Начиная с 2005 г. хрупкая система органов национальной безопасности Афганистана начала рушиться. Талибы и члены других группировок активизировали наступательные операции, а афганские силы безопасности и армия оказались неспособны контратаковать и защитить население. Для лучшего понимания сложившейся обстановки глава разведывательной службы Афганистана Национального директората безопасности Амрулла Салех поручил провести анализ состояния повстанческого движения. Салех – по происхождению таджик из Панджшера, протеже Ахмад-Шаха Масуда. Он тесно сотрудничал с ЦРУ еще до событий 11 сентября 2001 г. Салех свободно владел английским языком и носил тщательно выглаженные костюмы европейского покроя. В 2004 г… когда Карзай назначил Салеха главой афганской разведки, ему едва исполнилось 30 лет. Салех был реформатором и имел репутацию очень эффективного специалиста. Он «очень сильно повлиял» на службу безопасности, вспоминал офицер ЦРУ Гэри Шроен, «провел в ней реорганизацию и реструктуризацию, организовал обучение сотрудников, разработал программу набора персонала, основанную на таланте и способности кандидата, а не на этнической или семейной принадлежности, серьезно укрепил моральный дух сотрудников директората и добился повышения эффективности его работы»1.

Исследование, озаглавленное «Стратегия повстанцев и террористов в Афганистане» (Strategy of Insurgents and Terrorists in Afghanistan), было подготовлено на основе разведывательных сводок резидентур директората, расположенных по всей территории Афганистана, докладов информаторов в Афганистане и Пакистане, допросов задержанных, встреч с лидерами «Талибана», информации из открытых источников и интервью офицеров Афганской национальной армии и чиновников национального и местного уровня. Оно должно было дать самый точный и глубокий анализ текущей ситуации в стране. Полученные результаты показали, что полиция и армия катастрофически не справляются с выполнением своих основных задач. «Когда сельские жители обращаются к полиции за помощью, она прибывает либо слишком поздно, либо помощи не оказывает». Американские войска, по-прежнему действовавшие в соответствии с концепцией «минимального вмешательства», не могли заполнить образующийся вакуум. Из-за недостаточного уровня безопасности поддержка центральной власти на местах начала таять – тех, кто сотрудничал с властями, либо уничтожали, либо запугивали и вынуждали молчать, либо вынуждали бежать. «Те, кто сотрудничает с правительством или силами коалиции, опасаются нападения талибов и потому вынуждены спешно переезжать в города вместе со своими семьями. Массовое бегство информаторов и сочувствующих из сельской местности на руку «Талибану», мятежникам и террористам».

В результате все больше территорий переходило под контроль «Талибана» и связанных с ним группировок. В докладе Салеха далее говорится: «Постепенно в деревнях становится все меньше сторонников правительства – как проправительственных политических сил, так и простых людей. Сельские районы превращаются в зоны, где «Талибан» чувствует себя в безопасности, а местное население, не имея выбора, вынуждено поддерживать мятежников». В этих зонах он обнаружил именно то, что мы и ожидали: «Талибан» начал создавать теневое правительство, включая административные структуры и суды. Сокрушаясь по поводу в высшей степени настораживающих результатов отчета, Салех писал:

«Я хотел бы, чтобы выводы, сделанные мною по поводу анализа ситуации в стране и наших перспектив, были опровергнуты. К сожалению, все, с кем я говорил, согласны с получившейся картиной в общих чертах. И это заслуживает сожаления, потому что мы теперь имеем дело не с актами террора, а с мятежом. Речь не идет о том, кто где прячется, а о тенденции, которая подрывает нашу власть в сельской местности. Я по-прежнему надеюсь, что я ошибся»2.

 

Монополия силы?

Не было ничего удивительного в том, что афганская полиция не оправдывала возлагавшихся на нее надежд. В стране в течение, по меньшей мере, двух десятилетий не проводилась подготовка полицейских 3. Германия, отправившая в Афганистан подразделения сил специальных операций в конце 2001 г. и выступившая хозяйкой Боннской конференции, вызвалась оценить состояние полиции в стране и организовать ее переподготовку. Группа немецких специалистов, имевшая задачу оценить положение, прибыла в январе 2002 г. Она обнаружила, что «через несколько месяцев, прошедших после ликвидации режима «Талибана», полиция находится в плачевном состоянии» и что «налицо тотальная нехватка оборудования и припасов. Систематическая подготовка сотрудников не проводилась в течение почти 20 лет. Отсутствует как минимум одно поколение подготовленных офицеров полиции»4. Первая группа немецких полицейских-советников прилетела в Кабул в марте и приступила к подготовке афганских инструкторов в местной полицейской академии. Афганцы имели звание лейтенант. В курс подготовки, рассчитанный на три года, входили занятия по правам человека, тактическим операциям, борьбе с распространением наркотиков, расследованию преступлений, умению обращаться с компьютерной техникой и исламскому праву 5.

Тем не менее, к 2003 г. представители Государственного департамента, Министерства обороны и Белого дома начали все чаще выражать недовольство немецким подходом. Они говорили, что процесс обучения идет слишком медленно, подготовку проходят слишком мало полицейских и вся программа недостаточно финансируется. Один высокопоставленный американский чиновник сказал мне: «Когда стало ясно, что они не собираются готовить офицеров низшего звена, двигаются слишком медленно и вкладывают слишком мало ресурсов, мы решили вмешаться, чтобы не допустить провала всей программы»6. В немецких оценках результатов переподготовки полиции отмечалось, что ничтожно малая «группа из 17 офицеров – мужчин и женщин – из полиции земельного и федерального уровня помогает переходному правительству Афганистана решать задачу, жизненно важную для обеспечения демократического будущего страны»7. Вряд ли можно осуждать американских правительственных чиновников за то, что они считали, что немцы не слишком серьезно занимаются подготовкой афганских полицейских. В 2003 г. Дональд Рамсфелд с сарказмом написал главе временной администрации Ирака Полу Бремеру и генералу Джону Абизаиду: «Колин Пауэлл сказал мне сегодня утром, что немцы предложили помощь в подготовке полицейских в Ираке. Я ответил в том духе, что думаю, что они довольно медленно работали в Афганистане»8.

Присоединившись к немцам, американцы реорганизовали программу подготовки – отныне новобранцев готовили в национальном центре в Кабуле и в региональных центрах в Кандагаре, Мазари-Шарифе, Гардезе и Джелалабаде. Контроль за выполнением программы в целом осуществляло Бюро по Международной борьбе с наркотиками и правоохранительной деятельности (INL), входящее в систему Государственного департамента. После окончания Второй мировой войны эта организация все чаще занималась выполнением гражданских полицейских функций за границей. Она обладала административными, бюджетными и управленческими ресурсами для организации и осуществления полицейских программ, но не располагала полицейскими как таковыми и не имела соответствующих оперативных возможностей. Поэтому бюро заключило контракт с частной охранной фирмой «DynCorp International», штаб-квартира которой находится в зеленом пригороде Вашингтона Фоллс-Черч (штат Виргиния). По его условиям фирма обязалась построить соответствующие сооружения и помочь в подготовке полицейских в Афганистане 9.

DynCorp появилась на базе двух компаний, созданных в 1946 г. – California Eastern Airways и Land-Air, Inc. В 1951 г. California Eastern купила Land-Air. В течение десятилетий название компании менялось несколько раз, пока в 1987 г. не остановились на современном DynCorp. Компания активно занималась поддержкой боевых операций и ремонтом самолетов американских ВВС. После распада Советского Союза и участия в операциях американских войск по стабилизации обстановки в Гаити, Боснии и Косове DynCorp расширила спектр своей деятельности и стала заниматься подготовкой полицейских и обеспечением безопасности. В своей деятельности DynCorp не одинока. С ростом военных расходов и увеличением числа операций за границей правительство Соединенных Штатов начало все чаще прибегать к услугам подобных компаний, среди которых следует упомянуть Military Professional Resources Incorporated (MPRI) и Blackwater. Они занимаются, в частности, подготовкой полицейских, обеспечением безопасности, защитой автоколонн, охраной границ и даже уничтожением наркотиков в недееспособных государствах.

Для своих миссий в Афганистане DynCorp набирала отставных американских полицейских, а также офицеров, продолжавших работать в полиции штатов и местной полиции. Они должны были составить основу американских гражданских полицейских миссий. С самого начала высокопоставленные американские военные выражали озабоченность тем, что INL действует не на пользу создания дееспособной афганской полиции. Другие эксперты высказывали обеспокоенность из-за того, что набранные DynCorp советники не имели опыта подготовки полицейских из стран Третьего мира, в которых сильны племенные различия, в частности в Афганистане. Это вело к росту разногласий между Министерством обороны и Государственным департаментом и в Вашингтоне, и в Афганистане. Отношения порой ухудшались настолько, что руководящему составу INL запрещалось посещать штаб-квартиру американского центра подготовки полиции Кэмп-Эггерс в Кабуле без сопровождения.

Представители афганского правительства также все чаще выражали недовольство убогостью полиции и нежеланием международного сообщества считать ее подготовку приоритетом. Например, министр внутренних дел Джалали специально встречался в Вашингтоне с советником президента по национальной безопасности Кондолизой Райс, чтобы попросить ее активизировать реформу полиции. Он акцентировал ее внимание на том, что именно полиция «должна в первую очередь заниматься охраной автострад, границ и деревень». В сентябре 2003 г., во время пятидневного турне Дональда Рамсфелда по Афганистану и Ираку, Джалали просил министра активнее заниматься проблемой полиции. В 2004 г., встречаясь в Берлине с Залмаем Халилзадом и министром внутренних дел Германии Отто Шили, Джалали предложил, чтобы международное сообщество «приняло балканскую модель организации работы полиции», которая предусматривает использование компетентных, хорошо подготовленных полицейских (например, итальянских карабинеров или французских жандармов) для обучения афганской полиции, как они это делали в Боснии и Косове 10. Однако чиновники американской администрации, ответственные за Афганистан, были больше заинтересованы в создании Афганской национальной армии, чем в подготовке полиции. Немцы, со своей стороны, тоже не выражали желания расширять свое участие в подготовке полиции.

Уже в 2004 г. Белый дом и Министерство обороны все чаще выражали раздражение тем, что Государственный департамент проваливает реформу полиции в Афганистане. Рамсфелд направил несколько т. н. «снежинок» (кратких, но емких записок) высшим должностным лицам Пентагона, в которых отмечал, что неудача с реформированием полиции подрывает усилия США и НАТО в борьбе с мятежниками. В записках выражались глубочайшие сомнения в том, что Государственный департамент вообще способен выполнить программу подготовки афганской полиции.

В 2004 г. генерал-лейтенант Дэвид Барно провел несколько видеоконференций с министром обороны Рамсфелдом, в ходе которых говорил, что «подготовка полиции должна осуществляться более систематизированно. Здесь необходима стратегия, когда имеется четкое представление о том, какой результат должен быть получен и какие ресурсы нужны, чтобы добиться этого результата»11. По данным Барно, Рамсфелд и Кондолиза Райс, в тот момент уже занимавшая пост государственного секретаря, в конце концов согласились позволить Министерству обороны плотнее заняться подготовкой полицейских, но произошло это только весной 2005 г. Процесс занял по меньшей мере год. Барно, Халилзад, Рамсфелд, другие чиновники, включая заместителя министра обороны Дугласа Фейта, поддерживали этот шаг. Однако шеф INL Роберт Чарльз, имевший в Госдепартаменте и за его пределами репутацию человека упрямого и жесткого, его заблокировал. Частично причиной тому могла послужить борьба за сферы влияния между Госдепартаментом и Министерством обороны, так как INL являлось головной американской организацией, занятой обучением полицейских за границей. Но как бы то ни было, Министерство обороны включилось в эту работу лишь после ухода Чарльза 12.

Генерал-лейтенант Дэвид Эйкенберри, сменивший в мае 2005 г. Барно на должности командующего объединенными вооруженными силами коалиции в Афганистане, – потрясающе образованный кадровый офицер, получивший степени магистра по восточноазиатским исследованиям в Гарварде и по политологии в Стэнфордском университете. Он также работал в Гарвардском институте государственного управления им. Джона Ф. Кеннеди, где специализировался на проблемах национальной безопасности. Нора Бенсахель, работающая в Институте стратегических исследований им. Джона М. Олина при Гарвардском университете и в RAND Corporation, занималась в одной группе с Эйкенберри (он хотел получить степень доктора) в Стэнфорде перед тем, как его в 1994 г. вернули в Пентагон. «Он был очень умен, – вспоминала Бенсахель, – и его вклад в научную программу был огромен. Он мог не только рассуждать о теории международных отношений, но был и хорошим практиком»13. Но некоторые члены штаба считали Эйкенберри конфликтным человеком. Во время встречи с министром обороны Афганистана Абдулом Рахимом Вардаком в 2005 г., например, он завершил разговор на повышенных тонах заявлением: «Мистер Вардак, я знаю вашу армию лучше, чем вы».

В конце 2005 г. Эйкенберри назначил генерал-майора Роберта Дурбина главой структуры, ответственной за подготовку и обучение афганской полиции и армии. Структура получила громоздкое название Combined Security Transition Command – Afghanistan. Дурбин имел репутацию выносливого, жесткого и вдумчивого солдата, не забывавшего думать о подчиненных. Прибыв в Кабул в январе 2006 г., он нашел полицию в ужасном состоянии. На ключевые должности американцы назначали недостаточно квалифицированных людей, причем срок их пребывания на должности составлял всего от четырех до шести месяцев. «Я честно думал, что смогу изменить ситуацию в полиции за несколько месяцев, – отмечал Дурбин. – Однако довольно скоро я понял, что это займет десятилетия. Объем необходимых изменений был колоссален»14. До марта 2006 г. Дурбин работал над планами набора кадров, укомплектования техникой и оборудованием и обучения сотрудников Национальной полиции Афганистана. К этому моменту он пришел к заключению, что для качественной подготовки афганской полиции Соединенным Штатам следует выполнять ту же программу, которую они выполняют для подготовки Афганской национальной армии.

Дурбин продолжал работать над планом до июня 2006 г., когда его попросили сообщить, сколько все это будет стоить. После длительных консультаций Эйкенберри и Дурбин согласовали сумму – в общей сложности 8,6 млрд долларов на подготовку армии и полиции: из них 5,9 млрд предполагалось выделить в 2007 финансовом году и 2,7 млрд – в 2008 финансовом году. Почти две трети всех денег предполагалось потратить на приобретение нового оборудования и техники для полиции. Запрошенная сумма поражала воображение, она превышала объем валового внутреннего продукта почти пятидесяти государств 15. Приложив много усилий, через несколько месяцев, несмотря на неудовольствие министра обороны Рамсфелда, Дурбин все же добился выделения денег.

Генерал занимался также созданием эффективного Министерства внутренних дел. Здесь он привлек частного подрядчика – фирму MPRI, которая помогала обучать персонал и создавать инфраструктуру. MPRI оказала министерству помощь в разработке бюджета, оплате личного состава и выполнении других базовых функций. Она же приложила усилия к «афганизации» всей системы, работая непосредственно с афганцами, занятыми на ключевых должностях. По плану Дурбина предусматривалось, что на выстраивание того, что генерал называл «базовой функциональностью» Министерства внутренних дел, уйдет три года, так как работу пришлось вести с нуля. В августе 2006 г. Дурбин выделил пятнадцать важнейших систем и сосредоточился на ключевых пяти: кадрах, финансировании, логистике, боевой подготовке и связи. Дурбин рассказывал мне: «Мы начали с самого верха и двигались вниз». Он рассчитывал создать полноценно работающую структуру за год 16.

Одной из главных проблем в программе обучения полиции, по мнению Дурбина, было количество участвующих в ней стран. С афганской полицией работали Великобритания, Канада, Нидерланды, Германия и прочие. И все они хотели знать, как расходуются деньги и ресурсы, которые они предоставляют. Это было вполне объяснимо, но создавало проблемы с координацией и не всегда позволяло направлять ресурсы туда, где, по мнению Дурбина, были проблемы. Каждая страна рассматривала программу со своей колокольни. После того как афганский полицейский заканчивал обучение в региональном центре и должен был продолжать учиться, каждая из стран-участниц предлагала свою программу – следует отметить, что иногда они были не совместимы между собой. Один высокопоставленный чиновник из Пентагона рассказывал мне:

«Деятельность членов коалиции в области подготовки и обучения афганской армии и полиции можно оценить, выражаясь дипломатично, очень неоднозначно. Корейцы (из Южной Кореи) в 2007 г. вывели свои войска из Афганистана и предоставили несколько вакансий для афганских военнослужащих в своем военном колледже. Ну и как это могло нам помочь? Три-четыре афганца действительно должны поехать учиться в Южную Корею? Немцы хотели, чтобы мы построили школу для подготовки афганских военных логистов на севере, но не для всего Афганистана. Наш ответ был таким: нам нужно развивать программу для всего Афганистана, а не для отдельных секторов»17.

 

Полицейские беды

Удручающе медленное продвижение реформы афганской полиции создало целый ворох проблем. Генерал Дурбин сказал Кондолизе Райс в июне 2006 г., что в руководящих структурах США нет организации, способной эффективно заниматься созданием полицейских сил за рубежом, у INL нет опыта перестройки полиции в крупной стране, таким опытом не обладают также ни Министерство обороны, ни Министерство юстиции 18.

Поэтому аналитики в правительстве начали бить тревогу по поводу состояния афганской полиции. Офисы генеральных инспекторов Госдепартамента и Министерства обороны доложили, что готовность афганской полиции «обеспечивать внутреннюю безопасность и выполнять обычные полицейские функции далека от адекватной. Препятствия на пути создания полностью профессиональной [Афганской национальной] полиции труднопреодолимы». Среди этих препятствий самыми важными считались «отсутствие эффективной программы полевой подготовки офицеров, неграмотность новобранцев, низкая оплата и всепроникающая коррупция, небезопасная внешняя среда»19. Другой доклад, подготовленный под руководством американского полковника Рика Адамса, оценивает Министерство внутренних дел как «неэффективное», «плохо управляемое», «коррумпированное», а саму полицию как «очень плохо оснащенную»20.

Некоторые афганские правительственные чиновники были согласны с такими оценками, как минимум, в теории 21. Однако самым страшным врагом афганского правительства было само афганское правительство. В 2003 г. министр внутренних дел Джалали добился выполнения программы, получившей известность как «Афганская программа стабилизации». Правительство Карзая предусматривало, что в соответствии с программой его власть будет распространяться на все провинции и округа Афганистана. Базируясь на предположении, что вся политика в Афганистане делается на местном уровне, программа включала строительство основной инфраструктуры в каждом округе – в частности, полицейских казарм, тюрьмы, почты и мечети. В идеале хорошо обученную и хорошо оплачиваемую афганскую полицию можно было бы направить в функционирующую столицу округа. Но программа забуксовала из-за битв между министерствами и ведомствами – несколько ключевых министерств: финансов, восстановления и развития сельских районов, коммуникаций боролись за распределение денег. Существовали также значительные разногласия относительно того, какие районы страны программа должна охватывать. Некоторые проталкивали Балх – относительно спокойную провинцию на севере, считавшуюся оплотом такого влиятельного человека, как Абдул Рашид Дустум. Другие считали, что программа должна включать в основном восток и юг, где афганские правительственные войска и силы НАТО вели бои с повстанцами 22. В итоге «Афганская программа стабилизации» была приостановлена. Стараясь выражаться помягче, одна частная консалтинговая фирма сообщила, что план «не соответствовал требованиям»23.

Полиция была отчаянно необходима для восстановления порядка в городских и сельских районах, но, как мы видели, она была плохо оснащена и обучена и к тому же коррумпирована. Но хуже всего было то, что отсутствовала даже видимость наличия инфраструктуры. Это особенно касалось юга Афганистана. В 2006 г. американские военные пришли к выводу, что на юге Афганская национальная полиция располагает лишь «87 % вооружения и 71 % боеприпасов, 60 % автомобилей, 24 % аппаратуры связи и 0 % индивидуального оснащения: бронежилетов, полицейских дубинок, наручников, биноклей и комплектов для оказания первой помощи»24. У нее не было также формы, отсутствовали здания для полицейских участков и тюрем, командование и управление, подготовка к расследованиям уголовных преступлений 25. Министерство внутренних дел находилось в особенно плохом состоянии. В другом отчете, также подготовленном американскими военными, отмечалось, что «финансы Министерства внутренних дел подорваны на всех уровнях». Нет «средств для заработной платы офицерам полиции», «отсутствует какая-либо отчетность», которая «закрепляет коррупцию на всех уровнях»26.

Афганские, американские и европейские должностные лица, занятые подготовкой полицейских, докладывали о тотальной коррупции, охватывающей всю организацию. Афганский водитель грузовика выразил эту мысль кратко и емко: «Забудьте о «Талибане», самая большая наша проблема – это полиция»27. Полицейские регулярно требовали от племен, контролировавших дороги, беспрепятственно пропускать наркотики и другие законные и запрещенные товары. Начальники полиции часто присваивали себе деньги, предназначенные для оплаты труда их подчиненных 28. Некоторые шефы полиции округов и провинций использовали схемы с «мертвыми душами». Зарплаты служащим правоохранительных органов Афганистана платило международное сообщество, поэтому некоторые начальники завышали количество полицейских в ведомости и забирали себе «лишние» деньги 29. Полковник Рик Адамс, который возглавлял отдел реформирования полиции в Combined Security Transition Command-Afghanistan, сказал, что первой задачей в процессе реформирования полиции является «изживание культуры коррупции»30. Доклад правительства Афганистана выглядел еще более откровенным, в нем говорилось, что «обвинения в непотизме и использовании неэтичных методов набора личного состава стали общим местом» и «финансовые нарушения являются одной из самых очевидных проблем, мешающих работе министерства и тормозящих процесс реформирования полиции»31. Сделав столь неутешительные выводы, Министерство обороны США и Госдепартамент начали энергичную борьбу с коррупцией в афганской полиции. Дурбин со штабом приступили к проверкам высокопоставленных полицейских чинов, стараясь взять под контроль потоки наличных, предназначенных для зарплат полицейским. Они также начали переводить больше средств на заработную плату полицейским в местные банки, минуя их начальников, которые, как правило, присваивали себе часть денег.

Вместе с тем представители Министерства обороны и Госдепартамента понимали, что организация проверки самих афганских полицейских и структурных подразделений полиции – задача запредельной сложности 32. У них практически отсутствовала какая-либо информация как об отдельных полицейских, так и о полицейских подразделениях. Документы либо часто уничтожались афганским Министерством внутренних дел, либо отсутствовали в принципе. Структура, ответственная за подготовку армии и полиции Афганистана, т. е. Combined Security Transition Command-Afghanistan, концентрировалась в основном на проверке высопоставленных служащих Министерства внутренних дел. Руководителей среднего и нижнего звена проверяли сравнительно редко 33. Как бы обескураживающе это ни звучало, афганская полиция оказалась заражена коррупцией сильнее, чем другие правоохранительные органы страны 34.

В результате получалось так, что Афганская национальная полиция чаще терпела неудачи при проведении противоповстанческих операций и операций, связанных с производством и распространением наркотиков, а также с пресечением незаконного пересечения границ. В некоторых случаях, особенно на юге Афганистана, полиция активно сотрудничала с «Талибаном». В докладе, подготовленном немцами, отмечалось: «Афганская пограничная служба и таможня сейчас не в состоянии взять под контроль положение на такой протяженной границе»35. Министр внутренних дел Джалали утверждал, что «из-за того, что полноценное реформирование Афганской национальной полиции началось слишком поздно, она все еще плохо обучена, плохо финансируется, плохо оснащена и неадекватно вооружена»36. Полиция плохо справлялась даже с борьбой против криминальных групп. Во время одного из инцидентов в провинции Балх в результате вооруженного столкновения с бандой наркоторговцев полицейские были взяты в плен и разоружены 37. Через несколько дней после проведения возглавляемой полицией операции по поимке боевиков «Талибана» в деревне Сангсар в провинции Кандагар на юге страны в докладе о результатах выполнения задачи отмечалось, что «отсутствовал план совместных действий», «не было единоначалия» и «обмена разведывательной информацией» между полицией и афганской разведкой. В результате операции погибли семь человек и имел место случай стрельбы по своим. Всем боевикам удалось бежать 38.

Однако часто случалось так, что полиция отодвигалась на второй план. Государства коалиции просто обучали афганских полицейских не так качественно, как Афганскую национальную армию. За четыре года руководство процессом обучения полиции менялось трижды – в 2002 г. главными были немцы, в 2003 г. руководство перешло к Государственному департаменту и в 2005 г. – к Министерству обороны. Компания DynCorp International также приложила руку к тому, чтобы сложилась столь плачевная ситуация, поэтому часть вины можно возложить и на нее. Госдепартамент и DynCorp думали в основном о «цифрах», то есть о количестве прошедших обучение полицейских, а не о качестве подготовки, которое выражалось в эффективности действий полиции против мятежников или наркоторговцев. У них было слишком мало людей и ресурсов 39. Квалификация нанятых DynCorp инструкторов очень сильно различалась. Некоторые обладали большим опытом обучения полицейских за границей и понимали, как следует работать с полицией в обществе, разделенном на племена, да еще в самый разгар гражданской войны. Но большинство инструкторов такого опыта не имели 40.

Высокопоставленные члены администрации президента Буша подвергли DynCorp уничтожающей критике. Посол Роберт Нойман сказал мне: «Что делала DynCorp? Она вытаскивала полицейского из дерьма, обучала несколько недель и снова бросала в дерьмо, – тут Нойман сделал паузу. – И от этого они не делались особо чистыми надолго»41. Еще Нойман был вынужден признать, что создание эффективной и хорошо обученной полиции было главной проблемой во время проведения противоповстанческих кампаний в прошлом. «То, что мы сначала сосредоточились на обучении полицейских в подразделениях, было неверно, – сказал Нойман. – DynCorp точно выполняла подписанный с ней контракт, и я не думаю, что следует возлагать на нее всю вину за то, как контракт был структурирован»42. Заместитель государственного секретаря Ричард Армитэйдж сказал мне, что «DynCorp просто плохо выполнила свою работу по обучению полицейских»43. Афганцы говорили примерно так же. Министр внутренних дел Джалали сказал: «Нанятые DynCorp инструкторы были очень разными. Я лично неоднократно отказывался от их услуг, потому что они не обладали необходимыми навыками для обучения полицейских в Афганистане». Он подчеркнул, что DynCorp просто «ставила галочки» – она была больше заинтересована в выполнении контракта, а не в создании компетентной и эффективной полиции 44.

Пытаясь все же решить проблему с созданием полиции, правительство Афганистана и Combined Security Transition CommandAfghanistan предложили план создания структуры, которая получила название «Афганская национальная вспомогательная полиция». Посол Нойман отметил: «Не хватало людей и оружия для защиты крестьян. А ведь главная цель противоповстанческой борьбы – это защита местного населения»45.

В феврале 2006 г. к Нойману и генералу Дурбину пришли руководители Министерств внутренних дел и финансов Афганистана (генерала Эйкеберри в Кабуле не было). Афганцы хотели набрать дополнительно от 200 до 400 полицейских на округ. Идея их заключалась в создании новой структуры, которую предложили назвать «Афганская национальная вспомогательная полиция». Весной 2006 г. Дурбин и его заместитель, канадский бригадный генерал Гэри О`Брайен, ознакомили Ноймана с концепцией новой службы, а в мае того же года Дурбин проинформировал о ней президента Карзая. План заключался в создании полицейской структуры, которая будет действовать в провинции – там, где не доходят руки сил безопасности Афганистана 46. В соответствии с планом служащих вспомогательной полиции готовили на местах в течение десяти дней и вооружали стрелковым оружием. Затем их отправляли на стационарные блокпосты, они же вместе с войсками коалиции участвовали в боях с мятежниками в шести неспокойных провинциях: Гильменд, Забуль, Кандагар, Фарах, Урузган и Газни 47. Одновременно Дурбин принял меры по расформированию Дорожной полиции, служащие которой почти поголовно брали взятки на блокпостах и постоянно беспокоили местное население.

Американцы постарались сделать все, чтобы не допустить превращения вспомогательной полиции в деревенскую милицию, набирая полицейских на службу в индивидуальном порядке, оплачивая их работу через Министерство внутренних дел. Контроль осуществлялся также через Министерство внутренних дел. «Мы отмечали неоднократные попытки руководства провинций набирать людей по милиционному принципу, – рассказывал Нойман. – Мы постарались решить эту проблему, отправляя на места смешанные группы, в которые входили представители посольства, CSTC-A (Combined Security Transition Command-Afghanistan) и DynCorp, чтобы посмотреть, что происходит на местном уровне. Несколько раз нам удалось снять проблему». Однако программа создания вспомогательной полиции вскоре опять столкнулась с трудностями. Министерство внутренних дел начало бесконтрольно набирать людей в других провинциях и затем обратилось к американцам за компенсацией. «Я отказался идти им навстречу в этом вопросе и заблокировал выделение денег на том основании, что новобранцы не прошли проверку на благонад ежность», – рассказал Нойман 48. Вспомогательная полиция так и не смогла интегрироваться в пуштунские племена и кланы, т. е. в пуштунское сообщество, проживающее на юге и востоке, и соответственно, не воспринималась на социальном уровне.

Против реализации программы создания вспомогательной полиции возражали некоторые высокопоставленные американские военные, в частности генерал Эйкенберри. Он говорил, что это всего лишь промежуточная мера – тактическое решение системной проблемы создания нормальной полиции. Но Эйкенберри, не желавший вступать в полемику и ссориться с Государственным департаментом и Белым домом, не стал «вытаскивать красную карточку» и «убивать» программу 49. Если посмотреть ретроспективно, то он и не должен был это делать. В конце концов, программа создания вспомогательной полиции выдохлась. Когда я посетил Кандагар и провинцию Гильменд в сентябре 2007 г., ее использовали время от времени. В 2008 г., когда я снова приехал в Афганистан, она практически перестала существовать.

 

Афганская Национальная Армия

Положение в Афганской национальной армии было значительно лучше. Ее подготовкой руководили американцы, хотя в ней участвовали французские, британские и турецкие инструкторы. Были задействованы и инструкторы из других государств коалиции 50. Обучение началось в мае 2002 г., когда первый пехотный батальон регулярной Афганской национальной армии начал десятинедельный курс боевой подготовки в Кабульском военном учебном центре. Соединенные Штаты предоставили в качестве инструкторов своих лучших солдат из 1-го батальона 3-й группы войск специального назначения 51. В отличие от полиции, строительство эффективной армии в Афганистане началось сразу после свержения «Талибана».

Осенью 2002 г. министр обороны Рамсфелд попросил генерала Эйкенберри помочь координировать усилия по созданию общей системы безопасности в Афганистане. Эйкенберри тогда возглавлял Бюро военного сотрудничества, отвечавшее за создание Афганской национальной армии. Генерал предпочитал комплексный подход, поэтому одним из важнейших элементов было реформирование Министерства обороны. Эйкенберри вспоминал: «Министерство существовало, существовал и Генеральный штаб, которым в 2002 г. руководили члены Северного Альянса. Но все это функционировало с большими проблемами. Кроме того, в министерстве не были представлены все этнические группы». Эйкенберри и его команда с помощью специалистов фирмы MPRI разработали организационную структуру Министерства обороны, в которой были учтены все ключевые отделы и должности. «Следующим моим шагом было составление списка кандидатов на 35 важнейших должностей в Генеральном штабе, при этом я хотел создать этнически сбалансированное министерство, в котором работают те, кто это заслужил», – рассказал генерал. Подбор кандидатов был абсолютно прозрачен и осуществлялся совместно с афганцами.

«В конце весны и начале лета 2003 г. мы встретились с президентом Карзаем и другими лидерами Афганистана, которые назвали дополнительных кандидатов на 35 ключевых должностей. Я хотел создать стабильные структуры, в которых работали бы проверенные люди и которым верили простые афганцы», – вспоминал Эйкенберри 52.

Работа, которую проделал Эйкенберри, значительно повлияла на подготовку сотрудников Министерства обороны и солдат. Афганские новобранцы обучались стрельбе, тактике взводов и рот, применению тяжелого вооружения, саперному делу и получали другие навыки53. Уровень дезертирства на первых порах был очень высок – в 1-м афганском батальоне дезертировало в среднем до 50 процентов личного состава ежемесячно, но к лету 2003 г. он снизился до 10 процентов, в 2004 г. составил от 2 до 3 процентов в месяц, а в 2006 г. – 1,25 процента 54.

Афганская армия столкнулась с проблемами в 2003 г., когда Эйкенберри покинул Афганистан. В 2005 г. он вернулся и занял дожность командующего американскими войсками в Афганистане. На смену Эйкенберри пришли два генерала ВВС США, практически не имевшие опыта создания иностранных армий – генерал-майор Крейг П. Уэстон и генерал-майор Джон Т. Бреннан. «Назначение летчика ответственным за создание армии – это то же самое, как назначить армейского генерала ответственным за создание ВВС Афганистана. Он не знал бы, что надо делать», – сказал мне высокопоставленный американский военный 55.

В декабре 2005 г. министр обороны Рамсфелд посетил Кабул и встретился с министром обороны Вардаком, советником по национальной безопасности Залмаем Расулом и министром финансов Анваром уль-Хаком Ахади. Вардак, дородный властный мужчина, стал офицером афганской армии в 80-х годах, после чего перебежал к моджахедам и вступил в ряды Национального исламского фронта Афганистана во главе с Пиром Саидом Ахмадом Гайлани. В 1987 г. он участвовал в одной из самых удачных операций моджахедов против советских войск (кодовое название «Аваланш») – засаде, в которую попала советская автоколонна. Потери, которые понесли тогда русские, стали для них самыми большими после окончания Второй мировой войны 56. Вардак очень хорошо относился к Соединенным Штатам, несколько раз выступал на слушаниях в Конгрессе во время войны против Советского Союза и лечился там после ранения ракетой «Скад» в 1989 г. У Ахади тоже были тесные контакты с Соединенными Штатами – он получил степень доктора философии в Северо-Западном университете. Ахади преподавал в колледжах Карлтон и Провиденс.

«Рамсфелд устроил нам разнос», – вспоминал Дауд Якуб, который также присутствовал на декабрьской встрече. Иметь в Афганистане армию численностью в 70 000 человек, за что выступал министр обороны Вардак, было просто непосильной задачей. Рамсфелд сказал, что армия численностью 45 000–52 000 человек «намного разумнее». Если афганцы хотят иметь 70-тысячную армию, заявил он, то они должны взять на нее деньги где-нибудь еще. Заявление Рамсфелда вызвало сильные споры в афганском правительстве, хотя деньги на большую армию были, в конце концов, найдены 57. Когда в 2006 г. в должность начальника Security Transition Command-Afghanistan вступил Дурбин, дела стали постепенно налаживаться. Несколько частей Афганской национальной армии были развернуты в различных районах Афганистана, они приступили к проведению боевых операций и обеспечению законности и порядка.

В 2005 г. афганские войска добились значительных успехов в провинции Кунар в ходе операции «Катания», целью которой было уничтожение позиций повстанцев перед сентябрьскими парламентскими выборами 58. В 2006 г. солдаты Афганской национальной армии сыграли ключевую роль в двух крупных противоповстанческих операциях – «Маунтин Траст» в южном Афганистане и операции «Маунтин Лайон» в провинции Кунар 59. Солдаты 3-й бригады 203-го корпуса Афганской национальной армии сражались вместе с американцами из оперативной группы «Спартан», в которую входили 3-я бригадная боевая группа 10-й горной дивизии и 1-й батальон 3-го полка морской пехоты. В операции было задействовано более 2500 афганских военнослужащих и солдат коалиционных сил60. В 2007 г. части афганской армии при поддержке небольшого американского контингента участвовали в операции «Мэйлуинд» в провинции Газни. Афганцы вынесли на себе основную тяжесть операции «Ахиллес» в провинции Гильменд.

Иногда солдаты афганской армии приносили пользу смешными способами. В 2006 г., например, подразделения американских сил специальных операций и афганской армии участвовали в тяжелых боях в районе Тарин Кот, маленького пыльного городка с населением 10 000 человек в провинции Урузган в центральном Афганистане. Единственная взлетно-посадочная площадка в городе располагалась на территории базы группы НАТО по восстановлению провинции, которую называли «Кэмп-Холланд» по развернутому там довольно большому контингенту голландских солдат. Американский спецназовец во время боя наблюдал, слегка растерявшись, как афганский солдат отложил свой автомат Калашникова и, обратившись в сторону Мекки, начал молиться Аллаху. Он проделал гораздо больше обязательных для мусульман пяти ежедневных молитв.

Когда бой закончился, американец спросил его, что он делал. «Я молил Аллаха прислать «Апачи», – ответил афганский солдат. – И знаешь что? Аллах услышал мои молитвы. «Апачи» прилетели и спасли положение». Подобно русским, которые очень полагались на вертолеты, американцы активно применяли боевые вертолеты «Апач» против талибов в сельских районах. «Апач» ошеломлял противника шквалом огня своей 30-мм автоматической пушки скорострельностью 625 выстрелов в минуту. Его вооружение составляли также противотанковые ракеты «Хеллфайр» и неуправляемые ракеты. Термобарические ракеты «Хеллфайр», которые несут некоторые «Апачи», особенно страшны. «Эффект от взрыва в замкнутом пространстве ошеломляющ, – говорится в одном из докладов ЦРУ. – Находившиеся рядом с эпицентром исчезают. Находившиеся на расстоянии получают многочисленные внутренние и потому невидимые повреждения»61.

Солдаты Афганской национальной армии начали зарабатывать репутацию крепких и упорных бойцов. По всеобщему признанию, в ходе обучения у американских инструкторов они отлично овладевали тактикой и методами противоповстанческих операций. Своими действиями при подавлении массовых беспорядков, доставке гуманитарной помощи, сборе разведывательной информации о мятежниках и их пособниках, во время поиска складов с оружием афганцы впечатлили многих наблюдателей 62. Некоторые утверждали, однако, что стремление обеспечить высокое качество подготовки стоило очень дорого. В аналитической справке, подготовленной Всемирным банком, отмечалось, что «структура заработной платы Афганской национальной армии, определенная без учета бюджетных ограничений и уровня заработной платы в гражданском секторе, создает прецедент, к которому будут стремиться полиция и другие сектора и который обойдется очень дорого в финансовом отношении»63.

Несмотря на растущий уровень боевой подготовки, афганская армия по-прежнему не имела собственной авиации и самоподдерживающейся сметы текущих расходов. Во время боевых действий она полагалась на поддержку военной авиации США и международных сил, ее вооружение было изношено. Подобно полицейским, у большинства солдат имелся ограниченный запас боеприпасов и несколько магазинов. В частях афганской армии было мало минометов, пулеметов, автоматических гранатометов МК-19 и артиллерии. В ней практически отсутствовали транспортные вертолеты и самолеты, не было и штурмовой авиации. Армия не имела бронежилетов, взрывозащитных очков, кевларовых касок, бронированных автомобилей «Хамви» и легких бронированных гусеничных машин с пулеметом, установленным во вращающейся башне, оборудованных противокумулятивными экранами 64. Все это мешало ей самостоятельно проводить боевые операции против хорошо вооруженных отрядов талибов, оснащенных реактивными гранатометами, безоткатными орудиями и зенитными пулеметами, в том числе 12,7-мм пулеметами ДШК советского производства 65.

 

Защита местного населения

Неспособность властей обеспечить соблюдение законности и порядка в сельских районах Афганистана толкала местное население в объятия «Талибана». Афганская разведка признавала: «Мы вообще не смогли обеспечить правопорядок и защитить население деревень от мятежников и других нежелательных элементов»66. В других внутренних документах такая оценка повторяется: «У населения создается ощущение, что для его защиты делается недостаточно, и растущие преступность и коррупция делают ситуацию похожей на ту, что привела к подъему «Талибана» [в начале 90-х годов]»67. Это был поразительный вывод. Один высокопоставленный афганский чиновник рассказывал мне: «Армия входит в город, очищает его от мятежников, находится там несколько дней, затем уходит. Но так нельзя обеспечить долгосрочную безопасность. Это становится причиной недовольства местного населения. Оно поддерживает «Талибан» пассивно.

Люди опасаются за свою жизнь, если выступают против талибов»68.

Опрос общественного мнения, проведенный по заказу Командования объединенных сил в Афганистане, показал, что примерно 50 или больше процентов респондентов на востоке и юге не имели еженедельных контактов с Афганской национальной полицией. Тот же опрос показал, что полиции доверяют менее 20 процентов респондентов в большинстве восточных и южных провинций 69. Это создавало эффект домино. Сельским жителям на юге и востоке Афганистана, сотрудничавшим с властями или открыто поддерживавшим их, грозила опасность со стороны «Талибана» и других оппозиционных группировок.

К концу 2005 г. проправительственные силы и их сторонники все активнее покидали сельские районы южных восточных провинций, которые переходили под контроль талибов и других группировок. Этот процесс не особенно отличался от методов, которые использовали моджахеды во время войны против Советского Союза, когда они сосредоточили свои усилия на взятии под контроль афганской провинции. Населению, практически лишенному выбора, не оставалось ничего, кроме как активно или молчаливо поддерживать мятежников. Анализ, подготовленный по заказу сил НАТО в Афганистане, показал, что уровень поддержки «Талибана» положительно коррелирован с сельскими районами, в том числе из-за того, что там либо присутствуют минимальные контингенты правительственных войск, либо их там нет совсем. «Возможности властей защитить население за пределами административных центров провинций ограниченны, – говорится в том же анализе. – Большинство населения в центрах провинций уверено, что правительство может защитить его от мятежников. В сельской местности такого мнения придерживается меньшая часть населения»70.

В то время как Соединенные Штаты направили основные усилия и ресурсы на создание Афганской национальной армии, полиции повезло меньше. Реализация программы подготовки полиции была поручена Германии, которая не смогла обеспечить ее нормальное финансирование и, по существу, провалила. Усилия Соединенных Штатов, направленные на исправление ситуации, закончились практически ничем, так как Государственный департамент прибегнул к услугам компании DynCorp International, которая не располагала возможностями создания полиции с нуля в обществе, расколотом на племена. Когда в 2006 г. американские военные попытались спасти программу, ей уже был нанесен огромный ущерб. Негативные последствия этого можно было бы минимизировать, если бы правительство Афганистана не начало разваливаться из-за других причин.