Мои надежды, что дурное настроение Криса прошло, оказались тщетными – это стало ясно вскоре после того, как мы появились на благотворительном обеде. Усевшись за один из двадцати пяти столов, мы слушали, как какой-то мужчина со сцены рассказывает предполагаемым спонсорам об умирающем от рака сыне. Невольно вспомнив о Дилане, я украдкой скосила глаза на Криса. Он сидел в профиль ко мне – лицо его напоминало застывшую маску. Он чувствовал, что я смотрю на него, а я знала, что он это знает – однако ничто в его лице не дрогнуло, только на скулах заходили желваки. Я молча накрыла его руку своей – только тогда он молча обернулся, и я увидела боль, мелькнувшую в его потемневших глазах. Я украдкой погладила его по щеке, давая понять, что все понимаю, а он в ответ стиснул мою руку и снова повернулся к сцене.

И снова, как не раз до этого, меня осенило. Крис сам по себе был олицетворением мрака и боли, и сколько бы он ни уверял, что научился держать эту часть своей натуры в узде, на самом деле все обстояло иначе. Сказать по правде, я сильно сомневалась, что ему вообще хочется контролировать эту часть себя. Да, я хотела исцелить его, хотела всегда быть рядом, но не знала, смогу ли. Точнее, не была уверена, позволит ли это Крис.

Размышляя над этим, я пропустила мимо ушей все остальные речи и мысленно возликовала, когда благотворительный обед подошел к концу. К несчастью, как вскоре выяснилось, до конца было еще далеко. Мы с Крисом смешались с толпой гостей, и я в который уже раз подивилась, как ему удается, сделав веселое лицо, шутить, отпуская остроумные реплики, всякий раз удивительно к месту, и как на лицах тех, кто слушал его, расцветают улыбки.

Часом позже мы снова были в клинике – облепленный со всех сторон детворой, Крис рисовал забавных зверушек и персонажей мультиков. Удивительно, но никто, кроме меня, похоже, так и не заметил, насколько он подавлен. А я не сводила с него глаз – и за маской легкомысленного и остроумного мужчины видела человека, готового, несмотря на собственную боль, щедро дарить радость другим, и за это любила его еще сильнее.

Распрощавшись, мы с ним решили напоследок еще разок заглянуть к Дилану. Уже возле самых дверей его палаты Крис вытащил телефон, чтобы прочитать эсэмэску. У него вдруг так изменилось лицо, что я перепугалась.

– Что такое? – вцепилась я в него.

– Это от Блейка – говорит, замок на ячейке не меняли, зато внутри все выглядит, как будто там все перерыли. Спрашивает, так ли было, когда мы заходили туда в последний раз.

– Нет! Скажи ему, что нет!

– Уже. – Крис пробежал глазами еще одно сообщение. И тут же принялся писать ответ. – Блейк считает, что тот частный сыщик пытался поменять замок, пока не было электричества, и в итоге ячейка осталась открытой.

Я мгновенно сообразила, куда он клонит.

– Но ведь мы не запирали замок моим ключом. Просто набрали комбинацию, чтобы замок мог сам закрыться, когда дадут электричество.

– Верно. Держу пари, как раз этой возможности он и дожидался в ту ночь, когда наткнулся на тебя. Из этого следует вывод, что, забрав из ячейки то, что ему было нужно, он просто закрыл твой замок.

Я вдруг почувствовала, что голова у меня вот-вот взорвется.

– Спроси, там действительно все перерыли?

– Блейк говорит, все ее вещи вывалены на пол и разбросаны повсюду.

Я в отчаянии топнула ногой.

– Может, позвонить в полицию?

– Блейк уверен, что нам никогда не доказать, что внутри был кто-то еще, кроме нас. И он по-прежнему считает, что не стоит вмешивать полицию.

Я была вынуждена смириться, хоть и неохотно.

– Но если там были еще дневники, тогда, выходит, они потеряны для нас навсегда. – А вместе с ними, возможно, и ответ на главный вопрос: где сейчас Ребекка и кто виновен в ее исчезновении, мысленно добавила я.

– Послушай, Блейк и его ребята в своем деле собаку съели. Если кто-то и сможет найти Ребекку, то только они.

– Знаешь, если они и в самом деле лучшие, как ты говоришь, и тем не менее не могут напасть на ее след, то дело принимает скверный оборот.

– Тут ты права, – нахмурился Крис.

Уже взявшись за ручку двери в палату Дилана, я попыталась отогнать мрачные мысли прочь, однако стоило нам переступить порог, как на душе у меня стало еще тяжелее. Веселый, жизнерадостный малыш, которого я уже успела полюбить, исчез. Сейчас, зеленовато-бледный, он склонился над лотком – беднягу рвало, а мать, обхватив его за плечи, пыталась успокоить его. Единственное, что помешало мне сбежать, было ощущение, что никто из нас не имеет на это права. Руки у Бренди тряслись так, что страшно было смотреть. Крис, явно не зная, что делать, метался из угла в угол, словно зверь в клетке.

Потом, взяв себя в руки, он принялся расспрашивать Бренди – и выяснилось, что за это время ей так и не удалось ни поспать, ни поесть. Пообещав посидеть с Диланом, он уговорил ее немного отдохнуть. Когда она ушла, он уселся на край постели Дилана и мигом дал себя уговорить нарисовать Фредди Крюгера. Поразительно, но едва карандаш Криса коснулся бумаги, как малыш сразу приободрился, и на губах его появилась слабая улыбка.

В четыре у Криса была назначена встреча со спонсорами – я предложила посидеть с Диланом, и мы договорились встретиться в половине шестого в отеле. Но было уже без четверти пять, а я все еще металась перед клиникой, целых полчаса тщетно пытаясь поймать такси. Я написала Крису, предупреждая, что опаздываю, но он не ответил.

В конце концов он позвонил.

– Только что освободился. Поймала машину?

– Нет, – чуть не плача, сказала я. – В городе сейчас проходят две конференции и еще премьера какого-то фильма, так что это безнадежно.

– Вот как? Тогда скажи таксисту, что его ждет сто долларов на чай, которые от получит, когда я увижу тебя у дверей отеля. А если и это не сработает, я пришлю за тобой машину.

Через четверть часа я увидела поджидавшего меня Криса, одетого в джинсы и простую белую футболку, еще влажные после душа волосы вились на висках колечками. Выудив меня из машины, он сунул сто долларов таксисту, после чего положил руки мне на плечи и крепко поцеловал.

– Я по тебе соскучился, – шепнул он.

Хотя Крис был не из тех, кто демонстрирует свои чувства прилюдно, однако сейчас он, похоже, даже не замечал устремленные на нас любопытные взгляды. Я заглянула ему в глаза – и тут же заметила в них затравленное выражение, при виде которого у меня все перевернулось внутри. Я откинула упавшую ему на лоб прядь волос, надеясь, что Крис не заметит захлестнувшие меня чувства.

– Крис, я… – За спиной рявкнул клаксон. Крис втащил меня на тротуар за секунду до того, как мимо стрелой пронеслась машина. Оказавшись на тротуаре, я мысленно добавила: «…люблю тебя».

– Чертов лихач! – прорычал Крис, крепко ухватив меня за руку.

Мы направились ко входу в отель. Если бы не эта машина, я бы призналась Крису в любви. Впрочем, может, оно и к лучшему, вздохнула я. Что за черт дернул меня за язык? Сейчас не время и не место, убеждала я себя. Но что-то подсказывало мне, что очень скоро я пожалею, что упустила прекрасный момент.

Наспех приняв душ, я накинула махровый халат и занялась прической и макияжем. К тому времени, как на пороге появился облаченный в смокинг Крис, я только что закончила укладывать волосы в гладкую прическу. Отложив щетку, я повернулась к нему, потрясенная тем, как идеально сидит на нем смокинг. А тут было на что посмотреть. Безупречно отглаженный смокинг облегал его стройную, мускулистую фигуру, как перчатка. Я вспомнила, что Крис вечно ворчал, называя себя «обезьяной в смокинге», и невольно спрятала улыбку – он не побрился, и однодневная щетина придавала ему чуть диковатый, хоть и весьма сексуальный вид, а слегка растрепанные светлые волосы довершали облик бонвивана и светского бунтаря.

– Ты самый сексуальный из всех известных мне мужчин! – объявила я.

Крис улыбнулся, глаза его радостно вспыхнули – в первый раз за весь этот день.

– Докажешь мне это, когда вернемся. – С этими словами он вытащил из кармана черную бархатную коробочку и протянул ее мне. – Это тебе. – Губы его изогнулись в улыбке. – Ну, и мне тоже.

Мне бросилась в глаза надпись на коробке AdamandEve.com, и у меня перехватило дыхание. Я вдруг вспомнила, как пару дней назад сама рассказала Крису об этом интернет-магазине игрушек для взрослых.

– Надеюсь, это не розовые нашлепки на соски в виде бабочек?

– Видела бы ты свое вытянувшееся лицо, – хмыкнул Крис. – Нет, но закажу их первым делом, когда мы вернемся. – Он открыл крышку, и я со свистом втянула в себя воздух. Внутри, на черном бархате, покоилась пара серебряных колец для сосков с длинными подвесками из сверкающих рубинов, и третье, украшенное подвеской в виде рубиновой «капли».

– Чтобы ты носила их под платьем, – объявил он.

Неуправляемый, услышала я так ясно, словно Ребекка обращалась ко мне. Он заставил меня повернуться, стащил с меня платье вместе с лифчиком и сжал мои соски, словно хотел причинить мне боль. Скрестив руки на груди, я замотала головой.

– Нет. Не могу же я надеть это с вечерним платьем!

Поставив коробочку на столик, Крис подошел ко мне. Я отшатнулась, но он уже стоял почти вплотную.

– Это не клипсы, если ты об этом подумала, – заставив меня поднять к нему лицо, прошептал он. – Я бы никогда не стал просить тебя надеть клипсы на целый вечер. Это всего лишь серьги. Прелестная безделушка – легкое возбуждение для тебя и искушение для меня. А так же возможность слегка отвлечься – видит Бог, я в этом нуждаюсь.

– О!

– О! – передразнил меня Крис, насмешливо изогнув губы. И потянулся к поясу моего халата. – Позволь, я покажу.

Охватившая меня поначалу паника исчезла, сменившись жаром и болью в самом низу живота. Я молча подняла руки – халат распахнулся, и я почувствовала, как воздух холодит мое обнаженное тело. Явно довольный тем, что увидел, Крис осторожно потер мои соски. Я попробовала захныкать, но не смогла – Крис, повернув меня, прижал меня спиной к трюмо и потерся об меня бедрами. Я почувствовала, как его затвердевшая плоть вжимается мне в живот.

Ленивым движением он продолжал теребить мои соски, пока они тоже не затвердели. Мною овладела сладостная истома. Опомнившись, я схватила его за руки.

– Прекрати! Мы же собрались уходить, а мне еще нужно одеться!

– Просто хотел убедиться, что ты готова.

– Я готова! В том-то и проблема.

Обхватив мои груди, он свел их вместе, чтобы было удобнее ласкать сразу оба соска. Ресницы у меня затрепетали, пальцы запутались в его волосах. У меня не осталось сил просить, чтобы он остановился. Что ж, философски подумала я, придется одеться побыстрее. Я и не заметила, когда Крис взял в руки одно из парных колец. И даже ахнуть не успела, как он быстрым движением надел его на один из моих возбужденных, торчащих сосков.

Закусив губу, я разглядывала позвякивающее кольцо.

– Больно? – спросил Крис, слегка покрутив его из стороны в сторону, и я едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Нет, – беззвучно выдохнула я. – Совсем не больно.

По красивому лицу Криса скользнуло удовлетворение – нагнувшись, он принялся ласкать и покусывать второй сосок. На этот раз, глядя, как он надевает на него второе кольцо, я почувствовала невероятное возбуждение, и даже не при виде сверкающей драгоценности на моем теле. Куда больше меня возбуждала мысль о том, что теперь Крис обречен весь вечер думать только об этом.

Усадив меня на трюмо, он широко развел мне ноги и осторожно раздвинул мягкие складки, уже влажные и слегка трепещущие.

– Мечтаешь о том, как бы заняться со мной любовью? Да, Сара?

– Нет. Мечтаю о том, как ты займешься со мной любовью.

Крис рассмеялся низким, чуть хрипловатым смехом, от которого я таяла, точно мед на солнце. Таяла в буквальном смысле слова, истекая влагой. Крис тоже это почувствовал – я видела, как потемнели его глаза, как в самой глубине их вспыхнули и стали разгораться янтарные искорки.

– Как бы я этого ни хотел, детка, с этим придется подождать. – Взяв третье кольцо, Крис нацепил его на набухший, чувствительный бугорок, после чего развел мне ноги еще шире. – Не двигайся. Хочу посмотреть на тебя.

Но я спрыгнула на пол и решительным жестом запахнула халат.

– Ты меня дразнишь! – заявила я, вызывающе вскинув подбородок. – Потом налюбуешься! А теперь брысь отсюда! Я должна одеться.

– Только никаких трусиков! И лифчика тоже! – Это уже был прямой приказ. Передо мной снова был прежний Крис – властный, не терпящий никаких возражений и… чертовски возбуждающий.

– Посмотрим.

Шагнув ко мне, Крис быстрым движением прижал меня к себе.

– Никакого лифчика! И никаких трусиков! Поняла?

Его сердце под моей ладонью стучало, как молот. Он вовсе не был так невозмутим, каким хотел казаться, обрадовалась я. Может, его власть надо мной и не была безграничной, однако именно этого он и жаждал. Жажда повелевать волнами исходила от него, буквально пропитывая воздух вокруг нас.

– Да. – Привстав на цыпочки, я поцеловала его. – Конечно, поняла.

На мгновение Крис застыл, словно оцепенев. А потом его рука скользнула под халат, обхватила мои ягодицы. Его губы скользнули по моим губам.

– Объясни, как получается, что ты всегда делаешь именно то, чего я жду от тебя меньше всего? – внезапно охрипшим голосом спросил он. Потом отодвинул меня в сторону и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Какое-то время я молча смотрела ему вслед, гадая про себя, плохо это или хорошо – то, что он сказал. С Крисом я всегда старалась быть собой – с другими мужчинами до него было иначе. С ним я словно заново открывала себя… или, возможно, обрела себя – впервые в жизни.

Опомнившись, я кинулась собираться – натянула тонкие черные чулки, черные туфли на высоких каблуках и, наконец, травянисто-зеленое платье. Никакого лифчика. Никаких трусиков. Прикосновение серебряных колечек к телу невероятно возбуждало – в точности, как до этого Крис губами и языком. Оглядев себя в зеркале, я удовлетворенно улыбнулась – платье сидело изумительно. Сейчас оно нравилось мне даже больше, чем тогда, в магазине. Струящийся зеленый шелк прекрасно гармонировал с моей матово-бледной кожей, а платье хоть и облегало меня, как перчатка, однако отнюдь не выглядело вызывающе. К счастью, вырез оказался достаточно скромным, чтобы не было заметно колечек на сосках.

Уже взявшись за ручку двери, я вдруг представила, что за ней меня дожидается Крис, и в висках у меня застучало. Я с замиранием сердца вышла из ванной – Крис, скрестив руки на груди, стоял у входной двери. Он выжидающе уставился на меня – его властный взгляд притягивал меня к себе, как магнит. И я покорно двинулась к нему, бессильная перед этим взглядом, перед этим ощущением власти, которой не могла противиться. Взгляд Криса ни на мгновение не отрывался от меня, сопровождая каждый мой шаг – в нем чувствовалось обещание тех наслаждений, что мог подарить только он.

Я уже стояла перед ним, а он так и не шелохнулся, не сделал даже попытки коснуться меня.

– Повернись.

Повиноваться, видимо, уже вошло у меня в привычку. Я ничего не имела против. Больше того – я жаждала этих мгновений, когда оказывалась в полной его власти. Сладостное предвкушение того, чего еще он потребует от меня в следующую минуту, томило меня – с ним я была способна на то, на что никогда бы не осмелилась с кем-то еще.

Что-то холодное коснулось моей кожи – я даже не сразу поняла, что он что-то надел мне на шею. Я машинально подняла руку, но меня остановил раздавшийся возле самого уха шепот Криса:

– А теперь посмотри на себя в зеркало.

Сгорая от любопытства, я помчалась в ванную. И потрясенно ахнула – V-образный вырез корсажа моего зеленого платья украшала подвеска с круглым изумрудом в оправе из сверкающих, словно звезды, бриллиантов. За моей спиной возник Крис. Наши взгляды в зеркале встретились, и меня опять захлестнуло хорошо знакомое и до сих пор не приевшееся чувство узнавания, которое он всегда пробуждал во мне. Глаза его горели голодным огнем – однако дело было вовсе не в том остром физическом влечении, которое мы испытывали друг к другу. Просто подарок, который сделал мне Крис, был очень важен для него. Не то что безделушки, которыми мой отец постоянно осыпал мать. А важнее всего для него было то, чтобы его подарок мне понравился.

– Потрясающе! – восторженно выдохнула я. – Настоящее совершенство! Спасибо.

Руки Криса властным жестом обвились вокруг моей талии.

– Нет, совершенство это ты! – зарывшись лицом в мои волосы, хрипло прошептал он.

Все, что делал Крис, так же задевало за живое и было таким же реальным, как боль, которую он пытался загнать в самый дальний и тайный уголок своей души. И я содрогнулась при мысли о том, что случится, когда Крис узнает, как он ошибся во мне, поймет, насколько же я далека от совершенства. Но это потом, не сейчас.