Глава 12
Некоторое время все кричали и говорили, не слушая друг друга.
— Как мы сюда попали, беж-маренго? — допытывался Стаффорд у Джесс. — Мы же снаружи были! Говорю тебе, мы были снаружи!
— Дверей нету! — вопили сразу несколько человек.
— Что мы такого сделали? Мы ничего не делали! — твердил Громила.
— Защитное устройство, — объяснял Фрэнк Мартину. — Встроено в чары.
— Ага, — кивнул Мартин. — Снимешь одно заклятье — автоматически запускается другое.
— Да ловушка это! Бордовая ловушка! — кричал Рэй.
Джесс едва не оглохла от гомона и от эха, усиливающего все голоса. Она молчала и крепко держалась за Вернона, который тоже ничего не говорил.
— Он как? — спросил Громила, кивая на Вернона.
Цветом Вернон стал почти как обычно, но вид у него был ошеломленный. Он держал перед собой руку с по-прежнему зажатым в ней зубом.
— Не больно, — сообщил он. — Онемела. Но отпустить никак.
— Вот и хорошо, — рассудила Дженни. — Бидди его не получит.
Вернон не ответил, но попытался улыбнуться. Джесс подозревала, что он думает, как ему быть, если так и не удастся разжать правую руку и придется всю жизнь держать в ней зуб. Это все равно что стать калекой. Думать об этом было неприятно.
— Может, попробуем ему руку разжать? — предложил Громила.
— Потом, — отозвался Вернон. — Сначала давайте выберемся отсюда.
Остаток банды взвыл.
— Дверей-то нету!
— Но стены-то есть, — возразил Вернон. — А нас целая куча.
— Точно, — сказал Мартин. — Давайте попробуем проломить стену. Все разом. Соберитесь… Вперед!!!
— Вперед! — заорала банда.
— Вперед!!! — завизжали Фрэнки и Дженни.
Все помчались к ближайшей стене, крича и топая, словно орда дикарей. В конце концов пятнадцать человек вполне способны проложить себе путь наружу из подобного места, даже если некоторые из них еще совсем маленькие.
Они бежали и кричали. Потом они бросили кричать и просто бежали. Через некоторое время они совсем запыхались, бежать уже не могли и пошли шагом. Потом поплелись. И остановились как вкопанные. Они стояли перепуганной, задыхающейся кучкой и глядели на ближайшую стену. Стена ни на шаг не приблизилась. Проку от их бега не оказалось никакого. Можно было и не начинать.
— Чушь какая-то, — сказала Джесс.
— Не забывай, — напомнил Стаффорд, — она же лазоревая ведьма!
Дженни расплакалась. Самые маленькие мальчишки из банды тоже. Рэй всхлипнул. У Мартина лицо прямо узлом завязалось, и стали видны все веснушки. Джесс обнаружила, что глазам у нее стало горячо и колко. Было страшно даже подумать, какая, оказывается, Бидди могучая колдунья.
— Вообще-то от Глаз маловато проку, тебе не кажется? — шепнул Фрэнк сестре.
— Угу, — понуро кивнула Джесс. — Маловато. — Она заметила, что Глаза уже не мешают банде подходить к ним близко. Правда, тут же подумала она, это скорее всего потому, что теперь банда была незлая. Всего-навсего девять потных, грязных, перепуганных мальчишек. Громила мог теперь даже встать с ней бок о бок.
— Чего нам делать-то? — спросил он.
— А кто его знает, — отозвалась Джесс.
— Во-первых, давайте сядем, — предложил Мартин. — Во-вторых, давайте не сдаваться.
Сопя и топоча, все наконец расселись на полу в круг, поджав ноги. Джесс обнаружила, что рядом с ней оказались Фрэнки и Дженни. Она обняла их за плечи и почти что почувствовала себя их старшей сестрой. Так было гораздо легче, хотя вокруг по-прежнему гуляло эхо. Все придвинулись друг к другу поближе и радовались тому, что не одни.
— А что мы будем делать, когда она придет? — спросил Громила. — Она же нас поймала, бордо-киноварь!
— Только не сдаваться, — повторил Мартин. — Пусть она какая угодно сильная ведьма, все равно с чего это мы должны делать все так, как она хочет? У нее нет никакого права держать нас здесь, правда? Если мы просидим тут достаточно долго, родители начнут нас искать, а тогда они сразу поймут, кто она такая. Поэтому предлагаю держать хвост пистолетом и не позволять ей нас запугать. Надо ей сопротивляться. В конце концов нас пятнадцать против одной.
— Что, будем ей хамить? — поинтересовался Фрэнк.
— Злить ее нельзя, — сказала Джесс. — Стоит нам ее разозлить, и она делает какую-нибудь пакость хуже прежних.
— Да нет, злить ее не нужно, я этого не имел в виду, — ответил Мартин. — Я имел в виду не бояться. Может, придумаем, как ее обвести вокруг пальца.
— Ага, — закивал Стаффорд. — Вот пусть Пири и придумывают. А мы их с тыла прикроем.
— Прикроем? — фыркнул в ответ Громила. — Щас! Да только эта бирюзовая Бидди сюда придет, как мы все снова станем ее рабами, и привет! Что мы можем поделать?
— И ничего у нее не выйдет, — отозвался Вернон. — Зуб-то у меня. Так что вы все будете моими рабами.
То ли Вернон сказал это как-то по-особенному, то ли сама мысль так на всех подействовала, но стоило ему умолкнуть, как все рассмеялись. Эхо подхватило смех, и скоро все пространство кругом заливисто хохотало. А когда смех стих, все заметно воодушевились.
— Долой Бидди! — крикнула Джесс. — А нам — трижды ура!
— Давайте споем что-нибудь! — предложила Дженни.
— В вонючем сарае старуха жила,
Похожа на клячу старуха была… —
затянули Стаффорд и Рэй.
Но не успели они допеть куплет, как эхо оглушительно загрохотало, и появилась Бидди собственной персоной — она зашаркала к ним громадными шагами, совсем запыхавшись и окончательно потеряв терпение.
— Вот что, детки, с меня довольно, — пропыхтела она. — Как вы смеете так беззастенчиво лезть в мои дела! Сначала суете нос куда не просят, а теперь и вовсе решили ограбить мой дом! Довожу до вашего сведения, что вы помешали очень важным делам!
— Ах, извините, — сказал на это Мартин — не исключено, что вышло у него не больно-то вежливо.
— Мне не нужны ваши извинения! — отрезала Бидди. — Мне пришлось бросить все и примчаться сюда, чтобы разбираться с вами! Вы совершенно несносные мальчики и девочки! — Она пробежала вокруг их кольца, пыхтя и шаркая, шлепая по земле резиновыми туфлями, тряся тощими ко сицами и глядя сквозь толстые стекла очков. Всем стало страшно, но при этом и немного смешно тоже.
— Нос как треснутый помидор! — прошептал кто-то.
Все захихикали.
— Ясно! — сказала Бидди. — Вижу, пора всех вас как следует проучить. Почему вас так много? Можно подумать, вся мелюзга этого города набилась ко мне в хижину! Который тут чей?
И вдруг Бидди ловко перепрыгнула через головы Рэя и Пискли и оказалась в середине кольца. Все подались назад. Бидди хохотнула.
— Если вы хотели создать ведьмин круг, то наврали в за клинаниях, — сказала она. — Вот она я! — И она стала глядеть всем в лица по очереди, бормоча: — Ну и кто тут у нас? Ну и кто у нас здесь? — пока не добралась до Фрэнка и Джесс. — Ага, вы, — уронила она. — Я же ясно и недвусмысленно предупреждала вас, чтобы вы не лезли в мои дела. Тоже мне, «Справедливость»! Вам не кажется, что это мое дело, а не ваше?
— Да. Именно поэтому мы его и бросили, — ответила Джесс.
— Ничего себе бросили! — воскликнула Бидди. — Вы до сих пор мне мешаете!
— Мы исправляем то, что наделали, — сказал Фрэнк.
— Сейчас я тебя так исправлю, мальчик мой, — пообещала Бидди. — Если выберетесь живыми — считайте, вам повезло. Всем, ясно? А ты… — Бидди развернулась и уставилась на Громилу, который так и отпрянул. — А ты, жирный задира, ты пробыл моим слугой каких-то три дня — и уже начал ныть, чтобы тебя отпустили! Что, совсем слюнтяй? Да я могу отправить тебя вычерпывать реку чайной ложкой, просто чтобы показать тебе, кто твоя госпожа!
— Только попробуйте, — прошипел Громила. — Только попробуйте! У вас ведь больше нет этого оранжевого зуба!
Бидди уперлась кулаками в бока.
— Поглядим, — кивнула она, развернулась и зашаркала к Вернону. Несколько секунд она глядела на него в упор через очки. А Вернон глядел на нее. Потом Бидди медленно подняла руку и сняла очки. Без них она была совсем другая: вся сморщенная, злющая, похожая на змею. Сразу стало гораздо страшнее.
Фрэнки взвизгнула:
— Она с Дженни тоже так делала! Остановите ее!
— Мисс Айремонжер, пожалуйста, отпустите нас, — взмолилась Джесс. — Пожалуйста. Мы вам ничего плохого не сделали. Возвращайтесь к вашим важным делам, а мы и слова не скажем.
Бидди не обратила на нее никакого внимания. Она поглядела на Вернона незнакомыми змеиными глазами-бусинами.
— Подними руку, мальчик, — приказала она.
И тут все увидели, как рука Вернона, та, в которой он держал зуб, чуть дрогнула, а пальцы зашевелились. Вернон был в ужасе.
— Вот так-то, — сказала Бидди. — Хороший мальчик. А теперь разожми кулак и отдай мне зуб.
Пальцы у Вернона снова зашевелились. Все увидели, как кулак у него разжимается — будто сам Вернон ничего не мог с этим поделать.
— Не отдавай, Вернон! — закричал Стаффорд.
Вернон прихлопнул разжимающийся кулак левой рукой.
— Нет, — сказал он. — Не отдам. Вы его не получите.
— Делай, как велят! — зарычала Бидди и снова уставилась на него, вертя под подбородком очками с толстыми стеклами. Вернону пришлось бороться с самим собой. Левой руке было никак не справиться с правой. Что бы он ни делал, рука норовила разжаться и отдать зуб Бидди.
— Не смей! — взвыли Стаффорд и Рэй.
— Вы что, не видите, ему не справиться? — заорал Мартин и вскочил, чтобы броситься Вернону на помощь.
Рука Вернона поднялась к Бидди. На розовой ладони лежал зуб. Бидди протянула к нему сизые пальцы.
— Давай его сюда, Вернон! — крикнул Громила.
Вернон зажмурился и сумел все-таки дернуть рукой. Зуб полетел в сторону. Громила метнулся за ним, а Бидди — за Громилой. Громила подхватил зуб, и не успела Бидди дотянуться до него, как он сунул добычу Рэю. Рэй тут же отдал зуб Стаффорду. Все подползли на коленях поближе друг к другу, вереща, словно бы затеяли какую-то безумную игру в колечко. Бидди носилась по кругу, крича, что они гадкие дети. Все кричали на нее в ответ, ерзали, махали руками и вертелись, чтобы Бидди не поняла, у кого зуб. Добыча переходила из рук в руки. Зуб оказался у Фрэнка. Он передал его Мартину. Мартин сунул его в ладошку Фрэнки, а та отдала его Джесс. Бидди развернулась к ней, и Джесс кинула зуб на колени Дженни.
— Он у меня! — заверещал Пискля на той стороне круга. — Держи, Рэй!
Бидди попалась на удочку и кинулась к ним. Рэй притворился, будто отдает что-то Стаффорду, а Стаффорд вытянул вперед пустые руки, чтобы показать Бидди, как ее одурачили.
— Вот что, — прошипела Бидди. — А ну все замрите.
Почему-то после этих слов никто не смог даже шелохнуться.
— Так-то лучше, — кивнула Бидди. — Не двигайтесь.
Никто не двинулся. Никто и не мог двинуться. Все сидели кружком на полу, поджав ноги, словно примерный школьный класс. Бидди оглядела их неприкрытыми пронзительными глазами.
— У кого зуб, пусть скажет, — приказала она.
Никто не ответил. Никто ничем себя не выдал. Джесс стало интересно, у кого же теперь зуб? Кто бы это ни был, расставаться с добычей он явно не собирался. Вид у всех был дерзкий, но отнюдь не виноватый.
— Отлично, — сказала Бидди. — Оставайтесь как есть, прочувствуйте хорошенько, каково это. Вероятно, когда я вернусь, вы уже будете готовы все мне выложить.
С этими словами она снова перепрыгнула через их головы и зашаркала прочь в пустоту, а все так и остались сидеть кружком, не в состоянии двинуться.
— Пурпурные фокусы! — пробурчал Громила.
— У кого зуб — нам не говори, — быстро сказала Джесс. — А то мы тебя случайно выдадим.
Они просидели так целую вечность. Им казалось, что прошло несколько часов. Они сидели неподвижно, пока все у них не затекло так, что впору было кричать. Хуже всего было то, что хотя шевелиться они не могли, но вовсе не онемели, как рука Вернона. Все ощущения остались на месте. Начнем с того, что пол был очень жесткий и становился все жестче и жестче. Поджатые ноги ныли. В руках кололо. Шеи болели оттого, что пришлось застыть в одном положении. Было так неудобно, что пленники раздражались все больше и больше. Банда стала переругиваться и задирать остальных.
— Перестаньте! — возмутился Фрэнк. — Это ведь вам зуб-то понадобился!
— А кто нам его достал? — взвился Громила.
— Я, — сказал Вернон. — И поглядели бы вы на Сайласа.
— Еще бы, — отозвалась Джесс. — А сейчас ему лучше, как ты думаешь?
— Наверняка, — заверил ее Мартин. — Мы же сняли заклятье.
При этих словах все явно приободрились, но тут же вспомнили, что Бидди куда-то направлялась по Лондонскому шоссе. Стало ясно, что она ходила в Усадьбу к Сайласу. Фрэнки предложила снова спеть, но ни у кого не хватило духу даже начать. Еще вечность они просидели молча, но тут Джесс увидела, что Бидди вернулась. Половине круга ее не было видно, но Джесс открывался превосходный обзор.
Бидди сидела вне круга в плетеном кресле. Рядом с ней стоял стол, уставленный тарелками, как будто она только что поужинала. Бидди откинулась на спинку, курила сигару и не обращала на детей никакого внимания. Никто ее не замечал, кроме Джесс, пока на стол не вскочила кошка, примерившись вылизать тарелку.
Бидди швырнула кошку на пол.
— Кыш! — сказала она. — Я же тебе сказала — не получишь ни ужина, ни завтрака, и слово сдержу. Ты должна была мне донести, что собираются делать эти недомерки. А ты позволила им строить планы и вломиться в хижину! Убирайся! Я на тебя очень сердита!
Она попыталась пнуть кошку. Кошка отпрянула и очень по-человечески плюнула Бидди на туфлю. Джесс ее прекрасно понимала. Она смотрела, как кошка, у которой вся шерсть от злости встала дыбом, забилась под стол и притворилась, будто вылизывается. Джесс почувствовала, что разозлилась не меньше кошки. А еще, стоило Бидди заговорить об ужине, как Джесс обнаружила, что зверски проголодалась. Все прочие тоже.
— Прости, киска, что я швырнул в тебя ложками, — сказал Фрэнк. — Теперь я понимаю, каково тебе пришлось.
— Тихо, — сказала Бидди.
— Мы будем разговаривать, если захотим, — возразил Мартин. — Что ты сказал, Фрэнк?
— Я говорю, скоро Рождество, и гуси…
— Пряники, — сказал Вернон.
— То есть жаркое и пудинг с почками, — добавил Громила.
— Чипсы с рыбой, синь-киноварь, — подхватил Стаффорд.
— Оладьи, — заявила Джесс. — Я люблю с сиропом, а Фрэнки…
— Хватит! — закричала Фрэнки. — Джесс, ну неужели вы с Фрэнком ничего придумать не можете? Это же ужасно!
Джесс скорчила гримасу. Плохо, когда все ждут от тебя гениальных идей. К тому же на голодный желудок думалось отвратительно. Но при виде злющей кошки, которая сидела под столом, в голове что-то промелькнуло, надо только хорошенько это обдумать… и пусть все немедленно прекратят толковать о еде!
— Клубника со сливками, — сказал Мартин.
— Нет, консервированные персики!
— Да что угодно! — крикнула Джесс. Мысль от нее ускользнула.
Бидди рассмеялась — и превесело. Всем от нее было тошно.
— Ну что ж, — сказала она. — А теперь — у кого зуб?
— А если этот человек сам сознается, — с тоской спросил Громила, — можно будет всем уйти?
— Разумеется, нет! — воскликнула Бидди. — С чего вы взяли? Вы девятеро — мои рабы, и как раз сейчас у меня есть для вас срочное поручение.
— Никакие мы вам не рабы, зелень-охра! — возмутился Громила.
— А кто же вы? — захохотала Бидди.
— Рабы того, у которого зуб, конечно, — ответил Громила.
— Ну, тогда тот, у которого зуб, пусть лучше поскорее сознается, — заметила Бидди. — Он получит блестящую возможность передавать вам мои распоряжения.
Все молчали, пока Джесс не подала голос:
— А тот, у кого зуб, — ему самому можно будет пойти домой, когда он передаст распоряжения?
— За кого вы меня держите? — поразилась Бидди. — Естественно, нет. Мне нужен зуб, мне нужны слуги, и я должна быть уверена, что вы не побежите никому ябедничать. Домой не пойдет никто.
Наступила очень печальная тишина. А потом Мартин сказал:
— Но так же нельзя. Родители будут нас искать. И в конце концов обязательно найдут.
— Почему же обязательно? — поинтересовалась Бидди. — Вы — в моих частных владениях. Их не может найти никто, кроме меня. А хижину пусть хоть вверх дном перевернут, если угодно, — от вас ни волоска не найдут.
«Волосок, — подумала Джесс. — Почему волосок? Почему все время кошка в голову лезет?»
— Поэтому, — продолжала Бидди, — самое время отдать мне зуб. Ведь я его все равно заберу рано или поздно.
Никто ничего не сказал. Бидди некоторое время подождала. Затем она, судя по всему, решила на время отвлечься от зуба.
— А теперь переходим к действительно насущным материям, — провозгласила она. — Фрэнсис Адамс, придется тебе заговорить. Зачем твой отец отправился в ваш старый дом, в дом Мартина Тейлора?
— Не знаю, — ответила Фрэнки. — Наверно, потому, что вы ему велели.
— Я ему не велела, — сообщила Бидди. — Я ему вообще запретила это делать. Он ослушался моего приказа. Я хочу, чтобы ты объяснила мне, почему он так поступил.
— Не знаю, — повторила Фрэнки. — А если бы и знала, не сказала бы, потому что это из-за вас у Дженни плохо с ногой.
— Не может быть! — потрясенно ахнул Стаффорд.
— Это правда, — сказала Дженни.
— И вообще, — поинтересовался Громила, — почему это ее отцу нельзя туда ходить? Он что, ваш, синь-киноварь?
— Мой, — отвечала Бидди. — И тетушка тоже моя. У меня теперь во власти все их семейство, верно, Фрэнсис?
— Нет, — сказала Фрэнки.
— Да, — кивнула Бидди. — Или скоро будет, душенька. У меня ваше наследство, все ваши побрякушки и еще половина денег. Я выдворила вас из дому и не отступлюсь, пока не раздавлю вас всех, словно мокриц. Слышали?
— За что? — закричали хором по меньшей мере шестеро. — Это же просто кошмар! За что?
— Ах, надо же его проучить, — пропела Бидди, — проучить его хорошенько, моего милого мистера Адамса! Он мог жениться на мне, а вместо этого женился на какой-то фифе… Я ее убрала. Я ему покажу, что он потерял.
К этому времени все так разозлились, так устали и так ненавидели Бидди, что ответом ей был оглушительный хохот.
— Ну и ну! — гоготал Громила. — Жениться на вас? Вы что, думаете, вы леди Годива?
— Вы же мерзкая! — воскликнули Джесс и Дженни.
— Да она просто чокнутая! — хихикали Фрэнк и Фрэнки.
— Тили-тили-тесто! Бидди — в фате! Гип-гип, ура! — орала банда.
— Да он наверняка на нее даже не смотрел, — сказал Мартин Вернону, и Вернон согласился.
Бидди ужасно обиделась.
— С меня хватит, — заявила она и снова нацепила очки. — Заткнитесь. Заткнитесь!
Все стихло. Говорить не мог никто.
— Вот так-то, — кивнула Бидди. — А я пойду и проверю, вернулся ли домой этот негодяй. — Она поднялась и снова зашаркала прочь. Кошка выползла из-под стола и попыталась восстановить отношения, потеревшись о сизые ноги хозяйки. Бидди пнула ее и удалилась.
Пятнадцать детей остались сидеть на полу, беспомощно вращая глазами. Настала долгая-долгая тишина. А потом Фрэнк спросил:
— Кто-нибудь может говорить?
— Я могу, — отозвалась Джесс. — А двигаться — нет.
По глазам остальных было видно: говорить они не могут и до глубины души потрясены тем, что Фрэнк и Джесс сохранили дар речи.
— А мы почему можем? — подозрительно поинтересовался Фрэнк.
— Глаза, — ответила Джесс. — Наверное, они все-таки немножко действуют.
— Здорово, — сказал Фрэнк. — Может, это из-за них она не смогла определить, у кого зуб?
— Надеюсь, — вздохнула Джесс. — Он ведь не у тебя, да? У меня тоже нет.
— И у меня, — подтвердил Фрэнк. — Это хорошо, что он сейчас у того, кто не может говорить. Что будем делать. Джесс?
— Давай придумаем, как ее обдурить, — предложила Джесс.
— Не могу, — засопел Фрэнк. — Особенно после того, как она тут хохотала и рассказывала, что она учинила с Адамсами. Меня от нее тошнит, хотя есть хочется так, что руки бы себе обкусал, если бы дотянулся.
— И кошка тоже голодная, — сказала Джесс. — Что можно из этого выжать?
— Я бы и ее съел, — размечтался Фрэнк. — Пусть лучше ко мне не подходит.
Джесс скосила глаза и обнаружила, что кошка сидит на столе и отчаянно вылизывает тарелку.
— Повезло зверюге, — вздохнула она. — Хотя бы подливка досталась.
После этого они долго-долго сидели в беспомощном молчании. Фрэнку показалось, что, несмотря на все неудобства, им удалось чуточку вздремнуть. Он помнил, как Громила и Дженни закрыли глаза. Он очнулся, только когда кто-то начал похрапывать.
Кто бы ни храпел, в ушах у Фрэнка раскатился такой рокот, словно ему зуб сверлили. Он открыл глаза и увидел, что Бидди снова здесь. Она откинула спинку кресла и сделала из него что-то вроде кровати. Рот у нее открылся, очки съехали. Вид был просто жуткий. Кошка сидела на столе и злобно глядела на хозяйку. Судя по всему, она ненавидела Бидди никак не меньше, чем Фрэнк.
— Полностью согласен, — прошептал Фрэнк, и кошка мотнула в его сторону хвостом. — Настолько согласен, что еще раз приношу извинения за те ложки. — Кошка снова мотнула хвостом, но больше ничем не дала понять, что она его слушает.
— Фрэнк, — позвала Джесс.
— Что? — отозвался Фрэнк. Храп и шепот разбудили всех остальных. Глаза у всех были открыты, и Фрэнк понял, как всем худо.
— Думай, — попросил он. — Ради всего святого.
— Придумала, — сказала Джесс. — Придумала. Кот в сапогах.
— Она не кот, — возразил Фрэнк, — и сапог у нее нет.
— Прекрати пороть чушь, — рассердилась Джесс. — Я не могу говорить много. Вспомни, чем кончается сказка.
Фрэнк задумался. Он вспомнил сказку и понял, что придумала Джесс. По глазам Вернона и Фрэнки было ясно, что они тоже поняли Джесс. Все покосились на храпящую Бидди и испугались, не слышит ли она во сне, что говорит Джесс.
Но Бидди продолжала храпеть.
— А получится? — спросил Фрэнк.
— Попытаться-то можно, — ответила Джесс. — Может, от Глаз будет прок. Давай спросим у кошки.
— А она поймет?
— Наверное, поймет, Бидди-то с ней разговаривала. Давай попробуем.
— Ладно уж, давай, — согласился Фрэнк. — Эй, кошка!
Бидди оглушительно всхрапнула и пошевелилась.
— Да тише! — зашипела Джесс.
Фрэнк попробовал еще раз — театральным шепотом.
— Эй, кошка!
Кошка обернулась и посмотрела на него. Фрэнк почувствовал себя полным идиотом. Это же зверь. Он ничего не понимает.
— Знаешь, чем кончается «Кот в сапогах»? — без всякого энтузиазма спросил он у кошки. Та моргнула. Нипочем было не сказать, что она что-то поняла.
— Да тьфу на тебя, — буркнул Фрэнк.
— Вот что, киска, — поспешно перебила его Джесс. — Ты ведь сердишься на Бидди, правда? Она не покормила тебя ужином… — Кошка не шевелилась, только дергала кончиком хвоста — туда-сюда, туда-сюда. — А мы тебя накормим, — продолжала Джесс, — только сделай, что мы попросим. Ладно? — Кошка продолжала глядеть на нее и помахивать хвостом. — Давай теперь ты, Фрэнк, — попросила Джесс.
— Киска, разбуди Бидди, — велел Фрэнк. — Тогда мы тебе все покажем.
Кошка зажмурилась. Было похоже, что говорить с ней бессмысленно. Потом она открыла глаза, поднялась на лапы и потянулась. Если она и собиралась им помогать, то явно намеревалась представить дело так, словно это она все придумала. Она медленно прошла между тарелками на столе, позевывая. Потом снова уселась. Фрэнк и Джесс решили, что ничего не вышло. Но когда они уже совсем отчаялись, кошка вдруг спрыгнула на Бидди — прямо на грудь. И поскорее соскочила на пол. Бидди проснулась и замахнулась на кошку, но та уже спряталась под столом и рычала оттуда.
— Проклятая тварь! — пробормотала Бидди. Она потянулась и, оглядевшись, обнаружила, что дети не спят. — Ах, мои лапоньки, — пропела она. — Как вам, должно быть, сладко спалось! Надеюсь, у вас все разболелось. А теперь… — Бидди снова потянулась и несколько секунд подумала. — Теперь надо решить, что с вами делать, — объявила она. — Не могу же я сидеть тут веки вечные. Так не годится. Ну почему так трудно превращать живое в неживое? Превратила бы вас всех в кольцо консервных банок. Но на это уйдет прорва времени, а мне нужно, чтобы вы не мешались под ногами, когда полиция начнет задавать неделикатные вопросы. Лучше, наверное, жабы. Хотя нет. Вы тогда все ускачете, а я хочу знать, где вы, и портить вам жизнь. Точно! Трава! Превращу-ка я вас в пятнадцать корешков и посажу там, где вас будут топтать! Отлично!
Бидди быстро поднялась, словно радуясь этой мысли. Джесс сглотнула и подала голос:
— Мисс Айремонжер…
Бидди так и стрельнула в нее глазами-бусинами.
— Чего это ты языком болтаешь? — поинтересовалась она. — Тебе не положено!
— Я знаю, — ответила Джесс. — Только мне интересно, способны ли вы творить настоящее волшебство.
— Настоящее волшебство? — удивилась Бидди. — А чем я, по-твоему, занималась все это время? Это разве не настоящее волшебство?
— Нет, — ответила Джесс, — не настоящее.
— Она имеет в виду, умеете ли вы превращать одно в другое, — пояснил Фрэнк.
— Вот это и есть настоящее волшебство, — сказала Джесс.
— Правда? — хмыкнула Бидди. — Что только творится у вас в головах?! Ты разве не слышала, про что я только что говорила, Джессика Пири? Про свинок без шляп и ботинок, по-твоему?
— Конечно, я все слышала, — ответила Джесс. — Но мне хочется посмотреть, как вы это сделаете. Я не верю, что вы это умеете.
Бидди почесала подбородок и шагнула в сторону Джесс.
— Не веришь, душенька? — переспросила она. — Это же проще простого. Если хочешь, я сейчас превращу тебя в жабу… или нет, лучше в одуванчик.
Джесс ничего в голову не приходило, потому что она поняла — блестящая мысль опять вышла ей боком. А вдруг кошка ест жаб?
— В одуванчик, пожалуйста, — учтиво попросила она — так, на всякий случай.
— Нет-нет, — вмешался Фрэнк. — Ее превращать не надо. Вы сами, мисс Айремонжер. Превратитесь во что-нибудь сами.
Бидди фыркнула на него.
— Чего ради, мастер Пири? Я же не по телевизору выступаю, знаешь ли! Почему я должна трудиться ради вас?
Никакого объяснения, кроме правдивого, Фрэнку в голову не пришло.
Но нельзя же позволить превратить Джесс в одуванчик! И Фрэнк принялся заговаривать Бидди зубы, надеясь, что объяснение само собой придумается.
— Понимаете, если вы ее превратите, то я-то это увижу, а она — нет! Если вы превратите ее в одуванчик, она не поверит, что была одуванчиком, даже если мы ей расскажем. У нее же не будет ни глаз, ни ушей, ни всего такого! И со всеми нами та же история, понимаете? Когда вы превратите нас в травинки и посадите, мы же не будем знать, что мы трава и что на нас наступают. А ведь вы от этого никакой радости не получите, правда? — в отчаянии закончил он.
Бидди снова почесала подбородок.
— Быстро соображаешь, мастер Пири, — заметила она. — Точно. Я об этом не подумала.
— А вот если вы сами во что-нибудь превратитесь, — коварно продолжал Фрэнк, — то тогда, мисс Айремонжер, мы своими глазами увидим, как вы могущественны!
С коварством он переборщил.
Бидди насторожилась:
— А вам-то что с этого? Что за игру ты затеял, мастер Пири?
Фрэнк ответить не мог.
— Фрэнк! — радостно воскликнула Джесс. — Так я и знала! Ничего она не может! Можно не бояться!
— Да что ты говоришь? — процедила Бидди. — Ну, гляди, мисс Пири! — Она вытянула перед собой руки. — Ну что? Кем мне стать? Симпатичной бурой коровкой? Или лучше бешеным быком?
— Коровой не надо, — попросил Фрэнк. — Вы и так на корову похожи. — Он не собирался грубить Бидди, но по тому, как сморщились лица у Мартина и Громилы, понял, что они бы засмеялись, если бы могли.
— В слона, пожалуйста, — поспешно сказала Джесс. — Станьте, пожалуйста, громадным слоном, мисс Айремонжер.
— Хорошо, — согласилась Бидди. — Глядите.
Она вытянула руки перед собой еще дальше и начала бормотать. Бормотание становилось все громче и громче, и вот его подхватило эхо, и по всему огромному пространству начал греметь и отдаваться голос Бидди. Бидди раздувалась и серела. Передние зубы превратились в бивни, а косицы поднялись дыбом и стали ушами. Нос вытянулся в хобот — и вот перед ними топтался огромный слон.
Морда у него была похожа на лицо Бидди. Маленькие красные глазки остались прежними, злыми и острыми, а из-за того, что лицо увеличилось, оно теперь было в двадцать раз отвратительней прежнего. Но превращение еще не завершилось. Слон становился все больше и больше. На спине и загривке показалась грубая черная шерсть. Бивни становились все длиннее и острее, пока не стали острыми, словно серпы, а морда с каждым мигом казалась все свирепей. Наконец над кругом детей нависло, переминаясь с ноги на ногу, нечто вроде мамонта.
Джесс увидела, как кошка под столом в панике глядит на слона, выгнув спину и ощетинившись.
«Ой, мамочки, — подумала она, — как бы кошка не сбежала!»
Бидди вытянула хобот в сторону Фрэнка и затрубила густым гнусавым голосом, словно зажала себе нос:
— Ну вот! Довольны, мастер Пири?
У Фрэнка стучали зубы. Он знал, что Бидди злая, но до сих пор не понимал насколько. Было ясно, что в таком обличье от нее вообще непонятно чего ждать, а уж какая она стала страшная!
— Великолепно! — закричал он, перекрывая эхо. — Покажитесь всем!
Слониха-Бидди кивнула и затопала вокруг кольца детей, мотая на ходу бивнями так, что они всего на дюйм не доставали до беззащитных спин. Дети, скосив глаза, глядели на нее и бледнели. Хотя Фрэнку мало что в жизни настолько не нравилось, он притворился, будто страшно доволен.
— Смотри, какая милашка! — крикнул он Джесс.
— Ну, это-то просто! — закричала в ответ Джесс, пытаясь пробиться сквозь топот слоновьих ног. — Спорим, она не может превратиться во что-то маленькое?
— А на что спорим? — прогудела слониха. — Сколько ставишь?
— Пятьдесят пенсов! — ответил Фрэнк.
— Пятьдесят пенсов за что? — прогремела Бидди.
Джесс притворилась, будто думает.
— За то, что вы превратитесь во что-нибудь маленькое! — сказала она. — Ну, например… например, в мышку!
— Спорим! — проревела Бидди.
И сразу же слониха начала съеживаться и менять форму. К тому времени, когда она стала размером с лошадь, это было гладкое серое четвероногое животное с небольшими бивнями. Когда оно съежилось до собаки, бивней уже не было, а ноги словно бы втягивались внутрь. А животное все уменьшалось, и вот наконец Фрэнку и Джесс стало видно всего-навсего вертлявый серый комочек. Потом и комочек пропал. Послышался тихий топоток, от которого кошка тут же навострила уши.
Между Дженни и Джесс в середину круга выбежала крошечная серая мышь. Она присела на задние лапки и тоненько запищала:
— Ну что, душеньки? Как я вам? Выиграла спор?
Джесс покосилась на кошку. Глаза у кошки стали большие, желтые и внимательные. Кошка припала к полу. Хвост так и задергался из стороны в сторону, а задние ноги напряглись, изготовясь к прыжку.
— Ну что? — сердито повторила мышь. — Теперь вы мне верите? Я выиграла?
— Верим, — уронил Фрэнк.
Кошка глядела на мышь во все глаза, но пока не прыгала. Джесс поняла, что надо заставить Бидди побежать, иначе кошка не двинется.
— А вы настоящая мышь? — поинтересовалась она. — Бегать умеете?
Мышь тут же опустила передние лапки на пол и заковыляла к ней неровными шаркающими шагами — в точности так же, как ходила Бидди в человеческом обличье.
— Конечно, я самая настоящая мышь! — возмущенно пискнула она.
Кошка все мотала хвостом и глядела, но не прыгала. Мышь с презрением посмотрела на Джесс, и Джесс решила, что в жизни не видела более неприятного животного. У мыши было длинное мерзкое рыльце. Вся ярость, которая была написана на морде слонихи, теперь сосредоточилась в крошечной головке. Джесс захотелось вздрогнуть, но было никак.
— А грызть вы умеете? — спросил Фрэнк. Он надеялся, что Бидди побежит к нему, но она только повернула голову.
— Грызть? — пропищала она. — У меня невероятно острые зубы, мастер Пири! Хотите, я вам колено погрызу, чтобы вам все стало ясно?
— Как вам угодно, — отважно ответил Фрэнк.
— Нет! — крикнула Джесс. — Погрызите Громилино. — Громила покосился на нее с негодованием, а Джесс скорчила гримасу, чтобы он понял — по-другому никак. Ведь Громила сейчас был от мыши дальше всех, а надо было хоть как-то заставить Бидди пробежать через круг.
— Колено Громилы? — уточнила мышь. — С удовольствием. — Она повернулась и метнулась прямо к Громиле, трясясь и шаркая.
Джесс ахнула. Фрэнк глядел на кошку. Кошка подобрала лапы и…
Они даже не заметили никакого движения — так быстро она прыгнула. Только что кошка была под столом — и вот по воздуху пронеслось что-то размытое и бросилось на мышь. Раздался крик Бидди, мышиный писк и какой-то хруст.
Едва послышался хруст, как все словно бы покачнулось. И в следующий миг пятнадцать человек разом завопили, столпившись в тесной Биддиной хижине.