Я медленно спустилась с крыльца. Мне вдруг нечем стало дышать – ощущение было точь-в-точь, как когда Крис стягивал мне ребра этой чертовой лентой – лишая меня не только кислорода, но и возможности чувствовать себя хозяйкой своей судьбы. Я была безумно зла, что он явился сюда. И смущена – потому что тут наверняка на каждом шагу камеры, а значит, Альваресу станет об этом известно, пусть не сразу, но наверняка очень скоро. Тонкая грань, разделяющая мою работу и наши отношения, становилась все более размытой. Собственно говоря, я практически не сомневалась, что была единственной, кто считал, что она вообще существует.

Сознание того, что я лишь внушила себе, что Крис вовсе не стремится меня подавлять, лишила меня остатков сил – ощущение было такое, словно мои подошвы постоянно прилипают к дорожке. Я поплелась к «порше-911», проклиная себя за то, что не устояла перед соблазном сесть за руль этой машины, тем самым утратив частичку себя. Я даже не смотрела в сторону Криса, но… проклятие! я чувствовала его – чувствовала каждой клеточкой своего тела, снаружи и внутри, даже в самых интимных местах, где не должна и не хотела его чувствовать. Меня бесило, что даже безумная злость, которая душила меня, оказалась бессильна избавить меня от этого ощущения, неизменно возникавшего в его присутствии. Уже в который раз – далеко не в первый, черт возьми! – я вспомнила слова Ребекки, которые вычитала в первой тетради ее дневника и которые намертво врезались мне в память. «Он смертоносен, словно наркотик, внушавший мне страх». Нас с Ребеккой связывали невидимые узы, и я могла понять ту страсть, перед которой она оказалась бессильна. Но я не хотела пройти через то же, через что прошла она. Я – не она, черт возьми! Чуть ли не впервые за то время, что длились наши отношения, я поймала себя на мысли, что, возможно, меня тянет к нему просто потому, что я по натуре склонна к саморазрушению… да и его ко мне тоже.

Я подошла к машине – торопясь поскорее укрыться в «порше-911», я так спешила, что забыла вытащить ключ. Стараясь не смотреть на Криса, я шарила в сумочке. Да мне и не нужно было смотреть – я и так знала, что он стоит возле своего «харлея», с ног до головы затянутый в кожу и джинсовую ткань, живое олицетворение секса, греха и черт знает чего еще… удовлетворения, которое он мне дарил. Ключи со звоном упали на дорожку. Я присела на корточки, чтобы подобрать их – а заодно и свое достоинство.

Я и глазом не успела моргнуть, как Крис оказался рядом – его глаза оказались на уровне моих глаз, как в тот первый вечер, когда мы встретились – он тогда поднял мою упавшую сумочку. Наши взгляды пересеклись, и меня словно током ударило. Груди мои разом отяжелели, бедра заныли, кожа покрылась мурашками. Тонкая грань, что отделяет любовь от ненависти, как сказал Альварес… Только сейчас я поняла, что он имел в виду. Я смотрела ему в глаза и гадала, вспоминает ли он тот вечер, когда мы встретились… все те разнообразные способы, которые мы перепробовали, когда занимались любовью. И те, что не попробовали, а так хотелось, хоть я и понимала, что не должна даже помышлять об этом. Мне следовало думать о личном пространстве, о собственной независимости, о том, чтобы остаться собой и не позволить ему завладеть моей жизнью. Впрочем, какая разница, что я чувствовала в такие моменты? Я не понимала другого – как я могла до такой степени злиться на Криса и одновременно чувствовать, что полностью растворяюсь в нем? Где же логика?

– Нам с тобой многое нужно обсудить, верно? – спросил он, и чары мгновенно развеялись. Голос Криса дрожал от гнева – можно было не сомневаться, что он в такой же ярости, что и я. И это вмиг вернуло меня к реальности. Надо же, шляется возле дома моего клиента – и сам же злится?!

Злость помогла мне обрести хладнокровие. Я потянулась за ключами, но тут рука Криса накрыла мою, и меня бросило в жар.

– То, что ты сделала сегодня… больше так не делай, Сара.

Этот командный тон подействовал на меня, словно красная тряпка на быка – слишком часто мужчины пытались командовать, чтобы я это стерпела в очередной раз. Я попыталась выдернуть руку, но пальцы Криса сомкнулись на моем запястье, словно наручники. Единственным моим оружием оставались слова.

– Пошел ты, Крис! Ты прав, нам о многом нужно поговорить! Только не перед домом моего клиента!

Зеленые глаза Криса на миг вспыхнули. Потом он выпустил мою руку и помог мне подняться на ноги. Этот жест собственника подействовал на меня странно – вместо того, чтобы оттолкнуть его, я на миг позволила себе прижаться к нему. Он тоже это заметил; я поняла это по тому, как на миг сузились его глаза, по тому, как они удовлетворенно блеснули – это и взбесило и почему-то обрадовало меня.

– Встретимся у меня дома. Я поеду за тобой, – бросил он.

– Кто бы сомневался. – Я щелкнула брелоком, отпирая «порше-911», и уже собиралась открыть дверь, когда его рука накрыла мою, и он придвинулся ко мне вплотную, так близко, что я почувствовала его горячее дыхание на своей щеке. Аромат его тела окутал меня… аромат, в котором я могла нежиться часами, от которого колени у меня становились ватными, а тело горело, словно в огне.

Бедра Криса потерлись о мои ягодицы.

– Кстати, если ты рассчитываешь, что поднимешься ко мне, заберешь ключи от своей машины и тут же смоешься, то можешь выкинуть это из головы!

Я ничего не могла поделать, когда он вот так прикасался ко мне. Боясь растерять свою решимость, я старательно отводила глаза в сторону.

– Ну, если я решу уехать, вряд ли ты сможешь мне помешать.

– А ты попробуй, крошка. Ты едешь ко мне.

Я резко повернулась и посмотрела на него в упор.

– Я не хочу…

– Зато я хочу, – прорычал он. И прежде чем я успела сообразить, что происходит, он запустил пальцы в мои волосы, и я оказалась прижатой к его горячему, крепкому телу.

– Отпусти меня, – прошипела я, пытаясь его оттолкнуть. Да, я пыталась, но недолго – жар, исходящий от его тела, охватил и меня. Ноги у меня стали ватными, и я вдруг оказалась совсем близко к нему… и все-таки недостаточно близко.

– Даже не мечтай, – предупредил он. В следующий миг его губы, затвердевшие от желания, проникли в мой рот. Его язык мгновенно оказался внутри, и у меня пропало всякое желание сопротивляться. Я была слаба… у меня не было ни сил, ни желания противиться ему. Как это обычно бывало с Крисом, он нетерпеливо ждал ответной реакции – и я покорно ответила на его призыв. Я почувствовала влагу между ногами, мои соски затвердели и ныли от желания.

Я пыталась подавить растущее желание, но вкус его губ, хорошо мне знакомый и какой-то удивительно мужской, смешанный со злостью, его и моей, дал совершенно неожиданный эффект. Мне хотелось накричать на него, оттолкнуть от себя… и одновременно притянуть его к себе, сорвать с него одежду и наказать за то, что он делает со мной… что отбирает у меня. За то, что он будит во мне такое желание.

Когда его губы оторвались от меня – слишком быстро и одновременно недостаточно быстро, – я с трудом подавила желание снова притянуть его к себе.

– А как же камеры, Крис? – просипела я, презирая себя за слабость.

– Сама виновата – напугала меня до смерти, когда не брала трубку. Плевать мне на камеры. – Его губы снова впились в мой рот, рука его пробралась мне под куртку, тяжело легла на спину, и я вдруг почувствовала, как его закаменевшая плоть вжимается в мой живот.

Безумно возбудившись, я застонала – мои руки пробрались под толстую кожу его куртки, обхватили его за талию. Ладонь Криса гладила мою спину – жар, исходивший от его руки, передавался мне, угрожая лишить меня остатков здравого смысла. Ни одному мужчине до него не удавалось заставить меня забыться до такой степени, чтобы не думать больше ни о чем.

– Это тебе за те двенадцать часов, когда я обязан был заниматься бизнесом, – почти грубо заявил он, отстранившись. – А вместо этого я, как последний дурак, размышлял о нашлепках на соски в виде бабочек, мысленно перебирая в голове все места на твоем теле, которые стану целовать. Так что теперь тебя ждет примерное наказание!

От этих слов я едва не застонала. Не представляю, каким образом мне удалось собрать немногие остатки здравого смысла, но как-то удалось…

– Если ты надеешься с помощью секса заткнуть мне рот, можешь сразу выкинуть это из головы, – предупредила я.

– Знаю, но это неплохой способ начать и закончить приятную беседу. – Он слегка отодвинул меня в сторону и распахнул передо мной дверцу. – Так что поехали домой, чтобы я смог трахнуть тебя за то, что ты заставила меня пережить. Кстати, можешь сделать то же самое.

Я молча смотрела на него – и все возражения, которые я приготовила, при слове «домой» замерли у меня на губах. Крис повторял его раз за разом, и всякий раз при этом у меня почему-то возникало ощущение собственной уязвимости и беспомощности. Это он заставлял меня чувствовать себя уязвимой и беспомощной.

Заметив, что я не двинулась с места, он снова привлек меня к себе, погладил по голове и легко поцеловал в щеку.

– Садись в машину, Сара, – мягко велел он. И снова, как и всегда – хотя Крис наверняка бы с этим не согласился, – мне оставалось только молча повиноваться.

* * *

Когда десятью минутами позже я припарковалась перед домом Криса, меня все еще била дрожь, и все же я способна уже была мыслить связно. Я немного успокоилась, а мысль о том, что Крис, вне всякого сомнения, беспокоился обо мне, подействовала на меня почище любого афродизиака – чему немало способствовал вкус его губ, еще сохранявшийся у меня на губах. Глупо было бы отрицать, что я дала Джейкобу повод для беспокойства, когда не отвечала на звонки. А если добавить к этому инцидент на складе, неудивительно, что Крис волновался. Это я могла понять. Но его желание контролировать каждый мой шаг стало принимать размеры мании, и хотя я уже смирилась с тем, что в спальне меня это даже возбуждает, но за ее пределами по-прежнему жаждала свободы. Однако подозревала, что Крису вряд ли это понравится.

Подскочивший швейцар распахнул передо мной дверцу «порше-911», и остатки моей злости разом улетучились. Я по-прежнему отчаянно нуждалась в Крисе. Хотела оказаться в его объятиях. Чувствовать, что он рядом. Мне нужен был этот человек – отрицать это было просто нелепо.

Я выбралась из машины, взглядом ища Криса, – и заметила его в тот момент, когда он слез с мотоцикла. Проклятие, на этом «харлее» он выглядел еще сексуальнее! Если Марк олицетворял собой власть, то Крис был живым воплощением чисто мужского стремления подавлять – и, кстати, прекрасно это знал. Это было заметно по ленивой грации, которая сквозила в каждом его движении – сразу чувствовалось, что перед вами альфа-самец. Людям незачем было давать ему прозвище – точно так же, как ему незачем было заставлять их пить остывший кофе, что однажды проделал со мной Марк. Если ему нужна была власть, он знал, что она у него есть. Когда он что-то хотел, то мог быть уверен, что получит это. Когда он хотел меня, он незамедлительно заявлял на меня свои права, и при мысли о том, что наступит день, когда это желание пропадет, все переворачивалось у меня внутри.

Он сунул шлем и ключи от мотоцикла второму швейцару, после чего соизволил вспомнить обо мне. Острое, неутолимое желание, горевшее в глазах Криса, охватило и меня – я как будто плавилась на медленном огне. Крис не спеша направился ко мне – когда Рич услужливо подал мне сумочку, он сам забрал ее у него из рук и повесил мне на плечо. Его пальцы коснулись моей руки, и меня словно током ударило.

– Давай пойдем в дом и… поговорим, – пробормотал он.

– Да, – промямлила я, судорожно глотнув. – Поговорим.

На негнущихся ногах я сделала пару шагов и вдруг услышала, как меня окликнули. Обернувшись, я увидела швейцара, который протягивал мне тетрадь.

– Вы забыли, – почтительно пробормотал он.

Мне вдруг стало нечем дышать. Мой взгляд метнулся к Крису – он молча смотрел на тетрадку в переплете из красной кожи, которую я судорожно сжимала в руках. Казалось, прошла вечность прежде, чем до меня дошло, что объяснений не миновать. Должно быть, в глубине души я жаждала наказания, потому что покорно ждала, как он отреагирует. Наконец его взгляд обратился ко мне, и сомнение, которое я прочла в его глазах, было для меня, словно нож в сердце. Я сама призналась, что не устояла и заглянула в дневник, но вместо того, чтобы вернуть его доверие, добилась прямо противоположного результата. Мне стоило невероятного усилия не взорваться – да и удалось это только потому, что мы были не одни. Стиснув зубы, я заставила себя промолчать. Устраивать сцены вообще не в моих привычках, да и чего я могла бы этим добиться, кроме сиюминутного удовлетворения?

Вместо этого я догнала Рича.

– Мне понадобится моя машина, – бросила я ему.

– Нет, – схватив меня за руку, убийственно спокойным тоном отрезал Крис. – Не понадобится.

В ответ я бросила на него умоляющий взгляд, однако если я надеялась, что Крис смягчится, то просчиталась, потому что прочла в его глазах недвусмысленную угрозу.

– Даю тебе слово, – резко бросил он, – что если понадобится, то я перекину тебя через плечо и отнесу наверх!

От этой угрозы всякое желание спорить моментально пропало – меня моментально бросило в жар, и я уже ничего так не желала, как чтобы он именно так со мной и поступил. Оказаться в его квартире, беззащитной и нагой, полностью в его власти – что может быть лучше? Недоверие, которое я прочла в глаза Криса, больно задело меня, а охватившее меня возбуждение лучше всяких слов доказывало, что там, где речь шла о нем, я совершенно беззащитна. Ну что поделаешь?

Однако я выдержала его взгляд. И ясно дала понять, что нисколько не сомневаюсь в его решимости привести свою угрозу в исполнение.

– Хорошо, я поднимусь. Но потом уеду.

Он и бровью не повел. Просто молча сверлил меня взглядом, пока я гадала, уж не прочел ли он ответ на моем лице, словно моя душа была для него прозрачной, как то окно, к которому он меня прижал, когда мы занимались любовью.

Не сказав ни слова, Крис разжал пальцы. Я направилась к двери. Он тенью следовал за мной. Я прижала к груди блокнот, невольно вспомнив, как обманула его доверие – мне стало больно при мысли о том, что если бы не этот случай, я могла бы утверждать, что достойна того чувства, что он испытывает ко мне. Я гадала, что он подумает обо мне, если ему когда-нибудь станет известно об истинных размерах той лжи, которую я наговорила ему, и во рту появился привкус горечи. Невозможно описать, что я испытывала в этот момент – целая буря самых разнообразных чувств вдруг захлестнула меня, грозя вырваться наружу.

Мы вошли внутрь – за стойкой маячил Джейкоб. Смущенно кивнув, я невнятно поздоровалась. Все так же молча мы с Крисом вошли в лифт и встали, повернувшись лицом друг к другу. Нас разделяли всего несколько дюймов. В воздухе чувствовалось напряжение, настолько плотное, что, казалось, его можно было пощупать пальцами.

Это было настолько невыносимо, что я, едва дождавшись, пока двери лифта закроются, сунула Крису тетрадку.

– Это мне сегодня дал Марк. Деловой блокнот Ребекки с ее заметками. Я ведь пообещала, что спрячу ее дневники в сейф, и, черт возьми, я так и сделала!

Он рывком притянул меня к себе. Теперь нас разделял только блокнот.

– Ты хоть понимаешь, что я даже слышать о нем сейчас не могу? Как он посмел отправить тебя к Альваресу? Да еще одну?

В его низком голосе слышалась та же ярость, которая поразила меня еще когда мы стояли возле дома Альвареса. Только сейчас до меня дошло, какого труда Крису стоит сдерживаться. Я почувствовала это по тому, как напряглось его тело, по огню, который вспыхнул в его глазах. Все, что таилось в его душе, могло в любой момент вырваться наружу… а я была так глупа, что забыла об этом.

– Но он мой босс. – Нижняя губа у меня задрожала. – Я не его содержанка… кстати, и не твоя тоже!

Зеленые глаза Криса, вспыхнув от гнева, внезапно заледенели.

– Я уже говорил тебе – меня волнует только твоя безопасность, Сара.

Опять эти собственнические нотки, которые так бесили – и одновременно возбуждали меня! Меня поразило, насколько мало я, в сущности, знаю о себе, если меня так волнует эта сторона натуры Криса.

– Моя работа и есть та грань, что отделяет желание защитить меня от стремления контролировать каждый мой шаг.

– А ты спроси, есть ли мне сейчас дело до каких-то там граней! Спроси, хочется ли мне снова пережить тот ад, в котором я горел, когда ты не брала трубку!

Меня потрясли эти слова… вернее, даже не они, а звучавшая в них угроза, причины которой я не понимала.

– Что это значит?

Запустив пальцы мне в волосы, он запрокинул мне голову, так что его губы оказались настолько близко от моих, что я могла бы поклясться, что чувствую вкус его ярости.

– Это значит, – гаркнул он, – что сегодня вечером, Сара, мне будет не до нашлепок в виде бабочек и прочей ерунды! И тебе, кстати, тоже!