Экскурсия по винограднику продолжается сорок пять минут и заканчивается дегустацией. Подчиняюсь установленному порядку и выпиваю еще один бокал вина. По телу разливается мягкое тепло, а в руках и ногах ощущается легкая слабость — на сей раз по причине, не связанной с хулиганскими выходками Криса. В целом поездка оказалась не только приятной, но и полезной: о виноделии я узнала значительно больше, чем во время утомительных занятий в обществе учебника.

Лимузин останавливается возле шато. Вижу прекрасный дворец в стиле девятнадцатого века, с увитыми плющом каменными стенами и огромной резной дверью.

— В семидесятых годах здесь была проведена серьезная реконструкция, — поясняет Эрик. — А земельный участок площадью в двести пятьдесят шесть акров превратился в современное винодельческое предприятие.

Вслед за Крисом двигаюсь ближе к выходу из машины. Эрик оборачивается, и я впервые отчетливо вижу его лицо. Наш водитель оказывается человеком пятидесяти с лишним лет, с седеющими волосами и пронзительными голубыми глазами, которые ничего не пропускают.

— Спасибо за увлекательный тур, Эрик.

Он склоняет голову.

— Я получил огромное удовольствие от поездки. — Ответ заставляет покраснеть. Конечно, водитель слишком умен и наблюдателен, чтобы не понять, что происходило за его спиной, но в то же время слишком хорошо воспитан, чтобы показать, что он обо всем догадался. — Наслаждайтесь прогулкой по шато, мисс Макмиллан.

Крис давно снял кожаный пиджак и сейчас, прежде чем выйти из машины, бросает его на заднее сиденье. Оказавшись у самой дверцы, сразу понимаю почему. Уже пять часов, солнце медленно, но верно ползет к закату, однако день остается очень теплым — в отличие от моего любимого города на берегу океана.

Крис подает руку, чтобы помочь выйти, и даже столь простое, обыденное прикосновение провоцирует электрический разряд. Взгляды пересекаются; становится ясно, что он чувствует то же самое и не меньше меня удивлен нашей непосредственной реакцией друг на друга. Наверное, две потерянные души ищут пристанище.

Предусмотрительно одергиваю платье и встаю. Губы Криса чуть заметно кривятся: он явно думает о недавних событиях на заднем сиденье лимузина. И я тоже.

Но вот он уверенно берет меня за локоть и ведет к огромной деревянной двери, которая больше похожа на сказочную, чем на настоящую. Оказываемся в прохладном холле с высоким потолком и каменными стенами.

Встречает нас сотрудница — очаровательная молодая особа двадцати с чем-то лет, с длинными светлыми волосами и миниатюрной фигуркой, выгодно подчеркнутой светло-розовым костюмом. Разумеется, на Криса она смотрит с нескрываемым восхищением. Блондинки вызывают у меня безотчетную неприязнь, а началось тайное соперничество давно, еще в старших классах школы: моя лучшая подруга, чьи предки приехали из Швеции, притягивала внимание парней очень длинными и очень светлыми волосами в сочетании с правильными изгибами в правильных местах. Я была умной, а она красивой. Так вот сейчас это ощущение вернулось.

— Меня зовут Эллисон, мистер Мерит, — представляется она и протягивает Крису руку, которую он, разумеется, пожимает. — Ваш визит — большая честь для нас. С удовольствием покажу вам шато Селлар. — Она бросает на меня быстрый взгляд, но руку не подает. — Добро пожаловать.

Словно почувствовав мой внезапный дискомфорт, Крис обнимает за талию.

— Спасибо, Эллисон. Это Сара, и приехал я ради нее. Хочу, чтобы она узнала, в чем заключается уникальность этого поместья.

Ладонь лежит на моей талии по-хозяйски властно и в то же время покровительственно. Сразу становится ясно, что когда он рядом, никого иного на свете не существует. Страх перед вечным противостоянием ума и красоты бледнеет и исчезает.

Идем по дворцу, останавливаемся в просторных, со вкусом убранных комнатах, а напоследок спускаемся в винный погреб. Холод заставляет мгновенно вспомнить и о прозрачном платьишке, и о полном отсутствии нижнего белья.

Эллисон направляется к лестнице, а Крис, прежде чем пойти следом, крепко обнимает меня, не забыв при этом загородить собой от постороннего взгляда.

— Холодно? — Он привлекает меня ближе, запускает ладонь под шаль, ласкает грудь, дразнит и без того нескромно торчащие соски.

— Уже нет, — признаюсь, прерывисто дыша.

— Ты сегодня великолепно выглядишь, Сара. Не могу не думать обо всем, что сделаю с тобой, как только представится возможность.

Понятно. Как только представится возможность, а не как только вернемся в номер. Господство. Главное для него — господство, а я сегодня страшно провинилась, едва не лишив его самообладания. Повелителю это очень не понравилось, и вот теперь он старается любым способом подчеркнуть, что я целиком и полностью в его власти. Понимаю, насколько это для него важно, и даже нахожу стремление доминировать сексуально привлекательным, но в глубине души никак не могу смириться с угнетением и отказаться от завоевания, во имя которого боролась целых пять лет: от права на личную свободу. Бросаю вызов:

— Может быть, задумаешься о том, что собираюсь сделать с тобой я?

Глаза Криса темнеют. Он наклоняется и шепчет на ухо:

— Думаю об этом с первой нашей встречи.

Такого ответа я не ожидала. Возможно, это и есть игра во власть, поскольку слова беспощадно возбуждают. Сердце стучит с бешеной скоростью, кровь едва не закипает. Крис невозмутимо отстраняется, берет за руку и ведет вверх по лестнице, а я безвольно плетусь следом и думаю о непреодолимой мужской силе и своей абсолютной покорности. Да. В его руках неоспоримое могущество, а я жду не дождусь милости. Это, несомненно, игра во власть, и победитель в ней только один.

Выходим из погреба и едва не сталкиваемся с пожилой парой. На вид обоим за шестьдесят. На ней простое облегающее платье синего цвета, а он одет в свободные черные брюки и белую рубашку.

— Крис! До чего же приятно тебя видеть! — восклицает дама. — Давненько не встречалась со своим крестным сыном. — Она обнимает Криса, как мать обнимает ребенка после долгой разлуки. Сразу видно, что этих двоих связывает глубокое чувство.

Муж терпеливо дожидается своей очереди, тоже обнимает и горячо пожимает руку.

— Редко появляешься, парень!

Крис хлопает его по спине.

— Знаю. Постараюсь исправиться. — Подталкивает меня вперед. — Майк и Кэти Викерман, хочу представить вам Сару Макмиллан.

— Рада познакомиться, Сара, — приветливо улыбается Кэти и подает руку. Она очень симпатичная, с блестящими седыми волосами и живыми голубыми глазами.

— Спасибо. — Пожимаю теплую ладонь и сразу проникаюсь симпатией. — Здесь так интересно!

— Добро пожаловать, Сара, — радушно приветствует Майк. — Наконец-то Крис привез к нам девушку!

Краснея, отвечаю на рукопожатие Майка, но он дружески привлекает меня к себе и крепко обнимает, а потом отклоняется и внимательно смотрит в лицо.

— Ну-ка, дай взглянуть. Нет-нет, на невинную девственницу ты совсем не похожа.

Краснею еще гуще и не могу удержаться от смеха.

— Думаю, меня спасло прекрасное «Каберне», которым угостил водитель лимузина.

— Нарушило девственную плеву, да?

Мы с Крисом смеемся, и он шепчет на ухо:

— По-моему, это сделал я.

— Майк! — с шутливой укоризной восклицает Кэти. — Девочка совсем тебя не знает и может не понять твоего юмора. — Она жестом приглашает нас продолжить путь. — Я заранее приготовила для нашей компании отдельный дегустационный кабинет, но Майку мы воли не дадим.

Идем следом за хозяевами шато.

— Ты им понравилась, — шепчет Крис.

— Крестный сын?

— Они дружили с моими родителями, а своих детей у них нет.

С трепетом понимаю, что Крис не просто привез меня туда, куда никогда не привозил других женщин. Он впустил в свое прошлое, позволил разделить самое дорогое.

Входим в комнату. Осматриваюсь и вижу, что центральную ее часть занимает огромный, длиной в несколько футов, деревянный стол с дюжиной стульев вокруг. На одном его конце стоят подносы с фруктами и сырами.

Мы с Крисом садимся рядышком, а Кэти и Майк устраиваются напротив. Кэти с интересом меня разглядывает, а я спешу плотнее запахнуть шаль, чтобы нескромным видом не разрушить чудом сложившийся невинный образ.

— Крис рассказал, что ты недавно поступила на работу в галерею, — начинает разговор Кэти.

— Да, в галерею «Аллюр», в центре города, где у Криса выставлена на продажу коллекция. Там мы и познакомились.

— Хорошо знаю этот зал, — кивает Кэти. — А до этого ты работала учительницей в школе?

Удивительно, как много Крис успел обо мне поведать!

— Да. Точнее, и сейчас еще там работаю, хотя окончила колледж с дипломом по искусствоведению. Живопись — моя вечная любовь. Посмотрим, что покажет летний опыт. Босс говорит, что подаю некие надежды, но, кажется, всерьез считает, что для того, чтобы уверенно ориентироваться в мире искусства, необходимо разбираться в вине.

Майк стучит пальцами по столу.

— И он прав. Разбираться в вине должны все.

— Крис так не считает, — осмеливаюсь возразить я.

Кэти переводит взгляд на крестника.

— В таком случае почему в местной галерее подают вино?

— Потому что это долина Напа.

Майк знаком подзывает официанта.

— Отличный повод начать дегустацию. Все сразу раскрепостятся. — Он лукаво мне подмигивает. — Только так и можно узнать человека по-настоящему.

Крис хитро улыбается:

— Хорошо, что меня раскрепостить не так-то просто. — Игриво толкает меня локтем. — Не то что тебя. Признайся: за бокалом «Каберне» сразу выложишь все свои секреты?

— Требуй вино удачного года, девочка, — заговорщицки шепчет Кэти. — Пусть парень платит за твои признания!

Смотрю на Криса, и он самодовольно ухмыляется:

— Только назовите год, и я с радостью заплачу.

— Кажется, исповедь нужна вовсе не мне, — напоминаю я. — Может быть, имеет смысл заказать тебе ящик пива?

— В шато об этом даже не мечтайте, — решительно отвергает предложение Кэти.

Крис склоняется ниже.

— Боюсь только, ящика пива окажется недостаточно.

Да, соглашаюсь мысленно, так и есть. Я открылась ему, а он ничего о себе не рассказал. И все-таки я здесь, среди тех, кого он считает своей семьей. И вновь это обстоятельство кажется важным. Вот только нельзя задумываться о том, каким образом сексуальное приключение переросло в важное обстоятельство и куда приведет эта тропинка.

Время останавливается. Пробую одно вино за другим, закусываю сыром, с интересом слушаю рассказ Майка и Кэти о том, как они начинали свое дело. С легким изумлением узнаю, что родители Криса вместе с ними участвовали в «Парижской дегустации» 1976 года. Именно после этого конкурса мир узнал и о вине Викермана, и о долине Напа.

— Они поехали с нами, чтобы поддержать, — объясняет Кэти. — Дэниел, мама Криса, была самым настоящим ангелом-хранителем. Рядом с ней улыбались буквально все. Даже враждебно настроенные французы, которые не хотели допускать к соревнованию американских конкурентов, таяли перед ее обаянием.

Нелегко представить, как отреагирует Крис на воспоминания о матери, но очень хочется услышать его ответ. К сожалению, вскоре официант приносит новые образцы, и разговор естественным образом меняет направление. Окошко в семейную жизнь Криса захлопывается на неопределенное время.

Кэти и Майк рассказывают бесконечные истории о том, как влияют на вкус того или иного сорта почва, климат и технология обработки винограда, а сложные для восприятия профессиональные подробности разбавляют забавными анекдотами о богатых и знаменитых гостях, которые приезжают в шато, чтобы ни в чем себе не отказывать.

— Но звездой номер один для нас неизменно остается Крис, — заключает Кэти.

Крис фыркает и смущенно прикрывается бокалом.

— Я всего лишь…

— Знаменитый художник, — заканчиваю фразу и целую его в щеку.

В ответ он гладит меня по волосам и целует в лоб.

— Я… — начинает он, упрямо глядя мне в глаза, и с нажимом договаривает: — Я — это просто я.

Чувствую эффект обильных возлияний и мило улыбаюсь:

— Хмм… да. Просто ты.

Он вскидывает бровь.

— И что же это значит?

Подходит официант. Майк и Кэти отвлекаются, а я пользуюсь удобным моментом и тихо признаюсь:

— «Просто ты» мне очень нравишься.

Зеленые глаза темнеют.

— Даже сейчас?

— Да, — подтверждаю с улыбкой.

— Крис очень похож на свою мать, — замечает Кэти, возвращая нас к общему разговору, и поясняет: — Дэниел отличалась невероятной скромностью, а на наследницу империи была похожа ничуть не больше, чем наш мальчик похож на знаменитого художника.

— Зато отец его был высокомерным ослом, — добавляет Майк. — Но я все равно любил парня. — Он встает. — Кстати, сынок, пойдем со мной. Хочу кое-что тебе отдать, пока снова не забыл.

Смотрю на Криса в ожидании реакции на откровенно нелестный отзыв об отце.

— Да, это правда, детка: он был высокомерным ослом. — Крис гладит меня по щеке и тоже встает. — Веди себя хорошо. Скоро вернусь.

— Обещаю, — заверяю я. — Только попрошу Кэти поделиться самыми большими, самыми темными твоими секретами.

— А она их не знает, — отвечает Крис с заметным напряжением.

— Ну почему же, могу рассказать кое-что занимательное, — игриво парирует миссис Викерман.

Крис недовольно хмурится, но ограничивается невнятным добродушным бурчанием и уходит вместе с крестным отцом.

Кэти задумчиво подпирает рукой подбородок.

— Ты благотворно на него влияешь, девочка.

— Я… благотворно?

— Да-да. Наш мальчик до такой степени замкнут, что я даже волновалась за его личную жизнь, но с тобой он совсем другой. Спокойный, доверчивый. Рада видеть, что кому-то все-таки удалось разрушить оборону. Ему досталось трудное детство, но ты, конечно, уже об этом знаешь.

Капля драгоценной информации разжигает любопытство. Открываю рот, чтобы задать вопрос, но в этот миг в комнату вбегает Эллисон и что-то шепчет хозяйке на ухо.

— Ах, Господи! — восклицает миссис Викерман. — Сара, дорогая, возникла неотложная проблема. Прости, скоро вернусь.

Она торопливо уходит, а я остаюсь в полном одиночестве и погружаюсь в бездну разочарования. Кэти — единственный человек, способный приоткрыть передо мной завесу тайны, но уникальная возможность упущена. Оказываюсь в обществе подноса с сыром и нескольких бокалов вина. Спустя пятнадцать минут опустошаю их все и понимаю, что совершила ошибку. Голова кружится. Принимаюсь безотчетно грызть сыр, потому что вино возбуждает зверский аппетит и калории перестают волновать. Больше того, в эту минуту я почти уверена, что алкоголь — естественный враг калорий.

Через некоторое время, еще не видя Криса, всем своим существом чувствую, что он вернулся. Интуицию не способен заглушить даже шум в голове. Смотрю на дверь в тот самый момент, когда он входит в комнату. Майк появляется следом и растерянно оглядывается.

— А где Кэти?

— Кажется, возникла какая-то непредвиденная ситуация.

Наш радушный хозяин хмурится.

— И давно она ушла?

— Сразу после вас.

— Проклятие! — недовольно ворчит он. — Пойду узнаю, в чем дело.

Крис молчит. Понять его состояние не могу, потому что вино ударило в голову. Крис подходит, присаживается на корточки и поворачивает мой стул так, чтобы смотреть в лицо.

Кладет ладонь на мою ногу.

— Не хочешь подышать свежим воздухом?

— Воздух — это хорошо, — изрекаю я.

Крис помогает встать; смотрю на него и проклинаю себя за пьянство. Безмятежное настроение Мерита бесследно испарилось и сменилось хандрой, которая сегодня еще не проявлялась. Неизвестно, о чем разговаривал с ним Майк, но этот разговор украл у меня моего беззаботного, жизнерадостного художника.

Бережно касаюсь щеки.

— Что случилось?

Крис обнимает, кладет на шею теплую руку, и от этого тревога обостряется.

— Ты слишком много видишь, Сара.

— А ты, Крис, не позволяешь видеть столько, сколько нужно.

Он не отвечает и не шевелится. Стоим неподвижно, и я тону в его мрачном взгляде, в беспокойном расположении духа. Наконец он берет меня за руку и ведет к стеклянной двери. Плетусь, с трудом переставляя непослушные ноги. Вино и Крис никак не сочетаются друг с другом. С этой мыслью выхожу в сад. Крис и вино не сочетаются. Почему? Обязательно надо выяснить.