Вайло Бладд не хотел признаваться, что его колени болели, и он нуждался в отдыхе. Ходьбы пешком за последние пятнадцать дней хватило бы с избытком на всю оставшуюся жизнь, а его сердце, колени и все семнадцать зубов постоянно ныли на каждом шагу. Боги, до чего он дошел? Воин без коня. Вождь без клана. Что дальше, задался он вопросом. Бладдиец без коленных чашечек или без зубов?

- Вайло. Мы должны на минутку остановиться. Ребятишкам нужно пописать. - Собачий Вождь посмотрел на свою женщину, Нан Калдайис, долгим и тяжелым взглядом. Прошел час после полудня, и они находились на третьем за день холме, и этот пока был самым крутым. Вокруг было довольно мило, каменные сосны уступили место перезимовавшему вереску и дикому овсу, аккуратно объеденным бродячими овцами, но подъем был утомительным и однообразным, и ветер, который дул от Рва к югу, резал как нож. Вайло заправил свои длинные седые косы под воротник куртки и сказал:

- Нет, Нан. Мы продолжим.

Он оставил ее глядящей ему в затылок. Собачий Вождь не был дураком и понимал, что его даме нужно. Она собиралась дать ему предлог, чтобы остановиться и отдохнуть, а у него ничего такого не было. Детишкам впрямь нужно в туалет! Да эти дети мочились всю дорогу на север по всей длине Дхунских земель. Еще пара часов им не повредит.

Негодование смазало коленные суставы Вайло, и он упорно месил холм, вгрызаясь в его тонкую каменистую почву, когда взбирался вверх. Это была страна Медных Холмов, и эти склоны были изрыты старыми шахтами и дырами отдушин. Насколько Вайло знал, только одна медная шахта была открыта по-прежнему, и это было далеко к востоку отсюда, глубоко под Вонючим Холмом. Серьезно медь не добывали в Дхунских землях уже лет пятьсот, и только пастухи и разведчики бывали теперь в этих местах. Хотя медь все еще можно увидеть; некоторый зеленоватый оттенок почвы заставляет все, что растет здесь, выглядеть здоровее, чем это было на самом деле. Многие небольшие родники и ручьи, стекающие с этих холмов, поблескивали красной рудой. Медь в былые времена сделала Дхун богатым, и оплатила сооружение лучшего круглого дома на севере. Дхунская медь когда-то занимала все сухопутные дороги на Дальний Юг, и чужие короли и военачальники изготавливали из нее могучее оружие, а в оплату слали назад всевозможные сокровища. Времена господства меди уже давно канули в прошлое, и прошло уже полторы тысячи лет с тех пор, как на полях медное оружие было превзойдено стальным. Тем не менее, медь использовалась даже сейчас. Вайло слышал, что в горных городах людям нравится есть из нее, и он знал, что в кланах девушкам нравится вдевать ее в уши и украшать запястья. Медь можно вытянуть в проволоку, расплющить молотом и свернуть трубочкой, сплавить с оловом и получить бронзу, или с цинком и получить латунь. На момент, когда Вайло завладел дхунскими землями, Вонючий Холм все еще выдавал по сотне тонн сырой руды за год. Он закрыл его, конечно, затем подумал еще и приказал открыть заново. Только Боги знали, что происходит там сейчас. Одно было ясно: после всех грабежей и угонов скота, совершенных бладдийцами за последние шесть месяцев, Робби Дан Дхуну потребуется вся наличность, какую он только сможет получить.

Эта мысль всегда заставляла Вайло ухмыльнуться. Робби Дан Дхун мог отвоевать свой круглый дом, но бладдийцы обчистили его до голых стен. Вайло понятия не имел, куда ушла добыча - для себя он не взял ничего, кроме полудюжины бочонков отличного дхунского эля - и обнаружил, что его это и не заботило. Ушло, и ладно. Это замедлит падение Королевского Рога.

- Хэмми, - сказал Вайло, повернувшись к своему оруженосцу Хеймишу Фаа. - Когда ты последний раз видел полуволка?

Хэмми пыхтел и отдувался по дороге к вершине холма. Он был на тридцать лет моложе Собачьего Вождя, но почти на четыре стоуна тяжелее, а семья Фаа, как и вождь Бладда, никогда не бывала хорошими ходоками. Хэмми вытер мокрый красный нос рукавом куртки, поморщившись, когда воспаленная кожа встретилась с жесткой шерстью.

- Он ушел, как только ребятишки проснулись. На рассвете.

Собачий Вождь кивнул, его мысли успокоились. Он видел трех других собак в течение дня, как они рыскали туда и сюда, патрулируя, охраняя и охотясь. Большая черная сука сбила двух кроликов и принесла их прямо в руки. Молодой кобелек принес обратно больную на вид древесную крысу, и Вайло забрал ее из пасти пса и зашвырнул далеко, как только смог. К несчастью, эта оказалась не последней, которую он увидел, потому что пес продолжал их находить и приносить снова. Каждый раз, когда это происходило, кишащий червями и паразитами зверек казался все более потрепанным, и Вайло думал про себя, стоит ли на самом деле до этого дотрагиваться? Хотя прикасался все равно. Молодой мужской задор и радость были теми двумя вещами, которым он не хотел мешать. Невозможно иметь собаку, любящую тебя безоговорочно, и ничего не давать ей взамен.

Полуволк был с ним семь лет, и из всех собак, которых Вайло любил и которыми владел, полуволк был роднее его сердцу. Собачий Вождь не показывал этого, он не нуждался в этом, потому что только они двое знали, что было между ними. Заботы Собачьего Вождя были и заботами полуволка. Его родственники был родственниками и полуволка. То, что собака не спала всю ночь, охраняя Эвана и Качу, было так, как и должно было быть. Полуволк присутствовал в тот жуткий день, когда Вайло нашел семнадцать своих внуков мертвыми и погребенными в снегу возле дороги Бладда. Пес знал, насколько драгоценны оставшиеся внуки. Тем не менее это не было похоже на полуволка - не являться к хозяину каждые несколько часов. Все собаки разбегались далеко, а затем возвращались в разное время, чтобы удостовериться, что их человечья стая в безопасности. Вайло не видел полуволка с прошлой ночи, когда он отругал зверя, утащившего кролика из костра. Было хорошим известием, что после того, как полуволк скрылся прочь от стыда и гнева, он возвратился позже, чтобы охранять ребятишек.

Истина была в том, что они все были голодны и взвинчены. Одни кролики - это не еда. Если съесть их слишком много, они наградят вас беготней по кустам, а если съесть недостаточно, останешься голодным. Это был, как сказал бы Окиш Бык, выбор между скверным и просто плохим. Нан и дети получали лучшее из этого. Внутренности могли оставаться с вами полдня, а собственно мясо, которым наслаждались Вайло и Хэмми, только застревало при спуске достаточно надолго, чтобы попросить слишком оптимистичного прощания с вашим кишечником. Собаки не возражали против этого, но что тогда собаки знают о подходящей еде? Вайло был благодарен за то, что они ловили, но после пятнадцати дней кроликов, древесных крыс и опоссумов его благодарность истощилась.

Путешествие становилось тяжелым, труднее, чем он предполагал, когда он первоначально выбрал направление ночью, спасаясь бегством из Усыпальницы Дхунских Королей. Расстояния оказались больше, чем он предполагал, и тяготы переносились хуже, чем он мог предвидеть. Никакой еды, кроме постного мяса, никакой одежды, кроме той, что на плечах, никакого оружия, за исключением кухонного ножа, длинного ножа Хэмми и девичьего помощника. До вчерашнего дня, когда они, наконец, попали в холмистую местность, они даже не имели возможности приготовить мясо, принесенное собаками, настолько Вайло был осторожен с разжиганием огня. Охотники за людьми шли по земле Дхуна в поисках Собачьего Вождя и его отряда, и все, что требовалось им, чтобы выследить свою добычу, это одинокий столбик дыма на горизонте или оранжевые мерцающие отблески среди деревьев. Когда Вайло дважды замечал людей верхом вдалеке, он каждый раз знал, что на уме у них Собачье мясо. Охотники за людьми высматривали их: в легкой броне, с отличной выездкой, с голодными глазами. Вайло их боялся - он сильно сомневался, волновало ли Робби Дан Дхуна, захвачены его враги живыми или мертвыми. Охотники за людьми несли арбалеты, и стали бы стрелять издалека, и были ночи, когда Вайло не мог спать из-за дум о Каче и Эване, которым стреляют в спину.

Вчерашний день ослабил его страхи. Медные холмы были ничейной землей, землей мрачных болот, продуваемых ветром чахлых сосновых лесов, вересковых полей и каменистых вершин. Они не замечали признаков жилья уже на протяжении двух дней пути, и вчера вечером Вайло наконец счел безопасным разжечь костер для готовки. Они были усталыми, но довольно веселыми, и Хэмми, на удивление, выдал небольшой клинышек красного сыра.

- Мне его дал паренек из Дхуна, - сказал он в качестве объяснения, - и я сохранил его для подходящего момента.

Всем досталось по кусочку, хотя Эван свой выплюнул, заявив, что на вкус это как куриная бородка, и что вызвало среди собак настоящий переполох. Пока три из них боролись за жеваные Эваном остатки, полуволк подкрался и стянул кролика из огня.

Вайло накричал на них на всех, включая ребятишек, и приказал всем, кроме Хэмми, отправляться спать. Его нервы были уже не те, что прежде, понял он позже, когда лежал на своем плаще и смотрел в туманную, беззвездную ночь. Потеря сорока хороших людей в доме Дхуна и последующие трудности пятнадцатидневного пути вымотали его. Сколько ему сейчас лет? Пятьдесят три, пятьдесят четыре? Слишком стар, чтобы начинать с нуля, но был ли у него выбор? Вчера вечером, перед началом его дежурства, Хэмми сказал ему:

- Вождь, мы переживаем плохие времена.

Вайло не ответил, хотя он прекрасно понимал, что его ответ должен был быть:

- Хэмми, сотворил их я.

Гуллит Бладд не сильно обучал своего внебрачного сына, но по умолчанию Вайло у очага своего отца узнал некоторые вещи. Первой из них было - никто не будет тебя искать, спасай себя сам. Вторая, что если ты испортил вещь - будь то выпустил собак, когда одна из сук была в охоте, забыл занести в дом кожаные доспехи из-под дождя, или не успел снять шкуру с оленьей туши до того, как она застыла - за это отвечаешь ты, и только ты. Испортил - исправь, или получишь выволочку. Именно этому учил семейный очаг Гуллита.

Хотя, в целом, это был неплохой урок. Эта мысль пришла в голову и преследовала его последние месяцы. Он, Собачий Вождь, выдержал все клановые земли на своих ногах, вот только некому подтвердить, что его права принадлежат только ему. Боги, почему он только принял предложение Пентеро Исса о помощи? Ему следовало взять дом Дхуна самому. Нападение было проклято с самого начала, с того самого момента, когда Вайло сказал шпиону Исса: "Делай, что должен, женомуж. Только избавь меня от подробностей, тогда я смогу их отрицать".

Внезапно устав, Вайло перестал взбираться и присел на рыхлый каменистый пригорок. Ниже него находились Нан и Хэмми, проводя ребятишек по особенно крутому подъему. Ветер вытеребил седые как море волосы Нан из косы, а ее щеки вспыхнули от прилившей крови, и она выглядела молодой и слегка опасной. Она прикрепила девичий помощник на спину, наискосок, как меч, и Вайло знал, что коробочка на поясе, которая используется для хранения ее мерки истолченного в пыль священного камня, сейчас взамен содержит белену. Десять дней назад Нан проходила через нее, выросшую на берегу растаявшего пруда около границы Дхуна, и набрала ее и высушила для самозащиты. Это был смертельный яд, и у нее было его достаточно, чтобы убить их всех, кроме собак, и единственное место, которому она доверила хранить яд, была ее коробочка для каменного порошка, потому что ни один ребенок не осмелился бы к ней прикоснуться.

- Кача, Эван. Присядьте за этими кустами и облегчитесь. Сейчас и побыстрее. - Когда Эван помедлил, Нан ускорила его движение шлепком пониже спины. Быстро поднимаясь вверх по оставшемуся склону, она оставила Хэмми подбирать отставшего.

- Дхунская стена не может быть так уж далеко отсюда, - сказала она Вайло, устроившись рядом с ним на камне, и посмотрела на юг через холмистое нагорье Дхуна. - И тогда это путешествие будет закончено. - Нан Калдайис была неразговорчивой, и говорила только тогда, когда ей было что сказать. Вайло ждал.

- Сто восемьдесят человек ждут тебя на Дхунской стене, - сказала она наконец, по-прежнему глядя вперед. - Это отряд в три раза больше, чем тот, которым ты командовал тридцать пять лет назад в походе, когда выкрал из Дхуна Дхунский священный камень.

Она была права, и Вайло понимал все, что она вкладывала в эти слова. Где-то недалеко, к северу от этого места, находилась крепость, известная как Дхунская стена. Она была целью Собачьего Вождя с самого начала. Его старший сын Кварро управлял домом Бладда, и Вайло знал достаточно хорошо об алчности и честолюбии своих семерых сыновей, чтобы догадываться, что его возвращение никогда не будет ими одобрено. В доме Бладда бладдийцы сейчас верны Кварро, и неудача и возраст вождя, прибывшего домой в сопровождении единственного телохранителя, вряд ли допустят возвращение через главные ворота. Хуже того, его могут подстрелить еще на подходе. Так что нет, Вайло ни на миг не собирался возвращаться в Бладд, он не унизит себя, умоляя своего старшего сына о пристанище. Вместо этого он пойдет на север, на Дхунскую Стену, где мечник Клафф Сухая Корка стоит наготове с сотней и еще восемьюдесятью воинами.

Казалось, это произошло целую жизнь назад, когда Вайло послал Сухую Кость на север защищать два основных прохода в Медные Холмы. Дхунская Стена была оборонительным валом, охватывающим шесть лиг, разделявших проходы. Он лежал неиспользуемым со времен Речных Войн, и только одно из шести исконных укреплений на холмах осталось пригодным для жилья. Вайло опасался, что Дан Дхун использует форт в качестве базы сбора людей для нападения на дом Дхуна, так что он решил поставить там отряд из Бладда. По первоначальному плану он собирался убить одним выстрелом двух зайцев - отправив своего недисциплинированного второго сына Пенго из дома Дхуна подальше, где тот не смог бы причинить особого вреда. Хотя с Пенго не удалось ни то, ни другое - он пригрозил забрать с собой ребятишек, если его вынудят поехать - и Клафф Сухая Корка предложил занять его место. Вайло с сожалением позволил Сухой Кости уехать. Клафф Сухая Корка был лучшим бойцом на длинных мечах на всем Севере. Он был бастардом, частью суллом, частью бладдийцем, и когда он появился в доме Бладда двадцать лет назад, Вайло взял его в приемные сыновья. Он отпустил Сухого, и боялся, что, отправив его прочь, совершил ошибку.

Хотя Нан не это имела в виду. Она наблюдала за ним эти последние дни и видела, что настроение его упало, а раздражительность выросла, и она по-своему пыталась сказать ему, что еще не все потеряно. Если он сумел организовать самый дерзкий за последние сто лет налет с командой всего в шестьдесят человек, то можно представить, что он мог сделать с отрядом, в три раза большим. Вот что Нан хотела ему сказать. Он не мог отрицать логику этого, но тогда он был молод и полон уверенности в себе. Теперь он был стар, и единственное, в чем он был уверен, это в том, что совершил ошибку.

Вайло взглянул вниз склона, выискивая Хэмми и ребятишек. Кача и Эван были в хорошем настроении, приветствуя радостными воплями и криками одну из вернувшихся собак. Сука, похоже, принесла в зубах еще одного кролика. Этот получался уже третьим за день.

Нан он сказал:

- Я должен точно знать, кто мой враг, прежде, чем я отправлю хороших людей на битву. Мои сыновья разбежались по всем клановым землям, кто-то держит дома, кто-то нет. Если я попытаюсь отобрать у них владения силой, тогда Бладд пойдет убивать Бладд. Что касается Дхуна, Королевский Рог может хранить его. Я сидел на Седалище Дхунов какое-то время, и не могу сказать, что мне это понравилось. Это холодное сиденье, Нан, и я получил его слишком дорогой ценой для своей души. Все, что я выиграю сейчас - это будет жестокая борьба и тяжелая защита. Я даже не могу утверждать, что этот выигрыш может быть. В прошлом мне всегда был ясен мой следующий шаг: набег, вторжение, засада, разбить противника, атака. Уже сейчас для меня многое изменилось, и я больше не уверен, что будет дальше.

Нан сбоку от него дышала спокойно, и не заговаривала. На юге облака разошлись, и по холмам пошли полосы солнечного света. Для мороза было слишком ветрено, но было ощутимо холодно, и Вайло почувствовал, как защипало глаза слезами, выступившими от ветра.

Чуть погодя Нан встала. Повернувшись так, чтобы быть напротив него, она сказала:

- Ты знал моего папу, Нолана Калдайиса. Он махал молотом вместе с Гуллитом со времен Речных Войн. После смерти твоего отца он занялся резьбой по дереву, привычно вырезая лис, дроздов и другие причудливые фигурки. Я его однажды спросила, над чем он работал. Это был кусок вишневого дерева, и он только-только начал его строгать. Он ответил мне: "Я еще не знаю, чем это будет, Нанни. Знание испортило бы сюрприз". - Нан подняла тонко очерченные брови перед Вайло. - Видишь ли, там были разные возможности. Пока не известно, что он вырезал, вариантов было больше.

Вайло склонил голову перед своей женщиной, признавая мудрость ее истории, пока еще не уверенный, имеет ли она какое-нибудь значение для него. Вождь клана с крепкой хваткой сам устраивал неожиданности; он не мог делать свое дело, если был удивлен сам.

Поднявшись, он протянул руку, чтобы забрать у суки третьего кролика за день. Она ждала все то время, пока Нан говорила, остановленная легким движением руки Вайло, и сейчас она вышла вперед, виляя хвостом с такой силой, что наряду с этим раскачивался и ее костлявый крестец.

- Хорошая девочка, - сказал он ей, забирая покрытый мехом окровавленный комок из челюстей. Он осмотрел его, нахмурился и отдал его обратно.

- Ешь, - скомандовал он. И она съела, широко открыв пасть и жадно набросившись некрасивым, дерганым движением, похожим на сухую рвоту.

Вайло был рад, что она ушла. Еще один кролик, и невозможно будет предсказать, что он сделает: вот побежит обратно в дом Дхуна и даст Робби Дан Дхуну кроликом по голове.

- Нан, - сказал он, протянув руку, чтобы привлечь ее к себе. - Я когда-нибудь рассказывал тебе о том дне, когда твой папа научил меня своему особому приему?

Понимая, что он обрывал все разговоры о будущем, Нан понимающе кивнула и позволила ему обнять ее.

- Калдозер? Натиск Калдайиса?

- Да. Тот, где он позволял молоту просто так лежать на конском крупе, а затем показывать свой левый бок врагу, чтобы они посчитали, что он не вооружен. Затем, когда он подходил достаточно близко, он разворачивался и ударял снизу в челюсть.

Нан покачала головой с недоумением.

- Я полагаю, это избавляло зубодеров от лишней работы.

Вайло усмехнулся. Кача подбежала к ним и пробиралась под свободную руку деда, а он собирался рассказать двум своим лучшим девочкам о том дне, когда он уронил свой новехонький кованый боевой молот на левую ногу Нолана Калдэйса, пытаясь выполнить особый прием.

Когда они шли, ветер выл, задувая им в лицо и сдирая кожу. Серебристые колоски вереска ходили волнами, как поверхность озера. Медные Холмы перед ними росли вверх и казались все более заброшенными, и Вайло мог видеть осевшие ямы на их склонах, где находились стародавние и незапечатанные рудничные стволы. Окиш Бык как-то рассказал ему, что в этих холмах можно найти самую глубокую дыру, когда-либо вырытую кланником:

- Выкопать ее приказал Харлин Дхун. Возобновляли добычу в старых шахтах, дошли вниз до самого глубокого уровня, и указал на землю. "Копайте здесь, - приказал он своим людям, и пусть ваши лопаты целый год не знают отдыха".

Вайло, помнится, спросил у Окиша, для чего нужна была эта дыра; Харлин считал, что ниже лежит новая медная жила? Окиш покачал большой головой притворщика:

- Не медь, нет. Харлин вырыл ее как предупреждение врагам. Перейдете мне дорогу - окажетесь там.

Вайло нахмурился. С Окишем Быком никогда нельзя быть уверенным, что было правдой, а что не было. Он мог переплести выдумки с чистейшей правдой, и сохранял при этом выражение лица настолько загадочное, что оно никогда не помогало проверить его, когда он говорил. Вспомнив, он про себя улыбнулся. Боги, он скучал по нему.

- Деда. Вон там. Посмотри.

Вайло проследил направление, заданное рукой внука, прищурившись, чтобы разобрать дальние мелочи.

- Что там, мальчик? - рявкнул он, не в состоянии что-либо увидеть в долине, кроме вереска и кривых сосен, и ощущая первые ростки страха.

- Всадники, деда. Несколько дюжин.

Миленькие боги, нет.

- Ложись, - прошипел он. - Мигом!

- Дед, - послышался голос Качи, прохладный, как сливки. - Это Бладд. Я могу разглядеть красные шапки.

Клафф Сухая Корка. Вайло осел на колени - он был единственным, кто сделал это - и Хэмми вышел вперед, чтобы предложить ему руку. Предпочитая встать самостоятельно, Вайло оттолкнул его.

- Что ты видишь? - спросил он.

Хэмми сосредоточенно хмурился, осматривая долину.

- Ребятишки правы, - сказал он в конце концов. - Там более ста кланников. Это определенно Бладд, я вижу их плащи. Они направляются прямо к нам.

- Это Сухая Кость! - азартно сказал Эван. Мальчишка начал прыгать на месте и махать обеими руками над головой. - Мы здесь! Мы здесь!

Вайло и Хэмми обменялись взглядами. Хэмми пожал плечами. Вайло нажал костяшками пальцев на сердце; там что-то сжалось.

- Воины не прыгают на месте, приветствуя друг друга. - Он посмотрел на внука долгим осуждающим взглядом. Опустив руки, мальчик замолчал.

- Хорошо. Подбородок выше. Ты тоже, Кача. По одному с обеих сторон от меня.

Когда ребятишки выстроились в линию, Вайло посмотрел вперед. Теперь он мог видеть всадников, богатую черноту соболиных плащей и маслянистый блеск ухоженных лошадей. Большинство мужчин держали копья направленными вверх на мысах седел, и у всех были длинные мечи, закрепленные высоко на спинах так, что над плечами были видны рукоятки и гарды. Они двигались строем, называемым "правило всех", где единственная линия загибается вовнутрь, образуя контур повернутой С, так, что чем дальше от центра человек стоял, тем больше он выдвигался вперед. Это был редко используемое построение, и Вайло было интересно, что это, в любом случае, означает.

Клафф Сухая Корка ехал в середине этого строя. Он скакал с непокрытой головой, и его длинные, до пояса, косы развевались за ним, пока он покрывал расстояние по дну долины. Его волосы скрепляли кольца из опала, и когда он приблизился, Вайло увидел и другие приметы суллов: полумесяц, нанесенный на выбритую часть черепа, перья совы, пришитые к воротнику плаща, руки в перчатках из темно поблескивающей кожи лунной змеи.

Вайло не двигался со своего места на холме. Он составил собственный строй, где он сам стоял в центре, ребятишки с боков, Нан с одного края, и Хэмми с другого. Нан и Хэмми поняли намек, прозвучавший в обращении к детям, и встали, подняв подбородки, как и ожидалось. Вайло подумал, испытывали ли они те же мрачные предчувствия, что и он, и задался вопросом, так же ли напряженно они разгадывают выражение лица Клаффа Сухой Корки, лица цвета красной глины?

Заметив черно-серый прочерк у правого стремени Сухого, Вайло понял, что привело сюда этих людей. По пятам Сухого спешил полуволк, задрав хвост трубой и виляя им, с желтыми глазами настороже. Он сгонял вперед к Дхунской Стене и вернулся с конными силами Бладда.

Вайло сглотнул. Ему пришли в голову несколько возможных исходов, и он нашел некоторое утешение в том, что ни в одном из них ребятишкам не причинили бы никакого вреда. Сейчас он мог видеть поразительные синие глаза Клаффа Сухой Корки; все суллы, которых когда-либо встречал Вайло, имели глаза, которые выглядели так, словно из них лился свет. Что он видит, когда смотрит на меня, задался Вайло вопросом. Старика? Вождя-неудачника? Обузу? Соперника?

Когда крылья строя достигли холма и начали подниматься, многих мужчин Вайло признал: Мого Соль, Мидж Пул, Большой Борро, Одвин Два Медведя. Он смотрел всем им прямо в глаза. Они смотрели обратно в его глаза, и он был рад этому, но выражения их лиц прочесть было трудно. В считанные секунды строй сомкнулся вокруг него, и он оказался лицом к лицу с Клаффом Сухой Коркой. Мечник искусно осадил коня. Строй замер. На миг полуволк оказался единственным движущимся существом, пока он преодолевал тридцать шагов, отделяющих Сухую Кость от его хозяина. Вайло не обратил на это никакого внимания. Его взгляд был прикован к Клаффу Сухой Корке.

Двое мужчин смотрели друг на друга, бастард вождя и бастард суллов. Высоко в небе летел на север гусиный клин, их крики звучали уныло и вымученно, когда они боролись с ветром. Скоро они пересекут Ров, понял Вайло, и ему стало интересно, что они видят, когда смотрят прямо в пропасть.

Клафф Сухая Корка не мигал и не говорил. Подняв левый кулак, он отдал приказ на перестроение, и сто шестьдесят человек - Вайло знал это, потому что сосчитал их - привстали в стременах и спешились. Сухая Кость сделал то же самое, и, возможно, из всех людей, собравшихся здесь в этот день, только Вайло мог сказать, что Сухой специально замедлил свои движения, чтобы выполнить их одновременно с другими мужчинами. Когда безупречный полукруг был образован, последовала вторая команда, тоже поднятым кулаком.

Сто шестьдесят человек, как один, подняли руки и взялись за рукояти мечей. Как один достали их. Шелест металла, скользящего по коже, раздался как единый звук. Все ждали. Ветер стих. Рядом с Вайло, ничего не понимая, взвыл полуволк.

Затем Клафф Сухая Корка, лучший боец -длинномечник Севера, взорвался движениями. Нарисовав в воздухе кончиком меча сложную фигуру, он прыгнул вперед, его движения были такими быстрыми, что плащ похрустывал, словно молния. Он произнес слово, и это не было слово, которое бы Вайло знал, и затем, остановившись, он поднял свой длинный меч к груди, взял его обеими руками,... и воткнул его в землю.

Это был сигнал остальным ста шестидесяти человекам выйти вперед и сложить свои мечи перед своим вождем. Опускаясь на колени, они складывали свое оружие, остриями к нему, образуя полукруг стали вокруг Вайло Бладда.

Собачий Вождь стоял и принимал их. Меч Сухого дрожал прямо перед ним, его лезвие вошло в каменистую землю на целый фут. Сухой сам дышал тяжело, но лицо его оставалось спокойным.

- Сын, - сказал ему Вайло.

- Отец, - ответил Сухая Корка, используя это слово по отношению к вождю впервые за свою двадцатидевятилетнюю жизнь. - Мы долго ждали, чтобы ты пришел.