Поначалу Инкрис ждала, что её будут отговаривать. Заботливо спрашивать, не страшно ли ей? Напоминать по сто раз на дню, что можно всё отменить – отказаться прямо сейчас… Но никто ни разу не вспомнил, что ей в этом году исполнилось четырнадцать лет! Учёные уважали её решение. К её словам они относились всерьёз. Для них она была как взрослая, иначе не было бы никакого эксперимента.
Когда она осознала это, то мысленно возликовала.
– Скорее всего, ничего не произойдёт, – напоследок предупредила её мастресс Унаринь. – Возносит раз в год, бывает, что дважды. Но последний раз был в дауре… – она хмыкнула, вспоминая, как Белая Гора проглотила чужака. – Короче, с промежутком в три месяца она ещё ни разу не возносила. Но, – она оглянулась на мастресс Яринь, – последний раз, может, и не считается…
– Не слушай её, – перебила звездочтица, – она тебе просто завидует. Её-то ни разу не взяли, хотя она вообще живёт здесь!
Инкрис рассмеялась.
О Белой Горе она знала давно – не в последнюю очередь из-за Стены. Мечта рассмотреть всё сверху будоражила её с того момента, как она прочитала об этом объекте, самом высоком и при этом относительно доступном. Через пять страниц мечтать оказалось не о чём: бывало и такое. В 304-м году от Ведения Хроник на вершине оказался знаменитый исследователь Стены, написавший о ней первую книгу. Но он не смог ничего увидеть – лишь пресловутый туман и разноцветные огоньки, едва различимые издали.
Знала Инкрис, что не будет самой молодой из вознесённых – в 788-м году от В. Х. Белая Гора приняла двенадцатилетнюю юницу.
И уж тем более было известно, что ни разу ни с кем и никогда здесь не случалось ничего плохого! А упомянутый Унаринью чужак, судя по всему, распсиховался от неожиданности.
Тысячу лет без перерыва Белая Гора демонстрировала честный обмен: выслушав интересную историю, позволяла подняться над линией горизонта и полюбоваться на мир.
Но Инкрис не спешила вставать на приступочек.
Она несколько раз перевела дух. Зачем-то отряхнула юбку. Посмотрела на светлую шкуру, и впрямь похожую на свежую кожу Стены, какой она бывает после чистки. Зато на Стене получалось оставить след на века, если применить правильную формулу. А вот раны от оружия жукокрылов полностью излечились – и шрамов не различить!
Инкрис хотела было оглянуться, чтобы сообщить о своём наблюдении, но вовремя остановилась. «Тоже мне открытие! Сюда же целую лабораторию направили после той стычки. Они уже во всём разобрались и всё описали».
Кроме того, её немного знобило, и челюсть подрагивала, поэтому не стоило поворачиваться лицом к людям, которые присутствовали при эксперименте. Могут и передумать насчёт её взрослости… Ни за какие сокровища Инкрис не пошла бы на попятную!
Идея «представиться» выглядела логичной, но неосуществимой. Всё же началось с Махи из Торговой Семьи, которая рассказала Белой Горе про Инкрис; следующий шаг – прийти и познакомиться без всяких посредников. Но постоянно было не до того.
Сначала Инкрис похитили. Потом все принялись бояться жукокрылов, строить караульные башни, усиливать охрану – в общем, какие тут эксперименты! Потом Емъек уплыл.
Потом ей назначили экзамены – школьной программой она овладела, а по некоторым дисциплинам знала больше учителей. Сдала. Затем надо было выбирать наставницу, а выбрав, постараться, чтобы та согласилась взять ученицу. К счастью, всё получилось. И поскольку наставница отъехала на Угрёвый канал для консультации, образовалось несколько дней для вожделенной вылазки к Белой Горе.
Главное, не пришлось никого уговаривать.
Инкрис представляла, как одолжит лодку и под покровом ночи отправится вверх по Большой Муэре. Будет тайком, словно какой-нибудь Лишний, окольными тропами добираться до Белой Горы… Но вместо строжайших запретов или скучных предостережений услышала от учительницы Ниплис: «Вот и замечательно! Яринь будет рада».
Только договорились и назначили день, как случился метеоритный дождь из осколков корабля недомеченных. И путешествие отложили – занялись ремонтом и определением ущерба. Собственно, восстановительные работы ещё не закончились, и в Сто Водопадов одна за другой приходили печальные вести со всего мира. В порту даже вывесили карту с отметками, кто и как пострадал.
После очередного скорбного письма и новой точки на карте, Инкрис испугалась, что поход к Белой Горе вообще отменят! К счастью, эксперимент был нужен не ей одной.
Это был не первый случай, когда один живой объект оказался связан с другим. Например, орнамент внутри «звёздных окон» был идентичен узорам, которые покрывали слепые столбы. Огоньки, которые когда-то мелькали вблизи Болотных Светлячков, не отличались от огоньков на вершине Белой Горы и за Стеной. А утёс, перекрывающий русло Большой Муэры в районе Высокого Брода, во многом копировал Туманные Вздыби.
Гипотезе об общности живых объектов было уже несколько веков. Вне зависимости от активности, все объекты обладали общими чертами. Тем более такие «сёстры» как Стена и Белая Гора! А благодаря способности стрелять обжигающими лучами и самоочищающейся шкуре, к семейству присоединились преображённые Снежные Камни. После боя с чужаками они не стали складываться – и теперь выглядели словно детёныши Белой. Как метко пошутила гранд-мастресс Тасья Вламд: «Придётся переименовывать их в Снежные Рога!»
Гранд-мастресс была временным опекуном Инкрис и руководителем проводимого эксперимента – и её лаборатория считалась главной по чужакам. Вторым специалистом называли Хигги Ыйдарь, которая теперь работала в Снежных Камнях: помогала с поисками того, что осталось от жукокрылов и небесных кораблей.
Тасья часто говорила об этом. Отъезд Хигги был идеальным решением: она как раз приплыла в Речную Бороду, когда туда доставили послание из Снежных Камней. Умчалась на север, оказалась первой из учёных и была назначена главой проекта. И будет сидеть там, пока всё не соберут и не опишут. То есть в лучшем случае полгода, а с учётом сезона дождей, то и на год может задержаться…
Когда Тасья не жаловалась на отсутствие своей обожаемой коллеги, без которой «ничего не получается, и всё валится из рук», она спорила с Яринь – о природе чужаков, о родстве жукокрылов с живыми объектами и о происхождении последних. С некоторых пор теория, что они были созданы предками людей, перестала выглядеть безумной.
Силу обрела и та версия, что, напротив, люди были созданы предтечами живых объектов. А потом две цивилизации разделились. Чужаки – это те люди, которые предпочли зависеть от техники по принципу симбиоза, как это бывает у цветов, которые опыляются определённым видом насекомых.
Звездочтица Яринь, напротив, считала, что техника чужаков никак не связана с живыми объектами. Ведь один из них – Призрачная Луна, чьё появление удалось предсказать только с учётом сельскохозяйственных записей и календаря природных явлений.
Так что вся теория рассыпалась. Чужаки – пришельцы, явившиеся из своего мира. И некоторая схожесть их кораблей с тем же утёсом Высокого Брода не более чем конвергенция: «Общие функции и среда существования дают одинаковое решение».
– Но мы и чужаки похожи! Наша кровь одинакового цвета, – возражал ученик Сомка, прибывший из Высокого Брода вместе с гранд-мастресс.
– Аналогично, – усмехалась Яринь, – мы же все дышим кислородом!
– Но внутри…
Сомка запнулся. Тасья выразительно посмотрела на него.
– Мы не знаем, что у них внутри, – напомнила звездочтица, – пока что. В Снежных Камнях находили сильно повреждённые и обгорелые останки. Когда у нас будет хотя бы один живой недомеченный, можно будет сравнивать.
Споры начались ещё в Ста Водопадах, где собиралась их группа. Инкрис ловила каждое слово – и пьянела от возможности просто слушать, просто быть рядом с самыми настоящими учёными. Она ещё больше полюбила Яринь, а за Тасьей так и вовсе ходила хвостиком.
«Вот Ганн обзавидуется, когда я ему напишу!» – думала она. С проводов Емъека прошёл месяц, но паренёк до сих пор вспоминал в каждом письме, будто это случилось вчера, встречу с «той самой» гранд-мастресс Хигги Ыйдарь. Учёная так и не выполнила своего обещания прийти в школу и рассказать о лаборатории в Высоком Броде, потому что спешно отправилась в Снежные Камни.
Сообщение, прочитанное в порту, оказалось решающим. Из школы выпустили всех, кто был готов к практическим занятиям и самообразованию. И Ганн вернулся в Звёздные Окна на Угрёвый канал. Писал теперь каждый день…
А Инкрис наконец-то смогла вплотную заняться Белой Горой. Но о готовящемся эксперименте беспокоиться было некогда! Тасья и Яринь без устали метали друг в друга аргументы. Функции и факторы, назначение, цели и способности – стоило Инкрис полностью поверить в одну теорию, как звучала следующая, ещё убедительнее и безумнее.
Когда они прибыли в назначенное место, Инкрис размышляла о чём угодно, кроме необходимого. Волнение нахлынуло на неё прямо у подножья Белой Горы. Все «вдруг», «а если» и «может» разом закружились в её голове, и стало трудно дышать – от страха, неуверенности и любопытства. Но не скажешь же: «Дайте мне день, чтоб я могла хорошенько всё обдумать!»
Инкрис вздохнула в последний раз – и поднялась на площадку.
– Добрый день, – поздоровалась она, вспоминая все те описания, которыми зачитывалась в детстве, – меня зовут Инкрис Даат, я из деревни Солёные Колодцы, но сейчас живу в Речной Бороде и буду дальше учиться либо там, либо в Ста Водопадах. Когда-то я очень хотела узнать, что за Великой Стеной. Но сейчас мне всё равно, что там. Сейчас мне важнее то, что здесь.
На этих словах гранд-мастресс Тасья выразительно хмыкнула. Что ж, никто не ожидал такого поворота! Но это было честно. Инкрис не хотела врать, тем более врать Белой Горе.
– Мне сейчас другое интересно, – продолжала юница. – Когда я вернусь к себе в Солёные Колодцы, хочу сделать так, чтобы у нас было много воды. Не так, как на Большой Муэре, – она улыбнулась, – но всё равно, чтоб стало больше, чем сейчас. Поэтому много читаю про водонакопители и ирригационные системы. Но пока не знаю, как быть. У нас же Стена совсем рядом! Будет непросто уместиться…
Она замолчала. Потому что у неё спрашивали. Кто-то настойчиво задавал ей бессловесный вопрос. Это было как «ммм?» от друга, с которым делаешь общее дело. И достигнуто полное взаимопонимание…
«Хочу, – догадалась Инкрис, – конечно, хочу! Я же затем сюда и пришла!»
В поверхности Белой Горы образовалось отверстие размером с дверной проём. Вокруг Инкрис сомкнулись огромные невидимые пальцы – и занесли её в ослепительно белое нутро.
Она больше не боялась. Это приключение было во сто крат приятнее похищения! В грубых объятиях жукокрыла Инкрис ощущала себя слабой и уязвимой, и когда вспоминала это, то содрогалась от отвращения. И разумеется, чужак не спрашивал, чего она хочет.
С Белой Горой всё проходило иначе. Здесь учитывали желания Инкрис, и втягивали её деликатно. Огромное и сильное существо могло с лёгкостью причинить ей вред – и при этом оно заботилось о ней. Словно бы Белая Гора хотела продемонстрировать честность своих намерений.
«Ну да, так и надо, – подумала Инкрис, плавно поднимаясь вверх по матово-белой трубе, – если хоть один человек испугается или будет взят против воли, разве потом кто-нибудь сюда подойдёт!»
Поверхность трубы, которую описывали как «молочный воск», напоминала кубки из опалового стекла. Такие выдувают из слитков, найденных на северо-востоке. Но Инкрис чувствовала, что это живое стекло, твёрдое и при этом нежное. И постеснялась прикасаться.
Когда подъём закончился, стены раздвинулись, и нежное сияние начало темнеть, одновременно становясь прозрачным. Проявляющаяся картина была до того захватывающей, что юница взвизгнула, не в силах сдержать восторга.
Это была панорама – вид с вершины Белой Горы. Но каким-то образом Инкрис наблюдала и небо над головой, и то, что под ногами. Высоты она не совершенно не боялась – и с любопытством оглядела верхушки деревьев, виднеющуюся дорогу, крышу гостевого домика и крошечные фигурки людей, ожидающих её возвращения.
Но самое интересно было вокруг. Инкрис без труда узнавала притоки Большой Муэры, каналы Высокого Брода и Ста Водопадов, мрачные Мертвые Ямы и соляной прииск с ярко-розовыми и бирюзовыми прудами. За последние месяцы она едва ли не наизусть выучила карту – и теперь осознала то, о чём раньше читала: карты были начерчены при помощи Белой Горы. Это действительно так просто – запомнить и потом зарисовать по памяти! Весь мир был как на ладони.
Инкрис повернулась влево – и в иссиня-чёрной громаде угадала Горькое море. Повернулась вправо – и различила восточные отроги Юольских гор.
Как бы она ни объясняла самой себе, что теперь её не интересует, что за Стеной, Инкрис всё равно посмотрела на восток. С вершины Белой Горы Стена была точь-в-точь как линия, прочерченная на карте – слегка вогнутая, поразительно правильная и оттого заметно выделяющаяся.
Любуясь её грандиозностью, её очевидной чуждостью и неестественной плавностью, Инкрис перестала стыдиться своего детского увлечения. Не было в этом ни глупого, ни смешного – пытаться разгадать тайну Великой Стены. И не было слабости в том, чтобы сдаться перед таким противником.
За Стеной был туман. Инкрис всматривалась в него и вспоминала, как вместе с Вайли строила башню. Как поднимала туда старейшину Ру. Как трещали ломающиеся опоры. А потом втроём они лежали на тюках сена и обсуждали учёбу в Речной Бороде…
Двенадцать месяцев минуло с того дня, когда Инкрис вышла из западных ворот, оставив позади Солёные Колодцы. Сколько всего случилось за прошедшее время! А теперь её вознесло на Белую Гору. Но самое главное – впереди…
Инкрис уже собиралась отвернуться, когда сквозь пепельный туман начало что-то проступать. И она увидела ту же картину, что была перед Стеной: пятна деревьев и мазки зарослей тростника, зелень степи и желтизну песка, и на юге проглядывала тоненькая ленточка реки. А позади всего – знакомая линия с тем же впечатляюще правильным изгибом и той же бесконечностью.
Инкрис немедленно попыталась прикинуть расстояние между старой и новой Стенами. «Минимум три для пути, – решила она, – если не больше. Значит, можно строить обычный водонакопитель, как в Цветных Стёклах».
Она сама не знала, откуда в её голове возникла уверенность, что старая Стена исчезнет в ближайшие годы, и Солёные Колодцы перестанут быть самой восточной точкой на карте.
Но это было не всё.
Не успела она перевести дух и порадоваться новости, как невидимые заботливые пальцы, втянувшие её внутрь Белой Горы, принялись аккуратно поворачивать её влево, в сторону Горького моря. Там, в северо-западной части мира, где люди жались по берегам рек, что-то происходило.
Картинка помутнела – и вновь прояснилась.
Был другой день. Инкрис не сомневалась, какой: с неба падали горящие камни. А ещё с высоты спустилось несколько летающих лодок.
– Я поняла, – вслух сказала Инкрис, – поэтому у нас их не заметили. Из-за этих взрывов…
Подумав, она добавила:
– Они не улетели. Значит, там теперь люди… недомеченные.
И тут же получила утвердительное «угу», раздавшееся то ли внутри её головы, то ли где-то в животе.
Место посадки она представляла. Чтобы не забыть, подобрала удобные ориентиры, как учили на уроках картографии. И мысленно воспроизводила карту, пока её медленно опускали по опаловой трубе.
Вскоре Инкрис оказалась внизу. Ещё раз невидимые объятья – и вот её вынесло на заветный приступочек.
Гранд-мастресс Тасья и ученик Сомка стояли у стола, где лежала раскрытая книга хроник с записями о вознесении. Сомка только что перевернул песочные часы. «Уже немного осталось».
Звездочтица слушала смотрителя: он вполголоса рассказывал о брате, который подобрал крохотного медвежонка, когда они прочёсывали лес после метеоритного дождя. Теперь выкармливал. Мать зверёныша придавило упавшим деревом… Хорошо, что Фуфыр знает, как обращаться с малышами! «Может, сходите потом, посмотрите?»
Мастресс Унаринь разливала по стаканчикам тягучую жёлтую жидкость из керамической бутылочки. Стаканчиков было шесть – на всех взрослых, если считать Сомку. «Ему уже можно».
Молчаливая Юм-Юм из Высокого Брода, которая никогда не принимала участие в спорах, что-то записывала, устроившись в стороне.
Судя по теням, не прошло и трёх часов. «Как и надо, – подумала Инкрис. – Это же Белая Гора – не о чем беспокоиться!»
– У меня важное сообщение, – сказала юница, когда все посмотрели на неё.
Она старалась, чтобы её голос звучал по-взрослому:
– Надо побыстрее передать это в Сто Водопадов и дальше…
Прежде чем продолжать, Инкрис оглянулась на Белую Гору.
«Должно быть, ей понравилось про водонакопитель. И поэтому она мне показала, что за Стеной. Чтобы я строила и ни о чём не беспокоилась. А в обмен – чтоб мы позаботились о чужаках. Они разобрались с жукокрылами, а нам – люди. Честно».