Всего год назад она могла думать только о тактике пробега, качестве дороги и расписании. А теперь Лена заканчивала Большой Маршрут, размышляя о вещах, никак не связанных с её профессией. Она сама удивлялась, вспоминая свои первые прогоны. Что её больше всего волновало – как не сбиться с ритма, прийти вовремя, сэкономить дни? Какими же наивными выглядели эти заботы!
В итоге никакие опасные явления современности типа фальшлюдов-недомеченных, мячелётов и жукообразных стражей не помешали ей уложиться в намеченные сроки. Однако произошло то, чего она совсем не ожидала – и о чём не предупреждали в своих воспоминаниях опытные вестницы: эти «потенциальные препятствия» теперь занимали все её мысли.
Лена была до того увлечена, что, забегая в распахнутые ворота Солнечных Брызг, не вспомнила, что первый раз посещает эту деревню. Делая последний шаг Большого Маршрута, она позабыла даже о наследной правке. В торбе вестницы лежал другой груз, в сто тысяч раз драгоценнее – Журнал Странностей. Теперь она читала его вместо тактики. И думала лишь о нём.
«Как же они удивятся, когда будут переписывать! А вдруг в Солнечных Брызгах будет что-то такое, что всё изменит? Настоящая самая первая запись. Или они смогли пообщаться с каким-нибудь фальшлюдом – напрямик, без обмана, на равных условиях!»
Несколько строк в Журнале Странностей принадлежали «Лене из Почтовой Семьи», и всякий раз, натыкаясь на свой рассказ о пустом Лишнем из Моховых Крыш, вестница невольно задирала подбородок.
«Это будет повесомее, чем описание Большого Маршрута!» Впрочем, описание описанию рознь. В начале пути Лена воспринимала обязательный отчёт как формальность, теперь же дождаться не могла, когда всё завершится – чтобы задокументировать своё путешествие. Ведь её Большой Маршрут, совпадающий с Пришествием Чужаков, никогда не затеряется среди остальных! Она даже название придумала: «Чужаки Большого Маршрута». Всяко интереснее, чем однообразные называния, состоящие из имён, дат и направлений.
В Солнечные Брызги наследную правку уже доставили – коллега, которую отправили на запад, сделала это ещё в прошлом году. Маршрут Лены заканчивался здесь, потому что от Брызг можно было сесть на лодку – и спуститься до самого Горького моря, а оттуда рукой подать до Ста Водопадов. Так что вестница, выполнившая самую сложную – южную – треть задания, получала возможность отдохнуть.
Но Большой Маршрут не считается пройдённым, пока не сделана отметка в приюте Почтовой Семьи. Такие посты открывали только на значимых транспортных узлах, где постоянно обменивались большим объёмом сообщений. Чтобы не взваливать всю работу на совет деревни, письмами заведовали опытные ветеранки-вестницы.
В Солнечных Брызгах приют основали всего десять лет назад. А до того это была окраинная деревня, выросшая вокруг станции на одной стороне долгого и трудного пути через Юольские горы.
Вестницы никогда раньше не выбирали это направление, чтоб перебраться через горы, – особо не сэкономишь, зато риск огромен. И Торговая Семья берегла своих людей и свой товар, напрямую запрещая пользоваться здешними перевалами. Сколько ни расчищай дорогу и ни укрепляй галереи, невозможно достичь такого же уровня безопасности, как для дороги в обход.
В Солнечных Брызгах и в деревне-сестре с обратной стороны горного хребта таким положением были недовольны. И всего за триста с лишним лет они пробили тоннель – широкий, комфортный и защищённый от обвалов, схода лавин, весенних паводков, осенних ветров и летней жары.
Протяжённость у тоннеля была стандартная: день пешего хода. Освещался он естественным светом, проникающим сквозь окна с зеркалами, и флуоресцирующими лишайниками, которые когда-то и дали название Солнечным Брызгам. В тоннеле были рекреации, где можно было попить, передохнуть, посетить уборную и даже выполнить лёгкий ремонт. В самом узком месте он был в два раза шире обычной дороги, а потолок был от трёхсот локтей и выше.
С некоторых пор этот тоннель называли Чудом Света.
Теперь по выкопанному каналу прямо от реки Ымлы к тоннелю доставляли грузы любой сложности, а за горами ждала река Фаюмь. Фактически, от Горького моря до Закатного действовала единая водная дорога с небольшим сухопутным участком.
За время, прошедшее с открытия тоннеля, деревня заметно преобразилась. Гостевых домов построили так много, что получилась целая улица, и для постояльцев действовала отдельная кухня. Другую улицу, которой заведовали совместно с Торговой Семьёй, отвели под склады, лавки и мастерские. Появился прокат тёплой одежды для людей и животных. Круглосуточно работали перевозчики для тех, кто путешествует по воде, ремонтные мастерские и кузни. Открыли училище для горных смотрителей – чтобы грамотно обслуживать тоннель и прилегающие участки дороги.
За десять лет Солнечные Брызги вчетверо увеличили своё население, и оно продолжало расти. А деревни, стоящие на Фаюми, переставали быть «далёким-предалёким захолустьем».
По пути в почтовый приют Лене встретились люди с самыми экзотичными акцентами, татуировками, разрезами глаз и цветами кожи и волос – и в Речной Бороде редко увидишь такую пёстроту!
На всех были штаны, на многих – головные уборы: в горах свои правила. Лена не заметила осликов или мулов, зато хватало навьюченных лам, надменно взирающих на прохожих. Мохнатые быки волокли массивные возы, гружёные под завязку ящиками и бочками. А на одном возу громоздилась лодка с мачтой.
Волей-неволей вестница отвлеклась от чужаков и связанных с ними загадок. На свете хватает новшеств, и далеко не все такие же пугающие!
Пожилая хозяйка в высокой меховой шапке заметила её, когда она ещё бежала по улице, вышла навстречу, обняла, даже поцеловала. И повела к обеденным столам:
– Голодная, небось? Покушай, отдохни, потом дела.
– Мне нужно… Вот! – Лена вытащила из торбы Журнал Странностей. – Это старейшинам. Знаете, что это?
На миг она испугалась, что сюда ещё никто не дошёл… Но ведь это уже не окраина, а ещё один центр мира!
– А, это, – хозяйка приюта равнодушно улыбнулась. – К нам на днях вернулся мастер Ченьг, у него такой же свой – он же часто в разъездах… Так что это не срочно. Подождёт. Иди лучше покушай. А потом ко мне.
Сюрприза не вышло. Лена немного расстроилась… Но пообедав, воспрянула духом. Может, так лучше. Больше не нужно вовлекаться в чужие проблемы. Поучаствовала – и хватит. Пускай фальшлюдами занимаются те, кто обязан заниматься общими проблемами, а у вестницы своё место.
Хозяйка приюта уже проставила положенные отметки в своих хрониках – Лене оставалось расписаться. В последнюю очередь она поменяла ставшую родной белую торбу на бирюзово-зелёную. Это значило: «открыта для заказов». Работы для неё не было, но заказчики могут встретиться где и когда угодно – особенно в деревне типа Солнечных Брызг.
Выполнив профессиональные формальности, Лена направилась к старейшине, заведовавшей татуировками. Вестнице полагалась заветная восьмиконечная звезда на правом плече – знак успешно завершённого Большого Маршрута. И хотя утром она не вспоминала об этом, теперь Лена победно улыбалась, усаживаясь в кресло перед полненькой невысокой старейшиной.
– Будет больно, – предупредила та, очерчивая лучики звезды, – но красиво, – и подмигнула. – Я хорошо сделаю, не переживай, у меня рука набита.
Ей не было и пятидесяти. Всего несколько белых волосков в пышной причёске, блестящие задорные глаза, улыбка без единой щербинки.
«Наверное, совсем недавно стала старейшиной, – догадалась Лена, – ещё стесняется…»
Лена понимала, каково это. Ей самой придётся привыкать к статусу лучшей. Её будут приглашать в Совет Семьи – и ценить её мнение. Юные вестницы и просто школьницы в деревнях, через которые она будет пробегать, станут как бы случайно проходить мимо, чтобы посмотреть на звезду. Когда-то она сама так хитрила, чтобы потом похвастаться подругам.
Век вестниц короток. Лена сможет бегать, самое большее, ещё лет пять, а потом – либо суставы, либо мышцы, либо спина выставят счёт за многодневные марафоны. Придётся искать профессию поспокойнее. Можно пойти в торговки, если здоровье позволит, или обучать молодых вестниц, или вести дела в приюте типа здешнего. А можно стать учительницей, если, конечно, сдашь экзамен.
Но если у тебя звезда, ты уже имеешь право на пенсию. Можешь осесть в любой деревне, где понравится. Правда, Лена не слышала, чтобы кто-то просто жил и ничего не делал… Но всё равно было приятно размышлять о возможности такого беззаботного бытия!
– Вы, наверное, разное видели… – вдруг с запинкой проговорила старейшина, не переставая работать иглой и подтирать выступающую кровь.
– И видела, и слышала, – откликнулась Лена. – Я пробегала через Моховые Крыши, когда там вели облаву на фальшлюда. И даже повстречала его!
– Моховые Крыши, Моховые Крыши… – старейшина нахмурила лоб, припоминая подробности облавы, описанной в Журнале Странностей как самая первая. – Пустой? Это тот, который весь был с пустой кожей? – она на мгновение помедлила перед очередным уколом.
– Ага, – вестница опять испытала гордость.
– Даже представить такое не могу, – честно призналась татуировщица. – Правда, я вообще того… ну, из-за игл. Когда своих кормила, то уже прикидывала, где и что буду им наносить. Даже младенцев вижу в метках, – и она осторожно засмеялась.
Она явно хотела о чём-то рассказать. Передать заказ? Или сообщить что-то неприятное о здешних вестницах?
Помолчав, молодая старейшина попробовала зайти с другой стороны:
– Вы скоро уезжаете?
– Скорее всего, сегодня, – ответила Лена. – А что, у вас письмо?
– Не у меня…
– Могу и подождать. Но вы уж мне объясните, в чём дело! Не люблю, когда скрытничают, – призналась вестница. – Мы же не чужаки!
– И то верно, – согласилась татуировщица, – мы не они. У нас хотели, чтоб ваши же и предложили. Но это правильно, что они отказались. Наше дело – нам и просить. А вы уж сами решите.
После такого туманного вступления она наконец-то принялась рассказывать, что происходит в Солнечных Брызгах и почему Лене стоит задержаться.
Главная обязанность деревни состояла в обеспечении безопасности при переходе через тоннель и, конечно, на подступах к нему. Если риск высок, то и семейные странники, и обычные бродяги выберут обход – жизнь дороже приключений.
Поэтому в Солнечных Брызгах двенадцать лет ждали, пока закончатся проверки и перепроверки. Только после многочисленных экспертиз и положительных заключений новый переход через горы появился в тактиках вестниц и в маршрутах торговок.
А вот исчезнуть он мог намного проще и быстрее!
Деревня из кожи вон лезла, чтобы никто не усомнился в качестве нового пути. Но, разумеется, они не могли предусмотреть ни чужаков, ни их жутких стражей.
Незваные гости пожаловали после окончания сезона дождей. Один раз жукокрылов видели на противоположной стороне, трижды – на этой. Они прилетали утром, высаживали фальшлюдов и занимали оборону. А вечером убирались.
Поскольку никого туда не пускали, не было и столкновений – похоже, чужаков интересовали только тоннельные сооружения. А что до местных жителей… Местные просили их уйти – глотки надорвали, крича. Но разве незваные гости уважают мнение хозяев!
Проблема была не столько в потерянных сутках, сколько в изменении статуса дороги. Она становилась потенциально заблокированной. И уже пошли разговоры, что лучше в обход, потому что там-то жукокрылов не бывает…
– Сначала я голосовала «против», – призналась старейшина.
Она уже закончила с татуировкой и теперь сидела напротив Лены за столиком, выточенным из массивного пня. Им принесли чай и сладости, но ни вестница, ни старейшина к ним не прикоснулись.
– Мастер Ченьг ещё совсем молодой, я бы послушала его наставницу, но это была его идея. Он три дня уговаривал нас и всё разъяснял. И под конец все были согласны. Отгонять будут только жукокрылов, и только когда они будут одни, без людей. Вреда мы им не причиним – попугаем, не больше. Им же кричали, чтоб ушли, что здесь им нельзя, они должны были понимать! А не хотят – будут уже не слова. Это наш тоннель, наше будущее. Тут не переждёшь!
От Лены требовалось немного: присутствовать («Издалека, а если что, то мы вас защитим!»), а потом привезти в Речную Бороду («Хотя бы туда, если вы не захотите подниматься по Большой Муэре») сообщение о том, что в Солнечных Брызгах попытались отогнать жукокрылов. И представить это сообщение на суд старейшин.
Ей нужно было стать свидетельницей произошедшего, чем бы всё ни окончилось. А если операция пройдёт успешно, и жукокрылов получится напугать, то доставить подробное описание метода. Чтобы и другие, если захотят, смогли повторить.
Понятно, почему хозяйка приюта смолчала об этом и почему просили именно Лену. Лена успешно окончила Большой Маршрут. Её выбрали год назад, что уже свидетельствовало о её достоинствах, теперь же она окончательно вошла в число лучших. При этом она не было прямо заинтересована в одобрении готовящейся операции, напротив – Почтовая Семья выступала за максимальную безопасность и соблюдение регламентов.
А в Солнечных Брызгах собирались нарушить запрет «не контактировать с чужаками, их охраной и другими их объектами». Последствия могли обрушиться на всех! Не зря многие старейшины голосовали «против». Вначале. Но вряд ли «слишком молодой мастер Ченьг» сказал им что-то, чего они не знали…
– Я согласна, – решилась Лена и подняла расписной фарфоровый чайничек. – Вам налить? Я подожду, пока они снова прилетят. Если надо, то и месяц буду ждать. Это ваш тоннель – вы его триста лет строили. И это наши дороги и наши письма. Кто они такие, чтобы нам мешать? – и она выразительно посмотрела на старейшину.
Женщина выглядела одновременно счастливой и задумчивой. Определённо, у неё остались сомнения. А вдруг жукокрылы начнут мстить – никто же не знает, сколько их всего и на что они способны! Или в других деревнях поступок Солнечных Брызг расценят как преступление – и деревню навсегда вычеркнут из всех списков? Не будет ни вестниц, ни торговок, ни странников… Но их и так не будет, если чужаки будут и дальше блокировать тоннель!
Всё дело в выборе. Раньше Солнечные Брызги только читали о чужаках – хватало деревень, которым посчастливилось избежать «визита». Лена бывала в таких везунчиках. Но были и такие, где пришлось защищаться. Снова и снова. Терпеть, осторожничать, сдерживаться… Но разве та, другая сторона ценит такое поведение? В самом деле, кто здесь чужак?!
Было уже поздно отправляться в дорогу, и Лена переночевала в приюте. Хозяйка, услышав про её согласие, нахмурилась, но ничего не сказала. Жаль: Лена была готова защищать мастера Ченьга и его идею!
Утром для неё была готова новая тёплая одежда и сапоги специально для высокогорных дорог. И трое сопровождающих. Что характерно, охотники, а не смотрители. Их тоже ждали у тоннеля, а заодно они решили присмотреть за попутчицей. Лена, хоть и привыкла путешествовать в одиночку, решила не спорить.
Два дня пути охотники охраняли её. Точнее, развлекали байками, одна другой завиральнее. Лена подыгрывала им, изображая страх, удивление или смеясь, если этого требовал сюжет.
Её новая татуировка была скрыта под бинтами и одеждой, от расспросов она аккуратно уклонялась, а охотники не были посвящены в тонкости её миссии. И явно решили между собой, что она просто молоденькая вестница, которая выполняет рядовой заказ. Поэтому хорохорились напропалую.
Лена слушала, улыбаясь, и время от времени говорила: «Не хочу», – когда «случайно» оставалась наедине то с одним, то с другим охотником.
Они были из разных мест: один, разукрашенный горец, пришёл с юга, другой – типичный речной житель с тысячью косичек и кольцом в носу – всю жизнь провёл на Ымле, а третий был родом аж из Слепых Столбов.
Объединяло их то, что все они были лучниками. И, конечно, добровольцами: мастер Ченьг разослал письма, где указал все возможные риски. Но охотники не вестники, они не боятся опасности – наоборот, падки на неё. Да и жукокрылы успели надоесть своей наглостью.
От своих спутников Лена услышала о вторжении в Речную Бороду и похищении Инкрис Даат. В её Журнале Странностей такой истории ещё не было: последний месяц Лена занималась деревеньками у отрогов Юольских гор.
Возможно, случались и другие инциденты, ещё ужаснее. Охотникам хватило нападения на детей и учительницу. И они наперебой восхищались отвагой Инкрис, которая сумела запомнить и место, чтоб показать на карте, и как все выглядели!
…Когда они уже подходили к станции, за которой начинался тоннель, Лена забеспокоилась, вдруг всё уже произошло – и она зря столько шагала? Жукокрылы уже прилетали – и их… Или они…
Но все вокруг выглядели спокойными и деловитыми. Как на ремонте канала – невольно сравнила Лена, вспомнив похожее в Ста Водопадах. Рабочие укрепляли защитные валы плитами из сцементированной щебёнки. Неподалёку разгружали воз с маскировочными покрывалами. Дымила походная кухня. Где-то рядом раздавались ритмичные удары молотов и шипение мехов. И повсюду шныряли охотницы и охотники с большими луками на спинах.
Похоже, предстоящая рисковая операция воспринималась жителями Солнечных Брызг как очередной этап строительства. В конце концов, они уже пробили дорогу сквозь горы! Нарушить всеобщий запрет, чтобы защитить драгоценный тоннель, было легче.
Широко улыбаясь, к ней подошёл юноша в толстых тёплых шароварах, стёганой безрукавке и просторном свитере. Он не доставал до груди рослым охотникам и был болезненно худым – обилие одежды не скрывало, а, напротив, подчёркивало это. Его большие детские глаза сияли, когда он протягивал руку:
– Ченьг. Для всех нас большая честь, что вы согласились!
Сложно было представить, что он сумел уговорить совет деревни, чтоб те одобрили его преступный план. И тем более было невероятно, что он этот план придумал!
– Мне двадцать четыре, – смущённо признался он, когда Лена, не удержавшись, сделала комплимент его моложавости.
«На год меня младше, а уже мастер!» – подивилась она.
– Это моя семья, – сказал он про тоннель, когда повторял ей то, что уже сообщала старейшина.
Но его рассказ отличался.
– Член семьи, – не удержавшись, поправила Лена.
– Не-ет, семья, – и он коротко хохотнул высоким девичьим голоском. – Мы – это он, и он – это мы. Если бы не он, нас бы не было. Если бы не мы, не было бы его.
Когда он родился, тоннель был закончен. Ченьг пошёл в школу, когда тоннель вводили в эксплуатацию. Был принят наставницей, когда тоннель проверяли. Стал мастером, когда уже действовал приют Почтовой Семьи, а Солнечные Брызги из медвежьего угла превратилась в шумное и пёстрое место встреч и сделок.
Если бы не чужаки, Ченьгу пришлось бы обслуживать это «Чудо Света» – и никаких изобретений, прорывов, побед… Неудивительно, что он задумался об оружии против жукокрылов ещё до того, как они начали наведываться на перевал!
– У нашего старого мастера была формула из деревни у Великой Стены – не для дела, а так, похвастаться при случае, – рассказывал Ченьг за обедом.
Собеседнице он уделял гораздо больше внимания, чем содержимому своей тарелки.
– Вы там были? Деревня Солёные Колодцы. Они научились синтезировать растворитель, чтобы оставлять на Великой Стене свою подпись. Любой металл берёт! Я мальцом мечтал, что дойду туда и что-нибудь напишу, – и он опять тоненько рассмеялся. – Потом вырос, поумнел, а в формулу поглядывал. Она не годится для камня – слишком агрессивная. А состав сложный и дорогой. У нас-то любят новаторов, но не усложнителей! Так что я эту формулу немного упростил и разделил… Вы совсем меня не понимаете, да? Главное, смотрите, как всё будет. Я её ослабил – дырку не прожжёт, но след останется. На память, ха-ха!
До вечера было полно времени. Оставив Ченьга следить за тренировками лучников – помогать им усваивать технику безопасности в обращении с непривычными наконечниками стрел – Лена отправилась к тоннелю. Чужаки прилетали с утра, и опасаться было нечего. Тем более караульные вышки здесь тоже построили. В горном варианте: как гнёзда на склонах.
Тоннель и вправду выглядел как Чудо Света – ни малейшего преувеличения, хотя поначалу Лена скептически относилась к этому титулу. Считалось, что он годился для нерукотворных сооружений типа Великой Стены, Белой Горы или Звёздных Окон. Никто не называл так каналы или мосты, хотя они впечатляли… Но всё когда-нибудь случается в первый раз!
У входа тоннель расширялся до огромной пещеры. Она была прекрасно освещена – сверху проникал дневной свет, усиленный зеркалами, а снизу сверкали «солнечные брызги», упакованные в трубки из прозрачного стекла. Такими светильниками была украшена каждая постройка – и даже бордюры дорог.
Здесь нашлось место и для гостевых домов, и для просторных загонов, и для лавок с мастерскими. Сейчас они пустовали – невесёлое зрелище. Одни витрины успели закрыть ставнями, другие были как распахнутые беззубые рты. Обезьяны и птицы растащили товар из брошенных корзин, и повсюду валялись скорлупки, огрызки и кучки помёта.
«Это временно… А если постоянно?» Лена больше не сомневалась в своём решении. Чужакам надо давать отпор! С ними невозможно ужиться, потому что они непредсказуемы. И опасны. А последствия – вот они. Даже если ничего не делать, всё равно беда. Вид обезлюдевшего тоннеля повлиял на неё сильнее любых доводов.
«Здесь должна быть жизнь». Всё это место было создано для того, чтобы быть живым, деятельным, полным движения и смысла.
Лена ещё в детстве насмотрелась на чудеса инженерной мысли, и её было непросто удивить. Она много лет прожила в Ста Водопадах, где однажды срыли всё, что мешало реке, прокопали каналы с шлюзами и разводным мостом – тоже занятие не на десять лет и не на сто.
Для тоннеля потребовалось ещё больше умственной работы. Гору насквозь прогрызли создания по размеру меньше шмыси. Но если шмысь укрепляет древесину, препятствуя её гниению в воде, здесь камень был переварен и превращён в песок. Когда Лена слыша об этом в школе, то не воспринимала всерьёз…
– Впечатляет, правда?
К вестнице подошёл Ченьг. Он немного прихрамывал, и одно плечо у него было выше другого – на фоне мускулистых охотников мастер выглядел совсем замухрышкой. Но Лена уже не удивлялась, как это он смог убедить старейшин, а заодно собрать целую армию добровольцев. Он учился у тех, кто победил Юольские горы, – что ему какие-то жукокрылы!
– А знаете, почему здесь такой широкий и высокий вход? С нейтрализатором не рассчитали. Слабым оказался, ха-ха. И пока разводили новый, съело столько, что боялись – вся гора рухнет! Песка навалило – вывозили три дня.
– И куда же его дели?
– Никуда, ха-ха! Мы из него лепим кирпичи. Все Солнечные из него выстроены, а ещё канал и дорога… С нейтрализатором всегда так. Чтобы окислить всю среду одновременно, надо очень много раствора. В глубине проще, там аэробы, им достаточно кислород перекрыть.
– Никогда не представляла, как это устроено! – призналась Лена. – Понятно, когда гниёт то, что было живым, но чтобы камень!..
– Это не гниение, – поправил её Ченьг. – Внешне похоже. По этому же принципу формируются красноцветные глины… Хотите войти?
– Нет, – вздохнула Лена, – лучше я приду сюда, когда всё будет хорошо, как прежде. А то как-то грустно. Давит… Пойдёмте лучше на лучников смотреть!
Скучать пришлось всего четыре дня. А потом их с Ченьгом разбудил сигнальный колокол, и пришлось в спешке одеваться и бежать на наблюдательный пункт – тщательно замаскированный, укреплённый и с путями отхода. Он был далеко от входа в тоннель, но в подзорную трубу всё отлично просматривалось.
Жукокрылов прилетело трое. Они сгрузили серебристых фальшлюдов прямо перед входом, а когда те зашли внутрь, встали полукругом.
Лена рассматривала их в подзорную трубу, вспоминая описания и рисунки в Журнале Странностей. В отличие от чужаков, которые отличались по росту и комплекции даже при закрытых лицевых щитках, жукокрылы были совершенно одинаковые. Наверное, поэтому их бока украшали разноцветные полосы. У прилетевших к тоннелю были синие, красно-белые и просто красные.
– Синий, белый и красный, – обозначил Зэн – старший охотник, который наблюдал вместе с Леной и Ченьгом.
Только у Зэна не было подзорной трубы.
– Действуем, как договорились…
– Давайте я с вами, – тихо предложил Ченьг.
Каждый раз, когда на тренировках обсуждали план, он просился участвовать вместе со всеми, и каждый раз ему с улыбкой отказывали. Он не спорил – но продолжал просить.
– Мастер, от тебя стишком много шума! – объяснил Зэн, и в его голосе был явный сарказм. – Я же не трогаю твои пробирки – вот и ты не трогай… мои. Ты сам любишь говорить: когда всё сделано правильно, можно ничего больше не делать и радоваться. Сиди, смотри в свой микроскоп, – охотник указал на подзорную трубу, – и радуйся!
Как выяснилось за прошедшие четыре дня, он был из Солнечных Брызг и знал Ченьга с детства. Лене нравилось, как охотник одёргивал других парней, когда они принимались подшучивать над хиленьким мастером. Зэн приводил красивые примеры, словно бы из книг. И понятно всё объяснял – как правильно стоять, как натягивать тетиву при использовании полых наконечников, как делать поправку на ветер и так далее.
Но у него была метка «предпочитаю только мужчин».
К счастью, у Ченьга метка была не такой.
Когда охотник вышел, мастер некоторое время обиженно сопел.
– Ты их видишь? – поинтересовался он и печально шмыгнул носом.
Лена так и не поняла, всерьёз он переживает отказы – или это такая привычная игра. Он стал мастером в двадцать два года – кажется, первый, кому это удалось так рано. Через год его назначили мастером-техником тоннеля – тоже не шутки, тем более что его предшественница была жива и деятельна. Сам Ченьг как будто до сих пор удивлялся, что его кто-то слушается…
– Они уже на местах, – отозвалась Лена, переводя взгляд с засады на засаду.
Охотников было не различить, так старательно их замаскировали. Если бы вестница не выучила их местонахождение, то ни за что бы не заметила!
– Они точно до нас не достанут? – не в первый раз спросила Лена, когда ей надоело ждать. – Писали же, что они стреляют обжигающими лучами. Непонятно, на какое расстояние. Могут и достать.
– Зачем им сюда стрелять? – фыркнул мастер. – Мы не представляем угрозы. Они будут стрелять по тем, кто нападает. Вот у кого риск…
Проверка завершилась, и в караульном гнезде на горе над тоннелем сверкнуло зеркальце – первый сигнал к атаке. В следующий миг охотники первого отряда одновременно поднялись во весь рост. Они натянули луки и выстрелили в жукокрылов. Почти все стрелы попали в цель, и жидкий прозрачный реагент, безвредный, но с неприятным запахом, пролился из полых наконечников на корпуса металлических стражей. Обломки стрел разлетелись в разные стороны.
Охотники тут же присели. Как было условлено, они немедленно отползли. Засады, где они прятались, больше не будут использоваться. Всё на тот случай, если стражи выстрелят в ответ.
Но ничего не произошло. Жукокрылы даже не шелохнулись.
Из тоннеля вышел один фальшлюд, за ним двое других. Они уже откинули лицевые щитки, но издалека лиц было не различить, лишь цвет кожи. Один был нормальным, двое других – неестественно бледные.
«Рыжекожего нет», – подумала Лена и почему-то обрадовалась. Она бы не хотела встретить своего знакомца из Моховых Крыш при таких обстоятельствах!
Чужаки покрутили в руках обломанные стрелы, поднесли к лицу и тут же отдёрнули. Лена готова была спорить, что они смеются – позы были характерные, и, кажется, ветер донёс эхо хохота. Наконец, фальшлюды бросили обломки стрел и вернулись в тоннель.
После того, как чужаки ушли, а стражи не проявили никакой реакции, снова блеснуло зеркало.
Поднялись охотники второго отряда – и снова выстрелили. И не промахнулись – тела стражей, уже облитые вонючей влагой, окропила другая жидкость: катализатор. Он был темнее, гуще и сам по себе тоже не представлял опасности.
Не единожды Лена видела, на что способно соединение первого и второго вещества. Каждую тренировку начинали с наглядной демонстрации, чтобы охотники представляли, с чем им придётся иметь дело.
На металле оставались тёмные язвы, камень плавило, а деревяшка таяла на глазах. Страшно представить, что могло стать с человеком, если бы на него капнуло таким! К счастью, чужаки оставались в тоннеле.
– Вторые охотники отошли, – сообщила Лена.
Ченьг наблюдал за неподвижными жукокрылами.
– Что-то есть? – спросила вестница и сама посмотрела.
Жукокрылы стояли, не шевелясь, их корпуса поблескивали на солнце, и казалось, ничего не происходило. И тут Лена заметила пятна, расползающиеся по броне. «Действует! – улыбнулась она. – А если они не поймут, что что-то не так? Они же не понимали, когда их просили улетать…»
Вдруг она разглядела дымки. Они поднимались над жукокрылами – из плеч, боков, груди, из того места, где у людей голова. Решила, что показалось, даже поморгала. Дымки никуда не исчезли, напротив, стали гуще.
Теперь было очевидно, что стражей задело всерьёз. Пятна расползались всё больше. А сквозь пластины корпуса посверкивали искры.
В этот момент из тоннеля вышли фальшлюды. Они были по-прежнему без лицевых щитков. Один из бледнокожих подошёл совсем близко к синему жукокрылу. И вдруг жукокрыл крутанулся на месте – и из его плеч вырвались лучи белого света!
Другой страж, красно-белый, упал навзничь, прямо на крылья, а третий начал крутиться на месте.
Выстреливший жукокрыл взлетел на высоту человеческого росла. Теперь страж истекал чёрным дымом, который бил из всех отверстий и щелей. Повисев в воздухе, он начал медленно подниматься вертикально вверх. За ним тянулся тёмный шлейф, за которым было не различить, что происходит у выхода из тоннеля.
Когда немного рассеялся дым, стало видно лежащего фальшлюда и расплывающуюся лужу чего-то темного.
– Он его ранил? – помертвевшим голосом спросил Ченьг.
– Он разрезал его пополам, – ответила Лена, поражаясь своему спокойствию.
Ченьг всхлипнул, выронил подзорную трубу и присел на корточки. Лена продолжала стоять и смотреть. Она слышала, как он рыдает, судорожно захватывает воздух и сдавленно повторяет что-то… Наверное, надо было обнять его, успокоить, но она была занята происходящим у входа в тоннеля. Не могла оторваться.
Взлетевший жукокрыл несколько раз ударился о склон горы – и стремительно рухнул в заросли молодых сосенок. От того места повалил густой чёрный дым, но огня не было.
Крутившийся «красный» страж дымил всё сильнее, а потом резко остановился. Дым валил с прежним напором, особенно из груди, но жукокрыл не подавал признаков жизни – застыл, словно статуя. Как и красно-белый – тот как свалился, так лежал, окостенев. Дыма из него почти не выходило, зато что-то вытекало – из одних отверстий тёмное, из других – белое и густое. Определённо, всё трое были повержены.
Оставшиеся фальшлюды выглядывали из тоннеля, но не спешили выходить. К убитому они тоже не приближались – видимо, он уже не нуждался в помощи.
Лена ненадолго оторвалась от подзорной трубы и посмотрела на Ченьга. Он по-прежнему рыдал, теперь уже без слов. Как ребёнок, который признал случившееся и теперь горюет из-за невозможности повернуть время вспять.
Вестница не решилась его тревожить – и вернулась к наблюдению. Она промолчала, даже когда из-за горы вылетел бескрылый объект, похожий на перевёрнутую лодку, и опустился перед тоннелем. Оттуда вышли фальшлюды в серебристой одежке. С ними было что-то вроде носилок, но перемещались эти носилки самостоятельно. На них погрузили тело убитого и вернулись в лодку. Оставшиеся двое выбежали из тоннеля и тоже забрались в лодку. После чего она улетела.
– Вы как?
Лена обернулась и растерянно посмотрела на Зэна. Он выглядел мрачнее тучи.
– Не знаю, – вздохнула Лена. – Тот человек… Он погиб…
– Я виноват! – громко перебил мастер. – Это я всё придумал. Я его убил.
– Тогда я тоже, – грустно улыбнулся Зэн, который был во второй группе стрелков, – и все, кто стрелял. И все, кто строил тут всё. И старейшины, которые дали добро. И давай ещё будем винить Почтовую Семью – они хотели выбрать обход, получается, подтолкнули нас, правильно?
Ченьг замотал головой:
– Только я! Я его убил! Я тут за всё отвечаю!
Охотник присел рядом с ним, обнял за плечи, прижал к себе.
– Ты ошибся в формуле, это правда, – горько усмехнулся он, – потому что не знал, из чего они сделаны. Ты думал… Мы все думали, что они целиком из металла. Поэтому одобрили твой план. А кто убил того фальшлюда, мы все видели. Это жукокрыл. Жукокрыл сошёл с ума от боли и убил того, кого должен быть защищать. Так бывает. Плохо, спора нет, но можно и ножом своим до смерти порезаться. Виноват кузнец, что так хорошо наточил нож? Или виноват тот, кто взял остро наточенный нож, не умея с ним обращаться? Ещё я слышал о парне, который пытался приручить чёрную пуму. Рассказать?
– Не надо, – всхлипнул Ченьг.
Он уже успокаивался.
– Мастер, ты помог всем нам, – сказал Зэн и поцеловал Ченьга в висок. – Я сам побаивался этих жуков. Думал, что будет, если нападут? Как спасаться, если они прилетят к нам, как в Речную Бороду? Со скал сигать? В землю зарываться? А чтобы в ответку… Не потому, что старейшины что-то там решили и запретили. Плевал я на их запреты! Но что сделаешь против железа и этих лучей? Я читал, в них кидались камнями, но бесполезно же… А теперь пусть прилетают! И не надо ослаблять эти реагенты. Сделай их сильнее. Если на мой дом нападёт бешеная росомаха, я не буду её пугать. Я возьму самое острое копьё и самый длинный нож. Сделай эту штуку посильнее. Чтоб на всех хватило. Надоело читать про то, как мы прячемся и ничего не можем. Пускай лучше они прячутся!