Чувство облегчения испарилось так же быстро, как и появилось.

С Саймоном что-то было неладно. Он стоял, свесив руки по швам, его широко распахнутые глаза глядели прямо перед собой, рот превратился в узкую щель, а грудь, казалось, едва шевелилась. Все в целом выглядело как Саймон, но ощущалось иначе. И его энергетика была какой-то противоестественной.

Эмили почувствовала, как рванулся к отцу Бен, и услышала его восторженный крик: «Папочка!»

– Стой! – закричала Эмили, и в первозданной тиши ночи ее голос прозвучал как раскат грома, а рука автоматически ухватила мальчика за плечо, прежде чем тот успел сбежать. – Стой, – повторила она опять, на этот раз мягче, разворачивая ребенка к себе и склоняясь к нему: – Это не твой папа, Бен. Это… кто-то другой.

– Нет! – завопил малыш, вырвался и бросился по траве к Саймону. Его маленькие ножки с пугающей скоростью преодолевали разделявшие их пятьдесят футов или что-то около того. Чары, так крепко сковывавшие Эмили, разрушились, она вернулась к реальности и смотрела, как мальчик приближается к отцу.

– Ох, господи, – прошептала она, бросая быстрый взгляд через плечо. Рианнон, должно быть, почуяла неладное, потому что словно вросла в землю с выражением ужаса и растерянности на бледном личике. – Стой тут, – приказала Эмили девочке и бросилась за малышом, скользя по влажной траве.

Саймон не сделал ни движения им навстречу, он оставался таким же неподвижным, как деревья за его спиной, лицо ничего не выражало, а руки были вытянуты по швам, как по команде «смирно».

Когда между Беном и его отцом оставалось около двадцати футов, что-то, обогнав Эмили, стремительно метнулось прямо к малышу, преграждая ему путь. Это был Тор: он в долю секунды оказался между ребенком и Саймоном. Бен с разбегу врезался в бок пса и отлетел фута на три назад, приземлившись попкой в траву и издав изумленное «ой!».

– Плохой Тол! Плохой песик! – пронзительно завопил он, пытаясь подняться на ноги, но Тор тут же очутился рядом и завертелся вокруг мальчика, мешая ему встать.

За это время Эмили успела преодолеть расстояние, отделявшее ее от Бена. Ей потребовалось бесконечно долгое мгновение, чтобы одной рукой обхватить мальчика за плечи, хотя тот отбрыкивался и сопротивлялся, поднять с земли и крепко прижать к себе.

Несмотря на очевидное горе сынишки, Саймон и пальцем не шевельнул, чтобы ему помочь.

– Папочка! – кричал Бен, протягивая к отцу обе руки. – Ха-аааачу к папочке-иииииии!

Может быть, голос сына задел какую-то чувствительную струнку в глубинах отцовского сердца, а может, это было просто совпадением, но, когда полный горя вопль Бена замер в темноте, Саймон сделал один-единственный резкий, механический шаг в их сторону. Словно робот зашевелился.

– Вот ведь дерьмо! – За первым шагом последовал второй, такой же неуверенный и механический.

Тор уже был у ног Эмили. Пес сосредоточился на мальчике, которого она прижимала к себе, но лишь до тех пор, пока не увидел, что Саймон, покачиваясь, идет им навстречу. Тогда маламут, зарычав, повернулся к приближающемуся человеку.

– Нет! – закричала Эмили. – Ко мне, Тор! Назад!

Пес посмотрела на Эмили, а потом на Саймона, который сделал еще один шаг. На какое-то мгновение журналистке показалось, что Тор не послушается ее и нападет, но он уже снова был рядом.

Эмили начала пятиться, не в силах даже на миг повернуться к Саймону спиной. Бен, рыдая, звал отца и тянул ручки к фигуре, что нетвердым шагом двигалась в их сторону. Лицо Саймона было бесстрастным, словно ему и дела нет до страданий сына, а голова при каждом шаге покачивалась вправо-влево. Казалось, шея не может выдержать веса черепной коробки. Если бы мужчина не держал спину неестественно прямо, будто аршин проглотил, можно было бы подумать, что он пьян.

Каждый раз, когда Саймон делал один неуверенный шаг вперед, Эмили отступала на два. Если бы не ребенок под мышкой, она просто развернулась бы и бросилась бежать со всех ног, но сейчас приходилось думать о Бене и Рианнон. Эмили понятия не имела, что стряслось с их отцом, и не собиралась подпускать его ни на шаг, пока это не выяснится. Причинять Саймону вред не хотелось, но, если с ним приключилась какая-то болезнь или он попал под воздействие красной пыли, тогда придется…

Саймон угловато, будто робот, вышел из-под густой тени деревьев в пятно яркого лунного света.

Теперь его фигура была освещена полностью, и Эмили видела: с ним совсем неладно.

В лунном свете блеснули гладкие черные побеги, каждый из которых оканчивался мерзким с виду шипом. Два таких побега-усика торчали из спины Саймона чуть повыше лопаток. Эмили увидела, как они, изогнувшись аркой над его головой, снова исчезали во тьме, словно сросшись с ней. Третий змеящийся ус тянулся из тени к затылку Саймона, туда, где череп соединяется с позвоночником. Эмили видела, как пульсировали эти побеги каждый раз за миг до того, как Саймон делал шаг. Казалось, нечто, таившееся в темноте, выдавливало в побег новую порцию жидкости. А может, так телу передаются новые инструкции, подумала журналистка, глядя, как по отросткам опять пошла волна ряби, и Саймон сделал следующий неверный шаг, будто марионетка под управлением какого-то странного, чудовищного кукольника.

Эмили развернула сопротивляющегося Бена и вдавила его лицом себе в плечо, потому что понятия не имела, что станется с мальчиком, если он разглядит, какая беда приключилась с его отцом. Малыш извивался и протестовал, но Эмили держала малыша настолько крепко, насколько это вообще было возможно без риска его задушить. Отступив еще на шаг, она вся подобралась и заставила себя повернуться спиной к Саймону и тому неведомому, что его контролировало.

Теперь она оказалась лицом к лицу с Рианнон. Та словно приросла к месту, раскрыв рот, и на ее лице был написан запредельный ужас. Эмили заметила, что широко распахнутые глаза девочки прикованы к отцу. Не было сомнений: Рианнон видит то же, что и она сама. Что ж, с этим сейчас ничего не поделаешь. Эмили понятия не имела, кто или что держит в плену Саймона, но весь ее предыдущий опыт с новыми формами жизни, захватившими планету, говорил: вряд ли все это затеяно ради приветствия и игры в мячик. Так что самое важное сейчас – поскорей убраться отсюда как можно дальше. А что делать потом, она подумает, когда они все окажутся в безопасности.

– Рианнон, – окликнула Эмили громко, но не настолько, чтобы еще сильнее перепугать девочку и ее младшего брата, который по-прежнему извивался у нее на руках.

Однако сознание Рианнон даже не фиксировало присутствия журналистки: девочка все так же смотрела на медленно приближавшегося отца. Эмили рискнула оглянуться через плечо. Саймон подошел еще на несколько шагов и находился теперь достаточно близко, чтобы можно было разглядеть бескровную бледность его кожи и черные колодцы глаз.

– Рианнон! – бросила Эмили резко, так, чтобы ее голос проник сквозь окутавшую девочку пелену ужаса. Глаза Рианнон метнулись к Эмили, потом снова к отцу и, наконец, сфокусировались на журналистке. – Детка, мне нужна твоя помощь. Не могу объяснить, что случилось с твоим папой, но нужно исчезнуть отсюда прямо сейчас, понимаешь?

Взгляд Рианнон еще секунду оставался прикованным к Эмили, а потом снова переместился на Саймона. Тот теперь оказался достаточно близко для того, чтобы стало слышно, как его ноги волочатся по траве, цепляя валяющиеся на земле ветки, и казался персонажем дрянного фильма про зомби. Больше всего Эмили хотелось с криком броситься прочь, но вместо этого она сказала так спокойно, как только могла:

– Милая, мы должны поскорее уйти. Надо, чтобы ты, я и твой братик быстро спрятались в доме Джефферсонов. – Она произнесла все это на одном дыхании, но девочка не шевельнулась.

Вот же дрянь! Думай. Думай!

– Нужно забрать отсюда дебила, Рианнон. Ты меня понимаешь? Мы должны спасти дебила.

На миг лицо Рианнон озарило понимание – всего на миг, но этого оказалось достаточно. Эмили перехватила Бена левой рукой, высвободив правую, и, уцепившись за рукав девочки, потянула ее в сторону дома. Первые несколько шагов Рианнон пятилась, беспрерывно поглядывая на отца, но потом вырвалась из хватки Эмили, развернулась и поспешила прочь. Эмили заметила на щеках девочки дорожки от слез, но теперь на ее лице была написана решимость. Та самая решимость, которую Эмили замечала, когда смотрелась в зеркало в первые дни после красного дождя. Конечно, страх тоже никуда не делся, но девочка старалась изо всех сил, чтобы наступить ему на горло.

Тор бежал рядом с Рианнон. Иногда он останавливался, поворачивался и смотрел на Саймона, поджидая, пока Эмили с мальчиком на руках поравняется с ним, а потом догонял Рианнон, которая уже была далеко впереди.

– Рианнон, – тяжело дыша, крикнула Эмили, – иди к папиной машине. – Она не была уверена, что девочка ее услышит, но та сменила курс и теперь сломя голову неслась не к дому, а к припаркованному автомобилю. Вот она добралась до машины и потянула незаблокированную пассажирскую дверцу. Но, вместо того чтобы забраться в салон и там закрыться, девочка стояла перед открытой дверцей и ждала.

– Давайте мне братика, – велела она, когда Эмили несколько секунд спустя тоже добралась до машины, и протянула к мальчику руки.

– Вот он, – сказала Эмили, опуская малыша на землю. Тот немедленно обхватил талию сестры и спрятал лицо у нее на животе. – Только не выпусти его, – предупредила девочку Эмили.

Потом она оглянулась на Саймона. Тот по-прежнему двигался в их сторону, шаг за шагом неумолимо переставляя ноги, но делал это ужасающе медленно. Казалось, сущности, захватившей Саймона, была чужда динамика ходьбы. У Эмили возникло ощущение, что во тьме скрывается нечто смутное и угрожающее, что оно таится и не выходит на свет, чтобы они думали, будто его нет вовсе. И это было хорошо. Это давало Эмили время.

Она подбежала к водительскому месту, рванула дверцу и ощупью потянулась туда, где должно быть зажигание, а в нем, если повезет, и ключ. Но ключа не было. Эмили пошарила между центральной консолью и водительским сиденьем, проверила, просто на всякий случай, подстаканники и бардачок, опустила солнечные козырьки в надежде, что Саймон засунул ключи за один из них. Но, конечно, он ничего подобного не сделал, с чего бы? Вероятно, ключи были в одном из его брючных карманов.

Возвращаться в лес, пока там разгуливало на свободе нечто непонятное, Эмили ни в коем случае не собиралась. Находящийся под контролем невесть чего Саймон не мог передвигаться быстрее, чем восьмилетний ребенок, но, кто знает, насколько проворным окажется то, что им овладело? И кто может сказать, что произойдет, если оно внезапно решит бросить Саймона и заняться ими самостоятельно? Нет, нужно обезопасить детей, а единственное место, хотя бы отдаленно напоминающее тихую гавань, это дом Джефферсонов.

– Рианнон, живей. Бери брата и бегом в дом, – проговорила Эмили, спеша к пассажирской дверце.

Бен уже снова был на ногах и стоял рядом с сестрой, которая крепко обнимала его одной рукой. Казалось, он слегка успокоился, но не желал смотреть на Эмили и уклонился от ее руки, когда она попыталась повести его в сторону дома, вместо этого ухватившись за сестру.

Идя вместе с Тором следом за детьми к парадной двери, Эмили иногда оглядывалась, чтобы посмотреть в сторону Саймона. Бен цеплялся за сестру, его ножки не могли приспособиться к ее все ускорявшимся шагам, и ему, чтобы не отстать, приходилось бежать вприпрыжку. Эмили была поражена тем, как быстро Рианнон адаптировалась и приняла происходящее. Жеманные манеры типичной девочки из хорошей семьи исчезли, уступив место холодной решимости и почти фаталистическому принятию ситуации. Эмили задалась вопросом, не были ли недавние замашки девочки механизмом психологической адаптации, плащом, который прикрывал все ее страхи, стеной, отгородившей девочку от реальности, существовавшей вне мирной безопасной лощины, где жила ее семья.

– Тор! – позвала Эмили. Пес, оставив детей, устремился в дом и исчез из вида, оказавшись за пределами луча фонаря. Эмили перевела взгляд на ребятишек и остановила их на самом пороге. – Пусть вначале Тор все разведает, хорошо? – Она не хотела рисковать. Еще не хватало запереться в доме, где их поджидает создание вроде того, что управляет сейчас Саймоном!

Тор возник в конце коридора. Виляя хвостом, он бросился к детям и принялся виться вокруг них.

– Ладно, ребятки, пошли. Теперь можно.

Рианнон подтолкнула Бена в дом, и обе маленькие фигурки исчезли в черноте коридора. Тор поспешил за ними.

– Включите свой фонарик, – крикнула Эмили, и эхо разнесло ее голос по пустому дому. Мгновение спустя она увидела блекло-оранжевый кружок фонарика Рианнон, который перемещался по дому, отмечая путь детей.

Саймон перестал двигаться и стоял теперь футах в ста от Эмили чуть ли не по стойке смирно, опустив руки по швам. Его тело покачивалось взад-вперед, а глаза смотрели прямо на нее с лишенного всякого выражения бесстрастного лица. За его спиной лунный свет выхватывал из темноты какой-то огромный силуэт, заслонявший границу леса. Эмили мельком заметила длинные коленчатые руки, изгибающиеся под странными углами, будто лапки богомола. Силуэт возвышался над Саймоном, словно наклонившись к стоящему человеку, от которого все еще тянулись черные побеги. Эмили могла видеть, как они слегка шевелятся во мраке, но никаких подробностей было не рассмотреть, потому что угловатое существо пряталось во тьме.

Пока Эмили разглядывала все это, голова Саймона чуть-чуть склонилась на сторону, взгляд сфокусировался на журналистке, а на лице появилась широченная самодовольная ухмылка.

Эмили закрыла дверь, включила фонарик и бегом бросилась вглубь дома. В вестибюле перед гостиной она обнаружила большой деревянный письменный стол, который весил, наверное, целую тонну. Он скрипел и жаловался, когда Эмили принялась толкать его по коридору, чтобы подпереть входную дверь. Он должен, как минимум, задержать Саймона, если тот попытается вломиться в дом, а она будет предупреждена об этом заблаговременно.

Эмили должна была мыслить ясно. Будь она одна, можно было бы попытаться тайком улизнуть через заднюю дверь от Саймона и этой непонятной штуковины во тьме за его спиной, полагаясь на собственные силы и Тора и надеясь избежать встречи. А потом пробраться обратно в дом Саймона и прятаться там до рассвета. Но с ней дети, рисковать ими нельзя, и уж конечно, она их тут не бросит. А если попытаться тайно бежать вместе с ними, они слишком сильно замедлят ее передвижения.

За этими четырьмя стенами была лишь тьма, тьма да деревья, и Эмили готова была поставить свою последнюю банку персиков на то, что инопланетная тварь может куда лучше искать беглецов, чем сама Эмили и дети – красться и убегать. А потом Бен слишком расстроен, он просто не сможет молчать. Они и десяти футов не пройдут, как Саймон узнает об их побеге.

Эмили сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Дети пока в полной безопасности, в спальне для гостей – единственном помещении без внешней стены – и под защитой Тора. С тех пор как дети вошли в дом, никто из них не проронил ни словечка. В свете фонаря Эмили видела устремленные на нее перепуганные, обвиняющие глаза Рианнон, баюкающей в объятиях младшего братишку.

На уровне лица на парадной двери было прямоугольное окошко пять на десять дюймов с фальшивой мозаикой. Выключив фонарик, чтобы ее не было видно, Эмили забралась на стол и ползла на коленях вперед, чтобы через это крошечное окошко осмотреть передний двор.

С тех пор как она в последний раз видела Саймона, тот не двинулся с места. Он так и покачивался взад-вперед. Приводящая в замешательство улыбка сменилась бесстрастным выражением лица, вернее сказать, никакого выражения не было вовсе. Эмили видела, как в глазах Саймона отражается луна, а сам он, не мигая, продолжает пялиться на входную дверь. Она почувствовала, как вдоль позвоночника пробежал озноб, и по спине покатились капли холодного пота. Несмотря на уверенность, что ее невозможно разглядеть в такой темноте, Эмили явственно осознавала, что он каким-то образом осведомлен о ее присутствии, почти как если бы двери, стены и расстояния не имели никакого значения. Она чувствовала, что Саймон о ней знает. Эмили, наверное, должна была испугаться, но вместо этого обнаружила, что злится, – какое там, просто в ярости от мысли о том, что очередной незваный гость этой планеты пытается устрашить ее, пытается убить ее и детей.

Если бы не тот факт, что стоящий во дворе мужчина был отцом этих детей, она рискнула бы выскочить из дома с «моссбергом» и встретиться лицом к лицу с тварью, что прячется во мраке за его спиной. Если, конечно, предположить, что у этой твари вообще есть лицо.

Но ей пришлось обуздать инстинкты, требовавшие расправиться с инопланетной дрянью, и подумать о безопасности детей. Эмили понятия не имела, жив еще Саймон или уже нет, но, исходя из предыдущего опыта, не стала бы делать ставку на первый вариант. При этом, конечно, она ни в коем случае не собиралась подвергать опасности детей, и уж тем более не хотела стать в их глазах той, кто виновен в смерти их отца. В данной ситуации ей следовало считать положение Саймона безнадежным и сосредоточиться на том, как спасти ребятишек.

Она в последний раз глянула, как там Саймон, и вскрикнула. Саймон двигался, и двигался быстро. Он был уже в нескольких футах от дома, как раз напротив двери, и смотрел на нее через окошко.

– Вот дерьмо! – взвизгнула Эмили, снова уставившись на мужчину за дверью.

На сей раз он стоял так близко, что ей были отлично видны три отростка толщиной с ее запястье, вздымающиеся над его головой. Господи Иисусе! Инопланетная тварь, должно быть, на крыше дома, подумала Эмили, отслеживая взглядом утыканные шипами усики, которые тянулись куда-то за водосточный желоб, идущий вдоль края крыши.

Взгляд Саймона был по-прежнему устремлен на маленькое окошко, а Эмили смотрела на Саймона, не в силах отвести взгляд, завороженная тем, что видит. Вот мышцы на лице мужчины конвульсивно дернулись раз… потом другой. Сухие, потрескавшиеся губы шевельнулись, вначале совсем незаметно, потом рот несколько раз открылся и закрылся снова. Эмили увидела, как метнулся за частоколом зубов белый, дряблый язык.

Саймон говорил.

Вначале он только пытался это сделать. Вылетавшие из его рта звуки были наполовину криком, а наполовину – невнятным бормотанием. Так звучит речь глухого, когда он старается внятно произносить фразы. Так ребенок пытается впервые выговорить трудное слово, раздельно проговаривая гласные и согласные.

– Дьэээтьикиыыы.

Эмили не могла понять, что за слово силится воспроизвести Саймон, слишком уж медленно и неразборчиво он говорил. Его рот перекосило, правая сторона верхней губы приподнялась, в то время как все остальное сохраняло полнейшую неподвижность. Будто под действием каких-то чудовищных чар Эмили наблюдала, как Саймон делает очередную попытку, на этот раз вроде бы лучше контролируя движения губ:

– Дьээткки.

Его бледное лицо не выражало ни расстройства, ни досады. Глаза по-прежнему смотрели строго вперед, тело было неподвижно. Снова пауза – и новая попытка. И хотя речь его по-прежнему оставалась невнятной, теперь Эмили прекрасно поняла, что он говорит.

– Д-детки. – Саймон прошептал это единственное слово, словно проверяя, как оно ощущается на языке и на губах.

Мысли Эмили заметались, она пыталась просчитать ситуацию: он что, пытается выманить их наружу? Тварь, которую журналистка заметила в потемках позади Саймона и которой, как она думала, принадлежали тянувшиеся к нему усики, казалась слишком массивной, слишком большой, чтобы уместиться в доме. Но зачем ей понадобился Саймон? Может, сама она слишком медлительна или хочет взять их живыми? Когда они только пришли сюда, Саймон передвигался по лужайке, ковыляя и спотыкаясь, но стоило только Эмили отвлечься, и он подошел к гравиевой дорожке перед входной дверью так же быстро, как любой обычный человек. Может, твари, которая им управляет, просто нужно время, чтобы освоиться и привыкнуть к телу, как человек привыкает к новому автомобилю? Какой бы ни была причина, эта тварь способна контролировать человека, забирая всю власть над его сознанием и функциями, управляя им так, словно он – всего лишь марионетка. Это говорило о совершенно новом уровне странностей… хуже того, это говорило о темном интеллекте, о разуме, у которого есть определенная цель.

– Детки! – внезапно воскликнул Саймон.

Сейчас он совершенно четко выговорил это слово и не прошептал, а, скорее, выкрикнул его. К Саймону вернулся голос, и в этом единственном слове звучало подлинное тепло. Эмили слышала в нем все те чувства, что обычно сквозили в голосе Саймона, когда тот обращался к Бену и Риа. Но его лицо оставалось бесстрастным и равнодушным, как у статуи, а черные трубки, приросшие к его спине, являли собой омерзительное напоминание о том, что, по сути, говорит не он. Саймон будто повторял запись, как механическое устройство, бездумно и безупречно воспроизводящее речь.

– Детки, – снова позвал он так громко, что сомнений не было: оба ребенка не смогут не услышать его крика. – Это я, папа. Идите скорее ко мне.

Эмили подалась прочь от двери. В дверном окошке ей по-прежнему был виден силуэт Саймона.

– Бен! Ри! Энн! Выходите! Все в порядке, папа тут.

Эхо голоса Саймона неслось по коридору и раздавалось по всему дому, разбивая тишину. И хотя в нем присутствовали все эмоции, с которыми отец обычно обращался к своим детям, он все равно звучал для Эмили фальшиво, как голос какого-то робота.

Низкий лай Тора, шлепанье лап и звуки шагов сообщили Эмили, что дети уже бегут к дверям.

– Папа? – раздался голос Рианнон за спиной Эмили.

Она обернулась и увидела девочку с фонариком в руках в противоположном конце коридора. Бен был с ней, рука сестры обнимала его хрупкую фигурку, и оба ребенка моргали, оказавшись в луче света.

– Боже, – пробормотала Эмили, когда внезапно пришло понимание. Этой твари нужны дети, и она пытается выманить их наружу при помощи отца. Тварь должна была знать, что с ними она, Эмили, которая ни за что не выйдет сама и не выдаст детей, а в доме до них никак не добраться. Значит, нужно, чтобы они вышли сами, тогда и Эмили тоже не заставит себя ждать. Но что, если выманить детей не удастся? Тогда тварь сообразит, как попасть в дом, это ведь только вопрос времени.

Тут в голову Эмили пришла еще более страшная мысль. Что, если Саймон до сих пор осознает, что с ним происходит? Осознает боль каждой кости, ломающейся в процессе перестройки организма, который инопланетный поработитель переделывает, приспосабливая под собственные нужды? Осознает, что его используют, чтобы выманить детей и… и что? Уничтожить их? Поглотить? Сделать такими же, как сам Саймон? Что, если он ничего не может противопоставить этому, порабощенный волей захватчика-пришельца, который полностью им управляет?

Эмили когда-то читала о птичке под названием сорокопут, которая, насадив свои жертвы на терновые шипы, потихоньку объедает их живьем, пока те не умрут. Журналистка то смотрела на тянущиеся от Саймона шипастые отростки, то искала в его побледневшем лице хоть малейший намек на того человека, которого она недавно узнала, – но видела только лишенные жизни глаза да марионеточную позу.

И она приняла мгновенное бесстрастное решение.

Твердым шагом пройдя по коридору, Эмили присела перед Рианнон и мальчиком на корточки. Бен так и отказывался на нее смотреть, пряча лицо на плече сестры, но Риа, стоя в тускло освещенном коридоре, ответила ей прямым взглядом. Эмили видела – девочка понимает, что должно произойти дальше. Возможно, на подсознательном уровне, но понимает.

Эмили глубоко вздохнула и заговорила, до последнего не зная, что именно она скажет:

– Ваш папа очень болен, – начала она. – Я знаю, вы слышите, как он вас зовет, и хотите к нему пойти, но он плохо себя чувствует. И я боюсь… – Она сделала паузу, ища верные слова: – Боюсь, что он нечаянно может и вас заразить. Поэтому мы с вами выберемся отсюда, а за папой вернемся, когда ему станет лучше. Ладно?

Рев Бена стал громче, и Рианнон крепче прижала брата к себе, шепча:

– Все хорошо, Бенни. Все в порядке. Папа поправится. А сейчас нужно идти с Эмили.

Рыдания Бена стихли, а потом прекратились совсем. Сердце Эмили готово было разорваться от боли за этих двух ребятишек, жизнь которых, без сомнения, изменилась нынче ночью навсегда. Девушка подавила желание погладить мальчика по голове, боясь, что тот опять разревется. Плач малыша вовсе не казался Эмили хитом сезона, и ее вполне устраивало, что слезы уступили место редким всхлипам. Так что журналистка просто улыбнулась Рианнон:

– Ладно, ребята. А теперь не шумите. И идем.

* * *

Затаив дыхание, Эмили осветила фонариком коридор в поисках крюка с ключами от автомобиля. Она вроде бы видела его, когда оказалась тут в первый раз.

А вот сам крюк, прибит к стенке и поблескивает нацепленными ключами. Эмили сняла те, на черном пластмассовом брелоке которых обнаружился логотип «додж». Они должны подойти.

Обернувшись к детям, она поднесла указательный палец к губам. И мальчик, и девочка понимающе кивнули. Эмили с облегчением отметила, что слезы Бена высохли. В свете фонарика было видно, что огромные покрасневшие карие глаза малыша смотрят теперь прямо на нее, и в них за страхом и болью прячется намек на доверие. Она толкнула дверь гаража. Должно быть, бывшие владельцы содержали его в полном порядке, потому что петли не заскрипели, хоть Эмили и ждала этого. Держа дверь открытой, она пропустила вперед детей и Тора. Когда они без помех вошли в гараж, она тихо, как только могла, закрыла дверь.

Большой внедорожник «додж» стоял на том же самом месте, где и в первый раз.

Двери оказались заблокированы. Большой палец сам потянулся к кнопке отключения сигнализации, но Эмили остановила себя. Кто поручится, что сигналка, отключаясь, не курлыкнет, издав тот самый звук, который она миллион раз слышала на улицах Нью-Йорка? И тварь, овладевшая Саймоном, не догадается, что они с детьми уже в другом конце дома? Нет, так рисковать нельзя.

Интересно, что будет, если открыть автомобиль вручную, ключом? Закурлыкает сигнализация или нет? Эмили понятия не имела, каков ответ на этот вопрос, но дверцу в любом случае требовалось открыть. Она сунула ключ в замок и повернула. Огласивший тишину гаража звук открывшегося замка был сродни пистолетному выстрелу, от вспыхнувшего в салоне света перед глазами поплыли круги, зато сигнализация не подала признаков жизни.

Эмили потянулась и открыла заднюю дверцу.

– Давайте, ребятки, залезайте быстренько, – прошипела она.

Тора не надо было просить дважды. Неистово виляя хвостом, он запрыгнул на заднее сиденье и уселся за передним пассажирским местом. Рианнон помогла брату взобраться на подножку, подтолкнув его под попку, а дальше он вскарабкался уже самостоятельно. В салоне малыша радостно облизал Тор, заставив его хихикнуть. Что ж, это хороший знак. Во всяком случае, психике мальчика не нанесен непоправимый ущерб. Рианнон уселась рядом с братом и первым делом пристегнула его ремнем безопасности, а потом защелкнула свой ремень. Убедившись, что оба ребенка надежно пристегнуты, Эмили тихо, как только смогла, прикрыла заднюю дверь.

Она забралась на место водителя и прикрыла свою дверь тоже. Впереди было самое сложное.

Не имея ни малейшего представления о назначении всех этих индикаторов, рукояток, рычагов и переключателей, она мысленно дала себе хорошего пинка под зад за то, что не удосужилась взять хоть один урок вождения. Что ж, ей хотя бы известно, для чего нужны руль, педаль газа и педаль тормоза. Заглянув между передними сиденьями, она возблагодарила Бога за то, что ей досталась машина с автоматической коробкой передач.

– Ладно, – прошептала она, – и что теперь?

Эмили нашла на рулевой колонке зажигание, сунула в него ключ, повернула и услышала обнадеживающий щелчок. Свет в салоне мгновенно погас, зато засияли синим неоном датчики на приборной панели. Эмили облегченно вздохнула: какая-то ее часть была уверена, что аккумулятор давно сдох.

Она уделила несколько секунд тому, чтобы ознакомиться с устройством водительского места. Ручка коробки передач торчала справа, слева же из рулевой колонки выступал какой-то рычаг с вращающимся переключателем, на котором красовались некие белые символы. По всей видимости, это был переключатель фар, и Эмили установила его в первую позицию. Гараж немедленно озарился светом, и тьма расступилась. Эмили еще раз щелкнула переключателем и с радостью увидела, что фары засияли ярче, осветив и весь гараж целиком, и раздвижные металлические ворота прямо по курсу.

Ворота гаража… Черт!

Как она собирается открыть их, когда нет электричества?

В каком-нибудь фильме она наверняка бы просто завела машину, снесла ворота и умчалась бы в темноту ночи. Но, так как все происходило не в кино, а на самом деле, металлические ворота выглядели слишком крепкими. Эмили решила, что должен быть способ открыть их вручную, например, на случай отключения подстанции. Вряд ли предполагалось, что в такой ситуации люди должны будут сидеть взаперти по своим гаражам, верно?

– Дети, оставайтесь в машине, – сказала Эмили, обернувшись назад. – Я сейчас вернусь.

С колотящимся сердцем она набрала полную грудь воздуха, чтобы хоть немного выровнять дыхание, и вышла из машины, убедившись, что водительская дверца приоткрыта, а дверь в дом, наоборот, по-прежнему надежно заперта. Очень уж не хотелось, чтобы псевдо-Саймон внезапно возник у них в тылу.

Прямо над крышей «доджа» к потолку крепился большой пластиковый короб, от которого вдоль металлической направляющей к воротам гаража бежала цепь наподобие той, которой Эмили пристегивала свой велосипед. К воротам сверху крепился изогнутый ползунок, соединявшийся с приводом, поднимавшим и опускавшим ворота. В норме гараж открывался именно так, но, черт подери, как же ей поднять эти ворота сейчас? У самого пола, внизу, она заметила две алюминиевые рукоятки, взялась за одну и легонько потянула. Громыхнув, ворота поднялись на какой-то дюйм, но потом куда-то уперлись и застряли. Оглядев в свете фар ползунок и привод, Эмили заметила какой-то крюк, цеплявшийся за цепь, как цепляются друг за дружку шестеренки. С ползунка свисал, слегка покачиваясь взад-вперед, нейлоновый трос с красным пластиковым навершием.

И это навершие будто молило: «Потяни меня!»

Обнаружив, что она снова забыла дышать, Эмили уцепилась за навершие и дернула. Послышался отчетливый щелчок, словно что-то отсоединилось от цепи, но больше ничего не произошло. Что бы это значило? Есть только один способ узнать, сказала себе Эмили, вернулась к воротам и так же аккуратно, как в первый раз, потянула ту же рукоятку.

На этот раз ворота поползли вверх, подрагивая и дребезжа, минуя точку, где они застряли сначала. Они поднялись уже на фут от земли, когда Эмили прекратила тянуть. Что, если псевдо-Саймон стоит сейчас прямо перед воротами? Стоит, поджидая. Тогда он сможет схватить ее за ноги, затащить в щель – и все, ее песенка спета. Она выпустила рукоятку, и ворота с металлическим клацаньем снова опустились вниз.

Эмили не сомневалась, что контролирующая Саймона сущность сейчас прислушивается к звукам, которые могли бы намекнуть на попытку побега. Услышав подобные звуки, эта сущность сделает все, чтобы заполучить беглецов. Что произойдет, если Эмили откроет гараж и обнаружит, что их враг уже стоит снаружи? На то, чтобы вернуться в машину, разобраться с управлением и выехать, у нее будут считаные секунды. И что потом? Куда им ехать? У них ничего нет. Все необходимое, включая ее велосипед, рюкзак и спутниковый телефон, осталось в доме Саймона.

Впрочем, это последняя из ее проблем.

Для начала следовало понять, как поступить: открыть гараж и надеяться, что она успеет завести автомобиль, прежде чем это обнаружит псевдо-Саймон? Или сперва все-таки запустить двигатель?

– Гос-с-споди, – прошипела Эмили. Она почувствовала, как по рукам, несмотря на прохладу ночного воздуха, бегут струйки пота.

Убрать преграду между ними и их врагом, а потом обнаружить, что машина не заводится, было бы верхом глупости, решила она. Ведь тогда они окажутся совершенно беззащитны. Сперва автомобиль. А потом разобраться с воротами. Эмили вернулась на водительское место и посмотрела на детей.

– Ну ладно, парочка, сейчас поедем.

Она дотянулась до зажигания и до упора повернула ключ.

Ничего не произошло.

– Черт, – воскликнула она и долбанула по рулю. Двигатель был мертв. Они прошли через весь этот ад лишь для того, чтобы этот сраный джип не завелся? Ничего себе шуточки!

– Надо с тормозов снять, – раздалось с заднего сиденья.

Эмили повернулась к Рианнон, стараясь, чтобы девочка не могла прочесть на ее лице ярость и разочарование.

– Что-что?

– Чтобы машина завелась, нужно нажать на тормоз, – повторила Рианнон. – Это сделано для обеспечения безопасности, – гордо добавила она, очевидно цитируя отца.

Эмили посмотрела себе под ноги. Ну и которая из педалей тут тормоз? Вероятно, та, что побольше, решила она, одновременно нажимая эту педаль левой ногой и снова поворачивая ключ зажигания.

Большой восьмицилиндровый двигатель «доджа дюранго» ожил. В замкнутом пространстве гаража его урчание показалось невероятно громким. Эмили обернулась назад и широко улыбнулась Рианнон. От рева мотора злость как рукой сняло. Она почувствовала, как в открытую водительскую дверь просачивается едкая выхлопная вонь, и кашлянула. Не стоит долго дышать этой пакостью, но на счету каждая секунда, и дверцу придется на некоторое время оставить открытой. Простите, ребятки, подумала Эмили, выскакивая из машины и устремляясь к воротам гаража.

Она опять ухватилась за металлическую рукоятку и изо всех сил потянула на себя. Если у псевдо-Саймона и были сомнения относительно их намерения сбежать, теперь они наверняка должны были рассеяться, потому что от поднимающихся ворот шума было больше, чем от работающего двигателя. Во всяком случае так показалось Эмили. Когда ворота наполовину поднялись, Эмили просунула голову в щель и осмотрелась. Свет фар внедорожника разогнал темноту перед гаражом, и, благодарение Господу, снаружи журналистку не поджидала никакая желающая вцепиться в нее гадость.

Эмили опять ухватилась за рукоятку. Ворота поднялись почти полностью, и тут она услышала топот на кровле, будто что-то громадное приближалось к ней по крыше.

– Вот срань! Срань!

И как ей теперь быть? Ворота были подняты всего на три четверти. Выпустив на секунду рукоятку, Эмили тупо смотрела, как они скользят обратно к земле, потом снова принялась за дело. Ей не успеть вернуться в машину, разобраться с управлением и выехать из гаража, прежде чем ворота опять опустятся или ее достанет тварь, которая пробирается сейчас по крыше.

Беги, вопил перепуганный мозг. Брось детей и беги.

Нет уж! Черт, она ни за что так не сделает. Она скорее просто…

Эмили почувствовала, как ворота гаража со щелчком встали на место. Подняв глаза, она увидела, что крюк снова фиксирует цепь. Эмили выпустила рукоятку, и ворота слегка качнулись книзу, но остались там, где им надлежало быть: у нее над головой.

– Спасибо, – выдохнула Эмили и бросилась к джипу. Она уже карабкалась на водительское место, когда каскад кирпичного цвета черепицы обрушился на бетон перед входом в гараж, разбиваясь, как тарелки, и усыпая осколками путь. Прежде чем последний кусок черепицы завершил свой полет, с крыши сорвалась какая-то фигура, приземлившись по ту сторону ворот и, не мигая, уставившись в свете фар на внедорожник.

– Саймон, – прошептала Эмили, взлетая на сиденье и захлопывая за собой дверцу.