Тут. Никого. Больше. Нет.

Даже по отдельности эти слова не подходили друг другу и звучали будто приговор. Казалось, они не желают оставаться в сознании Эмили достаточно долго, для того чтобы она могла осознать, что именно имеет в виду Джейкоб. Слова ускользали, расталкивали друг друга, отказываясь обрести хоть какой-то смысл.

– Что? – переспросила она в третий или в четвертый раз.

– Я знаю, ты, наверное, растерялась и расстроена, но мне важно, чтобы ты выслушала меня, хорошо? Мне нужно, чтобы ты поняла, почему я должен был сделать то, что сделал.

Эмили никак не могла понять, что он говорит.

– Но ты же сказал, что вас тут целая команда. Как насчет нее?

– Они все ушли вскоре после того, как начался дождь. Они захотели вернуться в Фэрбанкс и посмотреть, что там творится. Я вызвался остаться тут, присмотреть за всем. Они сказали, что вернутся. И не вернулись. Никогда.

Эмили подумала о колонне с мертвецами на серпантине, о найденных ею в Дедхорсе убитых мужчинах и женщинах и задумалась, мог ли кто-то из них быть членом команды Джейкоба?

Она перевела взгляд на Рианнон. Та, раскрыв рот, пристально смотрела на мужчину в инвалидной коляске.

– Эмили, – сказала она, – о чем это он? – Ее голос сорвался, в нем звучало недоверие.

– Не знаю, милая. Может, посидишь рядом со мной, пока мы в этом не разберемся? – И Эмили похлопала по соседнему стулу. Риа вскочила со стула, который, скребя ножками по полу, при этом чуть отъехал назад (звук показался раздражающе громким во внезапной, мучительной тишине), и подбежала к Эмили. – Вот и умница, – сказала Эмили, ободряюще положив ладонь на колено девочке, когда та уселась рядом.

Джейкоб подкатил на своем кресле к двум сидящим гостьям:

– Я действительно могу объяснить…

Эмили вскочила на ноги.

– Стой, где стоишь, – рявкнула она. – Не смей, на хрен, к нам приближаться.

Джейкоб замер, и на его лице появилось выражение запредельного ужаса.

Тор, который только что спокойно дремал под столом, мгновенно возник рядом с Эмили, уселся на пол и уставился на Джейкоба.

Джейкоб тяжело сглотнул и попятился от этого трио под волчьим взглядом тихо сидящего Тора.

– У меня не было выбора, – после паузы сказал он. Его голос стал таким же ровным и успокаивающим, как во время их бесчисленных телефонных разговоров. – Если бы я сказал, что остался один, разве ты приехала бы? – Эмили не ответила. – Нет, конечно же, ты бы этого не сделала. Сочла бы меня чокнутым и не приехала бы. Сидела бы у себя в квартире и ждала. И умерла бы.

Рианнон беззвучно заплакала, обильные горькие слезы побежали по ее щекам, закапали на брюки. Эмили убрала руку с колена девочки и обняла ее за плечи, не сводя глаз с Джейкоба.

– Я уговаривал их не уезжать, – продолжал он. – Предупреждал, что им следует остаться. Но у всех были семьи – жены, матери, дети. Кто-то должен был остаться. Кто-то должен был. Но я знал. Знал, что они не вернутся. – Теперь в его голосе звучала тоска, возможно смешанная с разочарованием. – Когда я нашел тебя, Эмили, то понял: нельзя говорить тебе, что я один. Поэтому я солгал. Прости, но я должен был попытаться спасти тебя.

– А как насчет твоей жены? Сандры, верно? Которая, предположительно, осталась в Фэрбанксе, в университете? Во всем этом есть хоть капля правды?

Джейкоб не мог выдержать ее взгляда, предпочитая смотреть себе на ноги. В ответ он только покачал головой.

– Так ты рисковал моей жизнью и жизнью Рианнон, чтобы попытаться спасти свою шкуру? Так? – внезапно вскочив на ноги, завопила Эмили полным ярости голосом. – Заставил нас приехать сюда, чтобы мы тебя спасли? Да ты просто хренов кусок дерьма!

Слова Эмили действовали на Джейкоба будто удары молотка. Она видела, как он вздрагивает от каждого ее слова, когда то попадает в цель.

И замечательно!

– Ты здесь застрял и нуждался в нас, чтобы спастись? Вся эта ханжеская поза, все эти бредни, мол, ты хочешь меня спасти… это просто ахинея, которой ты убеждал себя в том, что поступаешь правильно, так? Отвечай, черт тебя подери!

Эмили пришлось признать, что на лице Джейкоба написана искренняя боль. Он действительно верит в то, что говорит, подумала она и покачала головой, недоверчиво глядя на человека в коляске.

– Ну и ну! Просто ну и ну!

Рианнон обняла Эмили за талию, прижалась лицом к ее плечу и разрыдалась. Эмили чувствовала, как сквозь ее свитер просачивается влага.

Джейкоб глубоко вздохнул, собираясь с духом, и заговорил. Его голос звучал ровно, чисто, в нем не было ни намека на злость:

– Да, кое в чем ты права. Я хотел, чтоб ты приехала и спасла меня, но это не главное. У меня тут достаточно пищи, чтобы продержаться год, а может, и дольше. Больше всего мне хотелось помочь тебе, Эмили. Ты была единственной выжившей, о ком я знал, и я хотел тебя спасти. И я ничего не выдумал. Все, что я рассказал тебе о путешествии на север, было правдой, и ты в этом убедилась. Тут я тебе ни словом не солгал.

Эмили нагнулась и поцеловала плачущую девочку в лоб.

– Все хорошо. Все хорошо, – твердила она, не понимая, кого уговаривает, Рианнон или себя.

Чему она должна была верить? Джейкоб не лгал, говоря о том, что холод сдерживает распространение инопланетной инфекции, в этом нет сомнений, но все остальное имело тонкий налет фальши. И как ему после этого доверять? И куда идти? Куда она вообще может пойти? Господи! Ступив на этот остров, Эмили думала, что боль и стресс остались позади, но вместо этого на нее свалился целый пакет нового дерьма. Получите и распишитесь.

– Ты вынудил меня ехать сюда на траханном велосипеде, Джейкоб, – прошептала она с тяжелым разочарованием в голосе. Гнев начал уходить, уступая место опустошенности.

Джейкоб подъехал поближе.

– Послушай, – сказал он, не повышая голоса, – я знаю, что облажался, когда не сказал тебе всего. Я правда сожалею об этом. Но теперь ты тут. Теперь ты в безопасности, и я знаю, как нам быть дальше. Мы можем разобраться со всем, что происходит, клянусь тебе.

Эмили всегда (во всяком случае, до сегодняшнего дня) считала, что неплохо разбирается в людях. Будучи журналистом, она оттачивала это свое качество, будто инструмент, чтобы оно хорошо ей служило. Подняв глаза от Рианнон, она встретилась взглядом с Джейкобом. В его глазах не было жестокости. Не было обмана. Страх? Да. Сожаление? Может быть.

– Прости, – наконец сказал он.

Нарушив повисшую в доме тишину, откуда-то из других комнат до них донеслись странные звуки. Там что-то загудело и зашипело, напоминая помехи, возникающие, когда настраиваешь приемник в АМ-диапазоне. Гудение стало громче, потом – тише, потом снова громче, словно приемник в конце концов поймал нужную станцию, и превратилось в искаженный человеческий голос:

«Вызывает зЗЗЗЗззЗЗЗззззз ВМ ЗЗзззЗЗЗззз. Вы ззЗЗЗззЗЗз меня?»

Трое находившихся в комнате людей вскинули глаза. На лице Джейкоба появилось ошеломленное, недоверчивое выражение, и Эмили была уверена, что на ее собственной физиономии написано то же самое.

Голос был мужским, но из-за гула помех журналистка могла разобрать лишь отдельные слова.

– Кто это? – спросила Рианнон, тыльной стороной руки вытирая слезы и сопли.

Словно в ответ на ее вопрос, снова раздалось гудение, а потом в коридоре громко и четко загремел мужской голос:

– Говорит Эдвард Константин, капитан подводной лодки ВМС королевского флота «Вендженс» ее величества. Вы слышите меня?

Эмили по-прежнему смотрела на Джейкоба, не понимая, что ей делать: то ли начать ему доверять, то ли просто пристрелить его. В конце концов она глубоко вздохнула и сказала:

– Показывай, где тут у тебя комната связи.