ветку и опять сорвавшись на бег. – Всегда проигрывала в салки. Вечно приходилось за всеми бегать. – Уже едва дыша, я споткнулась не то о листик, не то о какой-то корешок. – Даже подумывала имя сменить на Салка. Было бы веселее играть.

Слава богу, Лидия бежала зигзагами, а потом вдруг одним изящным прыжком пролетела над упавшим деревом. Мне такой трюк оказался не по зубам. Ободрав ноги о кору, я перелезла через препятствие и, пыхтя и задыхаясь, спрыгнула по другую сторону. Правда, посетовать на судьбу еще хоть немножко не удалось. Лидия наконец остановилась и смотрела себе под ноги. Пожелав эритроцитам поскорее насытиться кислородом, я тихонько пошла вперед, но, только когда подошла ближе, поняла что к чему. В одном месте на земле скопились листья и обломки веток, что очень напоминало неглубокую могилу. В грязи сбоку от холмика отчетливо виднелся скелет маленькой руки.

- Мне очень, очень жаль, Лидия, - все еще не отдышавшись, сказала я.

- Я хотела, чтобы вы сами увидели.

Присев, я очень осторожно коснулась косточек и только потом оглянулась на девочку:

- Я прослежу за тем, чтобы тебя обязательно нашли.

Она кивнула, и темные глаза наполнились слезами.

Мне хотелось сказать, что она может через меня перейти, снова увидеться с родителями, которые погибли в тот же день, но внезапно послышалось низкое утробное рычание.

По спине пополз озноб, глаза заметались от одной тени к другой.

- Медведь, что ли? – спросила я. – Очень надеюсь, что все-таки не медведь.

Выражение лица Лидии изменилось. Она смотрела на меня огромными беспокойными глазами.

- Я не должна была приводить вас сюда. Простите. Но мне хотелось вам показать…

Я встала.

- Я знаю, солнышко. Все в порядке.

- Нет, не в порядке, - поникла девочка. – Я поступила, как эгоистка!

- Вовсе нет, - строго сказала я.

Лидия явно собиралась расплакаться, но каким-то чудом еще держалась. А потом прошептала:

- Вы должны знать! Их призвали.

Коснувшись ее руки, я подалась ближе:

- Кого, солнышко? Кого призвали?

Рычание становилось все громче, и девочка оглянулась:

- Монстров! Их призвали. Целых двенадцать монстров!

Я застыла, зациклившись на числе двенадцать. Потом расправила плечи и развернулась, выискивая в тенях адских псов – неуправляемых зверей, сбежавших из мира вечного проклятия, чтобы всласть порезвиться на земле. И разорвать меня на мелкие кусочки.

Не успела я задать очередной вопрос, как Лидия снова зашептала. Ее слова будто окутали меня черным, извечным дымом:

- Бегите… скорее!