Глава восемнадцатая

За окном квартиры раскинулось огненно-красное рассветное небо. Распахивая занавески, Эмили отчасти ожидала увидеть кишащую инопланетянами улицу, но тротуар, проезжая часть и окрестные крыши оказались пустынными.

Тучи, которые исчезли было накануне вечером, за ночь снова появились и стали еще гуще. Весь небосвод от края и до края затянуло толстым, подсвеченным красным ватным одеялом. Вначале Эмили показалось, что красноватый оттенок появился просто от света скудного утреннего солнца, но, присмотревшись, она поняла, что на самом деле облака пронизывают красные ленты, перемежая, как крем перемежает слои теста, и окаймляя их по краям. Это было одновременно прекрасное и тревожное зрелище, еще одна деталь непрерывно разрастающегося пазла, в который превратился быстро меняющийся мир.

Эмили провела беспокойную ночь на диване, периодически засыпая и видя во сне сотни тварьпауков, преспокойно забирающихся в квартиру и окружающих ее ложе со всех сторон, пока она дремлет. Когда они бросались в атаку, Эмили пробуждалась от кошмара, вся в холодном поту и со сдавленным криком на устах.

Наконец, она отказалась от мысли о том, чтобы еще поспать. Эмили было слишком тревожно, и, чтобы избавиться от этой тревоги, лучше всего было встать и попытаться сделать что-нибудь… что угодно. В обычный день она отправилась бы с утра пораньше на велосипеде в редакцию или вышла бы прогуляться вдоль Гудзона, чтобы проветрить голову. А сегодня, решила Эмили, самым лучшим будет просто отправиться в дорогу.

Чтобы взбодриться перед началом дня, можно было напиться кофе, но для этого пришлось бы распаковывать переносную плитку, поэтому Эмили ограничилась бутылкой воды, оставшейся со вчерашнего вечера. Сделав несколько глотков, она в последний раз мысленно пробежалась по списку дел, проверяя каждый пункт. Уверившись, что ничего не упущено, Эмили взяла дробовик с пола у дивана, направилась в коридор, где лежал ее рюкзак, набросила лямки на плечи, застегнула на поясе пластиковую пряжку ремня и окинула прощальным взглядом место, которое последние шесть лет считала своим домом. «Не так я собиралась отсюда уйти», мелькнула мысль. Эмили знала, что будет скучать по этой маленькой квартирке, которая служила ей убежищем от внешнего мира. Покидать это место было больно не только из-за того, что в него было вложено много чувств, но и потому, что, переступив в последний раз этот порог, она переступала и через последние остатки безопасной спокойной жизни.

С дробовиком в руке и всем своим оставшимся имуществом за спиной Эмили Бакстер открыла дверь квартиры, вышла во внешний мир и закрыла за собой дверь в старую жизнь, начиная путешествие в неизвестность.

 

Глава девятнадцатая

Пусть это был абсолютно бессмысленный жест, но Эмили автоматически заперла квартиру. Она знала, что никогда не вернется в это место, которое считала своим домом; строго говоря, журналистка вообще сомневалась в том, что когда-нибудь опять увидит Нью-Йорк, но ей казалось, что она поступает правильно.

Наружный коридор выглядел так, словно тут произошла серьезная, но какая-то киношная разборка. Сотни дырочек в потолке и стенах, напоминающие следы от пуль, были единственным напоминанием о том исходе, свидетельницей которого она стала ночью. Круглые отверстия, прогрызенные в дверях, стенах и потолке по всему коридору, явно указывали на способ, которым тварьпауки покидали квартиры. Даже в полу зияло несколько дыр: видимо, инопланетные трутни, спеша присоединиться к своим сородичам, челюстями прокладывали себе путь с этажа на этаж, и так до самого низа.

В последний раз двигаясь к лестнице, Эмили старательно обходила эти отверстия. Она не думала, что кто-то из инопланетных монстров остался в доме; тысячи существ, которых она видела прошлой ночью, были, вероятно, всего лишь малой частью растревоженного улья, что гудел в городе, пока она спала. Тем не менее Эмили держала дробовик наготове – просто на всякий случай.

Опасливо приоткрыв лестничную дверь, Эмили высунулась на площадку. Там было темно, поэтому она вытащила из бокового клапана рюкзака фонарь и зажгла его.

Лестничная клетка выглядела еще хуже, чем коридор. Гипсокартон оказался весь изодран, и теперь на бетонных ступенях валялись кучи мусора, а со стен свисали лохмотья арматуры. Эмили порадовалась тому, что прихватила с собой фонарь, поскольку тут запросто можно было споткнуться и упасть.

Нетрудно было представить, как все население дома, человек восемьсот или даже больше, пробудившись после трансформации, влекомое свежеобретенным инопланетным инстинктом, вдруг, словно водопад, устремилось вниз по этим ступеням и стенам.

И среди бегущих конечно был тот беби-монстр из квартиры двадцать шесть. До сих пор Эмили попадались лишь странные, похожие на пауков существа, которые (она была в этом уверена) вылупились из одиночных куколок вроде тех, что были в редакции «Трибьюн». Но во что могло трансформироваться месиво расплывшейся плоти с восемнадцатого этажа? Вряд ли из него получилась единая куколка – слишком оно было велико. Была ли это какая-то ошибка, случайная мутация, или по улицам Нью-Йорка могут бродить и иные, еще более странные создания?

Но в намерения Эмили не входило оставаться в городе, чтобы это выяснить.

* * *

Толкнув дверь первого этажа, она направилась прямиком к каморке, где оставила свой велосипед. Бегло осмотрев драгоценные припасы и убедившись, что все на месте, Эмили покатила его к выходу.

Небо над головой было багрового цвета, и Эмили прищурилась, когда темнота сменилась неверным рассеянным светом. Тучи, казалось, становились все толще за счет все новых и новых красных слоев, набухающих внутри неподвижной серой массы.

Перекинув ногу через раму, Эмили некоторое время поерзала, устраиваясь в седле. Ремни рюкзака пришлось подгонять заново: он стал тяжелее из-за одежды. Морщась от боли в руке, она несколько раз повела плечами, поудобнее приспосабливая лямки.

А потом нажала на педали.

Лучи солнца едва пробивались сквозь тучи, и улицы, по которым ехала Эмили, из-за слабой освещенности выглядели черно-белыми, словно выцветшими. Она ехала к северу, и здания по обе стороны дороги, казалось, нависают над ней. Журналистке легко было представить, что из пустых окон за ней наблюдают тысячи глаз. Странных, чужеродных глаз, принадлежащих носителям непостижимого разума, которые смотрели на нее… как на что? Как на насекомое? Или как на ту пресловутую ложку дегтя в бочке меда, досадную ошибку, вкравшуюся в воплощение грандиозного плана, запущенного всего несколько дней назад?

Если бы она была честна с собой, то усомнилась бы в том, что чуждому разуму есть до нее хоть какое-то дело. Ее существование не являлось серьезной проблемой, так, всего лишь нечто несущественное. Незначительное. И для Эмили это было благом.

* * *

72-я улица была так же пустынна, как и весь остальной Манхэттен. Когда Эмили стала подниматься по наклонному въезду на шоссе Генри Гудзона, ей, чтобы не упасть, пришлось привстать в седле. Ее ноги работали на подъеме, как поршни насоса. Она добралась до верха и машинально оглянулась через левое плечо, нет ли машин при въезде на главную дорогу, но все шесть полос были совершенно пусты.

Вдалеке, за бетонным разделителем и полосами, ведущими на юг, Эмили могла разглядеть на противоположной стороне темного Гудзона береговую линию Нью-Джерси. Справа виднелись элегантные бизнес-центры и жилые здания красного кирпича, которые быстро ушли в тень высаженных вдоль фривея деревьев. Она давила на педали по центральной полосе, двигаясь на север.

Эмили планировала направиться прямо к Олбани. Чтобы туда попасть, ей предстояло преодолеть примерно сто сорок пять миль, и она прикинула, что на это уйдет примерно два дня, если, конечно, удастся все время поддерживать приличную скорость. Из Олбани нужно будет ехать либо по трассе I-87-север, либо по I-90-запад, в зависимости от обстоятельств. Пока она склонялась к 1-87. Это более долгий и кружной путь, зато вдоль него меньше населенных пунктов, и значит, ниже вероятность наткнуться на инопланетян. В конечном счете, ехать так будет дольше, но гораздо безопаснее, думала она.

Ну а сейчас Эмили собиралась оставаться на шоссе Генри Гудзона, пока не доберется до 252-й улицы. Там она свернет на Ривердейл-авеню и поедет через Йонкерс, а там – до пересечения с 1-87 сразу за Тэрритауном. Гудзон можно будет пересечь по мосту Таппан Зи и продолжать путь на север.

Вполне возможно, что эта поездка средь бела дня по пустынному фривею была самым странным из того, что случилось с Эмили. Потребовалось время, чтобы она перестала нервно оглядываться через плечо, ожидая, что ее вот-вот обгонит, сигналя, какой-нибудь автомобиль, водитель которого высунется в окошко и крикнет, чтобы она убралась с дороги, пока цела. Конечно, ничего подобного не произошло. Эмили была одна на весь фривей. Одна в окружении призраков миллионов водителей.

На горизонте перед Эмили зависла особенно большая пухлая серая туча. Солнечный свет изо всех сил старался пробиться сквозь нее, но результатом было лишь плавающее перед глазами мутное пятно. Эмили не догадалась прихватить пару солнечных очков, и болезненно-яркие блики вынуждали ее смотреть не на дорогу, а на переднее колесо велосипеда. Периодически ей приходилось, щурясь, поднимать глаза, чтобы убедиться в безопасности стелющейся под колеса дороги, а потом опять переводить взгляд вниз. Надо где-то раздобыть солнечные очки, решила Эмили, внося этот пункт в мысленный список дел.

Велосипед проглатывал милю за милей, и Эмили вошла в комфортный для нее ритм. Хоть она и считала себя продвинутым велосипедистом, прошло уже очень много времени с тех пор, как ей довелось сделать больше двадцати миль за день, поэтому Эмили сдерживала себя, выбрав скорость, которую могла поддерживать в течение долгого времени.

Мчась по обсаженной деревьями дороге, легко было забыть, что город за бульварной линией опустел, и в нем нет жизни. Человеческой жизни, во всяком случае. Ничто вокруг не привлекало внимания, разве что заглохший в среднем ряду автомобиль или стоящий под неудобным углом бетонный разделитель полос. Но, когда Эмили наконец съехала накатом по наклонному спуску с окаймленной деревьями автострады в район под названием Ривердейл на одноименное авеню, чувство одиночества и изоляции очень быстро вернулось к ней.

По обе стороны от нее тянулись улицы Ривердейла с их прекрасными, дорогими на вид старыми домами с затесавшимися кое-где современными многоквартирными зданиями. В то время как Манхэттен выглядел покинутым своими обитателями, бежавшими прочь, когда грянула красная катастрофа, большинство жителей этого района, казалось, предпочли остаться дома. Медленно катя по пустынному проспекту, Эмили видела на подъездных дорожках многих домов аккуратно припаркованные автомобили, ожидающие своих владельцев, которым никогда не суждено снова сесть за руль.

Но права ли она? Эмили внезапно поразила бесконечно оптимистичная мысль: она сочла этот пригород таким же мертвым, как Манхэттен и весь Нью-Йорк, но сделала такой вывод лишь потому, что не видела на улицах никаких признаков жизни. Однако это вовсе не значило, что выжившие не попрятались по домам. Может, они слишком напуганы, чтобы выйти. В конце концов, это дорогой район. Может, его обитатели не знают, что по улицам бродят тварьпауки, и просто ждут спасателей. В этих домах попрятал ось столько людей, и тут должны быть выжившие. Такие же, как она. Они просто обязаны тут оказаться.

Эмили притормозила и остановилась перед двухэтажным домом красного кирпича с припаркованным на бетонной подъездной дорожке новым джипом «Чероки» последней модели. Спешившись, она стала подниматься по каменным ступенькам крыльца, но на полпути замерла. Во входной двери зияла такая знакомая круглая дыра, которую (Эмили в этом не сомневалась) прогрыз кто-то из преобразившихся жильцов, покидая запертый дом. Эмили окинула взглядом дома по соседству и напротив. Прикрыв глаза ладонью от яркого света, она увидела все те же красноречивые отверстия в обоих соседних домах. Теперь Эмили была уверена, что, подойдя к любой двери в этом сонном пригороде, она увидит круглые дыры, свидетельства постигшей местных жителей судьбы. Хотя обсаженная деревьями улица и создавала впечатление прежней нормальной жизни, этот городишко был так же мертв, как и оставшийся позади мегаполис.

Если бы Эмили задержалась тут и занялась поисками, то наверняка обнаружила бы где-то поблизости инопланетные деревья, такие же, как те, что попались ей в Центральном парке. Они, вероятно, прячутся в парке, где раньше играли дети, или на берегу водоема, где парочки, взявшись за руки, любовались закатом. Башнеподобные столпы – это все, что осталось от здешних горожан, которые стали еще одной деталью непостижимого пазла, в который превратился человеческий мир.

Эмили вернулась к велосипеду и села в седло. Вчера она, наверное, опустилась бы на колени и зарыдала в отчаянии, но сегодня это была уже другая Эмили. Сегодняшняя Эмили гораздо сильнее, сказала она себе. Сегодняшняя Эмили способна все это преодолеть. Тем не менее одинокая слезинка все же выкатилась из глаза и побежала вниз по щеке. Эмили презрительно смахнула ее тыльной стороной ладони. У нее не было времени лить слезы по этому мертвому миру; у нее было место, куда нужно добраться, и дело, которое необходимо сделать.

* * *

Она понятия не имела, как начался пожар. Может, от удара молнии, а может, от чего-то совсем банального, вроде непогашенной свечи на прикроватной тумбочке. Как бы там ни было, где-то через час в очередном мертвом городке, Ирвингтоне, представлявшем собой бестолковое смешение кичливых особняков и щитовых домиков, Эмили ощутила характерный запах горящего дерева с ноткой плавящегося пластика.

Из-за топографии местности понять, где именно горит, было почти невозможно. Как и в большинстве других городков к северу от Нью-Йорка, шоссе было обсажено рядами деревьев, которые ограничивали видимость, и Эмили не могла разглядеть улицы, мимо которых ехала. Она кашлянула и наморщила нос, когда от внезапного порыва ветра запах гари стал особенно сильным. Нажав на тормоза, Эмили немного замедлила скорость и вытянула шею, стараясь сквозь щели между деревьями высмотреть языки пламени. Однако деревья были посажены слишком плотно, и что-то разглядеть оказалось невозможно, хотя огонь совершенно точно бушевал где-то рядом. Чем дальше к северу, тем сильнее становился запах, а значит, Эмили приближалась к эпицентру пожара, а не удалялась от него, и это ее тревожило.

Переезжая широкую дорогу, ведущую к музею Линдхерст, она заметила первые признаки пожара. Это была стена дыма, такого серого, что последние полчаса Эмили ошибочно принимала его за очень низкое облако. Преодолев небольшой подъем, она увидела, что деревья расступились, и перед ней открылся вид на музей и мост Таппан-Зи, который находился чуть дальше. Вернее, должен был открыться. Когда она посмотрела в просвет между деревьями, вместо моста ее взгляд наткнулся на клубы дыма, вздымающиеся откуда-то из-за главного здания музея Линдхерст. Если верить указателю, который она едва смогла разобрать, там должен был находиться большой гостиничный комплекс. Эмили съехала на обочину и присмотрелась. Отсюда было видно, что на крышах музея и отеля курятся струйки дыма, а ветер несет огненные искры. Еще немного – и оба здания будут охвачены пламенем.

– Чудесно, – сказала она вслух, глядя на полыхающий вдали пожар.

С угрюмого неба начали падать мелкие хлопья серого пепла, ложась вокруг нее на землю, словно снег. Эмили не была уверена на сто процентов, но, похоже, огонь встал между ней и фривеем, куда ей надо было попасть, чтобы добраться до моста Таппан Зи. Из-за ограниченной видимости она не могла сказать точнее; чтобы удостовериться, нужно было подняться еще выше.

Эмили решила ехать дальше и меньше чем через милю получила ответ на свой вопрос. Густая стена дыма медленно пожирала лежащую перед ней дорогу, клубясь и наползая, словно туман. Дым поднимался к небесам, затягивая вид на мост, который, как она знала, был где-то впереди.

Стоя в пока еще безопасном благодаря широкой полосе асфальта месте с панорамным видом на запад, Эмили увидела, как ярко горит огонь. За флером серого дыма, следуя контуру Гудзона, тянулась на много миль к северу длинная стена колеблющегося оранжевого пламени. До сих пор Эмили только однажды забиралась так далеко на север и поэтому плохо знала местность, но была уверена, что видит сейчас конец Территауна и его окрестностей. Их методично пожирал сейчас ненасытный огненный зверь.

От первоначального плана придется отказаться, поняла Эмили. Нечего было и думать о том, чтобы пересечь мост или даже продолжать двигаться к северу сейчас, когда трасса 1-87 и все остальные дороги, ведущие в северном направлении, были охвачены огнем или, по крайней мере, густо затянуты дымом. Следуя первоначальному плану и пытаясь проехать через эту дымовую завесу, она не сможет ничего видеть и быстро станет жертвой удушья или поджарится на огне. Ей оставалось только одно: поехать на восток по 1-287, а потом, когда полоса пожара кончится, повернуть на север.

Пожар был большим и стремительно набирал силу. Эмили прикинула, что огнем охвачены, наверное, тысячи акров. Журналистка наблюдала за быстро приближающимся пламенем всего несколько минут, но уже начала кашлять из-за окутавших ее тонких струек дыма. Отдельные хлопья пепла сменились настоящей метелью, их нес ветер, который еще и подгонял огонь, помогая ему захватывать новые территории. Дым все наступал; Эмили выбрала неудачный момент для вдоха, набрав полные легкие горячего прокопченного воздуха, и закашлялась, вдохнув в два раза больше обжигающего чада.

Она бросилась бежать, толкая велосипед, потом вскочила в седло, будто какой-то ковбой с Дикого Запада из черно-белого кино, и принялась яростно крутить педали, пока не набрала достаточную скорость, чтобы обогнать подступающий огненный фронт.

Эмили понятия не имела, куда едет, ведь план состоял в том, чтобы двигаться на север, и никакой альтернативы на случай непредвиденных обстоятельств она не придумала.

Ей оставалось только импровизировать.

* * *

Эмили сбавила скорость, только когда расстояние между ней и надвигающимся пожаром достигло предположительно трех миль; правда, оценить расстояние точнее было сложно. Пламя двигалось споро, прячась за дымом. Его подгонял ветерок, который крепчал, превращаясь в настоящий ветер. Если он еще больше усилится, огонь будет распространяться все быстрее, и предсказать последствия будет невозможно.

Эмили подкатила велосипед к обочине и развернулась так, чтобы хорошо видеть происходящее позади нее. Горизонт оказался затянут дымом, и было совершенно непонятно, где этот дым заканчивался, и как далеко распространился огонь. Поскольку в намерения Эмили встреча с пожаром не входила, ей нужно было это выяснить. Способ для этого существовал полько один: забраться повыше.

Эмили окинула взглядом дорогу в обоих направлениях. Никаких зданий поблизости от автострады не наблюдалось, зато где-то четвертью мили дальше она увидела возвышающуюся эстакаду. Добравшись туда, она сможет получить хоть какой-то намек, куда ехать дальше. Эмили снова взлетела в седло и устремилась к мосту над шоссе.

Эмили добралась до эстакады и остановилась возле одной из ее бетонных опор. Быстрее будет подняться по засеянной травой насыпи, чем петлять по трассе на велосипеде, решила она и положила своего коника у подножия моста. Хватаясь за чахлую желтую травку, она принялась карабкаться наверх. Оказавшись в конце концов на насыпи, Эмили удивилась тому, что так вымоталась: хотя чему уж тут удивляться – последние несколько часов она без отдыха крутила педали. К тому же боль в плече, на которую Эмили умудрялась не обращать внимания, снова начала усиливаться, и игнорировать ее было при всем желании невозможно.

Это был четырехполосный мост, обнесенный по бокам низкой бетонной стеной, переходящей в проволочную сетку. Он был спроектирован так, чтобы даже самые целеустремленные самоубийцы не могли с него прыгнуть.

Эмили глядела сквозь сетку в ту сторону, откуда явилась. Ей было прекрасно видно пространство, охваченное пожаром. Судя по пламени, которое лизало небо, уничтожая верхушки далеких деревьев, от переднего края пожара ее отделяло несколько миль. Огонь распространялся к северу, изгибаясь широкой оранжевой дугой. Казалось, он уже миновал то место на автостраде, где стояла Эмили, когда впервые его заметила. От музея Линдхерст и окружающего его квартала тянулся в небо широкий дымный шлейф.

Стоя на эстакаде, Эмили подумала, что ветер изменил направление. Не обращая внимания на соленый привкус пота, она облизнула кончик указательного пальца и подняла руку над головой. Да, она не ошиблась: ветер действительно переменился, во всяком случае, сейчас он дует в другую сторону. И гонит пожар прочь от нее, к югу, назад к Манхэттену. Вот она, передышка, в которой Эмили так нуждалась.

Журналистка осмотрелась по сторонам в надежде понять, где она, собственно, находится. На противоположном конце моста виднелся дорожный указатель. Эмили шла к нему до тех пор, пока не смогла прочесть, что на нем большими буквами написано: «Валгалла 2.5».

Валгалла? Это вроде бы из какого-то мифа о викингах? Диковатое, конечно, название для города, но не страннее, чем Йонкерс, Тенэфлай или любое другое из странных, удивительных имен, которые присвоили себе окружающие Нью-Йорк населенные пункты. Да и размышлять о топонимике сейчас было некогда. Эмили посмотрела на запад, чтобы оценить, есть ли у нее шансы обогнать огонь, если ветер снова переменится и погонит пожар ей наперерез.

«Наверное, придется рискнуть», – решила она. Если ветер останется неизменным, она сможет двигаться к северу и при этом избежать худшего.

Эмили поспешила обратно, спустилась по насыпи к своему велосипеду, вспрыгнула в седло и налегла на педали. По извилистой въездной дороге, ведущей на эстакаду, Эмили двинулась в сторону Валгаллы.

 

Глава двадцатая

«Селение Валгалла, Нью-Йорк. Добро пожаловать!» – гласила табличка.

Селение? Эмили представления не имела, в чем заключается разница между селением и, например, деревней, но, если верить видавшему виды плакату на въезде в Валгаллу, ей вот-вот предстояло это выяснить.

На то, чтобы преодолеть пару миль до окраины городка… вернее, селения, ей пришлось минут пятнадцать катить по двухполосной дороге. До красного дождя тут было прямо-таки идиллическое место для жизни. На склонах зеленых, обсаженных деревьями холмов виднелись живописные дома в колониальном стиле, числом не больше нескольких сотен. В лучшем случае, тут жила пара тысяч человек. Селение выглядело очаровательным, но абсолютно безжизненным, как и любая другая местность на неблизком пути Эмили. «Теперь это просто-напросто город призраков», – подумала она, стараясь не обращать внимания на все усиливавшуюся боль в уставших натруженных ногах.

Дорога оканчивалась Т-образным перекрестком, на котором высилось здание красного кирпича – пожарное депо, выглядевшее достаточно старым, чтобы заподозрить в нем ровесника самой Валгалле. Перед депо Эмили свернула влево и поехала по плавно поднимающейся дороге, которая привела ее в элитный (если судить по дорогим автомобилям, припаркованным на подъездных дорожках) район. Она миновала школу и автомастерскую, оказалась на вершине холма и начала постепенно спускаться, проезжая мимо красивых, но, увы, опустевших домов. Велосипед шел накатом, и мысли Эмили тоже свободно блуждали где-то далеко.

Скоро ей нужно будет подыскать место для отдыха. Раз уж пожар остался позади, она собиралась съехать с трассы и хотя бы на часок расслабиться. Немного перекусить и, может быть…

Завернув за «слепой» угол, она изо всех сил выжала тормоза, и велосипед, взвизгнув, резко остановился.

– Ох! – только и сказала она.

Этот звук, полувопросительный-полувосклицательный, никоим образом не описывал представшее перед ней зрелище, однако в сложившихся обстоятельствах это оказалось все, на что она была способна.

В сотне футов впереди (ну или чуть подальше), полностью перекрывая путь и растянувшись на несколько миль в обе стороны, возник лес – лес, не похожий ни на один из лесов, что до сих пор росли на Земле, лес, состоящий из инопланетных деревьев, очень похожих на деревья-столпы, которые Эмили видела в Центральном парке. Впрочем, у этих было существенное отличие: они выглядели полностью завершенными, и их огромные стволы вздымались в небо футов на двести, а то и выше. Чтобы создать каждый из этих столпов, понадобилось, наверное, несколько тысяч тварьпауков, более того, Эмили была уверена, что среди них была и пара тысяч бывших жителей Валгаллы.

Чужеродные деревья росли так же тесно, как их собратья в любом земном лесу, крученые стволы тянулись кверху, раскинув под небом громадный полог перистых, лишенных листьев ветвей. Каждая ветвь была усеяна трубчатыми полыми шипами, закручивающимися на манер штопора. Пока Эмили, разинув рот, взирала на эту невероятную картину, побеги одного из деревьев извергли из себя небольшое облачко красной пыли. Эмили наблюдала, как пыль медленно поднимается все выше и выше и в конце концов исчезает среди низких туч.

Тем временем такое же облачко красной пыли отстрелилось от другого дерева и тоже стало подниматься вверх. Потом то же самое произошло с третьим, четвертым, пятым деревом, и вот уже весь лес, кажется, стал вносить свою лепту в красный туман, сгустившийся над его кронами. Пыль медленно, кружась и танцуя, поднималась к небу, влекомая ввысь теплыми восходящими потоками, а потом исчезала из виду. Ее уносил тот же ветер, что гнал по небу тучи и вонючий дым пожара.

Но не только деревья, представшие перед Эмили, были здесь совершенно неуместными и чуждыми. С места, где застыла журналистка, трудно было что-то разглядеть, но сама земля вокруг деревьев тоже изменилась. Там, где, по идее, не должно было быть ничего, кроме травы да дорожного покрытия, неистово разрослась яркая, сочная растительность. Ее трудно было как следует рассмотреть издалека, но раньше в этом милом, старомодном маленьком городке явно не росло ничего подобного.

Слева от Эмили чудовищный лес постепенно исчезал в медленно наползающей дымовой завесе, а справа упирался в берег громадного озера. Миновать лес можно было, только взяв восточнее и проехав по противоположному берегу озера, а ей жаль было тратить на это драгоценные часы. Кроме того, обогнув водоем, можно было обнаружить, что лес продолжается и там, и тогда придется все-таки войти в него или рискнуть заночевать на открытом воздухе.

У оказавшейся в ловушке между огнем пожара и водой озера Эмили было всего две возможности: идти вперед или двигаться в обход. Можно было повернуть назад и поискать кружной путь, но она сомневалась, что ее ноги смогут еще бог весть сколько крутить педали, пока ей не попадется безопасное место для ночевки.

Выходило, что на самом деле выбора нет. Придется прокладывать путь через инопланетный лес и надеяться выбраться из него раньше, чем настанет ночь или настигнет огонь пожара. Придерживаясь прежнего курса, Эмили принялась крутить педали в сторону красного леса.

* * *

Она была права относительно растущего у подножия чужеродного леса: эта «трава» была такой же инопланетной, как и деревья. Громадные красные листья, прорастающие из округлых мясистых стеблей, венчали красивые розовые цветы, сияющие и переливающиеся, как нефть на воде. Пучками росли тонюсенькие, словно паутинка, кроваво-красные травулины, и всю землю под ногами устилал красивый ворсистый алый ковер, похожий на мох.

Эмили спешилась и поставила велосипед на подножку. Опустившись на одно колено, она, как осмелилась низко, склонилась над чертой, где обычная трава встречалась с алым нездешним мхом. Их разделяла тонкая полоса, где земная растительность перемешалась с инопланетной. Эмили поняла: красный дождь не только изменил население Земли, превратив людей в тварьпауков, строительный материал для этого невероятного леса. Вдобавок он трансформировал земную флору в совершенно новые формы растительности. Она смотрела вниз и думала, что видит, как обычная трава постепенно отступает под напором ползучего мха. Это совершенно определенно происходило прямо у нее на глазах, пусть и очень-очень медленно. Весь ее мир, поняла Эмили, медленно, но верно подменяется чем-то иным.

Эмили поднялась на ноги и дошла до ближайшего дерева. Те, что она видела в Центральном парке, выглядели так, будто были покрыты чешуей, но эти, все три переплетающихся ствола которого были завершены, оказались гладкими, как мрамор, и такого глубокого красного цвета, что казались почти черными. Поверхность ствола покрывала какая-то твердая прозрачная субстанция, отчего он блестел, словно обсидиан. Эмили быстро постучала по дереву костяшками пальцев: оно было твердым и по ощущениям напоминало пластмассу.

В Центральном парке Эмили видела, как тварьпаук вскарабкался на одно из таких деревьев и влился в него, став крошечным фрагментом ствола. Но то дерево казалось ничтожным по сравнению с гигантами, среди которых она оказалась теперь. Эти деревья были просто огромными, и, если бы ей пришлось гадать, сколько тварьпауков ушло на строительство каждого из них, она сказала бы, что как минимум тысяча. И это еще в лучшем случае.

Сквозь густо сплетенные высоко над ее головой ветви проникало не так уж много света, поэтому, чтобы как следует рассмотреть дерево, Эмили пришлось приблизиться к нему почти вплотную. Если бы она не стала свидетельницей того, как тварьпаук растопил себя и превратился в ствол, она никогда бы не догадалась ни о чем подобном. Нигде не было никаких признаков швов, сочленений или стыков. Тварьпауки растворялись в деревьях совершенно бесследно.

У Эмили не было ответов на роящиеся у нее в голове вопросы. Тут, несомненно, поработал какой-то грандиозный разум, куда более продвинутый, нежели человеческий: он оказался способен превратить население целой планеты в инструменты для воплощения своих желаний. Пожалуй, она могла бы считать его богом, потому что он казался таким же непостижимым и загадочным, как тот большой парень на небесах. Красные деревья служили наглядным примером того, как этот разум воплощает свои начинания, находясь черт знает в какой невообразимой дали. Они, деревья, были очередной ступенькой в плане этого разума, пытаться понять который она могла с тем же успехом, с каким муравей может пытаться понять работу компьютера. И, как муравей, Эмили поняла, что, если она ступит на запретную территорию, ее запросто могут поджарить.

Она встала и вгляделась в глубины раскинувшегося перед ней леса. Там было сумрачно, а местами и вовсе темно от тени, отбрасываемой хитросплетением ветвей над ее головой, но Эмили могла видеть достаточно, чтобы понять: большую часть пути ей придется толкать велосипед рядом с собой. Землю пронизывали похожие на щупальца корни башнеподобных деревьев, поэтому ехать по прямой тут не получится. Лучше уж идти на своих двоих и там, где понадобится, переносить велосипед на себе.

Ей следовало быть осторожной, чтобы не заблудиться. Деревья выглядели совершенно одинаково и тянулись так далеко, что она не могла выбрать какую-нибудь вешку за пределами леса, чтобы, ориентируясь на нее, гарантированно выйти на другую сторону. Надо быть внимательной и не спешить.

Взяв велосипед за руль и сиденье, Эмили подтащила его к первому на ее пути хитросплетению корней, невольно застонав, когда раненое плечо напомнило о себе, а потом перешагнула через корни и двинулась в лес.

* * *

Эмили предполагала, что под сенью инопланетного леса будет прохладно, но там оказалось так тепло и влажно, что уже через несколько минут ходьбы пот пропитал ткань тонкой футболки везде, где та касалась кожи, прилипая к телу и вызывая безумное раздражение. Эмили подумывала остановиться и достать свежую рубашку, но перспектива распаковывать тут рюкзак и искать подходящую одежду была не самой радужной. К тому же это место вызывало у Эмили постоянное беспокойство. Чем скорее она отсюда выберется, тем лучше.

Где-то на десятой минуте пребывания в красном лесу она бросила мимолетный взгляд через плечо и поняла, что разобраться, откуда она пришла и куда идет, действительно невозможно. Солнца было не видно из-за комбинации туч, дыма и плотной кроны инопланетных деревьев. Над головой не было ничего, кроме какой-то расплывчатой мути. Ничего не стоило сбиться с пути, плутать часами и никогда не найти выхода. Эмили была уверена, что не заблудилась… пока. Если она начнет подозревать обратное, то всегда сможет включить GPS на руле велосипеда и найти дорогу. Единственной причиной, по которой она до сих пор этого не сделала, было врожденное упрямство. Без абсолютной на то необходимости Эмили отказывалась прибегать к современным технологиям. GPS и спутниковый телефон не смогут работать вечно, поэтому, чем быстрее она научится обходиться без них и решать свои проблемы самостоятельно, тем лучше для нее.

Эмили проталкивалась сквозь особенно плотное сплетение растительности. Когда она локтями прокладывала себе путь по этим джунглям, тоненькие длинные травинки касались ее головы, испуская уже знакомые облачка красной пыли. Казалось, все в этом странном новом мире устроено так, чтобы инопланетные сущности распространялись как можно быстрее и эффективнее. Даже простые растения были подчинены этой цели.

Продравшись через заросли, Эмили оказалась на большой прогалине. Тут не было никаких растений; ни земных, ни инопланетных, – лишь голая темно-коричневая земля. Круглая прогалина была около четырехсот футов в диаметре, и в ее центре Эмили увидела нечто совсем новенькое. Ничего подобного она за последние дни еще не встречала.

Это было гигантское образование, похожее на деревья, среди которых она пробиралась, но футов на тридцать выше самых высоких из них. Его ствол был вдвое толще стволов остальных «деревьев», а вместо похожих на папоротник ветвей у него были громадные гроздья молочно-белых шаров. Они достигали минимум шести футов в диаметре и полнились полупрозрачной розовой жидкостью. В центре каждого шара, занимая большую его часть, свернулась какая-то темная тень. Эмили смотрела, а темные силуэты медленно вращались в своих капсулах, будто под действием неведомого направленного лишь на них теплого течения.

Что бы ни зрело в шарах, оно было огромным. Продолжая наблюдать, Эмили увидела, как одна из теней дернулась: так мог бы вздрогнуть во сне младенец.

– Иисусе, – сказала Эмили, невольно отступая и не сводя глаз со своей новой находки. Она насчитала двадцать шаров, плотно, как в виноградной грозди, прижатых друг к другу.

Эмили чувствовала искушение подойти поближе, но в то же время все ее инстинкты кричали, что чем дальше она будет держаться от этого, тем лучше для нее. До сих пор при встречах с новыми хозяевами планеты ей везло, но нарываться все равно незачем. Тварьпауки, которые ей попадались, вовсе не рвались в бой, но, для того чтобы именно это дерево оказалось так очевидно изолировано от всего остального мира, должен был существовать очень весомый повод. В данном случае лучшим проявлением доблести будет благоразумие, почувствовала Эмили и решила не приближаться к шарам.

Она повела велосипед по самой кромке поляны. Это было легче сказать, чем сделать, потому что рыхлая земля, в которой вязли ее сникеры и шины велосипеда, здорово замедляла скорость.

Эмили шла, и ее, будто темное облако, сопровождало ощущение тревоги. Что бы ни находилось внутри шаров, оно заставляло ее беспокоиться. На Эмили будто накатывали волны страха, и она не сомневалась, что причиной тому были шары и то, что в них зреет. Как она ни старалась, ей не удавалось отвести взгляд от грозди странных ягод, свисающих с инопланетного дерева, и чем ближе к ним, тем сильнее становилось беспокойство.

К тому времени, когда Эмили, наконец, достигла противоположного конца поляны, ее нервы звенели от напряжения, как струны. Она чувствовала, что вот-вот взорвется. Просто чудо, что ей удалось так долго держать себя в руках. Инстинктивное «беги или дерись!» настойчиво требовало бежать с тех самых пор, как Эмили заметила шары, и ей понадобилось все самообладание, чтобы не бросить велосипед вместе с драгоценными припасами и не припустить со всех ног из этого невозможного, жуткого места. Она чувствовала себя как маленький ребенок, оказавшийся в доме с привидениями. Эмили не знала, почему так нервничает, зато знала, что причиной ее тревоги была странная гроздь посреди прогалины.

Наконец она добралась до другой стороны поляны и повела велосипед сквозь стену растений, растущих на границе с окружающим лесом. Как только поляна осталась за спиной и скрылась за высокой травой, Эмили опустила велосипед и уперлась рукой в ствол ближайшего дерева. Ее тут же бурно вырвало, и все содержимое желудка, некогда бывшее завтраком, оказалось на большом участке красного мха и на сникерах. Утерев рот ладонью, она подняла велосипед и, не медля, вновь двинулась через лес, стремясь, чтобы между ней и прогалиной оказалось как можно большее расстояние. Это куда важнее, чем запачканная обувь.

Спустя полчаса, когда от паники остались только бегавшие по хребту мурашки, Эмили заметила свет, прорывающийся сквозь линию деревьев где-то в четверти мили от нее. Испустив глубокий вздох, она пошла немного медленнее, потому что страх начал сменяться облегчением.

Именно тогда она услышала, как что-то движется сквозь подлесок.

 

Глава двадцать первая

Звук, издаваемый чем-то большим, пробирающимся через лес, заставил Эмили застыть на полушаге. Что бы там ни ходило, оно надежно перекрывало Эмили выход из этого Богом проклятого места. Тихо, как только могла, стараясь не делать резких движений, она опустила велосипед на землю и медленно потянулась снять с плеча дробовик. Прижала приклад к правому плечу и взялась левой рукой за цевье. Тяжесть оружия в руках придала ей ощущение некоторой защищенности, и она навела ствол на заросли высоких красных растений, откуда в последний раз доносились непонятные звуки. Лямки рюкзака врезались в плечи, и целиться было неудобно: казалось, руки вот-вот отвалятся. Конечно, это была наименьшая из ее проблем, потому что руки дрожали (неизвестно, от страха или от возбуждения), и ствол «моссберга» раскачивался туда-сюда, будто маятник. «Ничего страшного, – убеждала себя Эмили, – тебе необязательно убивать этого поганца, достаточно просто спугнуть его, чтобы он убрался на хрен».

Эмили поглубже вдохнула, стараясь успокоить разгулявшиеся нервы. Она пыталась заставить себя расслабиться, а то руки так вцепились в оружие, что побелели костяшки пальцев. Расставив ноги пошире, Эмили навела дробовик туда, откуда, по ее мнению, шел звук.

Но тут раздался новый шорох. Высокая трава зашевелилась футах в десяти от того места, которое чуть раньше привлекло внимание Эмили. То, что двигалось сквозь заросли, обходило ее по кругу – так ведут себя хищники, разглядывая свою жертву. Эмили повела дробовиком в сторону звука, и пот, стекая струйками по лбу, начал заливать ей глаза. Конечно, их немедленно защипало.

Удобнее перехватив тяжелый дробовик, Эмили плотнее прижала к плечу приклад и, высвободив одну руку, утерла глаза и лоб. Рука уже возвращалась на место, когда какое-то громадное существо прянуло из травы в воздух и с шумом приземлилось меньше чем в десяти футах от Эмили.

От неожиданности она отшатнулась, зацепившись левой ногой за какой-то корень, споткнулась и начала заваливаться на спину, судорожно молотя руками воздух в попытке восстановить равновесие. Но ухватиться было не за что, и Эмили тяжело шмякнулась на землю. Миг, пока она падала, казалось, растянулся в целую минуту, но уже в следующее мгновение Эмили увидела существо, которое ее преследовало. Оно мало походило на знакомых тварьпауков и казалось больше похожим на обычное земное животное, а не на насекомое. Около шести футов длиной, оно передвигалось на четырех мускулистых ногах. На лапах существа было по четыре пальца, и каждый оканчивался шестидюймовым, очень неприятным на вид когтем. Его тело, покрытое от основания шеи длинными шипами, казалось сильным и мускулистым, как у тигра. Красные шипы всевозможных оттенков служили своеобразной маскировкой, позволяющей животному сливаться с окружающей инопланетной растительностью. Вместо головы у твари был пучок кроваво-красных щупалец длиной с руку Эмили и толщиной с карандаш. Каждое из этих щупалец шевелилось независимо от остальных. Сейчас они все тянулись к Эмили, извиваясь, как клубок змей, будто ощущая ее запах или тепло ее тела. В центре этого шевелящегося клубка находилась длинная морда; Эмили в испуганном изумлении увидела, как широко раскрывается пасть, обнажая похожий на пилу ряд острых зубов. Глаз у чудовища вроде бы не было, однако его морда была направлена прямо на журналистку. Возбужденно покачиваясь взад-вперед, существо будто бы отслеживало ее движения: то, как она, пятясь, ползла по земле, пока не уперлась рюкзаком в основание одного из строенных стволов.

Монстр еще шире открыл пасть, и Эмили увидела розовый язык, мелькающий между зубами. Тишину внезапно разорвал жуткий, вибрирующий вой, похожий на пронзительное рычание и закончившийся переливчатой трелью.

Затуманившийся от ужаса разум Эмили вдруг осознал, что это существо, возможно, шло за ней все время, пока она пробиралась по лесу. Оно выглядело слишком мелким, чтобы вылупиться из белесого шара, свисающего с дерева на прогалине, и значит, появилось откуда-то еще. Может быть, оно было создано специально, чтобы охранять тех, кто зреет в шарах.

Тварь подошла ближе, при каждом шаге делая ныряющие движения головой. Конечности Эмили отказали. На этот раз она знала, что умрет. Спасения нет, бежать некуда, и, даже если она заставит себя подняться на ноги и бежать, это существо в мгновение ока снова завалит ее на землю.

«Ну все, – подумала она, когда тварь шагнула ближе, – игра окончена. Конец».

И тут до Эмили дошло, что в ее левой руке все еще зажат дробовик. Обезумев от страха, она забыла об оружии, но теперь развернула его так, чтобы дуло смотрело прямо в пасть монстра. Тот, должно быть, почувствовал агрессию, потому что шипы на его теле завибрировали, угрожающе загромыхав, а потом он припал к земле и бросился на журналистку, широко разинув пасть и шевеля в воздухе щупальцами.

Эмили закрыла глаза и спустила курок.

Она услышала грохот выстрела и почувствовала, как сильно вдавила отдача приклад в ее многострадальное плечо (вниз по руке побежала волна жгучей боли). Услышала, как монстр издал ворчание, которое превратилось в визг. Раздался звук падения – это тело чудовища тяжело рухнуло на землю.

Когда Эмили наконец открыла глаза, то увидела, что монстр лежит на боку у ее ног. Он был еще жив, заряд угодил ему в правую лопатку, и рана сочилась зеленой жидкостью. Правая передняя лапа висела на волоске, а остальные три дергались, потому что монстр – иначе его было не назвать – пытался подняться. Его челюсти злобно клацали в нескольких дюймах от ног Эмили, а щупальца дергались и извивались. Эмили знала, что, если она не заставит себя немедленно подняться и прикончить своего врага, тот, даже раненый, вполне сможет с ней расправиться.

Осторожно, чтобы не оказаться в зоне досягаемости щелкающих челюстей и щупалец, она поднялась на ноги, дослала патрон и прицелилась в голову монстра. Тот, должно быть, почуял близкую смерть и, когда Эмили коснулась курка, издал еще один душераздирающий вой, который прервался, лишь когда его голову разнесло выстрелом.

Эмили стояла над неподвижным мертвым телом, хватая ртом влажный воздух, грудь ее тяжело вздымалась. Когда грохот выстрела наконец перестал звучать в ушах, она услышала новую завывающую трель, а потом еще и еще. Это собратья погибшего монстра отвечали из густого подлеска на его предсмертный зов.

 

Глава двадцать вторая

Три инопланетных твари появились через несколько секунд после того, как Эмили услышала их ответные крики.

Она уже бежала к краю леса, когда услышала их приближение. Они, как стая обезьян, рухнули откуда-то сверху, с полога ветвей. Эмили рискнула бросить взгляд назад и увидела, что двое из них уже были на земле и приближались к убитому ею животному. Третий спускался по стволу, и мышцы на его лапах бугрились, когда он перемещал свое тело вниз, пока не оказался почти у самой земли. Тогда он спрыгнул и присоединился к двум своим сородичам, активно шевелящим щупальцами над трупом. Три невероятных вопля слились в один, все твари развернулись в сторону Эмили и устремились к ней.

– Вот дерьмо, – прошипела Эмили, продолжая со всей возможной скоростью двигаться к краю леса, толкая рядом с собой велосипед. Она слышала у себя за спиной топот лап чудовищ. Те преследовали ее, как лисы преследуют кролика. «Очень-очень медленного кролика», – подумала она.

Эмили была уверена, что, если ей удастся пересечь линию деревьев, у нее будет шанс. Нужно только убраться отсюда и сесть на велосипед, и тогда она сможет оторваться от преследователей. Эмили сомневалась, что монстры выйдут из леса и продолжат погоню… во всяком случае, она очень на это надеялась.

Между красными деревьями виднелось зеленое поле, и Эмили решила просто бежать к ближайшему просвету, по возможности перелезая через спутанные корни, а не огибая их. Тяжело дыша, с бухающим где-то в ушах сердцем, мчалась она к свободе, перепрыгивая через клубки корней и волоча за собой велосипед. Между Эмили и зеленым полем оставалось всего тридцать футов, когда одна из тварей спрыгнула перед ней со ствола дерева.

Эти создания еще быстрее, чем она думала. «Как, черт возьми, одна из них ухитрилась оказаться впереди?» – успела подумать Эмили, упираясь ногами в землю и выпуская грипсы велосипеда. Тот немедленно с грохотом упал на переплетение красных корней. Эмили надеялась, что ни он сам, ни содержимое багажников не пострадали фатально при падении, но беспокоиться об этом она будет, когда выпутается из переделки, в которую угодила… если сможет выпутаться из нее и остаться в живых.

Одним плавным движением Эмили сорвала с плеча «моссберг», направила его на монстра и спустила курок. Ничего не произошло.

– Дерьмо! Мать вашу, дерьмо! – зашипела она, когда поняла, что не дослала патрон.

Быстро исправив ошибку, Эмили услышала, как сыто клацнул дробовик, снова прицелилась и нажала на курок. Заряд угодил в шею приближавшегося монстра, и его голова взлетела в воздух в окружении зеленых брызг и безжизненно мотающихся щупалец. Она с влажным чавканьем упала на землю почти одновременно с рухнувшим телом и покатилась по красной траве.

«Один готов», – подумала Эмили, разворачиваясь к остальным врагам и автоматически перезаряжая дробовик.

Но преследователи исчезли где-то среди деревьев и трав.

Эмили поводила стволом дробовика из стороны в сторону, ища любые признаки врагов. Во время безумной гонки она вся взмокла и перепачкалась: кожу и одежду покрывал воняющий аммиаком красный сок растений, которые она невзначай сломала или раздавила. Глаза снова защипало от пота, но вместо того, чтобы протереть их, Эмили принялась судорожно моргать и трясти головой. Велосипед она решила оставить там, где он лежал. Пока нет абсолютной уверенности, что поблизости не ходят красные монстры, слишком опасно опускать дробовик или терять бдительность. Если из этого следует, что придется оставить тут велосипед и вернуться за ним позже, когда все уляжется… что ж, да будет так.

Слева от Эмили в густой траве зашуршало, она развернулась и выстрелила. Заряд проложил в зарослях широкую дорожку, но, похоже, это был единственный результат. Пришло время посчитать. Дробовик рассчитан на восемь выстрелов, и четыре она уже сделала. В магазине осталось всего четыре патрона, и возможности перезарядиться не предвиделось, потому что запас боеприпасов остался в одном из велобагажников.

Эмили повернулась лицом к лесу и стала вслепую осторожно пятиться к его краю, к свободе, ощупывая путь на предмет стволов деревьев или неровностей почвы. После каждого неуверенного шага она водила туда-сюда стволом дробовика, прикрывая таким образом свое отступление.

Уловив боковым зрением неясное движение, Эмили инстинктивно бросилась на землю. Как раз вовремя: в противном случае массивная лапа одного из двух оставшихся в живых красных монстров снесла бы ей череп. Эмили почувствовала, как шевельнулись волосы у нее на макушке, когда когти чиркнули по воздуху там, где миллисекунду назад была ее голова. Она откатилась в сторону и направила оружие туда, где, по ее представлениям, должен был находиться ее враг, но тот уже вскочил на ствол ближайшего дерева. На миг замерев, он уставился на Эмили, в ярости встопорщив шипы и издав свой омерзительный рык. Когда та попыталась прицелиться, он стал грациозными прыжками подниматься по стволу. Эмили отслеживала дробовиком, как красный монстр, цепляясь когтями, взлетает все выше. Наконец он исчез в густой кроне, ставне досягаемости выстрела. Похожие на перья ветви дрожали, когда он перепрыгивал над ее головой с дерева на дерево. Кажется, он направился к краю леса, словно зная, что именно в этом направлении постарается удрать Эмили.

«Этот ублюдок пытается отрезать мне путь на волю», – подумала она.

Тем временем справа от нее материализовался второй монстр. Прыгая через извилистые корни, он мчался девушке наперерез, блокируя отступление в лес. Щупальца этого монстра колыхались, а шипы на теле злобно вибрировали, но он, казалось, сумел понять, что оказаться в пределах досягаемости огня дробовика означает для него почти верную гибель, и метался из стороны в сторону. Эмили никак не могла прицелиться: его перемещения были такими стремительными, что она рисковала опять промазать.

Эмили снова стала пятиться к кромке леса. Красный монстр преследовал ее, сохраняя, однако, дистанцию и не прекращая своего танца. Каждый раз, сделав шаг, Эмили отваживалась на миг отвести от него глаза, чтобы взглянуть вверх, вниз и в стороны. Она искала на земле, в ветвях и на стволах деревьев второго монстра, который побежал вперед, чтобы перекрыть ей выход из леса.

С каждым шагом Эмили оказывалась все ближе к свободе. Она начала мысленно отсчитывать футы, прикидывая, сколько осталось до края леса. Чем ближе она была к своей цели, тем прохладнее становился воздух, однако легкий ветерок, залетевший снаружи под своды красного леса, не мог осушить пот, который, будто утренняя роса, покрывал все тело Эмили.

До кромки оставались последние семь футов, когда она услышала, как прыгает тот красный монстр, что прятался в кроне над ее головой. В тот же миг второй, тот, что на земле, тоже взлетел в воздух, бросаясь на нее. Их нападение было прекрасно синхронизировано. Следующие несколько секунд растянулись для нее как в покадровой замедленной съемке. Эмили наблюдала за происходящим словно со стороны, оторвавшись от реальности. У руля ее тела встала симпатическая нервная система, взяв на себя контроль и отодвинув рассудок на пассажирское сиденье.

Эмили почувствовала, как падает на землю и перекатывается на спину, развернувшись лицом к красному монстру, который прыгнул на нее сверху. Дробовик, описав мучительно медленную дугу, оказался направлен на монстра, который приземлился всего в нескольких футах от ее распростертого тела. Его мышцы напряглись, когда он поднял одну лапу, и на когте блеснул солнечный луч, прорвавшийся через линию деревьев, находившуюся всего в нескольких футах. Шипы монстра шелестели, предвосхищая убийство, а щупальца извивались и колыхались перед лицом Эмили, будто готовые атаковать змеи. Пасть чудовища широко раскрылась, и Эмили почувствовала, как ее обдает исходящее от твари зловоние. Именно туда, в пасть, направила она свой дробовик, услышала грохот выстрела, эхом отразившийся от странных инопланетных деревьев, и увидела, как картечь разносит челюсти монстра, как щупальца превращаются в мелкий красный туман, который вылетает в дыру, образовавшуюся в задней стенке черепа, вместе с комками чего-то, что, наверное, заменяло чудовищу мозг. Инопланетянин упал замертво, его розовый язык вывалился из того, что осталось от пасти, а лапы еще несколько раз конвульсивно дернулись, прежде чем замереть навсегда.

«Хороший выстрел! Отличный выстрел, – подбадривал Эмили ее далекий разум, в то время как она машинально перевернулась на живот и поднималась на ноги. – Осталось положить всего одного…»

Но додумать эту мысль помешал второй красный монстр, приземлившись ей на спину. От его тяжести она упала на землю, и из легких вышибло воздух. Эмили услышала собственный крик боли, когда когти монстра проложили себе путь сквозь рюкзак и вонзились в плоть чуть ниже правого плеча. От удара она выпустила дробовик из рук.

Эмили слышала, как что-то рвется и трещит. Вначале она была уверена, что это красный монстр сдирает с нее кожу, но потом с облегчением поняла, что он терзает рюкзак, стараясь добраться до ее тела.

Эмили стала дергаться изо всех сил, но одна лапа монстра крепко пригвоздила ее к земле, а другая в это время безжалостно рвала рюкзак. Монстр был слишком силен и тяжел, чтобы она могла перевернуться. К тому же от этого не было бы никакого толку, ведь дробовик валялся слишком далеко, и Эмили все равно не смогла бы до него дотянуться. В конце концов монстр непременно раздерет рюкзак и сломает ей позвоночник или перегрызет горло, это только вопрос времени. Будто прочитав ее мысли, тварь приблизила голову к лицу Эмили, и журналистка почувствовала на коже влажные скользящие прикосновения щупалец. Щупальца проникали ей в рот, ноздри и уши. Эмили в ужасе вскрикнула, когда монстр разинул пасть как раз напротив ее глаз, продемонстрировав ряды черных зубов. Потом она почувствовала у себя на лице грубый чешуйчатый язык, который явно пробовал ее на вкус. Чудовище наслаждалось моментом торжества и готовилось нанести решающий смертельный удар.

«Все было не так уж плохо», – подумал ее изолированный внутренний разум. Боль казалась далекой и отвлеченной, от тяжести красного монстра дышать становилось все труднее и труднее. С периферии зрения уже наползала тьма, и мозг медленно угасал от нехватки кислорода.

Затуманившимся взглядом Эмили увидела, как что-то быстро движется по лесу со стороны поля, – стремительный темный силуэт, подсвеченный послеполуденным солнцем, мчался к ней среди деревьев, перепрыгивая корни. Еще какая-то тварь, подумала она, тоже хочет поучаствовать в убийстве.

Силуэт взлетел на особенно большой корень, оттолкнулся от него, как от трамплина, и взмыл в воздух. Эмили закрыла глаза, ожидая конца.

Но вместо этого тяжесть навалившегося на спину красного монстра внезапно исчезла: что-то увесистое оттолкнуло его в сторону, прочь от Эмили, ее рюкзака и ее плеча. Ей мгновенно стало легче, и она сделала судорожный глубокий вдох. Мрак начал отступать, зато нахлынула боль, и разум Эмили снова взял на себя бразды правления телом.

– Господи милосердный! – простонала она сквозь до боли стиснутые зубы; казалось, с них вот-вот начнет осыпаться эмаль.

Щеку холодила грязь, и Эмили чувствовала огромное искушение просто лежать, не шевелясь, закрыть глаза и уснуть. Однако, если ей дорога жизнь, поступать так не следовало.

А жизнь была ей дорога.

Поэтому, вместо того чтобы лежать, она перевернулась на спину, не обращая внимания на боль в плече и спине, и повернула голову туда, где должен был оказаться сброшенный с нее красный монстр.

Он действительно был там. Низко припав к земле, красный монстр крался вокруг ствола дерева, разинув в рыке безгубую пасть. Мышцы его были напряжены, а сам он – готов к прыжку. Но ярость чудовища на этот раз была направлена не на Эмили, а на ее спасителя.

Это был пес. Кобель, почти такой же крупный, как его противник. У него была густая светло-серая шерсть с вкраплениями темно-серого, а шея, широкая грудь, брюхо и мускулистые задние лапы были белыми. Голова пса тоже была серой, с белой маской вокруг глаз и черного как смоль носа. Толстый серый хвост закручивался, как вопросительный знак.

Это было самое красивое создание из всех, что когда-либо встречались Эмили.

Она опознала в собаке аляскинского маламута. Когда она была девочкой, ее дядя держал двух таких у себя на ферме. Маламуты напоминают хаски, но они крупнее и гораздо сильнее. Изначально эта ездовая порода отличается выносливостью, мощью и развитым интеллектом. Эмили понятия не имела, откуда взялся пес, и как он умудрился пережить красный дождь, но она была обязана ему жизнью, и пусть ее черти в аду сгноят, если она будет просто тут валяться и оставит маламута один на один с этим инопланетным засранцем. Пес приник к грунту между Эмили и красным монстром, тихо рыча и не сводя глаз с противника, который нервно расхаживал взад-вперед, не зная, как справиться с собакой.

Пока длилось это противостояние, Эмили села, а потом встала на колени. Нужно было найти дробовик. Он наверняка упал где-то неподалеку, но, наверно, в последующей свалке красный монстр отпинал оружие куда-то в сторону, потому что Эмили нигде его не видела. Снова опустившись на землю, Эмили осмотрелась и заметила приклад, торчавший из-за корня неподалеку. Журналистка хотела бы подняться на трясущиеся ноги, но те просто-напросто не послушались, поэтому лучшее, что она смогла сделать, – это поползти к оружию на четвереньках.

Должно быть, красный монстр догадался о ее намерениях, потому что издал пронзительный рык и прыгнул в ее сторону.

Пес тоже прыгнул. Эмили увидела, как широко раскрылась его пасть и сверкнули белые зубы, когда он сшибся в воздухе с чудовищем и впился туда, где должна быть глотка врага, если у того была бы шея. Столкнувшись, сцепившиеся в смертельной схватке противники, рыча, покатились по земле.

Сейчас или никогда, решила Эмили и заставила себя встать, не обращая внимания на острую боль, пронзившую все ее тело от плеча до самых ступней. Прохромав несколько футов, она схватила лежавший между корней дробовик, быстро убедилась, что он в порядке, и дослала патрон. Повернувшись к сцепившимся животным, Эмили увидела, что красный монстр выскочил из подлеска, преследуемый маламутом. Пес свирепо клацал зубами, пытаясь ухватить задние конечности своего врага, и оба они помчались в ее сторону. Уши преследующего инопланетную тварь маламута были плотно прижаты к голове, из пасти, пачкая морду, падала пена.

Эмили прицелилась в быстро приближающегося монстра, положила палец на спусковой крючок… но не нажала на него. Выстрелив, она рисковала попасть в пса, буквально висевшего у инопланетянина на пятках. Эмили не простила бы себе, если бы рискнула жизнью того, кто был, возможно, последним живым представителем отряда лучших друзей человечества. Вместо этого, пока монстр преодолевал последние разделявшие их футы, она сделала самый глубокий в ее жизни вдох (так ей, во всяком случае, казалось: на самом деле вдох был очень коротким) и что есть мочи завопила:

– Лежать, малыш! Лежа-а-а-ать!

Маламут мгновенно повиновался. Он припал к земле, положил на траву морду и прижал хвост. На это ушла всего секунда, но этой секунды хватило, чтобы расстояние между собакой и монстром стало достаточным, чтобы рискнуть. Нажимая на курок «моссберга», Эмили, казалось, не видела ничего, кроме злобной морды пришельца, – так близко он был. Морда исчезла, когда картечь двенадцатого калибра разнесла ее в зеленые брызги. Тело по инерции неслось вперед, и Эмили почувствовала на себе влагу этих брызг, когда труп чудовища пролетел мимо нее и врезался в подлесок за ее спиной.

Пес все еще лежал там, где его настигла команда. Он тяжело дышал, его пасть была раскрыта, и между клыками свешивался язык. Левый бок пса был в грязи и крови, но он не сводил незамутненного взгляда ярких глаз с Эмили, когда та, хромая, двинулась к нему.

Эмили заметила, что хвост собаки начал тихонько ходить взад-вперед, поднимая легкие облачка пыли, и ее накрыла волна благодарности. Используя приклад дробовика как клюку, она опустилась на одно колено.

– Иди сюда, парень! Ко мне!

Пес тут же вскочил на ноги, подбежал к женщине, которую только что спас от смерти, и ткнулся головой ей под мышку, отчаянно виляя хвостом. Эмили обняла пса, притянула к себе и спрятала лицо в густой шерсти на его шее.

«Ох, он так чертовски приятно пахнет!»

Эмили отстранилась и поцеловала его в морду. В ответ маламут, возбужденно ерзая туда-сюда, облизал ее лицо, покрыв его слоем влажной слюны.

– Я тоже счастлива с тобой познакомиться, парень! – в промежутке между двумя приступами смеха проговорила Эмили.

Шею собаки обвивал грязный синий кожаный ошейник, и Эмили слышала, как где-то в шерсти позванивают идентификационные жетоны.

– Погоди секунду, дурачок. – Смеясь, она ощупывала ошейник, пока пальцы не наткнулись на металлическую бирку. Она развернула ее к себе, чтобы можно было разглядеть кличку пса. – Тор? – прочитала она вслух.

При звуке своего имени пес еще активнее завилял хвостом, и лицо Эмили обдало ветерком. Кто-то, очевидно, серьезно отнесся к тому, что живет в Валгалле, и нарек свою собаку в честь древнескандинавского бога грома.

Эмили взяла голову пса обеими руками и вгляделась в его карие глаза.

– Привет, Тор, – сказала она. – Спасибо, что спас мне жизнь. А теперь, что ты скажешь, если мы отсюда свалим?

Тор отрывисто гавкнул: судя по всему, он так же, как и Эмили, был готов убраться из этого места.

 

Глава двадцать третья

Эмили поковыляла туда, где бросила велосипед. Тор следовал за ней по пятам, остановившись, только чтобы обнюхать мертвых монстров да лизнуть рану на боку.

– Мы оба займемся лечением, как только выберемся отсюда, – сказала Эмили псу.

Тот посмотрел на нее и понятливо вильнул хвостом.

Если не считать поцарапанной в нескольких местах краски, велосипед не пострадал. Произведенный Эмили быстрый осмотр показал, что содержимое багажников вроде бы тоже осталось цело, чего нельзя было сказать о рюкзаке. Эмили расстегнула пряжку ремня и позволила рюкзаку соскользнуть на землю. Она поморщилась, когда лямка, сползая, потревожила больное плечо. Раной нужно будет заняться, но не здесь и не сейчас. Вероятность подвергнуться нападению новых красных монстров была выше вероятности немедленно подхватить инфекцию, так что рана может и подождать. Первое, что нужно сделать, – это разобраться с припасами, а потом она с новым товарищем поищет безопасное место для ночевки. Там можно будет полечить раны, перекусить и, хочется надеяться, отдохнуть.

Эмили погладила Тора по голове, и тот уселся рядом с ней, глядя, как она разбирает пострадавший рюкзак. Наружные карманы, изодранные в лоскуты и ставшие совершенно бесполезными, печально свисали с основного отделения. Впрочем, они были пусты, так что невелика потеря. Когти красного монстра продрали армированную ткань рюкзака и хранившуюся внутри него одежду. Из всех щелей торчал синтепон и другие утепляющие материалы, а значит, одежды на холодную погоду у нее больше нет. Но лучше уж лишиться гардероба, чем кожи. Эмили вздрогнула: ей вдруг представилось, как она выглядела бы сейчас, не окажись на ней рюкзака. Поднапрягшись, она изгнала из воображения эту кровавую картину.

Она не собиралась задерживаться на этом месте ни на минуту дольше, чем необходимо, и уж тем более не намеревалась прямо сейчас распаковывать рюкзак. Когда будет возможность, она проверит и перепроверит его содержимое. Главное, что самим рюкзаком вполне можно пользоваться. Когда-нибудь потом нужно будет выбрать время и подлатать его. Тогда он будет служить и дальше и снова станет водонепроницаемым.

Но была еще одна вещь, которую она непременно собиралась сделать.

Эмили расстегнула футляр, где хранились запасные патроны (атакуя ее, красный монстр милостиво обошел его своим вниманием), и вытащила несколько штук – ровно столько, сколько недоставало для того, чтобы магазин был полон. Один за другим она отправляла их в приемник магазина, а потом дослала патрон в патронник.

Затем Эмили надела рюкзак на плечи, затянула ремень, подняла велосипед и двинулась к близкой кромке леса.

Дробовик она держала в руке. Просто на всякий случай.

* * *

Настроение Эмили сразу поднялось, стоило им выйти в поле, заросшее привычной зеленой травой. Правда, воодушевление быстро исчезло, потому что Эмили увидела: на западе по-прежнему бушевал пожар, и огненный фронт приблизился на несколько миль.

«Ладно, – подумала она, – если немного повезет, этот безумный лес накроет огнем, и все твари до последней сгорят».

Мысль о потенциальном уничтожении леса грела душу, но Эмили в любом случае нужно было убраться как можно дальше от огня и инопланетных чудищ, которые могут счесть их с Тором хорошей легкой закуской на сон грядущий. Следовало как можно скорее отправиться в путь. Впереди, вдоль дальнего края поля, тянулся деревянный забор, за которым виднелся знак «СТОП», а где такой знак, там и дорога. Если пойти в ту сторону, хуже не будет, подумала Эмили, толкая велосипед.

Забор определенно знавал лучшие дни. Когда-то он был выкрашен белой краской, от которой теперь остались лишь отдельные пятна: за долгие годы непогода сделала свое дело, древесина подгнила и теперь слоилась. В нескольких местах образовались проломы, достаточно большие, чтобы протащить через них велосипед. Тор легко перемахнул через забор и терпеливо уселся рядом с Эмили, потому что она остановилась и разглядывала дорогу, понятия не имея, куда та может вести. Хотя направление у нее было верное: прочь от пожара и от красного леса.

– Ну что ты об этом думаешь? – переведя взгляд на собаку, спросила Эмили. – Хочешь упасть мне на хвост?

Хвост самого Тора немедленно начал мести пыльное дорожное покрытие.

– О’кей, – сказала Эмили, расплываясь в улыбке, хотя раны немилосердно болели и ныла каждая мышца тела, – думаю, нам пора трогаться.

Она забросила ногу на велосипед, устроилась поудобнее и нажала на педали. Тор порысил рядом с ней, легко приноровившись к темпу и вывалив из пасти язык вначале на одну, а потом на другую сторону. Его когти стучали по дороге.

Проехав по извилистой дороге около трех миль, Эмили увидела справа несколько домов. Вот и первые признаки цивилизации. Остановив велосипед у обочины, она оглянулась и посмотрела в сторону кошмарного леса. Между ней и огнем теперь было добрых пять или шесть миль, и, судя по направлению дыма, пламя наконец-то удалялось. Эмили не смогла уехать от огня так далеко, как ей хотелось, но сил все равно больше не было. Она вымоталась, действие адреналинового выброса закончилось, раненое плечо и ребра давали о себе знать болью. Нужно было как можно скорее сделать привал.

Эмили выбрала крытый серой вагонкой двухэтажный дом с трубой. Где труба, там и камин или печь, а значит, тепло, свет и возможность приготовить еду. Остановившись чуть в стороне, Эмили спешилась и оставила велосипед за высокой живой изгородью из бирючины, укрыв его таким образом от посторонних глаз (как ни маловероятно было при данных обстоятельствах существование этих самых глаз). Эмили представления не имела, выжил ли кто-нибудь из местных жителей, и, если да, как они отнесутся к появлению незнакомки. Коль скоро она не разведала окрестности, ей будет легче засыпать с мыслью, что ее велик надежно спрятан.

Дверь в дом оказалась приоткрыта. Подтолкнув ее прикладом дробовика, Эмили вошла внутрь.

– Хелло! Тут кто-нибудь есть? – окликнула она.

Вообще-то она уже знала, что ответа не будет, но ей неловко было просто взять и без предупреждения войти в чужое жилище. Неплохо было также предупредить тех, кто, возможно, обосновался тут уже после красного дождя, что теперь у них есть компания. Имея при себе «моссберг» и Тора, Эмили не сомневалась, что сможет разобраться с любым инопланетным постояльцем, который теоретически мог бы поселиться здесь в отсутствие хозяев. Но, как она и предполагала, никто ей не ответил. Дом был пуст.

Кажется, Тор не насторожился, войдя вместе с ней в дом, а значит, кроме них, тут никого нет. На всякий случай Эмили все же по-быстрому осмотрела все комнаты: после такого дня, как сегодняшний, она меньше всего на свете нуждалась в неприятных сюрпризах.

Признаки того, что в доме произошло что-то противоестественное, отсутствовали, не было даже остатков коконов. В сочетании с пустым гаражом это значило, что жильцы, скорее всего, в спешке бежали.

Только для того, чтобы умереть где-то в автомобиле.

В гостиной ждал камин с тремя аккуратными полешками, а рядом стояла полная дров корзинка. На ночь этого хватит, прикинула Эмили. Она сняла рюкзак, оставив его на диванчике рядышком, несколько минут порылась по кухонным шкафам и обнаружила в ящике рядом с раковиной растопку и длинные спички. За считаные минуты в камине разгорелось пламя, и теперь в гостиной было достаточно света, чтобы разогнать сумрак быстро опускающегося вечера. Маленькая комнатка скоро прогреется, и, если поддерживать огонь, тут всю ночь будет тепло и уютно. Желудок Эмили давал о себе знать еще с тех пор, как она вышла из леса, и теперь жалобно требовал пищи. Голова и тело болели после схватки с красными монстрами, голод тоже не способствовал улучшению самочувствия, но, прежде чем готовить еду, нужно было заняться ранами – и своими, и собачьими.

Тор уже спал, свернувшись перед камином, но поднял голову, услышав, как Эмили кряхтит от боли, стягивая грязную футболку.

– Все нормально, малыш, – сказала она, стараясь быть как можно более убедительной.

Снять джинсы оказалось еще труднее и больнее. Эмили совершила ошибку, начав их стаскивать обычным способом: грудную клетку сразу пронзила боль, и пришлось прикусить губу, чтобы сдержать крик. Боже, она надеялась, что ни одно ребро не сломано.

Две мучительные попытки и несколько матерных слов спустя Эмили убедилась, что, не проявив изобретательности, штаны ей не снять. Она легла на пол и сдвинула джинсы с задницы, а потом, извиваясь, стала тереться о шершавый ковер, пока потихоньку не выползла из них. К концу этого упражнения Эмили окончательно выдохлась, и ей пришлось некоторое время полежать, выравнивая дыхание.

Она посмотрела на Тора, который крепко спал рядом с ней на ковре, и прошептала: «Тебе-то хорошо». Пес открыл один глаз, шевельнул хвостом, а потом испустил удовлетворенный вздох и снова уснул.

Еще входя, Эмили заметила в холле большое зеркало. Оно висело слишком далеко от огня, поэтому что-то рассмотреть в нем было сложно; Эмили сняла его с крюка, перетащила в гостиную и прислонила к диванным подушкам. Потом она встала так, чтобы можно было, обернувшись через плечо, как следует разглядеть собственную спину, и вертела головой, пока не увидела под правой лопаткой четыре круглых раны. Они выглядели не слишком скверно и оказались не такими глубокими, как опасалась Эмили, и она почувствовала некоторое облегчение. Кровь уже остановилась, но кожа вокруг ранок припухла и сильно покраснела. Кроме того, все это безобразие располагалось непосредственно под лопаткой, поэтому каждый раз, когда Эмили попытается пошевелить рукой, она потревожит рану, и та будет болеть как хрен знает что. Но все-таки на этот раз ей повезло: ее травмы не опасны для жизни, во всяком случае, если она не подхватит заражение.

Эмили продолжила осмотр. На лице и руках у нее запеклась кровь – и ее собственная, и тех красных монстров, что она убила. Чуть ниже левой груди обнаружился мерзкий с виду синяк, он расползся почти на весь живот и продолжался на боку и спине. Эмили осторожно ощупала каждое ребро. Слава Богу, ни одного перелома, хотя еще некоторое время болеть они будут адски.

У нее возникло огромное искушение использовать немного драгоценной воды, чтобы вымыться: она чувствовала себя так, словно несколько месяцев не принимала душ. Но вместо этого она залезла в свой запас влажных салфеток и потратила десять минут на то, чтобы осторожно стереть с себя въевшуюся грязь и кровь, начиная со ступней ног и постепенно поднимаясь все выше. Покончив с гигиеной, Эмили стала выглядеть довольно прилично… правда, сильно пахла лимоном, но зато, конечно же, вернула себе человеческий вид.

Еще раньше она вытащила из рюкзака аптечку. Там был тюбик антисептической мази и несколько готовых стерильных повязок. Эмили обработала раны йодовыми тампонами, чтобы убедиться, что в них не осталось набившейся грязи, потом открыла едко пахнущий антисептик, выдавила его на кончики пальцев и, изогнувшись, смазала каждую оставленную когтями монстра дырку на спине. Потом она проделала то же самое со всеми остальными своими порезами и царапинами.

Покончив со всем этим, Эмили почувствовала себя немного получше. Конечно, в ближайшее время на конкурсе красоты ей не победить, но она по крайней мере чистая и подлеченная. Использовать марлевую повязку, к сожалению, не удалось (Эмили просто не могла дотянуться до спины и как следует наложить ее на раны), поэтому журналистка решила просто надеть чистую футболку.

Эмили перевела взгляд на Тора. Пес по-прежнему крепко спал на ковре у камина, как будто спасать незнакомок от инопланетных захватчиков было для него совершенно обычным делом. Тихо, как только могла, Эмили подошла к Тору и опустилась возле него на колени. Когда она стала гладить спину пса, тот не открыл глаз, но заворчал от удовольствия, легонько забив по полу хвостом и вытянув все четыре лапы.

– Я говорила тебе, какой ты хороший парень? – шепнула Эмили в стоявшее торчком ухо.

Хвост в ответ на похвалу задвигался чуть быстрее, но глаза собаки оставались закрытыми. Эмили пробежалась пальцами по тому боку пса, на котором она раньше заметила следы укуса, и парой дюймов ниже ребер наткнулась на рану. Нежно, как только могла, она ощупала это место, но пес ничем не выразил неудовольствия, разве что движения хвоста замедлились. Тогда Эмили раздвинула шерсть и склонилась над раной, чтобы рассмотреть ее, и увидела рваный шестидюймовый след зубов, который, строго говоря, следовало бы зашить. Выдавив антисептик на руку, Эмили принялась со всей возможной осторожностью обрабатывать норовящую скрыться под шерстью рану нового друга.

Тор низко заскулил.

– Жжется, я знаю, – сказала Эмили, – но это для твоего же блага. – Пес с новой силой застучал хвостом по полу. – Ладно, большой парень, – проговорила она, закончив с раной и удостоверившись, что других нет, – как насчет того, чтобы поужинать? Ты голоден, парень?

Упоминание о пище, казалось, захватило внимание Тора, потому что он немедленно перевернулся, уставился на Эмили и полузевнул-полувзвыл, давая понять, что, по его мнению, ужин – очень-очень хорошая идея.

– Ладно, тогда пойдем посмотрим, что у нас найдется из еды. – И Эмили рывком поднялась на ноги, поморщившись от боли в плече, когда футболка скользнула по ране на спине. – Думаю, у меня есть кое-что, что может тебе понравиться, – ворковала она на пути к своему рюкзаку, обращаясь к бесшумно трусящему рядом псу.

Ее бедный рюкзак выглядел так, словно его пропустили через шредер. Кроме изорванных в лапшу карманов, пострадала та его часть, которую драл красный монстр, и теперь на ней красовались крестообразные порезы. Этим она займется позже, а сейчас нужно добыть для них обоих еды.

Эмили сунула руку в верхний клапан, порылась в нем и наконец извлекла то, что искала, – упаковку вяленых мясных полосок.

– Превосходно, – сказала она.

Тор уже сидел возле нее, как образцово-показательная собака, и не сводил глаз с ее рук. Эмили вскрыла упаковку и немедленно ощутила неправдоподобно вкусный аромат сушеного мяса. Ее желудок сделал сальто, а у Тора закапали слюни.

Эмили дала Тору несколько полосок сразу. Он сглотнул их, не жуя. За время, которое потребовалось Эмили, чтобы разделаться с одной полоской, пес расправился с шестью.

– Е-мое, – сказала Эмили, смеясь и отдавая собаке большую часть мяса, – когда ты в последний раз ел-то?

Это был хороший вопрос. Пожалуй, псу негде было добывать еду – Эмили не видела в округе ни белок, ни кроликов. Строго говоря, теперь, задумавшись на эту тему, она поняла, что не видела вообще никого живого. С тех самых пор, как прошел красный дождь, ей не встретилось ни пчелы, ни мотылька, не говоря уже о более крупных существах.

– Ладно-ладно, хватит! Притормози!

Они поделили упаковку мяса между собой, но к тому времени, как Эмили продемонстрировала Тору пустой пакет, ни один из них не наелся.

– У меня есть идея, – сказала Эмили, снова исследуя недра рюкзака. – Это должно помочь, – добавила она, извлекая четыре прямоугольных банки говяжьей тушенки и направляясь с ними в кухню. Там она водрузила тушенку на кухонный стол и отрыла первую банку. Тор дисциплинированно уселся рядом с Эмили, не сводя ни на миг глаз с еды. В одном из кухонных шкафчиков Эмили обнаружила две глубоких суповых миски. Размяв содержимое одной из банок так, что жир и кусочки мяса превратились в однородное пюре, она перевалила его в первую миску, а вторую наполнила водой. Себе она тоже налила воду в большой стакан.

– Ну вот тебе, – сказала она, ставя миски на пол перед собакой.

Тор посмотрел на миски, потом на Эмили, а потом снова на миски и коротко разочарованно взвыл. Эмили целую секунду непонимающе глядела на него, а потом сообразила: перед ней хорошо воспитанный, дрессированный пес. Как бы он ни был голоден, он не притронется к пище без разрешения. Он стоял, словно солдат, покорно ожидая команды новой хозяйки.

– Ешь! Вот глупый пес, – сказала Эмили и погладила его по голове.

Вероятно, в прошлой жизни Тор был колдуном или фокусником, потому что мясо исчезло в один миг. Игнорируя воду, пес смотрел на опустевшую миску. Он снова сел и перевел взгляд на Эмили, которая за это время едва успела попробовать свою порцию.

– Ого! – сказала она, потрясенная. – Ладно, песик, получай еще одну банку и смотри не заболей.

Эмили открыла следующую банку, переложила ее содержимое в миску и поставила миску обратно на пол. На этот раз, чтобы Тор начал есть, причем гораздо медленнее, чем в прошлый раз, от Эмили потребовался только кивок.

Видимо удовлетворившись своим ужином, Тор полакал воды, потом еще раз начисто вылизал миску из-под мяса, свернулся у ног Эмили, издал довольный вздох и снова закрыл глаза.

Эмили закончила свой ужин и запила его водой. Плечо так разболелось, что она решила принять обезболивающее, запив его несколькими глотками воды. Потом она подошла к камину и протянула руки к пляшущему оранжевому пламени.

Она зевнула, прикрыв ладонью рот, и поняла, как сильно утомилась. Определенно, настало время сна.

В хозяйской спальне на втором этаже стояла совершенно приличная, удобная кровать, но Эмили было некомфортно спать в чужой постели, к тому же не хотелось уходить от света и тепла камина. Скомандовав Тору оставаться на месте, она вытащила из рюкзака фонарик и отправилась наверх по лестнице.

В бельевом шкафу на площадке второго этажа обнаружились запасная подушка и толстое одеяло. Эмили отнесла все это вниз и постелила себе на диване, потом передвинула его ближе к огню, так, чтобы и не замерзнуть, и не загореться ненароком.

Эмили устроилась в своем гнездышке, а Тор дважды медленно обошел ковер, а потом свернулся калачиком между ней и камином, положил голову на лапы и не спускал глаз с новой хозяйки, пока его окончательно не сморил сон.

Эмили Бакстер тихонько лежала на диване, смотрела, как пляшет в камине пламя, и наслаждалась теплом и обществом нового друга.

Через несколько минут ее глаза закрылись, и она тоже уснула.

* * *

Среди ночи Эмили проснулась от того, что Тор заскулил. Огонь в камине горел еще достаточно ярко, и она увидела, что пес крепко спит, и ему снится сон. Его лапы дергались, грудь судорожно вздымалась и опускалась, челюсть дрожала в приглушенном рыке, а голова подергивалась, будто во время бега.

– Тсс, – шепнула Эмили. – Все хорошо, парень. Теперь ты в безопасности. С тобой не случится ничего плохого, обещаю. Я тут, с тобой.

Казалось, пса успокоил звук ее голоса. Эмили видела, как его тело покидает напряжение, а дыхание становится ровнее и глубже.

– Хороший парень, – прошептала она.

Перед тем как Эмили снова позволила себе уснуть, она подумала: «Очень надеюсь, что смогу сдержать обещание».