Нас провожают в отдельный круглый кабинет. Крис отодвигает стул, и я усаживаюсь возле овального окна, в раму которого вставлен бессмертный в своей изысканной простоте пейзаж: зеленые горы на фоне синего неба. Вешаю сумочку на спинку стула и одобрительно заключаю:
— Впечатляет.
Крис устраивается напротив и снимает кожаный пиджак, который успел надеть, выходя из номера.
— Меню здесь тоже роскошное, но поскольку на дегустации вино будут подавать с фруктами и сыром, думаю, особенно наедаться не стоит. Может быть, завтра перед отъездом зайдем в ресторан? Что скажешь?
— Да. С удовольствием. Звучит заманчиво. — Интимная обстановка и обращение Криса обольстительно согревают, однако расслабляться все равно нельзя. Напоминаю себе, что это не романтическое путешествие, а смелое сексуальное приключение. Неспроста на мне не осталось ни трусиков, ни бюстгальтера.
— Что-нибудь выбрала? — осведомляется Крис, едва я беру в руки меню.
— Все подряд. Умираю с голоду. — Скоро три, а мы не ели с раннего утра.
Появляется официант, и Крис снова задает вопрос:
— Готова заказать?
— Да. Мне, пожалуйста, Кобб-салат.
Крис отдает официанту оба меню.
— А мне бургер. Отлично. И принесите бутылку вина — «Зинфандель» от Роберта Крэга.
— Сию минуту, мистер Мерит, — с поклоном отвечает официант.
— Неужели обойдешься без пива? — удивляюсь, как только остаемся вдвоем.
— Смешивать алкоголь всегда нехорошо, а у меня к тому же в этих краях немало друзей, неспособных понять, как можно променять вино на пиво.
Задумываюсь о том, как хорошо знают Криса служащие отеля: и швейцар, и официант обращаются к нему по имени. В глубине души возникает подозрение. «Никогда не привожу женщин домой». Значит, он привозит их сюда? Здесь раздевает догола, поит и кормит, требуя безусловного повиновения?
— Как часто ты здесь бываешь?
— Пару раз в год. — Он смотрит с легким прищуром, словно читает мои мысли. Ненавижу собственную неспособность скрывать их, ненавижу отвратительный узел в животе, а главное, ненавижу свою реакцию. Не хватает только ревности!
Крис берет с края стола рекламную брошюру и кладет передо мной.
— Вот зачем я сюда езжу.
Смотрю на красочный проспект художественной галереи; затаив дыхание, читаю список представленных художников и вижу имя Криса Мерита. Итак, я только что ошиблась с выводом и даже не смогла скрыть предосудительных переживаний.
— К твоему сведению, Сара, до сегодняшнего дня женщин я сюда не привозил.
Недоверчиво смотрю ему в глаза.
— Ни разу?
— Ни разу.
— В таком случае почему я здесь?
— Тебя надо спросить. Почему ты поехала?
— Потому что ты позвал.
— Уверен, что в твоей жизни было немало мужчин, готовых увезти тебя на край света, но ты их отвергла.
И это правда. После колледжа у меня было немного интимных встреч, а те, что случались, заканчивались катастрофой.
— А я уверена, что множество женщин жаждали получить от тебя еще больше.
Крис внимательно смотрит.
— Но почему пять лет, Сара?
Столь нескромный вопрос вызывает острое чувство неловкости.
— Кажется, кто-то выступал против откровенных бесед?
— С тобой многое происходит иначе.
— Почему?
— Потому что ты — это ты.
— Не понимаю, что это значит.
— И я тоже не понимаю, но надеюсь выяснить.
Грудь странно сжимается. Не хочу испытывать какие-либо чувства, но Крис все равно побуждает меня к этому.
— Когда выяснишь, расскажешь?
Крис улыбается. От великолепной открытой улыбки растрепанные нервы сразу успокаиваются и укладываются ровными рядами.
— Обещаю, что узнаешь первой. — Улыбка быстро меркнет. — Кто он, Сара?
— О ком ты? — уточняю, хотя прекрасно понимаю, что за человек его интересует.
— О том, кто так тебя отделал, что ты целых пять лет провела в безбрачии.
К счастью, от ответа спасает очередное появление официанта. Не хочу говорить о Майкле. Не хочу его вспоминать. Он в далеком прошлом.
Официант ставит на стол два бокала и достает из серебряного ведерка со льдом бутылку вина. Вытаскивает пробку, но Крис не обращает внимания ни на него, ни на «Зинфандель». Сидит, откинувшись на спинку стула, и неотрывно меня рассматривает.
Наконец бутылка открыта. Официант наливает пробу. С видом знатока Крис нюхает вино, поднимает бокал против окна, рассматривает на свет и только потом делает глоток.
— Великолепный выбор, — уверенно хвалит он. — Передайте эксперту мое глубокое почтение.
— Хорошо, мистер Мерит. Непременно передам.
Официант наполняет оба бокала, сдержанно кланяется и уходит.
Вино дарит восхитительно терпкий вкус с фруктовой ноткой, которая мне очень нравится. Крис не сводит с меня внимательных глаз.
— Так кто же он? — Голос звучит сухо, натянуто.
Судорожно вдыхаю и ставлю бокал на стол.
— Это все в прошлом. Не стоит говорить об этом.
— Стоит.
— Крис…
— Кто он, Сара?
— Любимец моего отца. Сын, которого у него не было. — Признание соскальзывает с губ само собой, без моего на то разрешения.
— Сколько ты с ним была?
— Полгода.
— И насколько серьезно?
— Мы были помолвлены.
В глазах вспыхивает удивление.
— Да уж, куда серьезнее.
Прижимаю ладонь ко лбу, но подходящие слова все равно не приходят.
— Ты его любила?
— Нет, — отвечаю без промедления и опускаю руку. — Была ослеплена. Он был на пять лет старше — успешный, уверенный. Именно о таком зяте и мечтал отец.
— А твоя мама?
— Она всегда хотела того, чего хотел отец. А я была готова на все, чтобы доставить удовольствие… ему. — Никак не могу заставить себя произнести имя Майкла, и не потому, что до сих пор испытываю эмоциональную связь. Просто не люблю вспоминать, в кого он меня превратил; точнее, в кого я позволила ему себя превратить.
— Готова на все?
Коротко киваю:
— Даже когда ненавидела его за это.
— Мы говорим о сексе, Сара?
Зажмуриваюсь и пытаюсь восстановить внезапно оборвавшееся дыхание.
— Обо всем.
— Значит, да. Он заставлял тебя делать то, что ты не хотела. — Звучит не как вопрос, а как утверждение.
Открываю глаза.
— Потому что он обращался со мной, как с собственностью. Как будто я существовала на свете только для его удовлетворения.
Лицо Криса остается непроницаемым, почти каменным.
— А как ты чувствуешь себя со мной?
— Живой, — шепчу я без тени сомнения. — Ты даришь ощущение жизни.
Воздух наполняется теплом.
— А ты — мне.
Неожиданное признание. Я, Сара Макмиллан, дарю ощущение жизни самому Крису Мериту?
— Ваш заказ, — раздается над нами голос официанта. Ничего не скажешь, менее подходящий момент для вторжения выбрать было трудно.
Передо мной возникает гигантская порция салата, а перед Крисом вырастает бургер. Пью вино и чувствую, как по горящему телу разливается приятная прохлада.
— В этом отеле впечатляющая винная карта, — поясняет Крис. — А в штате даже присутствует специальный консультант. Своего рода учительница винной грамоты. Если хочешь, могу записать тебя к ней на урок.
— С удовольствием.
Крис старается помочь мне получить новую работу, и это обстоятельство снова кажется важным. Он умеет делать то, что нужно.
С аппетитом наваливаемся на еду, а Крис при этом успевает поделиться интересной информацией о долине Напа. Разве можно сравнить эту лекцию с сухим зазубриванием названий и имен?
— Чтобы понимать вина, прежде всего необходимо узнать особенности тех регионов, где растет виноград. Итальянское вино родится на благословенной почве, в райском климате. Напа — одно из немногих мест, способных конкурировать в этом отношении с югом Апеннинского полуострова… во всяком случае, мне так кажется. Здешний климат определяют как средиземноморский. На всем земном шаре в эту категорию попадают только два процента территорий. Прекрасное лето, мягкие зимы — виноград растет круглый год.
— Виноград-то растет, а каким образом его вкус зависит от прекрасного климата?
— Самым непосредственным. Десять миллионов лет назад столкновение тектонических плит создало в этом краю горы и долину, а для интереса добавило извержения вулканов. В результате возникло больше сотни различных типов почвы, и каждый из этих видов придает вину своеобразный вкус и аромат.
Вдохновившись новым знанием, задаю множество разнообразных вопросов и на каждый получаю подробный, толковый ответ.
— Откуда ты столько знаешь о вине?
В воздухе мгновенно возникает легкое напряжение.
— Мой отец был крупнейшим знатоком вин. Как ты заметила, вопреки моему неодобрению искусство и вино часто идут рука об руку.
Отец. Всякий раз, когда приходится о нем говорить, Крис заметно напрягается. Скорее всего именно из-за него он предпочитает вину пиво.
— Ваша машина подана, мистер Мерит, — объявляет незаметно возникший возле стола официант.
— Сейчас идем, — отвечает Крис. — Счет оплачу вместе с номером.
Искренне удивляюсь:
— Ты не сядешь за руль?
— Предпочитаю наслаждаться вином и знать, что обратно меня отвезет трезвый водитель. — Он встает, подходит ко мне и помогает подняться. Сильная ладонь прижимает меня к твердому мускулистому телу, а над ухом слышится шепот: — И наслаждаться тобой.
Выходим на улицу, и сразу становится ясно, что путешествие продолжительностью в два часа способно наглядно продемонстрировать смену климата. В Сан-Франциско с океана дует холодный августовский ветер, а здесь, в долине Напа, в местечке под названием Калистога, царит тихое, безмятежное лето.
У подъезда ожидает лимузин, и вот это обстоятельство нисколько не удивляет. Приходилось слышать, что туры по виноградникам на лимузине — практика достаточно распространенная. Но сюрприз все-таки является в виде аккуратно сложенной кремовой шали, которую учтиво подает швейцар.
— На случай вечерней прохлады, мэм. Скорее всего на обратном пути в город вам понадобится и пальто — к этому времени заметно холодает. Мы позаботимся: пальто будет ждать вас в номере.
— Спасибо. — Несмотря на двадцать семь градусов по Цельсию, шаль вселяет уверенность и спокойствие. В винных подвалах скорее всего будет холодно, и моя прикрытая тонким шелком грудь станет объектом всеобщего любопытства.
Крис смотрит с хитрой улыбкой, а я гордо вскидываю голову и накидываю шаль на плечи: что ни говори, а в машине могут оказаться посторонние.
— Готова? — интересуется он и наблюдает, как я завязываю шаль узлом на груди.
— Готова.
Швейцар открывает дверь. Продвигаюсь по кожаному дивану к дальнему окну и с легким недоумением обнаруживаю, что других пассажиров в салоне нет. Крис садится рядом; дверь закрывается.
— А кто-нибудь еще поедет?
— Только мы и никого, кроме нас, — отвечает Крис. Как можно было подумать, что он допустит иной вариант? При его-то деньгах и склонности к уединению!
Стекло между нами и водителем медленно опускается, но я сижу за ним и не вижу, как он выглядит, пока не оборачиваюсь и не смотрю назад. Но в этот момент Крис запускает руку под платье и кладет ладонь на бедро, так что внимание мое ослабевает.
— Я — Эрик, мистер Мерит, — объявляет водитель. — Сегодня буду вашим гидом. Отправимся на виноградники, сэр?
— Да, — отвечает Крис. — Горю желанием показать мисс Макмиллан, каким образом шато Селлар производит вина, способные соперничать с лучшими французскими образцами. — Он смотрит на меня горящими глазами, хотя голос звучит вполне обыденно. — Именно благодаря этому винограднику долина Напа получила свою нынешнюю славу. На Парижском конкурсе 1976 года, где дегустация проводится анонимно, судьи назвали лучшим одно из вин шато Селлар — и это при том, что каждый из них имеет свое производство и заинтересован в собственном успехе!
Перед нами оказывается поднос, но я способна думать только о руке Криса под юбкой. Появляется бутылка вина и два бокала, а Эрик быстро поясняет:
— Это шато Селлар «Каберне совиньон» 2002 года, одно из наших лучших вин — подарок от владельцев вам, мистер Мерит, и мисс Макмиллан в знак благодарности за многолетнюю поддержку.
Не убирая руки с моего бедра, Крис наклоняется и наполняет бокалы.
— Непременно выражу хозяевам шато свою глубокую благодарность.
Он поднимает бокал, пробует вино и подносит к моим губам.
— Выпей.
Рука его при этом нежно раздвигает ноги, и вино как-то не очень кстати.
Включается мотор. Лимузин мягко трогается с места. Сердце гулко стучит в ушах.
— Крис, — шепчу умоляюще и сама не понимаю, о чем прошу: то ли о новых ласках, то ли о свободе. Наверное, и о том, и о другом одновременно.
— Выпей, Сара, — настойчиво повторяет Крис. Урок подчинения и послушания продолжается. Водитель близко, очень близко, а он определенно намерен зайти дальше, чем мне хотелось бы. Выталкивает меня из зоны психологического комфорта, проверяет. Испытывает. Да, он постоянно испытывает, а я даже не знаю, сколько баллов набрала и к какому результату должна стремиться.
Пью с той стороны бокала, которой только что касались губы Криса, и ощущаю мягкий сливовый вкус. Его пальцы уже проникли между ног; глотаю с трудом.
— Ну и как? — спрашивает он.
— Хорошо, — отвечаю шепотом.
— Всего-то? — обижается он, не переставая гладить чувствительную плоть. — Попробуй еще глоток.
Ощущение опасности нарастает с каждой минутой; водитель того и гляди разоблачит наши запретные игры. Ни разу в жизни не позволяла себе лишнего при свидетелях, а то, что происходит сейчас, кажется постыдным распутством. Но еще больше шокирует реакция собственного тела.
Пью красную, как кровь, жидкость, а тем временем пальцы Криса уже проскальзывают внутрь. Смотрю вперед, но водителя не вижу, а он не видит меня. Хотя кажется, что наблюдает.
Крис подносит бокал к губам и снова протягивает мне.
— Еще, — приказывает тихо и безжалостно.
Ясно одно: он не выпустит меня из машины, не сделав всего, что собирается сделать. В этом сомневаться не приходится. А я не хочу останавливаться. Не хочу быть девушкой, неспособной жить здесь и сейчас. Я сказала, что он дарит ощущение жизни, и не покривила душой. Беру бокал и осушаю не отрываясь.
Крис хрипло смеется.
— Мужество проявляется в питии?
— Да, — соглашаюсь я.
— Как вино? Приятное? — интересуется Эрик.
Крис ставит бокал на поднос и продолжает безжалостно дразнить:
— Вино приятное, мисс Макмиллан?
Смотрю на него сквозь пелену надвигающегося оргазма и с трудом произношу:
— Вино… исключительное.
— Прекрасно, — жизнерадостно одобряет Эрик. — Мы как раз приближаемся к виноградникам.
Он начинает рассказывать об истории виноделия в этих краях, но я с трудом улавливаю смысл и колоссальным усилием воли сдерживаю стоны: внутри меня работают уже два пальца. Щемящая томительная боль расширяется и расцветает. Еще пара секунд, и оргазм настигнет прямо в лимузине, на глазах у водителя. Нет, это невозможно!
— Если посмотрите направо, мисс Макмиллан, то познакомитесь с важным историческим свидетельством, — сообщает Эрик. — Видите этот пруд?
— Да, — не глядя, отзываюсь сдавленным голосом. Моя плоть непроизвольно сокращается вокруг пальцев Криса и содрогается в конвульсиях. До боли прикусываю губы и поворачиваюсь к окну, чтобы спрятать лицо — вдруг Эрику вздумается взглянуть на меня в зеркало заднего вида? Он продолжает что-то увлеченно рассказывать, а я не воспринимаю ничего, кроме собственных судорог.
— Правда чудесная легенда? — спрашивает водитель, изящно завершая повествование.
— Да, — квакаю я, еле шевеля губами. — Просто восхитительная.
— Невероятно интересно! — вторит Крис, глядя озорными и в то же время пылающими вожделением глазами. Гладит влажные складки и медленно вытаскивает пальцы.
Продолжая испепелять золотисто-зеленым огнем, засовывает пальцы в рот и старательно облизывает, обсасывает.
— Изумительно, — бормочет блаженно, и от бесстыдного, чувственного зрелища тело мое содрогается в последний раз.
— Искренне рад, что вино доставляет вам глубокое наслаждение, — провозглашает Эрик.
Мы с Крисом смотрим друг на друга и начинаем неудержимо хохотать. Не могу сказать, когда я успела перейти от темной запретной страсти к легкому, беззаботному веселью, но в одном не сомневаюсь: никогда еще я не ощущала жизнь так ярко и остро.