Я проснулась с самым приятным чувством, какое может быть. Потому что накануне наелась и напилась вкусного, а потом как следует налюбилась. Но это не весь рецепт. Ещё я оказалась права – после многолетних поисков и поражений.

Ощущение собственной правоты превращало похмелье в просветление, как его описывают поклонники галлюциногенных лягушек. Говоря технически, я насытилась всеми своими «Я», и было до одури приятно перелистываться, всюду находя блаженство и удовлетворение. Каждый кусочек моего тела как будто парил над землёй. И откуда-то снизу, от паха, расплывалась сладкая усталость…

Спящий рядом со мной мужчина всхрапнул и перевернулся на живот, опустив раскинутые руки. Атмосфера стала ещё совершеннее, хотя казалось, что это невозможно.

Я была заранее ко всем добрая, поэтому мысленно постыдила себя за снобизм: «У тебя тоже из-под мышек несёт, но своё не воняет. Нормально, что он вспотел. Он ночью отлично потрудился!»

Сквозь ресницы пробивался свет – солнце уже давно встало. Я не собиралась дрыхнуть до вечера, поэтому открыла глаза.

Вопреки ожиданиям, комната не кружилась. Не обманула Уна: от расхваленного ею ликёра меня и впрямь не тошнило. Голова не болела – в ней была лишь приятная лёгкость.

– Не спишь? – услышала я заговорщицкий шёпот Уны.

Мы спали вчетвером на толстом ватном одеяле, постелив его прямо на полу посреди большой комнаты. Парни с краёв, девушки посередине.

– Нет, кажется, – ответила и зевнула.

– Отлично мы вчера отметили, – Уна зевнула в ответ, расплылась в довольной улыбке и потянулась. – Я же говорила: всё будет хорошо!

Она сказала это в тот день, когда я приехала. Твердила это всякий раз, как мы устраивались на крыше её дома для наблюдения за небом. Повторяла, когда мы укладывались спать. Это были первые слова, которые я слышала, просыпаясь.

И когда в ночь после пятого дня месяца даура угловатая тень Призрачной Луны заползла на лунный диск, Уна обняла меня и прошептала: «А ты сомневалась!»

Призрачная Луна взошла. Всего через три года после своего появления. Так рано на дежурство отправляли новобранцев да проштрафившихся учеников. Дежурил ли мастер Цомбер? Я до последнего не призналась ему, чему были посвящены мои исследования, просто попросила следить «в первые дни даура». Доверял он мне – или уже махнул рукой, записав в слабоумные?.. Теперь-то Звёздные Окна гудят, и те, кто проспал или переложил наблюдения на младших, с досады рвут волосы на голове.

Призрачная Луна взошла. Потому что кислотность воды Горького моря достигла максимального уровня, потому что в Мёртвых Ямах появилась белая слизь – лишайник Ларуши, и потому что у моей тётки в Дождевых Дырах был большой урожай тыкв.

По большому счёту из-за тыкв я и молчала. Все знали, что Призрачная Луна предсказывает урожай – но никак не наоборот! А мне, с моими предками-агрономами, тем более было неприлично говорить об этом. Засмеют!

Теперь же им придётся выслушивать о крестьянских хрониках, которые наша семья вела более шестисот лет. Мой метод вырос на презренных грязных грядках. Как говорила бабушка: «Не обязательно смотреть в небо, чтобы стать умнее». Раньше я обижалась на эти слова, а теперь готовилась повторять их до конца жизни.

Но я бы никогда не зашла так далеко, если бы не Унаринь! Моя почти тёзка и названная сестра, которую я знала почти двадцать лет. Старшая сестра, которая все эти годы подбадривала меня, вдохновляла и делилась идеями. Мы не видели друг друга – но всегда были вместе. Спасибо привилегированному положению Звездочётной Семьи, иначе мы бы точно разорились на письмах! Поэтому я и поехала к ней. И вот, после долгих поисков и терпеливого просеивания записей об урожае и климате, мы вместе отмечали победу. Нашу победу.

В который раз, подумав об этом, я испытала что-то вроде оргазма. Призрачная Луна взошла – я была права!

– Я была права, – негромко повторила я.

– Ты была права, – вторила мне Уна, – и теперь тебя сделают гранд-мастресс!

– Не всё так быстро, – усмехнулась я. – Сначала мне позволят подать на степень. И всё равно будут ещё лет сто проверять, работает мой метод или случайно совпало.

– «Случайно совпало», – передразнила Уна. – Наслушалась завистливых кретинок – и теперь повторяешь за ними?

– Ты понимаешь, о чём я, – отмахнулась я. – Не удивлюсь, если ты станешь грандой раньше меня!

Уна захихикала, лёжа на спине и болтая в воздухе ногами.

Вдруг она замерла – и её ноги на миг застыли перпендикулярно полу.

– Так вот в чём дело! – зашептала она с заговорщицким видом. – Значит, считаемся? Кто больше, быстрее и чаще?

– Я не считала, – ответила я, улыбаясь, – сбилась после пятого раза – и бросила. Не до того было.

– Я слышала, – кивнула она, глядя в потолок. – Но как ты могла заранее знать? Ты же видела его первый раз…

– В третий, – поправила я, – и он помог мне докатить чемодан. Так что даже в четвёртый…

– Ты познакомилась с ним, когда приехала – получается, что в первый, – отрезала она, перекатившись на живот, – а я его знаю уже пять лет! И я бы ему не доверила, не знаю, воду носить. Кто бы мне сказал, что Фуфыр так хорош в постели!

Мужчина рядом со мной еле заметно шевельнулся. Его дыхание сбилось. Не в первый раз.

Не знаю, рассчитывала Уна, что он уже не спит, или же была уверена в противоположном. Или ей было всё равно – она вела себя довольно бесцеремонно, во всяком случае, с молодым смотрителем. С его старшим братом была посдержаннее. Он нравился Уне, это было понятно. Она ему тоже. Так что к ночи у нас всё сложилось само собой.

Мне-то открытый и простоватый младший брат сразу пришёлся по сердцу – полная противоположность заносчивым парням из Звёздных Окон.

– Дни Поминовения Усопших прошли, – сказала я вдруг.

– А какое сегодня? Седьмое? – Уна приподнялась на локтях. – Я не хожу пока. Не к кому! К мастеру Юльбао буду ходить. Если он всех нас не переживёт…

– Да нет, это я так, – попыталась объяснить я. – И мы не ходим. В эти дни следим за Призрачной, днём отсыпаемся… Старики ходят, у кого зрение уже не то. Я вот подумала, что если мой метод подтвердится, у нас опять начнут ходить.

– Когда твой метод подтвердится, – поправила меня названная сестра.

Из её голоса пропала всякая дурашливость:

– Яра, они захотят сожрать тебя. Твой метод сделает бесполезной половину Звездочётной Семьи, если не две трети. Они будут спорить, и орать, и называть тебя интересными словами…

– Думаешь, я этого не понимаю? – я села, обхватив колени. – Поэтому и говорю, что ты можешь опередить меня и стать гранд-мастресс. Допишешь «Громовый Словарь», потом соберёшь отзывы, исправишь, если будет что исправлять… Земледельцы любят предсказателей погоды! А я буду драться до самой смерти. И слушать про совпадения, и что мне повезло, и что я сбрендила. Все же знают, что никто не способен предсказать появление Призрачной Луны…

Я умолкла, а Уна не стала спорить. Да и какой смысл – приехав, я была готова к поражению, а с победой всё легче. Но учёные дрязги начнутся, когда я вернусь. А сейчас у меня каникулы – отдых после долгого пути, передышка перед новыми сражениями.

Было тихо, если не считать пения птиц в лесу, криков обезьян и шума ветра, колышущего ветви деревьев, – смутно, смазано, вдали. Между нами и лесом были надёжные стены гостевого домика у Белой Горы.

Мы устроились здесь, потому что в Дни Поминовения никто сюда не ходит – паломники проводят это время в ближайшем Лесу Памяти. А нам хотелось уединения.

«Уна была готова к любому раскладу, – вдруг поняла я. – Утешать или праздновать – какая разница? Всё равно нужны парни, выпивка, вкусная еда…» Я хотела поблагодарить сестрёнку. Не успела.

Раздалось громкое рычание; вскоре оно сменилось жалобным визгом, который оборвался на высокой ноте. Мы с Уной переглянулись и напряглись – и в следующее мгновение через нас перемахнул старший брат. Он оседлал Фуфыра, не давая ему подняться, коленями стиснул ему локти, фиксируя руки, а ладонью заткнул рот.

Другую ладонь он сжал в кулак и поднёс к своему рту. Неосознанно я кивнула. Уна молчала – тоже успела успокоиться. Чуть позже перестал вырываться Фуфыр.

Тогда Эйб – я вспомнила имя старшего брата – слез с него. Прихрамывая, подошёл к окну, держась так, чтоб его не засекли снаружи, осмотрелся – и так же крадучись вернулся.

– Жукокрылы с недомеченными. Я насчитал пятерых, но может быть больше, – тихо сказал он и посмотрел в глаза Фуфыру. – Твой Лео, судя по всему, мёртв.

Фуфыр кивнул. Он больше не выглядел простоватым, и в первый раз стало заметно, что эти двое – полнокровные братья.

– Все вместе мы не сбежим, – заключил Эйб после короткого размышления. – План такой: один уходит, с шумом, отвлекая на себя, а трое прячутся на чердаке.

Я открыла рот поинтересоваться: почему он распоряжается? «Самый умный, что ли?» Но разглядела у него на плечах и спине метки охотника. Разные. Вплоть до косички, что значило «руководил отрядом».

Уна что-то такое упоминала про его отважную молодость. «Судя по количеству шрамов, молодость и впрямь была насыщенная!»

– Я отвлеку, – вызвался Фуфыр.

– Хорошо, – кивнул бывший охотник.

Похоже, он на это и рассчитывал, и без паузы принялся инструктировать брата:

– Иди к Ргове, потом – куда она пошлёт. Сюда не возвращайся, понял? Ты – смотритель, твоя смена начнётся сегодня в полдень. Попроси себе замену и оставайся с Рговой как следопыт. Ты лучше всех знаешь эти места.

– Это да, – Фуфыр усмехнулся как оскалился.

– Обязательно сообщи, что со мной мастресс Унаринь и мастресс Яринь из Звездочётной Семьи, – сказал Эйб вместо прощания.

Фуфыр исчез за дверью, ведущей на хозяйственную половину дома. А нас ждал чердак.

– Ты первая, – Эйб кивнул Уне, и та метнулась к лестнице, которую я поначалу не заметила: её прикрывал широкий гобелен, изображающий Белую Гору на фоне синего неба с летящими розовыми цаплями.

Уна не стала снимать гобелен, лишь откинула край. Я последовала за ней – и приготовилась к пыльному замусоренному чердаку. Но там было чистенько, никаких завалов и бардака, как в доме самой Уны. На полу лежали свежие циновки, а у стен громоздились стопки матрасов с подушками.

Длинное низкое окно-щель, выходящее прямо к Белой Горе, пряталось за натянутыми полосками тёмной ткани – защита от обезьян и птиц. Но если лечь вплотную к окну, как это сделала Уна, то получалось увидеть всё, что снаружи.

Но нам пока было не до наблюдений. Едва мы устроились – я слева от Уны, Эйб справа – как внизу с грохотом распахнулась входная дверь.

Обычно дверной проём занавешивали сеткой от насекомых. Но мы с вечера закрыли дверь, чтобы нас не застали врасплох, да ещё заперлись на засов. Я точно помнила, как Уна подмигивала, задвигая его…

Кто бы ни открыл дверь, он обладал достаточной силой, чтобы сорвать засов с одного рывка. «Жукокрыл», – подумала я и посмотрела на Уну. Уверена, она подумала о том же.

Но в дом зашли люди – судя по шагам, обычного веса. Голоса были молодые. Мужские и, кажется, один женский. Я не могла разобрать слова. Какое-то время напрягала слух, пока не догадалась: язык-то чужой! Не стоит и пытаться.

Недомеченные ходили внизу, громко переговариваясь и смеясь. Там осталась наша одежда, валялась посуда после вчерашнего пиршества. Ничего особенного – но я впервые ощутила незнакомую злость. Не на чужаков, которые бесцеремонно вторглись в дом. В первую очередь я злилась на нас самих. Так нельзя. Это было неправильно!

Мы не должны прятаться на чердаке, словно крысы! Не должны трястись от страха перед какими-то жукокрылами! По какому праву чужаки ведут себя как хозяева?!

Если бы недомеченные не ушли, наверное, я бы спустились к ним – настолько я рассвирепела! Вместе с Уной – она выглядела так, как я себя чувствовала. А может, была даже злее: гостевой дом у Белой Горы – её территория, она здесь убирается вместе со смотрителями, водит странников на экскурсии, изучает молнии. Каково ей терпеть незваных гостей?

Когда в доме вновь стало тихо, Уна заметно расслабилась, морщины на её лбу исчезли, и глаза больше не горели яростью. Эйб тоже стал спокойнее. Он понимал настроение своей подруги. Вообще, если кто и владел ситуацией, так это бывший охотник.

Он мудро поступил, отправив Фуфыра подальше: потеряв своего прекрасного леопарда, младший брат разрывался от желания отомстить. Я его понимала, потому что успела познакомиться с Лео. Он был не агрессивный и не страшный, если, конечно, знать, что его не следует бояться…

Теперь леопард лежал на краю площадки перед гостевым домом. Его яркая пятнистая шкура притягивала взгляд. Я не могла оторваться. Искала признаки жизни? Но он неподвижно лежал на боку, вывалив в пыль розовый язык. А над ним стоял огромный чёрный жукокрыл. «Точное название», – подумала я. И вдруг заметила недомеченного в сплошной серебристой одежке. Он сидел на корточках перед леопардом и совершал какие-то манипуляции. У чужака не было щитка, о котором писали наблюдатели из Мёртвых Ям, и я подивилась неестественно белой коже.

– Трижды за прошлый год я уламывал деревенский совет, – еле слышно сказал Эйб. – Все его отработки уходили на штрафы. И у меня сколько занял… Знал я, что этим всё кончится, так или иначе.

– Сколько их там? – перебила Уна.

– Четырнадцать, – ответил Эйб и вздохнул, – семь тех, семь этих.

– Фуфыр, думаешь, цел?

– Он уже у Рговы. Тут есть тропа напрямик.

– Хорошо, если так, – отозвалась Уна.

– А кто это? – не выдержала я.

– Старшая охотница, – принялась объяснять Уна – и вдруг привстала. – К-куда?! А ну положи, скотина!

Последние слова предназначались бледному недомеченному с волосами кирпично-рыжего цвета. Из ящика крытого стола, установленного между гостевым домом и Белой Горой, чужак достал толстенную книгу и намеревался забрать её с собой!

– Там наблюдений за тридцать лет! – Уна явно намеревалась вскочить, спуститься и забрать сокровище у наглеца. – Мы ещё последнее вознесение не переписывали!

Другой недомеченный – с обычной кожей и чёрными коротко стриженными волосами – остановил рыжего вора, заставил положить книгу на стол и вручил стальную пластинку. Рыжеволосый принялся переворачивать страницы. На каждом развороте он поднимал пластинку, и оттуда как будто вырывался свет. А потом человек листал дальше.

– Это женщина, – вдруг прошептал Эйб. – И та, и другая. Там, у стола.

– Ну у тебя и зрение! – выдохнула Уна.

– Что они делают? – невольно вырвалось у меня. – Что это такое и зачем?

Другие недомеченные ходили вокруг Белой Горы, закидывали головы, чтобы разглядеть её сужающуюся вершину, трогали её шкуру и пытались влезть на неё, но безуспешно. Жукокрылы сопровождали их – у каждого серебристого чужака был свой страж.

Стражи держались на расстоянии, не мешая, и казалось, что они сами по себе. Но они неотступно следовали за людьми. И в этом было что-то жуткое. Так ведут себя с маленькими детьми: ни на секунду не выпускают из поля зрения. Но чтобы с взрослыми? «От чего их охраняют? От кого? От нас?»

А главное – до каких границ действует эта опека? Что считается допустимым для этих наглых подопечных? Возможна ли ситуация, когда их попытаются удержать или когда защита перестанет действовать?

Один чужак встал на том же приступочке, где совсем недавно стояла я, безуспешно рассказывая Белой Горе о своих исследованиях. Я, наверное, час говорила, даже язык устал. А Уна терпеливо ждала, подсказывая, что ещё может сработать.

Ничего у меня не вышло – Белую Гору не заинтересовал ни поход в Юольские горы, ни исследование берегов Горького моря, ни тем более Звёздные Окна.

Зато Белой Горе понравился чужак в серебристом костюме – а ведь он молчал! Она его втянула, как втягивают губами ягодки с ладони. Раз – и человек пропал.

Что тут началось! Я не успевала смотреть по сторонам.

Страж, охранявший втянутого, попытался войти в Белую Гору следом за своим подопечным. Безрезультатно, его отбросило, и он упал, но быстро поднялся, попробовал снова – и снова отлетел, как от удара.

Недомеченные побросали всё, чем занимались, и начали суетливо бегать туда-сюда. Одни хотели подойти к Белой, другие их оттаскивали, что-то крича.

При этом стражи аккуратно оттесняли людей подальше от Белой Горы. С нашего наблюдательного поста, это было особенно заметно. Их собирали в кучу – совсем как овчарка пасёт разбредающееся бестолковое стадо!

Когда недомеченные сгрудились на одном пятачке – на равном расстоянии от Белой Горы и леса – их окружили трое стражей. Четверо жукокрырых выстроились в ряд перед людьми – и от стражей начали выходить пучки светло-оранжевого света. Свет ударялся о шкуру Белой Горы, и на этом месте всё чернело.

Я не могла толком разглядеть, откуда выходят эти световые пучки – из лап или из корпуса.

– Кажется, это у них в груди, – пробормотала Уна, с которой мы опять думали об одном и том же.

По её щекам катились слёзы – кто-то посмел уродовать прекрасную Белую Гору! В паре мест шкура уже висела лохмотьями, сквозь которые проглядывали толстые стальные жилы.

«Что будет, если такая жила порвётся?!» – с ужасом подумала я и стиснула плечо Уны, то ли удерживая её, то ли ища утешения.

А потом на высоте примерно в три человеческих роста из шкуры Белой Горы выросли короткие тёмно-серые шипы. Из шипов вылетели пучки света, похожие на те, что были у стражей.

Одновременно все жукокрылы застыли, как бы смялись внутрь, из них повалил дымок, и они повалились. Включая тех троих, которые охраняли недомеченных.

– Белая, я тебя люблю! – зашептала Уна дрожащим от радости голосом. – Милая моя! Молодец!

Я поняла, что сама смеюсь – до того приятно было видеть поражение мерзких чудовищ!

– Вот вам за Лео! – пробормотал Эйб.

Я мельком взглянула на него – он улыбался, и щёки у него были мокрые. Как и у меня.

Гибель охранников подействовала на недомеченных: одни застыли, другие упали, прикрывая голову руками и ожидая от Белой Горы пучков смертельного света.

У всех них лицевые щитки уже были опущены – я и не отследила, когда именно они это сделали. И теперь чужаки выглядели одинаково, как жукокрылы.

Через некоторое время, успокоившись, один из недомеченных осторожно приблизился к мёртвому стражу, начал его осматривать. Наверное, искал оружие. Но остались только неподвижные лапки, торчащие из спёкшейся массы.

Семь дохлых жуков валялись возле Белой Горы. И шесть растерянных чужаков в серебристых одежках явно не знали, что делать. А трое голых счастливых людей смотрели на это и уже не боялись.

– Может, спустимся к ним? – негромко предложила Уна. – Познакомимся!

– Они напуганы, – серьёзно объяснил Эйб. – Я бы не рекомендовал знакомиться с ними прямо сейчас.

– Почему же? – поинтересовалась я, заразившись задором сестрёнки.

– Потому что они привыкли быть полностью защищёнными, – отозвался охотник, став ещё серьёзнее. – Они привыкли, что ничто не может представлять для них опасность. Когда рядом такие твари… А теперь они одни. Не думаю, что они знают, как себя вести. Они сами не знают, как поведут себя, если что-то пойдёт не так. Это делает их очень опасными. Пожалуйста, не надо.

Похоже, он всерьёз опасался, что мы выйдем из дома. И возможно, Уна бы вышла. Ну, и я. Но после его разъяснения мне уже расхотелось – да и Уна остыла.

Недомеченные определённо не выглядели настроенными на знакомство: встали спина к спине, поставив одного, самого невысокого, в центре. Лиц за щитками было не разглядеть. Если бы это были обычные люди, я бы сказала, что это ребёнок, а так – кто знает…

Они были напуганы и ожидали нападения. Но никому они были не нужны! Белая Гора убрала свои шипы, едва лишь поверженные жукокрылы рухнули в пыль. Ручных леопардов в округе не осталось, а дикие благоразумно держались в стороне от человеческого жилья, да и трещоток смотрители понаставили – звери не дураки.

Но могли появиться странники – Поминальные Дни-то прошли! Я не успела заволноваться, как вспомнила о Фуфыре. Одна из обязанностей смотрителей – предупреждать об опасности на дороге. Так что никто не свернёт к Белой Горе.

– Интересно, долго они так будут? – Уна зевнула. – Мне уже пить хочется! И обедать пора!

– Ну, спустись, – усмехнулся Эйб.

– Жалко их, дуралеев, – откликнулась Уна, – услышат меня – ещё обосрутся от страха! О, гляди-ка! Выплюнула! Рановато что-то!

Белая Гора и впрямь выпустила проглоченного чужака. Возносила она его или он не заслужил такой награды – а может, и впрямь обгадился, как пошутила Уна, – но он вопил, не переставая. Оказавшись снаружи, он вначале упал ничком, потом поднялся на карачки, пополз прочь, наткнулся на дохлого жукокрыла, взвизгнул, метнулся в строну, заметил своих – и бросился к ним. Они его окружили – вроде как утешали и расспрашивали. Только тогда он умолк!

Один из чужаков не обращал внимания на «спасшегося» – смотрел в небо. В сторону юго-запада. Кого-то ждал?

Не я одна обратила внимание на поведение недомеченного.

– Наверное, помощь ждёт, – предположила Уна. – Сколько человек может поднять жукокрыл?

– Вот и увидим, – хмыкнул Эйб.

Нам было не суждено получить ответ на вопрос Уны. К чужакам прилетела подмога – но это были не жукокрылы. Потому что других жукокрылов у них не осталось? Или из-за поведения Белой Горы?

Прибывшая синевато-пепельная палатка вместила всех семерых «пострадавших». Я не заметила у неё крыльев, и было непонятно, как она перемещается по воздуху.

Палатка зависла над людьми, опустилась на землю, они торопливо залезли внутрь. А палатка так же вертикально поднялась вверх – и улетела на юго-запад.

Мы даже выжидать не стали.

– Я первым, – предупредил Эйб, вставая.

Он вышел из дома, посмотрел по сторонам – и, прихрамывая, направился к сигнальному столбу. Он всё так же щеголял голышом. Забыл об одежде?

Сложил хворост, добавил краску для нужного дыма, запалил. Помахал нам. Для верности крикнул:

– Всё спокойно! Спускайтесь!

Я его слышала. Краем глаза следила за его перемещениями. Но всё моё внимание было устремлено туда же, куда и внимание Уны.

Мы обе смотрели на пластину, которую рыжеволосая недомеченная оставила поверх открытой книги наблюдений.

Чужачка забыла про эту вещь. Мы поначалу тоже.

Уна простонала – так стонут, изнемогая от невыносимого желания.

Я застонала в ответ.

А потом мы спустились.