Самое отвратительное – это когда во время спора ты вдруг понимаешь, что не прав.

Надпись на футболке

Припарковав Развалюху в переулке за квартал от заброшенной психлечебницы, я, согнувшись в три погибели, добежала до ближайшего мусорного контейнера, где смогла спрятаться за вечнозелеными кустарниками. Пришлось отчаянно махать руками и несколько раз сплюнуть на землю, потому что кусты оказались сплошь покрыты паутиной. Когда меня перестало трясти от отвращения, я собралась и, войдя в свой хваленый режим в духе «Миссия невыполнима», полезла по проволочному забору на крышу обветшалого сарая. Оказавшись на месте, свернулась в позе эмбриона и хныкнула. Режим или нет, а лазать по проволочным заборам совсем не сахар. В основном потому, что это больно.

Растопырив пульсирующие от боли пальцы, я осмотрелась. Ни единого ротвейлера в поле зрения не наблюдалось, поэтому я спрыгнула вниз и тенью помчалась к окну в подвал, которым давно пользуюсь, когда приходится вламываться в больницу. Я повернула замок, который установила тут какое-то время назад, чтобы открыть окно и, как всегда, вползти внутрь. Как правило, окно открывается, давая мне возможность изобразить крутой трюк с падением и перекатыванием. Со стороны выглядит почти так же, как «спрятать голову в песок» прямо в подвале, только приходится меньше беспокоиться об отравлении радиацией, приводящем к безвозвратной потере волос. Однако на этот раз окно застряло. Я потянула сильнее, и оно поддалось. А ровно через полсекунды опять захлопнулось. Какого черта, во имя яичек Зевса?

Не успела я предпринять очередную попытку, как появился Рокет и прижался к стеклу носом, как дитя-переросток, играющее в кошмарную версию пряток-страшилок с зубодробильными возгласами «Ку-ку!».

Он ухмыльнулся и провопил так, будто я была в тысяче миль от него:

– Мисс Шарлотта!

– Ш-ш-ш, Рокет, – прошептала я, прижав указательный палец к губам, и оглянулась, ожидая, что вот-вот услышу клацанье когтей ротвейлера. Понятия не имею, слышат ли собаки голоса призраков, но сейчас, по моему уразумению, было не самое подходящее время это выяснять. – Рокет, впусти меня.

– Мисс Шарлотта, я вижу вас через стекло! – еще громче крикнул он, опять хихикнув и снова и снова указывая на окно. Видимо, на случай, если я еще не заметила. – Вы меня слышите?!!

Да простит меня великий божественный пахучий чмок. Я распласталась на животе и капельку приоткрыла окно.

– Рокет, – процедила я в щелочку, – ты должен меня впустить.

– Вам сюда нельзя. Я не один.

– Не один? Серьезно? – Рокет умер приблизительно в пятидесятых. Со сколькими же людьми он мог водить сейчас знакомство? – Тут бродят огромные собаки. И у меня для тебя есть несколько имен.

Рокет просиял. В буквальном смысле. Смотреть на это было жутковато. Приоткрыв окно еще чуть-чуть, он просунул ко мне нос и рот и прошептал:

– Имена?

– Да, имена людей. Мне нужно знать, живы они или нет.

Я могла потерять его в любой момент. Удерживать внимание Рокета в течение хотя бы нескольких секунд – все равно, что выиграть в лотерею, если, конечно, забыть о денежном вознаграждении.

Рокет опять прижался лицом к стеклу, да так сильно, что его черты исказились, и стал показывать мне рожицы.

– Приииивеееет, мисс Шарлотта!

Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы не вспылить.

– Рокет, где Слива и Незабудка?

Синяя Незабудка – сестра Рокета, которая умерла в тридцатые годы от пылевой пневмонии. Я никогда с ней не встречалась. Судя по всему, она не горела желанием знакомиться с ангелом смерти. А Сахарная Слива – умершая сестра местного офицера полиции, который работает с моим дядей. И она та еще заноза в заднице.

Лицо Рокета все еще было сплюснутым под стеклом, когда он ответил, улыбаясь:

– Они от вас прячутся.

– Потрясающе. Теперь они обе вздумали меня избегать? – Поначалу мне стало как-то не по себе, но потом я вспомнила, что не очень-то жалую детей, так что вся ситуация была мне даже на руку. Итак, у меня не было выбора. Нужно было назвать Рокету имена. Иначе он в любой момент мог скрыться в закутках больницы, и тогда мне его точно не достать. Но еще хуже было бы лишиться ноги с помощью собачьих челюстей. – Тереза Дин Йост.

Рокет отступил и вдруг замер. Его ресницы затрепетали, словно он просматривал записи в собственном мозгу. Так же внезапно он поднял голову и посмотрел на меня:

– Нет. Ее время еще не пришло.

Его ответ меня ошеломил. Неужели она до сих пор жива? Я была уверена, что Док Холлидей ее убил. Два миллиона баксов – это целая куча баксов. Но раз Тереза жива, у меня еще было время.

– Я тебя обожаю, Рокет.

Он рассмеялся и опять захлопнул окно.

– Да подожди же ты… – Я снова надавила на раму, но безуспешно. Этот парень был сильным и непоколебимым, как скала. Камни больно вдавливались мне в ребра и локти. Определенно придется ехать домой и переодеваться, чтобы продолжать заниматься делами. Еще один титанический рывок, и окно приоткрылось совсем чуть-чуть. – Еще одно имя, милый, – прошептала я в узенький просвет.

– А волшебное слово?

– Пожалуйста, – шепнула я, громко вздохнув.

– «Пожалуйста» – это волшебное слово? А я думал, что «абракадабра».

– Ты прав, извини. Ну как, готов?

Рокет кивнул, и от предвкушения у него заблестели глаза.

Тут так просто не получится. У Эрла Уокера было несколько имен, и кто знает, какое из них настоящее? Но попробовать стоило.

– Эрл Джеймс Уокер.

– Мертв, – констатировал Рокет.

Я удивленно моргнула.

– Ты уверен?

Он захлопнул окно и, злорадно посмеиваясь, повернул замок.

– Рокет, черт возьми… – Я снова и снова открывала замок, а он снова и снова его закрывал. – Рокет! – сорвалась я.

Наконец он прекратил смеяться и посмотрел на меня.

Надеясь, что он слышит меня через стекло, я проговорила:

– Эрл Джеймс Уокер. Ты уверен, что он мертв?

Рокет снова приоткрыл окно, чтобы ему было удобно говорить, но не сдаваясь в этой игре, и пожал плечами:

– Большинство из них.

– Из кого? Из Эрлов Джеймсов Уокеров?

– Агась. – Он подсчитал на пальцах. – Семеро мертвы со времен черных бурь. Кто знает, сколько их было до того?

Понятия не имею, что такое «черные бури», но Рокет рос во времена Пыльного котла , может быть, это он и имел в виду.

– Ясно, а кто-нибудь из них еще жив?

Он снова подсчитал:

– Двое.

Обалдеть. Получается, что Рейес почти наверняка ничуть не спятил. Понятное дело, что у всех этих Уокеров туго с фантазией, раз все они называли своих детей Эрлами Джеймсами.

– Можешь сказать мне, где они? – спросила я, уже зная ответ.

– Ни где. Только жив или мертв. Только это я знаю.

Вот дерьмо, так я ничего не добьюсь. Может быть, если мне удастся объяснить Рокету, о каком Эрле Уокере идет речь, мы с ним сможем достичь хоть какой-то конкретики.

– Рокет, впусти меня.

– Зачем? – спросил он, словно я совершенно сбила его с толку.

– Мне нужно с тобой поговорить, и меньше всего на свете я хочу, чтобы меня слопал долбаный ротвейлер.

Рокет широко улыбнулся:

– Вроде этого? – и указал пальцем поверх моей головы как раз в тот момент, когда на рукаве моей куртки кляксой расползлась слюна.

А потом я щекой почувствовала горячее дыхание и изо всех сил постаралась не напрудить в штаны.

Из-за всплеска адреналина было тяжело лежать и не шевелиться, но каким-то чудом мне это удалось – я лежала, не шевелясь. Если побежать – это их только раззадорит. Словно намереваясь разминировать бомбу, я очень осторожно засунула руку в карман куртки и достала бутафорскую кость из сыромятной кожи. Но стоило мне вынуть из кармана руку, как вокруг нее сжались челюсти, вооруженные неимоверным количеством огромных клыков, а их обладатель с рычанием перекатился через меня, наверняка сломав мне в процессе пару ребер.

Стиснув зубы, я покосилась на ротвейлера, растянувшегося рядом со мной с «косточкой» в пасти. То и дело он толкал меня носом, словно предлагая и мне попробовать погрызть добычу. В тот самый момент я и влюбилась.

– Ну разве ты не прелесть? – спросила я, и он – поправочка, она – перекатилась на живот, все еще сжимая «косточку» зубами. Купированный хвост ходил туда-сюда с такой силой, что наверняка в Китае уже начался ураган. Я почесала ее по животу. – Да ты просто куколка. Да-да-да, куколка! – Она ткнулась носом мне в ладони, и только сейчас я заметила на ней ошейник. – Артемида? Тебя зовут Артемида?

Решив, что такая тренировка не помешает моей будущей карьере рестлера, я с ней немного в шутку поборолась.

– Ты богиня? – смеялась я. – Очень похожа на богиню. Какое красивое имя для такого красивого щеноч… – Сюсюканья застряли у меня в глотке, как только в поле зрения образовалась пара ботинок внушительного размера.

Мой взгляд прошелся вверх по обтянутым потертой кожей ногам, по пряжке ремня в форме черепа и по футболке в обрамлении кожаного жилета, на которой было написано «Мочи всех. Бог сам разберется, кого куда». Следующим пунктом моего зрительного путешествия значилась щетина на подбородке и скулах, широкие солнцезащитные очки и настолько темные волосы, что они не отражали, а поглощали солнечный свет.

– Тебе повезло, что горло все еще на месте. – Глубокий голос звучал успокаивающе, несмотря на жуткий смысл слов. – Артемиде люди не особенно по душе.

С ног до головы покрытая грязью, я как-то умудрилась сесть, спрятав руки за спиной, и взглянула на него снизу вверх.

– Она очень милая.

Подошли еще двое мужчин такой же неопрятной наружности, как и первый. Один из них оказался совсем молодым и выглядел, как греческий принц. Второй больше смахивал на итальянского мафиози, чем на байкера.

Первый повернулся к ним:

– Она говорит, Артемида очень милая.

Принц пожал плечами:

– Так и есть, – и тут же получил удар в плечо. Потерев ушибленное место, он добавил: – И я тут ни при чем.

– Еще как при чем, скотина. – С виду казалось, что первый сердится, но мне почему-то было трудно определить, какие именно эмоции он сейчас испытывает. – У этой барышни уже не должно быть половины личика.

Тони Сопрано кивком выразил согласие. Я отчаянно замотала головой, не соглашаясь всеми фибрами души.

– А теперь она еще и фиговая сторожевая псина. Что, на хрен, я должен с этим делать? – Артемида прыгнула ему на грудь, словно хотела показать свою новую игрушку. – Да-да, вижу. Тебе принесли подарок. – Он игриво почесал ей ухо, притворившись, будто собирается его откусить, затем опустил на землю и приказал сидеть. Артемида опять попыталась прыгнуть на него, но он положил на нее руку и держал до тех пор, пока она не сдалась, полностью переключившись на «косточку».

– Я, значит? – фыркнул принц. – Сам ведешь себя, как тряпка.

Последовал еще один удар, да такой, что эхом отразился от стены здания больницы, а у меня от одного только звука разболелось плечо, как будто ударили меня саму.

Я глянула на парня, который, по всей видимости, являлся лидером этого клуба мотоциклистов:

– Вы, наверное, хотите знать, что я тут делаю.

Все трое переглянулись и рассмеялись.

– Шутишь? – поинтересовался мафиози.

– Ты же их видишь, верно?

Я снова повернулась к лидеру.

– Их? – Я все еще сидела на земле и теперь решила встать, но он поставил ногу мне на живот. Не сильно, а просто чтобы не дать мне подняться. Наверное, так он обращается и со своими женщинами. Несмотря на то, что и так была по уши в грязи, я наградила его сердитым взглядом. – Может, подвинешься?

– Ты нарушила границы, помнишь? Так что я могу сделать с тобой все, что мне вздумается.

И именно в этот миг он начал мне нравиться.

– Кто они? – спросил он.

– Понятия не имею, о чем ты.

Принц присел возле меня, наклонился так, что почти коснулся губами моего рта, сунул руку мне в задний карман и достал мое удостоверение. Причем его пальцы шарили в кармане на целых десять секунд дольше, чем было надо. Взглянув на удостоверение, он сказал:

– Она частный детектив, – встал и передал его лидеру.

– Шарлотта Дэвидсон, частный детектив, – вслух прочел Бесстрашный Лидер и убрал с меня ногу. – Толк хоть от тебя есть?

– Дай определение слову «толк». И где остальные собаки? У вас же их как минимум три.

Повисла тяжелая тишина.

– Умерли, – тихо ответил лидер. – Их отравили. Артемида едва выжила.

Ахнув, я наконец-то поднялась на ноги. Злость распирала, и я ничего не могла с собой поделать, поэтому спросила:

– Кто это сделал?

Мафиози пожал плечами:

– Выясняем, – и бросил на меня подозрительный взгляд.

Я решила проигнорировать его намек. Что еще было делать в сложившихся обстоятельствах?

– Так кто они? – спросил лидер.

Я повернулась к нему и вопросительно приподняла брови, отряхивая одежду. Артемида приняла мои действия за сигнал и прыгнула на меня, едва не превратив в орнамент на стене психушки.

– Какие еще «они»? – спросила я, обнимая собаку.

– Призраки в дурдоме.

От неожиданности я застыла. Лидер взял Артемиду за ошейник и опять усадил. И до меня вдруг дошло, что с ней он очень ласков. Наверное, она все еще болеет.

– Не похожи вы на парней, которые верят в привидения.

– Мы и не верили. Зато сейчас верим.

– Ладненько. И с чего вы взяли, будто я знаю, кто они?

Ответил принц:

– Потому что ты единственная, кто регулярно наведывается сюда поболтать с ними. Остальные вламываются либо побухать, либо снять на видео дурдом с привидениями. – Он пошевелил пальцами для пущего эффекта. – Гребаные охотники за привидениями. Само собой, время от времени парни приводят сюда девушек, чтобы попугать. Весело, когда они от страха прыгают тебе в руки, – улыбнулся он. – Сам пару раз пробовал.

Я усмехнулась – не смогла сдержаться.

– И с какой стати ты взял, что тут есть привидения?

– Мы видели стены, – вмешался мафиози. – На них имена, и каждый день добавляются новые. Призраки выцарапывают имена прямо на стенах. – Он взглянул на ветхое здание. – Когда-нибудь эта хрень обвалится.

Меня это тоже беспокоило.

– Вообще-то, там не они, а он. Рокет, если точнее. Это он вырезает на стенах имена. Его сестра тоже здесь, но я никогда с ней не встречалась.

Они замерли – потому что поверили. Подчиненные повернулись к лидеру, чтобы посмотреть, что он скажет. А он явно хотел завалить меня вопросами, но у меня не было времени вдаваться в подробности. Поэтому я решила выдать им очень сокращенную версию и, сделав глубокий вдох, начала:

– Значит, так: Рокет умер в пятидесятых. У него… не знаю, как сказать… особенные способности. Он знает имена всех, кто когда-либо родился, и знает, живы они или нет. Довольно часто я пользуюсь этим в своих расследованиях. Он гений. И он, – я улыбнулась, думая о том, какой на самом деле Рокет, – как ребенок. Большой, здоровенный ребенок. С запущенным донельзя синдромом дефицита внимания.

Они снова переглянулись.

– Можно я пойду? – осторожно спросила я, указывая большим пальцем назад и потихоньку пятясь. – Мне еще пропавшую без вести женщину искать…

– Можешь поговорить с ним от нашего имени? – поинтересовался Бесстрашный Лидер.

– Конечно, могу. В любой другой день.

Принц склонил голову, будто оценивая нижнюю половину моего организма.

– Можешь выйти через ворота, – заявил лидер, взяв Артемиду за ошейник.

Она тяжело дышала с высунутым языком – ей явно хотелось пошалить.

– Правда? Через ворота? – Это обалденно. Лазать по заборам не мой конек.

– Когда ты вернешься? – спросил кто-то из них.

– Скоро! – пообещала я, на всех парах улепетывая в сторону ворот.

Мне очень хотелось подольше поболтать с Рокетом, но сейчас точно не время заводить дружбу с байкерами. Им почему-то всегда подавай танец на коленях. Держа путь к Развалюхе, я внезапно остановилась прямо посреди улицы и оглянулась. В половине квартала от меня стоял большой черный грузовик. Окно со стороны водителя опустилось, показав мне улыбающегося во все тридцать два Гаррета. Он отсалютовал мне.

Я до боли стиснула зубы. Видимо, сейчас была его смена. Опять Диби посадил мне его на хвост. Рейес сбежал, а следить за мной – значит, пойти по пути наименьшего сопротивления, чтобы выйти на него. Я наградила Гаррета своим фирменным убийственным взглядом, надеясь, что ослеплю его на веки вечные.

Он ухмыльнулся и крикнул:

– Три: до смерти хочу это попробовать!

Боже мой, опять этот список. Я отвернулась и пошла в другую сторону, не оглянувшись, даже когда услышала его громкий смех. Черт бы его побрал. Хоть бы раз сказал дяде Бобу нет!

Я залезла в Развалюху и уже начала набирать Куки, как на пассажирском сиденье образовался Рокет. Взял и образовался. Еще никогда мне не приходилось видеть Рокета вне стен психбольницы, поэтому мне понадобилась пара секунд, чтобы привыкнуть к такому новшеству. Ну и узнать его. Рокету, видимо, тоже понадобилась передышка после такого подвига. Он моргнул, осмотрелся с таким видом, будто не знал, где находится, и повернулся ко мне во всей красе своего детского лица:

– Вы ушли.

– Рокет, что ты здесь делаешь?

Он широко улыбнулся и снова стал серьезным.

– Вы ушли.

– Да. Знаю. Прости меня. Все в порядке?

– Ага. – Он подпрыгнул, внезапно вспомнив о том, что хотел мне сказать: – Тереза Дин Йост.

– А что с ней? – обалдела я. Не может быть, чтобы ее жизненный статус изменился за несколько минут.

Рокет повернулся ко мне с обеспокоенным выражением лица:

– Поторопитесь, – и испарился раньше, чем я успела еще раз произнести его имя.

Проклятье. Поторопиться, значит. Я бы поторопилась, если бы знала, где она. Что, бога ради, Айболит с ней сделал?

Я набрала Куки.

– Как думаешь, красный с розовым пойдет? – прозвучало в трубке вместо «Алло».

– Только если ты кекс. Тереза Йост жива, – сказала я, завела машину и свернула на проезжую часть.

– Что? Серьезно?! Кекс?!!

* * *

Сорок минут спустя я управляла гольф-каром, колеся по полю гольф-клуба «Ислета». Звонил дядя Боб. Он связался с детективом, занимавшимся делом о фальсификации, в котором всплыло имя доктора Нейтана Йоста. И мне очень хотелось узнать, в связи с чем.

Вытащив телефон, я снова позвонила Куки:

– Слушай, нам срочно надо купить гольф-кар, чтобы ездить от дома на работу и обратно.

– Так ведь всего секунд тридцать пешком.

– Вот именно! За год наберется аж несколько минут.

– Ты так и не спала?

– Еще как спала. Шикарно вздремнула по пути сюда.

– Разве ты не ехала за рулем?

– Ага. Но другие водители постоянно меня будили. Надо законом запретить автомобильные сигналы.

Судя по голосу, Куки до сих пор дулась из-за комментария по поводу кекса, поэтому, чтобы не дать ей шанса отругать меня на чем свет стоит, я захлопнула телефон и свернула налево к песчаной площадке возле можжевеловых кустов. На поросшем травой холмике стояло несколько мужчин, которые пристально смотрели на длинную подъездную дорожку. А может быть, они смотрели на меня, поскольку я оттачивала свои навыки вождения в экстремальных ситуациях на случай, если кому-то взбредет в голову попытаться меня пристрелить прямо в гольф-каре. Крутая все-таки штука. Разукрасить бы ее еще языками пламени. Лифт-комплект бы тоже не помешал.

Я эффектно притормозила перед группой мужчин.

– Среди вас есть Пол Улибарри?

Вперед выступил пожилой мужчина с опасной на вид клюшкой в руке.

– Я Пол, – произнес он, и в голосе прозвучал намек на любопытство.

– Привет. – Я вылезла наружу и протянула руку: – Я Шарлотта Дэвидсон.

– Ах да. Я говорил с вашим дядей. Не ждал вас так скоро.

– Ну, у нас без вести пропала женщина, и мне нужно найти ее как можно скорее.

– Конечно. Говард, – он повернулся к стоявшему рядом мужчине и передал ему клюшку, – я скоро вернусь.

Они все любезно закивали, улыбаясь почти снисходительно, пока мы с Полом отходили подальше. Только один, казалось, был немного раздражен тем, что игру прервали. Он был самым молодым, с эспаньолкой и роскошными часами. Выражение его лица довольным назвать было трудно.

– Простите, что помешала игре.

– Не стоит. Мы никуда не торопимся. Похоже, мы, старперы, недостаточно резво играем, а у юного Калеба есть знакомые и места поинтереснее.

Я рассмеялась:

– Так он куда-то спешит?

– Ага. Он пообещал своему отцу сыграть с ним в гольф и с тех пор сто раз об этом пожалел.

Я повернулась к оставшимся позади мужчинам.

– И кто его отец?

– Я, – ухмыльнулся Пол, задорно сверкая глазами. – Итак, ваш дядя упоминал об одном деле. Я хорошо его помню, поэтому позвонил Ханне – она все еще работает в архиве управления. И попросил достать все имеющиеся записи. Они у нее, если хотите взглянуть.

– Спасибо. – Меня немного удивило, как легко люди пошли мне навстречу.

– Мне до смерти хотелось прижать того парня, – процедил Пол сквозь зубы.

– Доктора Йоста? – уточнила я.

– Кого? Да нет же, – он покачал головой и уставился на меня. – Илая Кинтеро. Он лучший чертов фальсификатор из всех, кто мне попадался. Напечатал больше бумажек, чем ксерокс.

– Бумажек? – поразилась я. – Речь о поддельных документах? Вроде удостоверений личности и все такое?

– Так точно, мэм.

– Ничего себе, такого я не ожидала. И в связи с чем всплыло имя доктора Йоста?

– Он был в списке. – Когда я лишь вопросительно приподняла брови, Пол объяснил: – Мы ворвались в жилище Кинтеро, но он уже слинял. То ли в Миннесоту, то ли в Миссисипи, в общем, куда-то на «м», как я слышал. Однако мы нашли журнал, что-то вроде гроссбуха. Видимо, он свалился за стол, когда Кинтеро в спешке собирал вещички. В журнале были десятки имен, в том числе и имя вашего доктора.

– Да ну? – Мое удивление росло и росло.

– К сожалению, это все, что нам удалось обнаружить. Чтобы передать дело в суд, не хватило доказательств. А ведь я месяцы потратил, потея над ним.

– Хреново.

Он лениво кивнул, соглашаясь:

– Точнее не скажешь.

– Вам известно, когда доктор Йост виделся с Кинтеро?

– Если память не подводит, ваш док был одним из последних в списке. Значит, они должны были видеться незадолго до того, как мы обыскали дом Кинтеро. А это было…

– Ну сколько можно, пап? – проныл откуда-то сзади Калеб. Видимо, в игре пришла очередь его отца.

Пол медленно обернулся и изобразил широченную улыбку.

– Столько, сколько нужно, Калеб. – Затем вновь посмотрел на меня, и как раз в тот момент Калеб бросил клюшку на землю и стал нервно расхаживать туда-сюда. – Моя жена напрочь избаловала этого мальчишку. Года три назад.

Года три назад? Такой тип поведения должен культивироваться как минимум десятки лет.

– Да, точно. Это было одно из моих последних дел, так что почти три года назад, плюс-минус.

– А-а, ну, понятно. Большое спасибо за то, что уделили мне время. И я бы связалась с Ханной по поводу записей о деле, если вы не против.

– Ни капельки. – Он достал свою визитку и написал номер Ханны на обратной стороне. Потом бросил взгляд на своего шагающего взад-вперед сына и снова повернулся ко мне. – Уверены, что вам больше ничего не нужно? Узнать курс акций? Получить юридическую консультацию? Послушать дословный пересказ Геттисбергской речи ?

Я рассмеялась и, перед тем как отправиться к своей миленькой тачке, ответила:

– Нет. Еще раз спасибо вам огромное.

– Передайте своему дяде, что он осел! – крикнул Пол мне вслед.

– Обязательно передам.

Теперь он понравился мне еще больше. Когда я отъезжала, его сын страдал словесным поносом на тему «Время – деньги».

– Позволь мне выразить, как сильно мне насрать по шкале он одного до не пошел бы ты, – ответил ему бывший детектив.

* * *

По пути к зданию клуба я позвонила Ханне, той самой сотруднице архива, и атаковала ее вопросами. Оказалось, что в журнале напротив имени Айболита стояло еще одно имя – Кит Джейкоби. Ханна назвала мне точную дату из журнала, и я попросила ее подержать у себя документы по делу еще немного на случай, если мне понадобится лично их просмотреть. Наверное, чтобы получить больше информации, придется найти великого фальсификатора Илая Кинтеро. Из отчета детектива следовало, что он смылся куда-то в Миссисипи и открыл магазин.

– Не вопрос, – тут же согласилась Ханна. – Для Бобби что угодно.

Бобби? Она имела в виду дядю Боба? Гадость какая.

Показав Гаррету средний палец, я влезла в Развалюху и позвонила Кук.

– Завязывай выяснять, был или нет доктор Йост на островах, – сказала я, как только она сняла трубку.

– Вот и хорошо, потому что никто не проявляет ни малейшего желания сотрудничать.

– Неужели люди больше не смотрят «Улицу Сезам» ? – разочарованно спросила я, сворачивая на Сорок седьмую. Гаррет висел на хвосте.

– Вот и я о том же. Так что случилось?

– Мне нужно, чтобы ты продолжала делать то, что делала, только искала теперь Кита Джейкоби.

– Разве я не говорила о готовности людей сотрудничать?

– Говорила, и я ценю твои усилия.

– Где ты?

Я влилась в поток машин на I-40, едва не пропустив просвет в движении.

– Возвращаюсь, а что?

– Тебя как будто что-то отвлекает.

– Так и есть. Гаррет, черт его дери, наступает на пятки.

– Правда? Что на нем надето?

– Кук, это не шутки.

– Погоди, чем ты занимаешься?

Наверняка она слышала, как напряженно я говорю, пока вытягиваю шею то в одну, то в другую сторону.

– Пытаюсь рассмотреть дорогу через маленькую девочку, которая сидит у меня на капоте.

– А это не опасно?

– Как правило, да. Но у нее с собой нож.

– Тогда, наверное, все в порядке.