По пути обратно Джонатан несколько раз смотрел на свой циферблат. Сэм ни разу не упомянул о сливочных пирожных. Они поспешно прошли по площади Эры и через арку к Закрытию Времени, и Вивьен следовала за ними в полной уверенности, что они что-то замышляют. У нее болели ноги, когда она поднималась по ступеням к стеклянным дверям Аннуария.

«Хочу немного покоя, — думала она. — Хочу почитать киножурнал и послушать радио. Но вряд ли в этом месте есть такая вещь, как радио!»

Вестибюль Аннуария был пуст и тих. Джонатан повернулся к Вивьен с самым своим величественным и небрежным видом:

— Есть еще парочка однажды-призраков, которых я могу показать тебе, если хочешь. Прямо здесь, во дворце.

«Вот для чего мы вернулись!» — подумала Вивьен, а вслух произнесла:

— Ну, покажи, раз уж ради них ты заставил меня проделать весь этот путь.

— Тогда сюда.

Коса Джонатана подпрыгивала при каждом шаге, когда он решительно направился в сторону, противоположную той, откуда привел Вивьен утром.

Сэм, косолапя, торопливо последовал за ним. «Это тот путь, которым мы пришли прошлой ночью», — подумала Вивьен, идя позади по цветным узорам на мраморном полу. Они завернули за угол, и, конечно же, Вивьен узнала длинное помещение с витринами вдоль обеих стен. Тогда оно напомнило ей музей. Сейчас она видела, что это действительно что-то вроде музея. И поскольку ей страшно надоело, как Джонатан вечно ее торопит, она нарочно замешкалась, разглядывая вещи в витринах. У каждого экспоната имелась карточка, подписанная аккуратным, легко читаемым почерком. «Американская клюшка для гольфа века семьдесят три», — гласила первая. «Индийская свадебная чаша века сорок пять», — сообщала другая. Но некоторые экспонаты были решительно странными, как например «Газовый утюг века сто пять» и «Исландская малярная краска века тридцать три». В то время как в следующей витрине… Вивьен обнаружила, что смотрит на собственные вещи, подписанные тем же аккуратным почерком: «Снаряжение эвакуированного века двадцать (коробки открываются для демонстрации одежды и защитной маски)».

И они были открыты. Ее чемодан искусно приоткрыли, разложив сверху тот несчастный корсаж, а газовую маску наполовину вытащили из коробки. Ее драгоценную плетеную сумку развернули так, чтобы показать бумагу из-под сандвичей, журнал, перчатки и носки. Вивьен возмущенно уставилась на них, воскликнув:

— Какая наглость!

Она сильно испугалась: как она достанет эти вещи, когда отправится домой? Но гораздо хуже было другое. Будто кто-то забрал личность, которой она являлась на самом деле, принуждая ее превратиться в кого-то незнакомого.

— Но я не стану! — сердито произнесла Вивьен. — Я — это я!

Обеспокоенные Сэм и Джонатан бегом вернулись обратно. Сэм потянул ее за руку:

— Ты должна пойти немедленно!

Вивьен была слишком встревожена, чтобы обращать на это внимание. Она указала на витрину:

— Посмотрите! Посмотрите на это! Все мои вещи.

— Да. Старый добрый Элио как обычно занимался работой, — сказал Джонатан. — Андроиды — они такие. Но призраки вот-вот появятся — в любую секунду. Пошли посмотришь на них. Пожалуйста!

Вивьен перевела взгляд с него на Сэма. Сэм смотрел на нее с беспокойством. Джонатан так стремился увести ее, что даже побледнел. «Он ужасно взвинчен!» — подумала Вивьен. Мама сказала бы про него именно так. Ей стало ясно, что и для Джонатана, и для Сэма почему-то было очень важно, чтобы она увидела этих призраков.

— Ох, ну ладно, — сдалась она и позволила Сэму потянуть ее в дальний конец музея.

Там находилась темная старая дверь. По прошлой ночи Вивьен помнила, что она ужасно скрипит, однако, к ее удивлению, дверь оказалась заперта. Большая сияющая цепь из прозрачного материала со встроенными в него проводами висела поперек нее от одной металлической коробки, установленной на дверной раме рядом с петлями, до другой, установленной на дверной раме рядом с ручкой. От обеих коробок к полу тянулись кабели. Похоже, любой, кто попытается открыть дверь, получит сильный разряд.

Сэм протянул пухлую руку, перепачканную сливочным пирожным и грязью из пещеры Фабера Джона, и ловко передвинул одну из металлических коробок с рамы на дверь — прямо под большую железную ручку. Кабель остался на месте, и, если не присматриваться, дверь выглядела по-прежнему запертой.

— Я закоротил ее, — гордо сообщил Сэм. — В первый день четвертных каникул.

— Я попросил его, — Джонатан снова посмотрел на часы. — Это была моя идея. Когда я был маленьким, все знали об этих призраках. Они сотни лет проходили здесь каждый день. Так что, когда шесть лет назад моего отца избрали Вечным, я собирался на них посмотреть. Но сначала на них пошла смотреть моя мать, и при виде них она закричала, а дверь опечатали. С тех пор я постоянно мечтал сюда попасть, но мне пришлось подождать, пока Сэм не превратится в гения по части энергофункций.

Сэм гордо улыбнулся. Джонатан снова посмотрел на часы и объявил:

— Сейчас.

Он повернул ручку, и дверь медленно со скрипом открылась. За ней тянулся темный каменный коридор, по которому Вивьен шла прошлой ночью из похожего на церковь здания под названием Хронолог. Открытая дверь давала достаточно света, чтобы увидеть, что коридор пуст.

— Подожди, — произнес Джонатан — казалось, он задерживает дыхание.

Почти в тот же самый миг вдруг появились двое людей, идущих к ним по коридору. Сначала их сложно было рассмотреть в темноте. Всё, что Вивьен могла сказать — они носили современные пижамы Города Времени и шли так, как люди обычно ходят, когда чем-то сильно взволнованы. Потом она разглядела, что у того, кто повыше, по краям костюма идут темные ромбы. Его глаза покрывало мерцание, а волосы были собраны в косу, перекинутую через плечо. Вторым призраком являлась девочка со светло-каштановыми кудрявыми волосами.

— Сверчок Джимини! — воскликнула Вивьен. — Это я! И ты!

Ужасно странное и удручающее зрелище — видеть себя призраком, который выглядел почти, но не совсем, как все остальные, и без передышки беззвучно болтал с мальчиком, которого она встретила лишь прошлой ночью. Хуже того: призраки невидяще неслись прямо на нее. Вивьен испытала приступ чистой паники, какой не испытывала еще ни разу в жизни. Они исчезли, чуть-чуть не дойдя до нее.

Мгновение Вивьен, дрожа, стояла с затуманившимися глазами. А потом ноги подогнулись, и она с глухим шлепком села на мраморный пол.

— Сотни лет, ты сказал? — хрипло спросила она.

Джонатан протянул руку, чтобы поднять ее.

— Мои ноги повели себя точно так же, когда я впервые их увидел. Сэм убежал.

— Только на шесть метров! — запротестовал Сэм. — Я вернулся, когда они исчезли.

— Неудивительно, что твоя мама закричала и велела закрыть этот коридор! — произнесла Вивьен, с трудом поднявшись на ноги, и повисла на двери до тех пор, пока не почувствовала себя устойчивее. — Она, должно быть, узнала тебя, даже если тебе было только шесть лет!

— Она не хочет говорить об этом, — теперь Джонатан выглядел величественно и торжествующе. — Теперь понимаешь, как я узнал тебя, В.С.? Это мы прошлой ночью. Я надел этот костюм и повел тебя этим путем нарочно.

Вивьен всё еще чувствовала себя шатко, но ее мозг работал нормально.

— Это не прошлая ночь! Кроме того, что я не сказала тебе ни слова, пока мы не дошли до твоей комнаты, я была не в этой одежде. Прошлой ночью на мне была та же юбка, что сейчас. А на этом призраке одежда Города Времени.

Джонатан не видел большой разницы.

— Ну, тогда это случится в ближайшее время, — беспечно произнес он. — И то, что мы делали — важно. Это должно быть важно, иначе мы не создали бы однажды-призраков. Так что мы делали, как думаешь, В.С.?

Он снова вернулся к роли следователя. «Будь я проклята! — подумала Вивьен. — Он по-прежнему считает, что я Повелительница Времени. Просто после того как испугался тех охранников, он решил заставить меня признать это другим способом. Вот ведь зациклился!»

— Если ты еще раз назовешь меня В.С., - сказала она. — Я закричу. Предупреждаю тебя!

Сэм похлопал ее по руке и доброжелательно предложил:

— Тебе нужно сливочное пирожное.

Как ни странно, от этого Вивьен действительно чуть не закричала. Она издала странный пронзительный смешок и воскликнула:

— Я с ума сойду! Почему я не могу вернуться обратно в войну и получить немного покоя? Здесь всё безумно! Всё это неправда!

Ее голос становился громче и громче. Мальчики вытаращились на нее. Вивьен открыла рот, чтобы посмеяться над тем, как глупо они выглядят, и решила, что лучше закричать. Она откинула голову, чтобы испустить по-настоящему громкий удовлетворяющий вопль, когда услышала в музее шаги, поворачивающие за угол. Она закрыла рот. Сэм моментально установил цепь на место, и они поспешили к музейному стенду, подписанному: «Китайский домашний компьютер века сорок три», — и усиленно смотрели на него, пока не появился человек, чьи шаги они слышали.

Им оказалась дружелюбная девушка со смуглым лицом по имени Петула, которая искала Вивьен.

— Госпожа Вечная велела мне найти тебя, дорогая. Не хочешь пойти посмотреть, всё ли в твоей комнате так, как тебе нравится?

— Я покажу ей, — тут же предложил Джонатан.

Но Петула ответила:

— Нет. Уходи, Джонатан, дорогой. Она не твоя собственность.

Она повела Вивьен наверх по лестнице, оставив Джонатана и Сэма стоять с видом людей, которых внезапно прервали прямо посреди приключения.

Несколько позже Вивьен мирно и счастливо устроилась в маленькой приятной комнате. Хотя ни одна из вещей здесь не напоминала того, что она знала, Петула показала ей, как всё работает — например, если нужно зеркало, надо наступить на выступ на полу, и кусок стены тут же отразит твое лицо — и рассказала, как всё называется. Она показала Вивьен, как включить душ и где находится выключатель для музыки. Под конец она нажала кнопку, и стена скользнула в сторону, открыв шкаф. Внутри загадочно висел ни на чем ряд костюмов-пижам — все чудесным образом размера Вивьен.

— Можешь рассчитывать в этом на Элио, — сказала Петула. — Если у тебя возникнут проблемы с чем бы то ни было, положи ладонь на этот синий квадрат возле кровати, и один из нас придет помочь тебе.

Когда Петула ушла, Вивьен вступила во владение комнатой, расправив бумажный кубок, который к этому моменту довольно сильно помялся, и поставив его на пустую раму стола возле стены. Затем она легла на кровать, представлявшую собой натянутое на пустоту одеяло с цветочным рисунком, и слушала странную звенящую музыку, доносившуюся из штуки под названием «Палуба», которая плавала в воздухе рядом с кроватью. Это было почти так же хорошо, как слушать радио. Вивьен подумала, что ей стоит начать размышлять, как вырвать Джонатана из его зацикленности и заставить вернуть ее к кузине Марти. Почему-то она была уверена, что те два призрака времени помогут ей в этом, если она сможет придумать как. Однако Вивьен не хотелось думать о собственном призраке, в течение сотен лет идущем рядом с призраком Джонатана — задолго до того, как оба родились. Поэтому она заснула.

Вивьен проснулась от того, что кто-то тихо вошел и положил одежду для нее. Скользящий звук закрывающейся двери заставил ее резко сесть. Теперь она обнаружила, что хочет думать о тех призраках времени. «Интересно, что мы делали — то есть что мы будем делать? — с величайшим интересом спросила себя Вивьен. — Я могу как-нибудь их использовать». У нее почти возникла идея.

— Ты здесь, В.С.? — донесся голос Джонатана из Палубы.

— Нет, я сплю, — ответила Вивьен — почти идея пропала.

— Тогда просыпайся. Ужин через полчаса, — произнес голос Джонатана. — Предупреждаю: он будет официальным — с гостями. Так всегда бывает. Мне зайти за тобой?

— Официальный? Тогда лучше зайди.

Эта новость заставила Вивьен нервничать. Ей с трудом удалось натянуть на себя оставленный для нее шелковистый белый костюм. Его брюки были такими широкими, что представляли собой почти что юбку, и Вивьен дважды засунула обе ноги в одну штанину, прежде чем получилось сделать всё правильно. Когда она встала и засунула руки в просторные рукава, костюм, словно по волшебству, сам застегнулся на спине и начал слегка светиться. Вокруг рук и ног появились медленно плавающие по спирали голубые цветы. Вивьен прикоснулась к ним, и они оказались такими же ненастоящими, как призраки времени. Это довольно-таки нервировало, но, когда ты привык к тесной одежде и нижнему белью 1939 года, больше всего нервирует просторность костюма. Вивьен чувствовала себя так, будто на ней нет одежды вовсе, и это выводило ее из равновесия больше, чем что-либо.

Когда появился Джонатан — весь в белом, с по-новому заплетенными волосами, — он не помог ей почувствовать себя лучше.

— Будет довольно скучно, — предупредил он, когда они спускались по отполированным ступеням. — Гости — это доктор Виландер (мой наставник) и Библиотекарь Энкиан. Они ненавидят друг друга. Говорят, будто Виландер однажды швырнул в Энкиана целую стопку фолиантов Шекспира. Он силен как бык, так что, может, это и правда. Они сегодня в очередной раз поругались, и отец пригласил их, чтобы успокоить.

— Надеюсь, все будут слишком заняты, ненавидя и успокаивая друг друга, чтобы заметить меня, — заметила Вивьен.

— Наверняка.

Но они не были. Родители Джонатана ждали в столовой — круглой комнате со сводчатым потолком, которая сразу вызвала у Вивьен ассоциации со станцией метро, — а двое гостей стояли рядом с симуляцией огня, мерцающей в настоящем камине. Хотя все четверо были в торжественном черном, они напомнили Вивьен прячущихся от воздушной атаки. И это немедленно вызвало ощущение опасности. Которое только усилилось, когда Дженни подняла взгляд и произнесла:

— Вот и она.

И Вивьен поняла, что они говорили о ней.

Мистер Энкиан, обладавший желтым треугольным лицом и манерой насмешливо улыбаться, даже когда говорил о самых обычных вещах, посмотрел на Вивьен и сказал:

— Что за бледное маленькое создание!

Ее лицо тут же вступило в противоречие с его словами, став красным и горячим. Вивьен почувствовала себя занятной вещицей, притащенной кошкой. «Вот только вряд ли здесь есть кошки!» — с отчаянием подумала она.

— Шесть лет в задымленной истории никому не пойдут на пользу, — возразила Дженни своим самым взволнованно-успокаивающим тоном, подводя их к столу.

Вечный Уокер бросил на нее через плечо страдающий взгляд.

— Однако ей удалось вырасти, — заметил он с таким видом, словно был обижен на Вивьен за это.

Что касается доктора Виландера, он просто смотрел на Вивьен. Он был громадный. И с громадным, вытянутым, как у медведя, лицом. Вивьен покосилась на него и встретила взгляд проницательных маленьких серых глаз, пристально смотревших на нее с медвежьего лица. Они привели ее в ужас. Она поняла, что ее изучает один из самых умных людей, что она когда-либо встречала. Вивьен была слишком напугана, чтобы двигаться, пока Джонатан не взял ее за плечо и не толкнул на резной отполированный стул-раму. Посмотрев на стол, Вивьен испытала облегчение, обнаружив, что он не невидимый, а сделан из какого-то белого материала, с белыми же узорами, имитирующими скатерть.

Доктор Виландер сел напротив нее, и пустой стул заскрипел. Когда он заговорил с ней, его голос был монотонным ворчанием — точно медведь в далекой чаще.

— Так ты младшая Ли, а? Вивьен Ли?

— Да, — ответила Вивьен, желая, чтобы ей не приходилось лгать.

— Отправили домой из-за Второй Мировой войны, а? — проворчал доктор Виландер.

— Да, — с облегчением согласилась Вивьен, поскольку теперь она, по крайней мере, снова лгала, говоря правду.

— Из чего мы можем заключить, — заметил мистер Энкиан, — что печально известная нестабильность века двадцать обострилась до такого уровня, что вызывала беспокойство твоих родителей. Мы надеемся, ты можешь представить нам отчет об этом.

«Помогите!» — подумала Вивьен. Она в отчаянии посмотрела на Джонатана, но поняла, что от него помощи не получит. Он выглядел невозмутимым и благовоспитанным — олицетворение мальчика, старающегося быть незаметным.

— Не будь смешным, Энкиан, — проворчал доктор Виландер. — Нельзя ожидать от одиннадцатилетнего ребенка оценки уровня нестабильности.

— Я ожидаю этого от ребенка двух обученных Наблюдателей, — огрызнулся мистер Энкиан. — По крайней мере, она может отвечать на вопросы.

Поняв, что гости начинают ссориться, вмешался отец Джонатана:

— Нам всем известен источник проблемы. И хотя истребление всё еще возможно, что нас больше всего беспокоит — это как являющиеся следствием временные беспорядки могут содержаться в веке с такой низкой прогностической выработкой…

Он продолжал говорить. Вошли четыре девушки и выставили перед каждым множество больших и маленьких блюд, и всё это время Вечный Уокер говорил. Его речь была ужасно скучной. «Возможно, его работа — быть скучным, — подумала Вивьен. — И в таком случае он хорошо с ней справляется». Он уставился в закругленный угол комнаты с таким выражением, будто нечто ужасно его там беспокоило, и монотонно говорил о расширении волн, социотемпоральных кривых, парадигмах агон-моделей, культурной манипуляции идеологией, поведенческих параметрах, коэффициенте Ли Абдуллы, пока всех не охватила подавленность.

Вивьен пыталась слушать. Она была уверена, что чем больше узнает о Городе Времени, тем легче ей будет попасть домой. Но всё это она понимала еще меньше, чем объяснения Джонатана о том, как работает его пояс. Она смутно уловила, что ее век охвачен беспорядками и что, когда Вечный Уокер говорил об «источнике проблемы», он мог иметь в виду Повелительницу Времени. И Вивьен сделала вывод, что ученые в Городе Времени следят за остальной историей и стараются подтолкнуть ее на те пути, которые нужны Городу Времени.

«По-моему, это сущее нахальство!» — подумала она.

Наконец, девушки подали воды и вина в соответствующих стаканах, сделанных из тысяч похожих на драгоценные камни кусочков стекла. После чего они ушли, и все начали есть. Ощущение опасности вернулось к Вивьен. Она знала, что совершит ужасные ошибки, и все поймут, что она не кузина Вивьен. Она внимательно наблюдала за Джонатаном и Дженни и делала то же, что и они. И это оказалось довольно просто. Главное отличие в этикете Города Времени состояло в том, что большинство еды позволялось брать пальцами и окунать ее в маленькие чаши с вкуснейшим соусом. Любые капли на белой поверхности стола исчезали как по волшебству. Вивьен испытала такое облегчение, обнаружив, что в состоянии справиться, что почти не нервничала, когда мистер Энкиан и доктор Виландер начали задавать ей вопросы.

— Как ты себя чувствуешь, вернувшись в цивилизацию? — спросил мистер Энкиан. — Должно быть, это большая перемена после трущоб века двадцать.

— Мы живем не в трущобах! — возмутилась Вивьен. — Мы живем в Льюисхэме! Это респектабельный район. У многих людей там есть машины.

— Ты видела трущобы? — проворчал доктор Виландер, подняв взгляд от своих блюд.

Девушки подали ему вдове больше, чем остальным, не дожидаясь просьб. Возможно, ему это необходимо, учитывая его размеры.

— Нет, — ответила Вивьен. — Мама не позволяла мне ходить в Пекхэм Рай. Это очень беспокойный район — полицейские патрулируют там парами.

— Но твои родители туда, конечно, ходят, — утвердительно произнес мистер Энкиан.

— Нет. Никто не ходит в трущобы по своей воле. Но мама иногда проезжает через них на автобусе по дороге в Вест Энд.

— А твой отец? — прогрохотал доктор Виландер.

— Не знаю, — грустно ответила Вивьен. — Я сто лет его не видела. Как только возникла угроза войны, Министерство перевело его в тайное Государственное Ведомство — настолько тайное, что он теперь редко бывает дома даже по выходным. Мама говорит, по крайней мере, благодаря этому его не призовут в армию, где его могут убить.

— Умный ход со стороны Ли, — заметил мистер Энкиан. — Работа Наблюдателя не в том, чтобы позволять себя убить.

Вечный Уокер наклонился вперед с выражением озадаченной агонии.

— Я думал, твои родители поселились в квартале под названием Айлингтон.

Его слова встряхнули Вивьен. Ее сознание проделывало с ней странные шутки. Оно позволило ей произнести одну ложь — о том, что она Вивьен Ли, — но в остальном решило лгать, говоря абсолютную правду. Ей пришлось быстро соображать.

— Да, но мы переехали. Маме не нравилась моя школа там.

Это составило вторую ложь. Вивьен от всей души надеялась, что никто не спросит ее об Айлингтоне, поскольку она не была там ни разу в жизни.

— Расскажи о школе, — попросила Дженни.

Вивьен испустила вздох облегчения и начала говорить. Она говорила о школе, одежде, автобусах, и о метро, и о том, как укрываться в нем от бомб, если у вас нет собственного укрытия. Она описала бомбоубежище, которое возвышалось холмом в центре ее лужайки на заднем дворе. Одновременно она окунала в соус маленькие сухие клецки и длинные хрустящие листья и ела их так, словно делала это всю жизнь. Она пригубила вина — которое показалось ей испорченным — и продолжила говорить о фильмах, в которых была настоящим экспертом. Микки Маус, Белоснежка, Ширли Темпл и Бинг Кросби заняли время до того момента, когда девушки принесли новые блюда, и Вивьен, почти не замечая, начала есть их содержимое. Потом она перешла к джазу. Но ворчливый вопрос доктора Виландера вернул ее к войне. Она рассказала им о талонах и о темных занавесках для светомаскировки, которые помогала делать маме, и о ловушках для танков на дорогах, и о публичном противовоздушном размещении. Она описала большие серебряные аэростаты заграждения над Лондоном. Она сказала им, что мистер Чемберлен такой добрый, что не добрый, и изобразила сирену воздушной атаки. Так весело было являться центром внимания, что Вивьен даже предложила спеть «Мы развесим свое белье на веревке Зигфрида». Но вместо этого они спросили о газовых атаках.

Вивьен объяснила, что это настоящая угроза. Потом она продолжила о том, как правительство выслало всех детей из Лондона. Она начала описывать жаркий, шумный поезд и чуть не сказала, что ее саму отправили к кузине Марти, но вовремя остановилась.

— У всех были бирки, — сказала она. — И багаж.

— Это немного озадачивает, милая, — Дженни посмотрела на доктора Виландера. — Когда происходили эвакуации во Вторую Мировую войну? Век двадцать не мой конек.

— Всегда несколько месяцев спустя после объявления войны, — проворчал доктор Виландер. — Оно, конечно, немного варьируется, поскольку это Нестабильная эпоха, но обычно война объявляется где-то в середине 1939 года, — его умные маленькие глаза повернулись к Вивьен. — Когда была объявленаэта война?

Вивьен почувствовала себя очень неуютно — будто кто-то заметил нечто неправильное в том, что она говорила, — но правдиво ответила:

— В прошлое Рождество в 1938 году, конечно.

К ее изумлению, ее слова вызвали полнейшее оцепенение. Все уставились на нее и друг на друга. Джонатан, который до сих пор не произнес ни слова и даже не смотрел на нее, теперь воззрился на нее с явным ужасом. Дженни тоже выглядела испуганной.

— Оно откатывается назад! — воскликнула она. — Ранджит, это становится критическим! Я считаю, все Наблюдатели должны быть отозваны немедленно!

— Похоже, наша информация полностью устарела, — с отвращением произнес мистер Энкиан. — О чем думает Патруль Времени?

— Я выясню, — Вечный Уокер нажал кнопку на своем поясе.

Закидывая в рот хрустящие блины по две штуки за раз, доктор Виландер произнес:

— На самом деле, не удивительно. Три дня назад произошел сильный выплеск хрононов в сентябре 1939 года, а мы знаем, что это производит хаос. Удивительно только то, что начало войны откатилось назад так быстро. Но… — его большая челюсть сделала жевательное движение, а маленькие глаза снова обратились к Вивьен. — Это ваше правительство довольно неэффективно, ты согласна? Начать вывозить детей только сейчас.

— До сих пор военных действий не было, — примирительно произнесла Вивьен.

— Это не извинение, — проворчал доктор Виландер.

В комнату скользнул бледный Элио. Вечный Уокер что-то прошептал ему и отослал обратно.

— Такими темпами, — произнес мистер Энкиан, — этот век расщепит атом в двадцатые годы — со всеми вытекающими.

— В какой-то момент они должны совершить это, идиот, — прорычал доктор Виландер. — От этого зависит жизнь в следующей Фиксированной эпохе.

— Но не во время войны, — огрызнулся мистер Энкиан, — с безостановочно катящейся на них волной хаоса. Тогда не будет следующей Фиксированной эпохи. Единственным оставшимся куском земли станет Город Времени, а он быстро распадается!

— Чушь! — прорычал доктор Виландер.

— Господа, — громко и скучно произнес Вечный Уокер. — Мы все согласны, что и в Городе Времени, и в истории существует кризис. И мы все согласны, что мы предотвратим его, если сможем. Мы не станем ни жертвовать искусством семидесятых, ни лишать сотые их экспансии звезд…

Он продолжил говорить. Их снова окутала подавленность. Вошли девушки, чтобы убрать второе блюдо и подать всем маленькие пенистые горы десерта. Вивьен как раз вонзила ложку в свой — он источал столь же вкусный запах, как сливочное пирожное, — когда дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел упитанный мужчина с песочными волосами. Вивьен подпрыгнула и уронила ложку.

— Что за новости о движении назад? — спросил он.

Он был похож на Сэма. На самом деле, он был так похож на Сэма, что Вивьен, пока наклонялась под стол, чтобы подобрать ложку, не могла не посмотреть на его ноги, проверяя, не развязаны ли у него шнурки. Но он носил гладкие блестящие сапоги.

Все заговорили разом. Когда Вивьен снова села, она обнаружила, что мужчина с песочными волосами стоит над ней с таким видом, словно собирается ее арестовать.

— Вивьен, ты ведь помнишь Абдула Донегала — отца Сэма? — сказала Дженни. — Он сейчас глава Патруля Времени. Расскажи ему то, что рассказала нам.

«Всё?» — в ужасе подумала Вивьен.

— Вы имеете в виду: об объявлении войны на прошлое Рождество?

Мистер Донегал потянул себя за губу и уставился на нее, будто в чем-то подозревал.

— Хочешь сказать, век двадцать стал критическим? Когда ты его покинула?

— Прошлой н… вчера около четырех часов, кажется.

Отец Сэма снова потянул себя за губу и нахмурился.

— А моя следующая партия отчетов Наблюдателей ожидается не раньше, чем завтра. Счастье, что ты появилась. Значит, начало этой войны отодвинулось на десять месяцев назад за два дня. Плохо. Я немедленно объявлю янтарную тревогу, и мы сделаем всё возможное, чтобы не дать ей соскользнуть дальше.

Он подарил Вивьен двузубую улыбку — совсем как у Сэма — и похлопал ее по плечу.

— Заходи к нам в гости, — пригласил он и собрался уходить.

— Э… Абдул, — произнес Вечный Уокер.

— Послушайте, Донегал! — окликнул мистер Энкиан — его заостренное желтое лицо стало красным и сердитым. — Как же вы не заметили такого движения назад? Если бы не это дитя, никто из нас не узнал бы. Вам не кажется, что это небрежность?

Мистер Донегал развернулся и уставился на него.

— Небрежность? Послушайте, Энкиан, я разбираюсь с критической ситуацией в одном из самых нестабильных веков в истории. Я пришел прямо от потока отчетов из восьмидесятых об угрозе Третьей Мировой войны на два века раньше. У меня Патрульные по всей эпохе. Что еще я могу? С последнего отчета Ли прошла неделя. Возможно, отправка домой юной Вивьен — лучшее, что они могли сделать. Но сейчас я пошлю человека проверить, если вы позволите мне вернуться к моей работе.

— Всё равно… — начал мистер Энкиан.

— Абдул, не хочешь присесть и попробовать десерт? — быстро перебила Дженни.

Глаза мистера Донегала обратились на пенистые горы с таким же выражением, с каким Сэм смотрел на сливочные пирожные. Затем он бросил на мистера Энкиана самый неприязненный взгляд и потер нависавший над поясом живот.

— Лучше не стоит, Дженни. Я снова прибавил в весе. Кроме того, мне надо вернуться и связаться с Ли, не говоря уже о попытках поймать ту маленькую леди.

И прежде чем кто-нибудь успел сказать что-то еще, он вышел из комнаты с тем же грохотом и стремительностью, с какими зашел.

— Думаете, у него есть шанс поймать ее? — спросил мистер Энкиан.

Доктор Виландер заворчал в свой десерт.

— Смени тему, — прорычал он. — Дети любят слушать.

Мистер Энкиан посмотрел на Вивьен и Джонатана, а потом — на Дженни.

— Дорогие, если вы закончили десерт, можете бежать, — сказала Дженни. — Уже поздно, и Джонатан выглядит уставшим.

Вивьен поняла, что от них избавляются, чтобы взрослые могли поговорить о Повелительнице Времени. Вечный Уокер ясно дал это понять, когда, откинувшись в кресле и не отрывая от них агонизирующего взгляда, пока они шли к дверям, произнес:

— Ничто из того, что мы говорили, не должно выйти за пределы этой комнаты. Я полагаюсь на вашу честь.

— Да, отец, — подавленно пробормотал Джонатан.

Неудивительно, что Дженни назвала его уставшим, подумала Вивьен, когда они пересекали вестибюль. Джонатан был бледен и шел с опущенной головой.

— В чем дело? — спросила она.

Но Джонатан отказывался говорить, пока они не добрались до его комнаты. Там он плюхнулся на стул-раму так резко, что его коса подпрыгнула, и, похоже, был готов устроить сцену.

— Будь прокляты эти два призрака времени! — практически завопил он. — Они заставили меня поверить, что ты — Повелительница Времени! Но ты не она, да? Я понимал, что ты настоящая уроженка века двадцать, с каждым произнесенным тобой словом. Микки Маус! И я застрял с тобой, в то время как она всё еще где-то там, создает беспорядок в истории!

— А я тебе говорила, — заметила Вивьен.

В душе поднялось громадное облегчение. Как только Джонатан упомянул призраков времени, она поняла, как попасть домой.

— Ненавижу чувствовать себя таким дураком! — прорычал Джонатан, уткнувшись лицом в кулаки; коса свесилась вдоль его руки.

Вивьен глубоко счастливо вдохнула.

— Спорим, я знаю, как ты можешь найти настоящую Повелительницу Времени?