Никто не осудил Людоеда, когда на следующее утро он остался в постели. Они сами нашли, чем позавтракать. После чего Каспар поднялся к себе и уже начал опускать иголку граммофона на свою любимую песню «Индиго Раббер», когда вспомнил, что Людоед еще спит, и снял пластинку. И к лучшему, поскольку в следующее мгновение появился Дуглас.
- Пошли, - сказал он. – Давай найдем Салли, пока горизонт чист.
Они перетащили в прихожую два стула из гостиной, уселись на них и принялись методично перебирать адресную книжку. По очереди звонили каждому, записанному в ней, и спрашивали, знают ли они, где Салли. Они добрались только до буквы «Б», когда в дверь позвонили. Дуглас крикнул Гвинни, чтобы она открыла.
Пришедшим оказался мужчина из муниципалитета, который сказал, что он специалист по грызунам. Гвинни, Малколм и Джонни показали ему пылевые шарики и решили, что он приятный человек. Внимательно посмотрев на бегающие пушистые существа, он спросил:
- Кто-то из вас вывел необычный вид мышей и выпустил их, да? Знаю я детей.
Они следовали за ним по всему дому с места на место, с интересом наблюдая, как он старым ковшиком зачерпывает нечто, похожее на овсянку, и оставляет ее небольшими кучками в каждом углу.
- Не вздумайте сами это трогать, - предупредил он. – Это яд. Высушивает и убивает мышей.
Это встревожило Гвинни. Она испугалась, что ее народ может принять яд за кашу и съесть. Так что, как только специалист по грызунам ушел, она заставила Малколма и Джонни помочь ей сделать двадцать две карточки с надписью: «ОПАСНО». Они насадили карточки на спички, а спички воткнули в пустые катушки от ниток и поставили по предупреждению рядом с каждой кучкой яда. Гвинни не была уверена, умеет ли ее народ читать на английском, но надеялась, что смысл они уловят.
Они еще расставляли предупреждения, когда Дуглас и Каспар услышали, как Людоед выходит из спальни.
- Отнеси стулья обратно, - велел Дуглас, держа трубку возле уха. – А потом держи его подальше отсюда.
Каспар волоком оттащил стулья в гостиную и закрыл дверь. Когда одетый в халат Людоед, спотыкаясь, спустился, Каспар встретил его у подножия лестницы и поспешно увел на кухню, прежде чем он успел спросить, чем занимается Дуглас. Там он заботливо напоил Людоеда чаем с обугленными тостами.
- Очень мило с твоей стороны, - сказал Людоед. – Если бы я не устал так сильно, я бы заинтересовался твоими мотивами. Проклятые пылевые шарики полночи не давали мне спать. Крысолов уже был?
- Да, - ответил Каспар, указывая на кучки яда в углах. – Но Малколм говорит, его следует называть специалист по грызунам.
Людоед сонно моргнул на яд и предупреждающую табличку Гвинни.
- Зачем вы их предупреждаете? – спросил он. – Чтобы уровнять шансы?
Каспар невольно рассмеялся:
- Это Гвинни.
Теперь, когда он лучше знал Людоеда, он чувствовал себя немного виноватым. Людоед любил шутить. Но он всегда шутил с абсолютно бесстрастным лицом. Каспар боялся, что они нередко воспринимали его слова всерьез, когда он хотел только посмеяться.
- Прошу прощения за тосты, - извинился он. – Просто пылевые шарики съели полбатона, так что я не мог сделать других.
- Я слышал, уголь полезен для пищеварения, - философски заметил Людоед и налил себе еще чашку чая, чтобы запить тост.
Каспар был тронут, поскольку видел, что Людоед твердо настроен хорошо себя вести. Он задумался, не пойти ли купить еще хлеба, когда на кухню ворвался ликующий Дуглас. И Людоед настолько был твердо настроен хорошо себя вести, что лишь пронзил его сердитым взглядом.
- Я нашел ее! – торжествующе объявил Дуглас, лучезарно улыбаясь.
- Нашел кого? – утомленно спросил Людоед.
- Салли, конечно! Она…
Людоед вскочил так поспешно, что его стул опрокинулся, и Каспару пришлось подхватить его.
- Как тебе удалось, ради всего святого?
- Я позвонил каждому, кто есть в адресной книжке. И тетя Джоан сказала мне.
- Я звонил Джоан дважды! – с немалым отвращением произнес Людоед. – Где Салли?
- Никогда не поверишь – с тетей Марион! Она…
- Ничего не говори! Джоан и Марион решили преподать мне урок. Зачем я вернул эти химические наборы? Я бы с радостью превратил Джоан или Марион в крошечных бегемотов. Ты звонил Марион?
- Да, и я разговаривал с Салли, пока не заболел язык. Она…
Людоед бросился к двери, отпихнув Дугласа в сторону.
- Дай мне только добраться до телефона! – но там он озадаченно остановился. – А с чего это ты хочешь возвращения Салли? Я думал, ты принадлежишь к враждебной ей партии.
Дуглас покраснел.
- Да… знаю. Но на самом деле это из-за того, что мне не нравились перемены вообще. И потом, мелкие так расстроились, когда она ушла, и… и я чувствовал, что это моя вина, потому что она из кожи вон лезла, пытаясь подружиться, а я ее отталкивал.
- Какое облегчение, - произнес Людоед. – Я-то считал, это моя вина. Как ты оцениваешь шансы вернуть ее?
- Я всё время пытаюсь сказать тебе! Она сказала, что не сможет добраться сюда раньше четырех часов, но…
- То есть она приезжает сегодня? О, Боже! Посмотри, в каком состоянии этот дом!
Следующие несколько часов были заполнены лихорадочной работой. Малколм и Джонни, занимавшиеся установкой батареек к плите кукольного домика, чтобы народ Гвинни мог готовить сам, не хотели прерываться – даже ради Салли. Но Гвинни поклялась, что, если они не помогут, она выдернет все провода. Она заставила их вынести кукольный домик и народ в сад – подальше от пыли. После чего все принялись за дело.
Это был тяжелый труд, поскольку пылесос оказался сломанным и пришлось справляться без него, но в итоге дом сиял и сверкал. Не осталось ни пыли, ни пылевых шариков. Даже комната Джонни и Каспара стала чистой, а мусорные ведра заполнились так, что их крышки приподнимались как шляпы над набитым под ними мусором – на несколько футов выше нормального. Швабра и метла – обе сильно пострадавшие прошлым вечером во время охоты на невидимого Джонни – развалились на кусочки. Людоед сказал, что лучше купить новые, а также еще одно мусорное ведро.
- И заодно консервированной фасоли, - добавил он, оглядывая пустую кладовую.
Хотя Каспар знал, что он лишь шутит, никто не доверил Людоеду поход по магазинам. Все заявили, что тоже пойдут, и втиснулись в машину. Там, достав бумагу и карандаш, Малколм устроил бумагу на спине Каспара и принялся составлять список предметов первой необходимости. Начался он с лососевых консервов, потому что Малколм их любил, после чего последовала икра, поскольку Гвинни сказала, что она никогда ее не пробовала.
- Запиши овсяную кашу, - сказал Людоед.
- Две дюжины пончиков, Малколм, - сказал Джонни.
Пока Людоед вел машину к торговому центру, а список увеличивался, переполненную машину начал заполнять чудной запах. Каспар принюхался. Он тревожаще напоминал некоторые запахи, которые Джонни производил с помощью химического набора. Дуглас тоже принюхивался, и они обменялись взглядами. Но в данный момент главной заботой являлся список покупок. Дуглас забрал его у Малколма.
- Нам не нужны, - заявил он, решительно вычеркивая пункты, - лосось, икра, каша, арахис или больше дюжины пончиков. Но ты не записал бутербродную пасту, - и он записал ее.
- А чего это бутербродная паста, просто потому что она нравитсятебе? – воинственно вопросил Джонни. – Почему Малколм не может получить лосося?
- Дуглас, - сказал Людоед, - перестань быть таким деспотичным и позволь каждому получить свое лакомство. Мое – каша. Гвинни может получить икру, если она настаивает. Хотя, если честно, Гвинни, лучше тебе выбрать чипсы. А потом мы купим несколько необязательных дополнительных продуктов – таких как яйца, хлеб и масло.
- За те же деньги чипсов получится больше? – спросила Гвинни.
- Примерно в сто раз больше, - ответил Каспар.
- Тогда запиши мне чипсы, - сказала Гвинни.
Список был соответственно отредактирован, и Каспар вспомнил о чае как раз в тот момент, когда они подъехали к торговому центру. Людоед завернул на большую, посыпанную гравием стоянку и нашел свободное место в дальнем углу. Они открыли двери и вывалились наружу. Пока Людоед запирал машину, Дуглас набросился на Джонни и Малколма.
- Вы оставили некоторые из тех химикатов, да? Давайте их сюда.
Джонни и Малколм угрюмо посмотрели друг на друга, а потом перевели взгляд поочередно на Каспара и на Людоеда, надеясь на поддержку против Дугласа. Но Каспар от всей души был на стороне Дугласа, о чем и сообщил, а Людоед в тот момент наполовину скрылся внутри машины, закрывая дальнюю дверь.
Секунду спустя Малколм достал из кармана маленький пузырек:
- Ну, ладно! Это всего лишь «Dens Drac.», потому что я не успел его попробовать.
- И у меня! – удивленно воскликнул Джонни.
Выдав себя таким образом, Джонни тоже был вынужден отдать свой пузырек. Его пробка треснула, что объясняло запах.
- Типично! – с отвращением произнес Дуглас. – Неужели вы оба не понимаете, что с нас всех довольно!
Он взял оба пузырька и зашвырнул их в проход между припаркованными машинами. Оба разбились, ударившись о землю. Джонни и Малколм с несчастным видом наблюдали, как белые зерна, высыпавшись из них, погружаются в мокрый гравий.
Людоед вовремя вылез из машины, чтобы увидеть, что сделал Дуглас.
- Вот это было совершенно лишнее, - сказал он. – Ты подумал, что будет, если битое стекло попадет под шины автомобилей? Иди подбери осколки.
И после того, как Дуглас нехотя выполнил, что ему велели, Людоед послал его с Джонни в отдел скобяных товаров, в то время как остальные пошли покупать еду.
- Не хочу подпускать вас к продуктам с тем веществом, что у вас на руках, - сказал он.
Джонни с Дугласом ушли. Джонни был очень обижен. Что бы там ни говорил Каспар, он считал, что Дуглас не имеет права командовать им. И он так и заявил Дугласу – несколько раз.
- Ох, ладно! – наконец, сказал Дуглас. – Извини. Теперь удовлетворен?
- Нет. Не было необходимости разбивать мой «Dens Drac.».
- И что бы ты, по твоему представлению, устроил бы с его помощью, если бы я не разбил? Спорю – очередной кошмарный бардак.
- Теперь я никогда этого не узнаю, правильно? – заметил Джонни.
Однако, дойдя до отдела скобяных товаров, они перестали спорить о «Dens Drac.» и начали спорить о том, стоит ли брать оранжевое пластиковое мусорное ведро или сверкающее металлическое. Сойдясь на металлическом, они принялись обсуждать метлы, а потом швабры.
- Салли нравится, чтобы они были в одном стиле, - сказал Дуглас. – Я знаю.
- Просто потому что тебе нравится, - сказал Джонни. – Знаешь, давай купим ей подарок?
Их с Дугласом внезапно накрыло возбужденным осознанием, что Салли в самом деле возвращается. Купив первую попавшуюся под руки швабру, они без малейших споров отправились в соседний отдел бытовой химии и скинулись, чтобы купить мыло в форме клубники, очень понравившееся обоим. Дуглас положил его в мусорное ведро и вместе с метлой понес в машину. Джонни шагал рядом, держа швабру словно копье, а крышку от мусорного ведра – словно щит.
К их недовольству, они вернулись к запертой и пустой машине первыми. Они размышляли, куда девать мусорное ведро, пока ищут остальных, когда Дуглас сказал:
- Эй, смотри! Там грибы или типа того.
Он указывал туда, где разбились пузырьки. Несколько больших круглых белых штуковин пробивались сквозь гравий, определенно увеличиваясь. Они могли бы быть гигантскими грибами. Дуглас и Джонни были так заинтригованы, что пошли взглянуть, таща за собой мусорное ведро. Чем бы ни являлись эти штуковины, их было около пятидесяти, и они разбухали и вылезали из земли, точно громадные твердые пузыри. На некоторых из них были линии или полосы черно-белых квадратов.
- Знаешь, - со смешком произнес Джонни. – Они выглядят почти как защитные шлемы.
- Действительно, - согласился Дуглас. – Интересно, что они такое.
Он осторожно вытянул метлу и постучал по верхушке ближайшего. Раздался тяжелый солидный стук – именно тот звук, который ожидаешь, если постучать метлой по защитному шлему.
Штуковине – чем бы она ни была – не понравилось, что по ней стучат. Она задрожала, разбрасывая гравий. А в следующее мгновение выросла в завершенный шар, спереди которого обнаружилось лицо. И лицо это было совсем не приятным: грубое, хитрое, агрессивное лицо, смотревшее на них с ненавистью.
- Это и есть защитный шлем! – воскликнул Джонни. – Как он оказался закопанным в земле?
Они с некоторым замешательством уставились на закопанного человека, гадая, как он там оказался и надо ли помочь ему выбраться. Пока они смотрели, лицо дернулось, высвобождая подбородок из песка и камней, и заговорило:
- ί γλαυνίρεσίτ στο υίπολύζίτε!
- Что это за язык? – спросил Джонни.
- Возможно, греческий, - предположил Дуглас, столь же озадаченный.
Шорох гравия заставил их поднять взгляд. Другие грибы – с обеих сторон прохода между машинами – тоже выросли в людей в защитных шлемах. Следующий за ближайшим был теперь закопан только по пояс. Он уперся ладонями о гравий и вытягивал себя, чтобы освободить ноги. Несколько людей позади него выросли в полный рост и, отряхивая ботинки, ступали на поверхность. На всех были одинаковые черные мотоциклетные кожаные костюмы и белые защитные шлемы, и все обладали самыми неприятными лицами.
Джонни и Дуглас единодушно оглянулись – посмотреть, как далеко их машина. Она стояла в двадцати ярдах. Проход между ними и ею был перекрыт выходящими из земли и угрожающе надвигающимися на них мотоциклистами.
- Мне не нравится, как это выглядит, - сказал Дуглас. – И не говори, что это моя вина. Я знаю.
Ближайший к ним человек выбрался из земли и встряхнулся. От его кожаной одежды разлетелись камешки, и мальчиков забрызгало грязью. Он осторожно вытянул ботинок из остатков гравия и шагнул к ним.
- Δουμαες, μοζεσ ςτουζατ παρνει πο γολουε, δα? – вопросил он Дугласа.
- Прошу прощения. Я не понимаю, - ответил Дуглас.
Человек окинул взглядом остальных мотоциклистов и сердито сказал:
- Ετι δετι πιταλις ποβιτ μενια, παρνι!
По тому, как отреагировали остальные, становилось ясно: что бы ни значили его слова, для Джонни и Дугласа они не значили ничего хорошего. Все они одарили мальчиков самыми неприятными пустыми взглядами и подошли ближе.
- Λαδνο, δαυαϊτε υοζμεμ καζογο ποοτδελνοστι, - сказал один.
А другой, который еще только наполовину появился из земли, добавил:
- Δαιτεμνε ιχυζατ.
Ни одно из этих высказываний не прозвучало доброжелательно. Джонни в отчаянии обвел взглядом ту часть стоянки, которую мог разглядеть между приближающимися кожаными костюмами. И не обнаружил ничего, кроме машин – рядов запертых, безмолвных и пустых машин. В поле зрения не было ни души.
- Встаем спина к спине, - сказал Дуглас. – Используй швабру.
Джонни немедленно обошел Дугласа и прислонился к его спине. Он держал крышку от мусорного ведра как настоящий щит и зажал швабру подмышкой так, чтобы ее палка была направлена на круг угрожающих мотоциклистов. За спиной он слышал грохот клубничного мыла, болтающегося в мусорном ведре, которое Дуглас поднял вместо щита, нацелившись метлой. Джонни порадовался, что имеет дело с такой высокой спиной, как у Дугласа. Если бы это была спина Каспара или Малколма, он нервничал бы гораздо больше.
Впрочем, их попытки защищаться нисколько не впечатлили мотоциклистов. Некоторые весело рассмеялись, и один сказал:
- Α ονι χραβριε, α?
Что явно являлось каким-то саркастичным замечанием. Остальные засмеялись. Затем первый произнес:
- Πριστουπιμ, παρνι.
И они сжали круг. Швабру Джонни схватили и начали выкручивать, и он отчаянно повис на ней. Позади него прижавшийся к нему спиной Дуглас повис на метле. Еще несколько мотоциклистов лениво и бесшумно подобрались с боков.
- Помогите! – закричал Джонни.
Тяжело ступая под весом громадной картонной коробки, Людоед ошибся и повел остальных по соседнему проходу. Подойдя к его концу, он встал на цыпочки, высматривая нужное направление.
- Извините, - сказал он. – Нам туда. Что происходит в том проходе?
Каспар поставил свою коробку на подходящий капот и встал на бампер, чтобы посмотреть.
- Выглядят словно Ангелы Ада, - сказал он.
- Действительно, - согласился Людоед. – Возможно, стоит подождать, пока они уйдут.
Но в этот момент из центра массы тел в черной коже донесся крик Джонни о помощи. Потом закричал и Дуглас. Каспар поспешно подобрал свою коробку, и они четверо пробрались между машин так быстро, как могли, пока не вышли в нужный проход к машине Людоеда. За ним, рядом с оградой стоянки разгоралась битва. Оттуда доносились лязг и восклицания.
- Какие они ужасные! – сказала Гвинни. – Что будем делать?
- Это точно не Ангелы Ада, - сказал Малколм. - Это то вещество, которое разлил Дуглас. Смотрите.
И они увидели, как последний мотоциклист вырастает и выбирается из земли, явно спеша присоединиться к остальным.
- Как оно называлось? – спросил Людоед.
- «Dens Drac.», - ответил Каспар. – Пойдемте.
- Оставайтесь на месте, - велел Людоед. – Все. Мы, скорее всего, не сможем справиться с таким количеством.
К их злости, он поставил коробку на капот машины и спокойно принялся перебирать ее содержимое, достав банку сардин.
- Но как же Джонни и Дуглас? – спросила Гвинни, пританцовывая от беспокойства.
- Что вы делаете? – спросил Каспар.
- Надеюсь, что старый трюк по-прежнему работает, - ответил Людоед и с бешеной силой швырнул сардины в защитный шлем, покачивающийся в центре драки.
Шлем немедленно повернулся. Его хозяин набросился на ближайшего к нему человека, явно думая, что это он его ударил.
- О, понимаю! – воскликнул Малколм и достал из своей коробки банку персиков.
- Не персики! – остановил его Людоед. – Я их люблю. Только сардины и консервированная фасоль.
Он распределил метательные снаряды. Каспар взвесил на ладони банку фасоли, нашел вес приятным и швырнул ее в толпу. Они с Малколмом засчитали себе меткие удары прямо по защитным шлемам, и еще один – Людоеду. Каждый человек, в которого они попадали, немедленно поворачивался к соседу. В считанные секунды вся толпа уже яростно дралась между собой. Кружились руки и ноги в черной коже. Раздавались яростные крики на странном языке. Гвинни усугубила неразбериху, когда промахнулась консервированной фасолью и с громким лязгом попала в мусорное ведро.
Людоед бросил Каспару ключи:
- Забирайтесь в машину вместе с продуктами. Оставь дверь открытой для нас.
Он бросился к колотящим друг друга мотоциклистам, принялся прокладывать себе путь между ними и почти сразу же полностью исчез. Гвинни в отчаянии выкручивала руки и больше ни о чем не могла думать. Малколму пришлось затолкнуть ее в машину.
Они поспешно загружали коробки, когда Людоед снова вынырнул из драки, таща Джонни и Дугласа. Оба были бледными и потрепанными, но по-прежнему держали метлу, швабру и обе части мусорного ведра. Банка Гвинни вместе с клубничным мылом оглушительно грохотала, болтаясь в ведре. Тяжело дыша, они добрались до машины, и Людоед зашвырнул их внутрь. Никто не понял, как они оказались в машине, но как-то оказались, и Людоед плюхнулся на водительское сиденье и завел двигатель. К этому времени мотоциклисты кучей катались по земле, колотя, пиная и даже кусая друг друга.
- Мы ничего не будем с ними делать? – спросил Каспар.
- Нет, - выдохнул Людоед. – Оставим это полиции.
- Но что будет, когда выяснится, что у них нет ни имен, ни адресов, ничего? – поинтересовался Малколм.
- Не имею ни малейшего представления, - ответил Людоед, торопливо отъезжая задним ходом – прочь от сражения. - Полиция что-нибудь придумает. Дуглас, можешь опустить ведро, чтобы я мог хоть что-нибудь видеть в зеркале?
Дуглас попытался, и Гвинни с Каспаром вскрикнули от боли.
- Боюсь, не могу.
- Значит, придется догадываться.
Людоед развернулся в конце прохода, проехав меньше, чем в полудюйме от другой машины, как сказал Малколм, и в сопровождении оглушительного грохота мусорного ведра быстро поехал по гравию к выходу.
- Дуглас, - громко сказал он, - всё это исключительно из-за твоего своеволия. Если ты еще раз сделаешь что-либо подобное, я брошу тебя на произвол судьбы.
Дуглас ответил пристыженным бормотанием.
- И, - добавил Людоед, - пожалуйста, пусть это будет последним происшествием с химикатами. Если случится что-нибудь еще, я просто сойду с ума.
Они искренне заверили его, что больше ничего не случится. Но они не взяли в расчет Гвинни. Когда они заносили коробки через заднюю дверь, Гвинни закричала и упала на четвереньки возле порога. Едва не споткнувшись об нее, Каспар громко сердито поинтересовался, что она такое делает.
- Моя прекрасная заколка! – воскликнула Гвинни. – Пожалуйста, помогите мне найти ее. Она такая красивая.
- Лучше ее ублажить, - сказал Джонни. – Она такая с рождения.
Так что они снова поставили коробки и с некоторым раздражением принялись разыскивать заколку. Всё равно, что искать иголку в стоге сена, как сказал Дуглас.
Пять минут спустя Людоед встал, держа что-то блестящее и желтоватое, и спросил:
- Это она?
- О, да! – воскликнула Гвинни, нетерпеливо потянувшись к заколке.
Но Людоед поднял ее так, чтобы Гвинни не могла дотянуться, и, разглядывая, повертел в солнечном свете.
- Где ты ее взяла, Гвинни? Это цельное золото!
- Не золото. Не может быть золото. Она была самой обыкновенной. Я сделала ее такой красивой с помощью Питер Филлус.
- Что или кто этот Питер Филлус? – спросил Людоед, по-прежнему держа заколку вне досягаемости.
- Просто маленькие камешки из химического набора Малколма, - ответила Гвинни. – Они называются Питер Филлус, и если ими что-нибудь потереть, оно становится красивым. Я сделала моему народу несколько подсвечников. Но они не действуют на ковры, столы и всё такое.
- Только на металл? – со странным выражением лица спросил Людоед.
- Верно, - ответила Гвинни.
- Принеси сюда Питер Филлус и дай мне посмотреть, - велел Людоед, протягивая заколку.
Пока остальные заносили коробки, мусорное ведро, швабру и метлу, Гвинни умчалась наверх и с топотом вернулась вниз, тяжело дыша и держа пробирку, наполовину заполненную маленькими камешками.
- Это всё, что осталось, - объяснила она.
- Полагаю, этого будет достаточно, - всё с тем же странным выражением лица произнес Людоед, осторожно вынул маленький кусочек камня и потер им ручку крышки мусорного ведра.
Там, где коснулся камень, немедленно появилась длинная золотая полоса.
- Это же не золото? – спросил Дуглас.
- Может, и золото, - ответил Людоед. – Подозреваю, что Питер Филлус может оказаться Философским камнем. А считается, что философский камень превращает простые металлы в золото.
- Тогда мы богаты, - сказал Джонни. – Принести немного монет?
Людоед засмеялся:
- Нет. Монеты не подойдут, поскольку с ними у нас будут неприятности. Но любые другие металлические предметы, которые нам не нужны – предметы, про которые можно подумать, будто они ценные…
- Самые ужасные вещи, имеете в виду? – спросил Каспар.
- Чем ужаснее, тем лучше, - подтвердил Людоед.
Началась погоня за металлом, которая вскоре превратилась в соревнование по поискам самой уродливой вещи в доме. Гвинни гордо принесла раздутую серебряную чашку. Каспар раздобыл пару чайных ложек с ручками в виде кораблей под парусами, которые больно впивались в ладонь, как за них ни возьмись. Малколм достал громадную закрученную подставку для тостов, которую кто-то подарил Людоеду и Салли на свадьбу. Джонни перещеголял ее кочергами на подставке, замаскированной под трех дельфинов. Они нашли медный штопор с ручкой в виде ухмыляющегося лебедя, потрепанную железную решетку, в которую ставят растения, и медную вазу в форме кролика. Людоед нашел пепельницу, и все согласились, что она выглядит, как пожирающий людей гриб, и позолоченную статуэтку лошади, яростно пытающуюся освободиться от часов, прикрепленных к ее задним ногам. Но цвет коллекции раздобыл Дуглас. После долгих терпеливых поисков он вошел на кухню, неся пару подсвечников из нержавеющей стали в виде куриных ног. Когтистая лапа охватывала шар на подставке. От когтей поднималась длинная чешуйчатая нога, над которой располагались металлические перья. Наверху перья просто заканчивались, и среди них находилась дыра для свечи.
- Беее! – произнесла Гвинни, а остальные посмотрели на подсвечники с глубоким уважением.
- Первый приз присуждается Дугласу, - сказал Людоед. – Но этого Питер Филлус мало. Так что давайте тщательно отбирать. На ложках есть метка: «Гальваническое никелированное серебро», так что они сразу отпадают. И я знаю, что на этой чашке есть знак серебра, как ни жаль. Кочерги не пойдут. Да, я знаю, Джонни, но кто когда-нибудь слышал о золотой кочерге? Мы должны выбрать вещи, за которые ювелир захочет нам заплатить. Возьмем куриные ноги, испуганную лошадь, подставку для тостов, медного зайца и… Что это? – он вытащил из кучи полую алюминиевую корову с дырой в спине.
- Кувшин, - объяснил хорошо знакомый с ним Каспар. – Держишь ее за хвост, и она выплевывает молоко через рот.
- А! – с громадным удовольствием произнес Людоед. – Тогда и это тоже.
- Слушайте, - Дуглас оглядел выбранные уродства, - а есть ли шанс, что этого хватит, чтобы купить дом побольше?
- Такова была моя идея, - признал Людоед.
Этого было достаточно, чтобы воодушевить всех. Они перенесли выбранные уродства в столовую, вместе с пирогами со свининой для поддержания сил, и принялись работать крошечными кусочками камня. Каспар с Дугласом взяли по куриной ноге. Гвинни работала над медным кроликом, а Джонни – над полой коровой. Это были довольно простые вещи, и вскоре с ними было покончено, и они засияли. Тогда Гвинни с Джонни склонились над Людоедом и указывали ему части вырывающейся лошади, которые он пропустил. Малколм старательно натирал подставку для тостов. Некоторое время спустя Каспар и Дуглас оторвались от любования своими подсвечниками и помогли Малколму. К этому моменту от камней остались лишь тончайшие полоски и пыль. Каспар с Дугласом собрали зерна подушечками пальцев – им сильно мешала трубка Людоеда, которая с надеждой бродила между ними, охотясь за крошками от пирогов со свининой, – а Малколм использовал вязальную спицу, у которой случайно позолотили кончик, чтобы обработать завитки подставки для тостов.
Когда Людоед закончил с лошадью, осталось еще несколько зерен Питер Филлус, так что он шутки ради взял роковое ведро и сделал ему золотой ободок.
- Как напоминание о старом дурном времени, - сказал он.
И тут с кухни вошла Салли. После своего небольшого отпуска она выглядела на десять лет моложе. Увидев ведро, трубку и стол, заваленный золотыми уродствами, она в изумлении резко остановилась.
- Святые небеса! – воскликнула она. – Чем вы занимаетесь?
Они кинулись к ней, крича объяснения и приветствия. Салли засмеялась. Полчаса спустя, когда всё было объяснено, она по-прежнему смеялась, но при этом выглядела слегка раздосадованной.
- Что ж, я чувствую себя немного оставшейся за бортом, - ответила она, когда Людоед спросил, в чем дело. – И хотела бы я, чтобы вы подождали с Питер Филлус. У меня есть кое-что ужаснее всего этого.
- Что? – спросил Людоед.
- Наследство тетушки Виолетты. Я покажу вам.
Салли подошла к шкафу и из самой глубины его достала нечто, выглядевшее как множество металлических рожков мороженного на пружинах, с еще одним большим рожком в центре. Оно было громадным и уродливым, и они понятия не имели, что это такое.
- Канделябр для обеденного стола, - сказала Салли. – Жалеете теперь, что не подождали меня?
Им пришлось признать, что канделябр превзошел даже куриные ноги.
Гораздо позже, когда начало темнеть, Гвинни вспомнила о своем народе, оставленном снаружи в кукольном домике, и поспешила на улицу, чтобы занести их обратно. К ее ужасу, кукольный домик оказался пустым. Ее народ исчез. Они забрали золотые подсвечники и восковые фрукты, а вместе с ними некоторые другие вещи, и, похоже, возвращаться не собирались. Тем не менее Гвинни всю неделю с надеждой оставляла кукольный домик в саду. Но ее народ так и не вернулся. Видимо, они отправились на поиски лучшего места для жизни. Гвинни сильно обиделась.
- Могли, по крайней мере, оставить мне записку! – сказала она.
- Ты не смогла бы прочесть их язык, - заметил Малколм.
- Неважно. Этого требует вежливость.
Но дело в том, что ее народ никогда не отличался вежливостью. Отчасти она даже испытала облегчение, что они ушли.
В следующий понедельник Людоед отнес золотые уродства на оценку. Некоторое время спустя их отправили на аукцион в Лондон, где за них заплатили потрясшие детей суммы. Куриные ноги и страдающие часы стоили больше, чем они предполагали даже в самых диких мечтах. Их посчитали антикварными вещами. Но самую большую сумму принесла полая корова. Ее купил один коллекционер, назвавший ее «Корова Молочный Кувшин» и заплативший за нее бешеные деньги. Как сказал Людоед (цена изумила даже его), коллекционер заплатил столько, будто корова сама производила молоко.
- Только подумайте, сколько он мог бы заплатить за канделябр тетушки Виолетты, - с сожалением произнесла Салли. – Если бы вы подождали!
Они почти сразу же смогли переехать в более просторный дом, где (все это признали) они жили гораздо счастливее. У каждого была своя комната. Каспар и Дуглас могли слушать «Индиго Рабберс» сколько душа пожелает. Людоеду по-прежнему часто приходилось кричать, требуя тишины, но теперь все знали, что лает он гораздо страшнее, чем кусает, и никто не обращал на его рев внимания. И Людоед говорил, что начинает привыкать к жизни в бедламе.
Малколм забрал в новый дом свои карандаши. Несколько месяцев они прыгали ночью по его комнате. Но, как палочники, на которых они сильно походили, жили они недолго. Вскоре только трубка Людоеда напоминала о химических наборах. А с течением времени и она становилась всё меньше похожей на животное и всё больше на трубку. Она всё дольше и дольше неподвижно висела на подставке для трубок и редко мурлыкала, когда Людоед ее курил. Они решили, что «Animal Spirits» постепенно выветривается из нее.
После того, как карандаши умерли, Малколм стал предлагать вернуться в магазин старика и посмотреть, что у него еще продается. Так что в итоге Каспар пошел туда с ним. Он шел, ужасно боясь, что им продадут нечто похуже, чем розовые футбольные мячи или химические наборы. Однако магазин исчез. Там, где раньше находился темный дворик, они обнаружили широкую яму, полную экскаваторов. А в следующий раз на этом месте уже стоял офисный комплекс – еще выше, чем Людоедовский. Видимо, это был конец Магической Компании.