Машина еще толком не остановилась, а Эмили уже выпрыгнула из нее и неслась в темноту к упавшим детям, смутно осознавая, что вокруг переднего колеса размазано что-то липкое и черное. В глубине души она почувствовала глубокое удовлетворение от того, что смогла разделать эту тварь под орех.

– Рианнон? Бен! Вы где? – закричала она. Луч ее фонарика метался туда-сюда, рассекая тьму.

Впереди раздалось почти беззвучное хныканье, и Эмили посветила на звук. Рианнон и Бен жались в устье алюминиевой трубы, которая использовалась для отвода от дома ливневых и паводковых вод. Дети съежились в ее тени, и Рианнон крепко прижимала голову брата к своей груди.

Оба были живы. Благодарение Богу, они оба были живы!

– С вами все в порядке? – спросила Эмили, боясь дышать.

Бен повернул голову и уставился на нее огромными, яркими, как две луны, глазами, смотревшими с перепачканной зареванной мордашки.

– Меня било злое чудище, – сказал он. И добавил: – А где папочка?

Как сообщить малышу о том, что его отец, скорее всего, мертв? Правда, полной уверенности в этом у Эмили не было, но немедленно выяснять этот вопрос она не собиралась и поэтому предпочла проигнорировать его, протянув детям руки:

– Давайте-ка вы оба выберетесь отсюда, и мы пойдем к машине, о’кей?

Одного за другим она вытащила ребятишек из устья трубы. Бен слегка отодвинулся, когда Эмили посадила его подле себя на траву, но Тор тут же принялся лизать лицо мальчика, от чего то стало несколько чище.

– Злое чудовище, – Эмили помолчала, подыскивая слова, – сделало тебе больно, Бен? Дай посмотрю, где болит. – Она мягко взяла дрожащего малыша за плечи, развернула и задрала на нем рубашку. Под правой лопаткой наливался небольшой синяк с маленькой красной выпуклостью посередке, едва заметный в скудном свете ее фонаря. Ничего серьезного. Эмили опустила рубашку и заправила ее в штанишки мальчика. – С тобой все будет хорошо, парень. А сейчас надо вернуться домой и забрать оттуда наши вещи.

– Не хочу, – начал возражать Бен.

– Все нормально, дебил, – кашлянув, чтобы сдержать слезы, дребезжащим голосом вклинилась его сестра. – Мы должны пойти с Эмили и помочь ей.

– Не называй меня так, – огрызнулся мальчик. Казалось, оскорбительное словечко Рианнон вернуло его к реальности. – Сама ты дебил.

– Я-то нет.

– И я нет.

Эмили взяла детей за руки, отвела к джипу, позаботившись, чтобы по дороге им не попался на глаза растерзанный инопланетянин, и усадила на заднее сиденье. Тор запрыгнул в салон и уселся между детьми, которые вновь замолкли и словно впали в ступор.

Эмили села за руль и покосилась на темные очертания убитого пришельца. Его переломанные конечности торчали кверху, будто огромные прутья, проросшие из земли, а вытекшая из ран жидкость до сих пор слабо парила.

За останками инопланетянина Эмили видела очертания изувеченного тела Саймона. Он лежал в той же позе, в которой бросил его чудовищный кукловод: одна рука на животе, вторая – поперек лица, ноги раскинуты в стороны на мокрой траве. Эмили смотрела на его неподвижное тело, понимая, с одной стороны, что надо бы пойти и проверить, вдруг он еще жив, а с другой стороны осознавая, что Саймон умер задолго до того, как она нашла детей.

Когда Эмили вцепилась в руль «дюранго» и медленно развернула автомобиль к гравиевой подъездной дороге, ее руки дрожали. Саймон говорил, что отсюда до его дома есть какой-то более короткий путь. Эмили медленно вела машину тем же путем, которым они ехали в первый раз, разгоняя темноту дальним светом, и внимательно вглядывалась в стену деревьев, стараясь заметить хоть малейший намек на разветвление дороги. В прошлый раз она была слишком занята тем, чтобы здоровенный внедорожник не слетел в кювет и чтобы их не настигло инопланетное чудовище, а сейчас заметила гравиевую дорожку, убегавшую налево в гущу леса. Эмили свернула туда, постепенно разогнавшись до двадцати миль. Она все еще нервничала, сомневаясь в своих водительских способностях, но сейчас ее куда сильнее тревожило, чтобы дрожь в руках не передалась всему остальному телу и не превратилась в полноценную истерику.

Дети тихонько сидели сзади. Рианнон смотрела строго вперед, Бен жался к Тору, голова которого покоилась у него на коленях.

Шок. Неверие. Ужас. Каждый раз, глядя в зеркало заднего вида на лица детей, она читала на них новые чувства. Если бы мир был прежним, она знала бы, к кому обратиться: в нем существовали специалисты, которые помогли бы пережить подобное потрясение. Но сама Эмили понятия не имела, как справляться с чувствами ребятишек. Господи, да она с собой-то только начала справляться и еще не научилась этому как следует. И что теперь прикажете делать? Она не могла остановиться, не могла спрятаться вместе с детьми в какую-нибудь берлогу и там попытаться объяснить им, что происходит. Приближалась буря. Буря, какой еще не знал этот мир. И как она должна поступить?

Деревья исчезли, и машина оказалась на дороге с гравиевым покрытием, которая тянулась вдоль холма. Вдали Эмили видела огни в окнах: она не выключила свет, чтобы легче было найти дорогу назад.

Она сосредоточилась на этих огнях, на том, как они становились все больше, все ярче. Так, должно быть, чувствуют себя моряки, которые бороздят моря, руководствуясь лишь светом далеких звезд, пока не завидят вдали огни сулящей безопасность тихой гавани.

Надо разобраться с приоритетами. На том одиноком дереве оставались еще белесые шарообразные плоды, и в каждом из них вызревало чудовище, подобное тому, которое она только что прикончила. А может, они уже вылупились и теперь прячутся где-то поблизости, выжидая, наблюдая. Капитан Муллиган сказала, что буря придет сюда самое позднее через сутки. Так что выбор очевиден – надо брать детей и бежать. Бежать немедленно. Куда угодно, главное – прочь.