Все его джитэкские органы чувств вопили, предостерегая, когда Стерлинг последовал за Беккой в дом, предварительно для прикрытия расставив свой отряд по всему внешнему периметру. Он затворил за собой дверь, приветствуя любое дополнительное препятствие между ними и зодиусами, которые, как был уверен Стерлинг, околачивались поблизости.

Бекка обернулась к нему, стоя близко, так близко, что ноздрей коснулся нежный цветочный аромат, воспламенив кровь. Настолько близко, что Стерлинг разглядел в ее глазах бесконечную россыпь крапинок цвета солнечного янтаря и меда. Сейчас Ребекка превратилась в женщину, красивую, уверенную в себе женщину, с изгибами во всех нужных местах, и, что самое интересное, его губы возжелали тот поцелуй, который ему когда-то не удалось сорвать.

Они не сводили друг с друга глаз, воздух искрился от смеси чистого, на удивление ясного и по-настоящему взаимного влечения с чем-то более острым, темным, что подсказывало — наверняка она рассыплется, поцелуй ее сейчас Стерлинг. Он не заслуживал ее когда-то, и даже если бы она обрадовалась ему, это не отринуло бы в сторону прошлое. Впрочем, все равно между ними в воздухе висело что-то, некая неопределенность, настороженность. Она едва ли доверяла ему, что вызывало у Стерлинга еще больше подозрительности. То, что Бекка была причастна к кое-чему, что было так близко к нему — месяцы в Германии, небось, были проведены в лаборатории Адама Рейна, — призывало к осторожности. И все же глаза снова проследили изгиб полных губ, кровь вскипела.

Его взгляд взметнулся вверх, встречаясь с ее настороженным.

— Тебе нужно запираться, — обратился он к ней, стремясь проделать это самолично, но опасаясь, что подобное действие насторожит ее еще больше, особенно если девушке покажется, что он пытается удержать ее взаперти.

Бекка поставила сумку на узкую столешницу красного дерева, врезанную в стену.

— Замки помешают мне убежать, окажись ты каким-нибудь взбесившимся сталкером.

Хорошо, что он не запер дверь, посетила Стерлинга оптимистическая мысль. Его губы дрогнули от шуточного обвинения, хотя он понимал, что в каждой шутке есть доля правды.

— Так зачем же тогда приглашать взбесившегося сталкера войти внутрь?

Она скрестила руки на груди.

— Слышала я, что сталкеры довольно-таки терпеливые и осторожные.

— У меня нет терпения четырнадцатилетней давности, а именно столько прошло с момента нашей последней встречи.

Особенно тогда, когда у нее на душе неспокойно. В сущности, он был чертовски уверен, что поддастся-таки искушению и поцелует Бекку, если простоит в этой крошечно прихожей еще хотя бы минуту.

— Можно где-нибудь присесть и потолковать?

Она изучающе разглядывала его в течение нескольких секунд, задумчивым взором обвела его внушительные размеры, после чего указала на коридор.

— Туда.

Стерлинг защелкнул замки, и направился следом за ней в светлую, полностью белоснежную, прямоугольную кухню, так и сверкающую порядком, которого вы ждете от жилища солдата. Да и неудивительно, Ребекка ведь выросла в семье военных.

Она смахнула с лица взлохмаченные ветром темные шелковистые прядки, предложила ему сесть, но при этом дала понять, что сама останется стоять. Стерлинг выгнул бровь.

— А ты не сядешь со мной?

— Только после того, как узнаю, зачем ты тут, — объявила девушка, облокачиваясь на стойку. — И, сказать по правде, предпочитаю стоять, пока ты сидишь. Это дарит мне чувство, что у меня есть шанс слинять, если встреча закончится плохо.

Стерлинг усмехнулся и, отодвинув от стола деревянный стул, оседлал его и сложил руки на спинке.

— Теперь довольна?

Она на мгновение задержала на нем взор, а потом произнесла:

— Не-а. Нет, я не довольна. Такое чувство, что я нахожусь в сумеречной зоне. И не думаю, что одно из объяснений этому — парень, продинамивший меня на свидании четырнадцать лет назад, с какой-то там стати появляется на пороге моего дома как гром среди ясного неба. Откуда ты узнал, где меня искать, а?

Блин, не тут-то было. Вот по этой причине он и заслуживает хорошего тумака.

— Той ночью…

Она вскинула руку.

— Не желаю знать.

— Хочу…

— Пожалуйста, не надо, — попросила она, мотая головой. — Это неловко. Все кончено. И правда, я несколько часов сиднем просидела в библиотеке, дожидаясь тебя, пока не решила, что ты сделал из меня посмешище и полоумную дурочку. — Она скрестила на груди руки. — А еще лучше — просто просвети меня, какого лешего ты тут.

Вот черт. Хотелось бы ему объяснить прошлое и задать свой вопрос, но шестое чувство напружинилось, вопя, что что-то не так.

— Бекка, нам требуется твоя помощь.

— А «нам» — это кому?

— «Мы» — подразделение специального назначения.

— Так ты военный?

Стерлинг кивнул.

— Вот уже четырнадцать лет.

Она моргнула и, казалось, просчитывала отрезок времени с момента их несостоявшегося свидания, но комментировать не стала.

— С чего спецподразделению понадобилась моя помощь?

— Не так давно среди населения распространили новый наркотический препарат, вызывающий сильнейшую зависимость. И когда я говорю зависимость, то имею в виду, принимая препарат, ты не в состоянии остановиться, пока не умрешь. Если мы не изобретем способ вылечить людей от зависимости, то столкнемся с массовыми людскими потерями. Мы рассчитываем, что ты сумеешь помочь нам в этом деле.

— О боже, — выдохнула Бекка, бледнея. — Я хотела бы помочь. И сделала бы. Желала бы, но, Стерлинг, я ведь астробиолог. И не имею ни малейшего представления о наркотике с улиц.

«Стерлинг». Черт, ему снова хотелось услышать, как она произносит его имя. Это давало лишний раз понять, что мужчина слишком уж лично был заинтересован в объективности, но будь он проклят, если пройдет мимо.

— Это не типический уличный наркотик, — продолжил он. — Препарат создан на основе военных технологий с добавлением того, что я называю чужепланетным.

При виде того, как у нее на лице отразился ужас, Стерлинг уверился в своих подозрениях, что ей и раньше было известно об айсе. Она опустилась на стул возле него, совершенно позабыв о барьерах между ними.

— Пожалуйста, скажи мне, что я недопоняла, и ты не имел в виду инопланетные органоиды, ведь внеземные тела в наших условиях могут принести непредвиденные последствия. Возможно, не сразу, а с течением времени. Именно подобного мы в НАСА так и страшимся, по этой-то причине и вкалываем от утра до ночи, чтобы предотвратить.

Стерлинг мгновенно передвинул к ней стул на несколько дюймов ближе.

— Я и не знал, что ты называешь их органоидами. С другой стороны, наверное, так оно и есть. На данном этапе мы не имеем понятия, с чем столкнулись. Результаты лабораторных исследований показали наличие неизвестного компонента. Единственное, что нам известно — около трех лет назад военными была создана сыворотка из образца ДНК, полученной из… м-м, скажем так — из уникального летательного аппарата еще в пятидесятых годах. Они уговорили группу из двухсот солдат сделать «прививки» от химической атаки врагов. Эти люди согласились, и в результате появились суперсолдаты джитэк. Вскоре после завершения инициации лежащая в основе сыворотки крови ДНК была уничтожена, а вместе с ней — возможность продублировать ее. Наши ученые полагают, что названный препарат — это синтетическая версия сыворотки крови.

Она зажмурилась.

— Он действительно довел это до конца.

Стерлинг оцепенел.

— Он — кто? Что это значит, Бекка?

Она с трудом вдохнула воздух и выдохнула его.

— Пару лет назад ко мне обратился некий генерал Пауэлл, предложивший помочь создать то, что он назвал программой иммунизации, проектом «Зодиус».

— Пауэлл отвечал за вербовку солдат в Зону 51 на подложном основании, — подтвердил Стерлинг, — а потом ввел инъекцию с той самой ДНК. — «После попытался контролировать своих «детищ» при помощи пыточного устройства, разрушая их иммунную систему». — То бишь он связался с тобой и что потом?

— Я была рада помочь спасти жизни наших солдат, — промолвила Бекка, придушенность голоса навело его на мысль, что в этот миг она воскресила в памяти своего отца и брата, убитых в бою всего пару лет назад.

Вернувшись к мыслям о Калебе, Стерлинг задался вопросом, что может быть хуже. Потерять любимого человека в войне или же вести эту войну с пресловутым любимым человеком, что сейчас вынужден делать Калеб.

— Вот и я была заинтригована, — продолжала девушка. — Ученый во мне убил бы за возможность изучить неизвестное.

— Но ты сказала — нет.

— Я должна была. Пауэлл хотел, чтобы эту вакцину подготовили к использованию в течение нескольких месяцев. Я понимала, что он ступает на зыбкую почву, слишком торопится с неизвестным возбудителем, и не пожелала становиться частью подобного. По правде говоря, я даже ходила к начальству и просила их вмешаться, остановить его.

— И что же случилось?

— Мне в недвусмысленных выражениях велели отвалить от него. Мол, слишком опасно предпринимать против Пауэлла какие-то действия, велик риск. Я была в шоке. — Она замолчала. — Они мертвы? Люди, которым ее ввели?

— Ты бы никак не сумела бы помешать. Пауэлл был слишком могуществен. Никто не мог его остановить.

— Неужели они скончались? — повторила Бекка. — Пожалуйста, Стерлинг. Мне нужно знать.

— Нет, — ответил он. — Они не умерли.

— Слава Богу. — Ее плечи слегка поникли, однако глаза мгновенно на него сощурились. — Ты мне что-то недоговариваешь?

Стерлинг помедлил, хотя и понимал, что ей стоит знать правду, чтобы сумела разработать антидот от айса.

— Стоит мне доверить тебе эту информацию, Бекка, как назад пути уже не будет. Предостережение остановить Пауэлла цветочки по сравнению с этим. За такого рода тайны убивают.

— Ты ж из спецподразделения, а это означает, что перед появлением здесь, ты меня проверил. — В словах угадывалась легкая досада. — Ты должен знать, что какую бы там важность я ни представляла, это ненадолго.

Дыхание застряло в его горле, полосуя легкие, точно бритва, остро и мучительно. Так оно и было. Стерлинг не верил в причину, по которой она якобы находилась в Германии — экспериментальная неивазивная терапия редкого, быстро прогрессирующего рака легких, столь редкого для некурящих. Он видел в ее глазах истину — смерть, страх. От сострадания, гнева и желания защитить на миг перехватило дыхание, и вновь оно ворвалось в него с силой ядерной бомбы. Она не выглядело больной. Волосы не выпали. Рак был легендой, на самом деле она работала на Адама. А боль ее — это от вины и раскаяния. Так оно и должно было быть. В его власти вытащить Бекку из темной стороны, но не по плечу — из могилы. Однако глаза, прекрасные янтарные глаза, вещали правду, которую он хотел бы принять за ложь.

Прежде чем Стерлинг успел остановить себя, он уже стоял на ногах, притягивая девушку в свои объятия и запуская пальцы в ее волосы.

— Ты умрешь только через мой труп, — поклялся он и, притянув ее к своим губам, раздвинул ее уста языком, проникая внутрь и дегустируя.

И тут дверь в патио и окно над раковиной разлетелись вдребезги.