Огромная проблема при написании книги о конфликте, который продолжается, – знать, когда «закончить». Пока я жил в Кабуле в 2009 г., конец войны с талибами не просматривался – по крайней мере, на поверхности. Многие афганцы были открыто настроены против «Талибана», но экстремисты продолжали нападать на солдат международных сил и мирное население, что почти всегда сопровождалось жертвами. В сентябре недалеко от моего офиса террористы из группировки Хаккани подорвали итальянскую колонну из двух машин, следовавших из кабульского аэропорта. Террорист-самоубийца выехал из боковой улицы на внедорожнике, втиснулся между итальянскими машинами и привел в действие взрывное устройство. Раздался оглушительный грохот. Масса взрывного устройства составила от 600 до 800 фунтов (от 270 до 400 кг). В центре проезжей части образовалась огромная воронка. Силой взрыва переднюю итальянскую машину отбросило на тридцать пять метров в грязную лужу на обочине и сорвало крышу пассажирского отделения. Как это обычно бывает при терактах в Афганистане, большую часть погибших и раненых составили ни в чем не повинные мирные афганцы. Среди них оказалось 16 убитых и 60 раненых. Погибли также шесть итальянских военнослужащих и четверо афганских полицейских.

«Это был кошмар, – сказал американский солдат, оказавшийся рядом с местом теракта. – Шрапнель летела, как град. Потом на нас посыпались обломки машины, куски грязи, камни и обломки деревьев»1.

Но были и светлые пятна. Я обратил внимание на то, что местные племена и общины в разных регионах Афганистана по своей инициативе начали оказывать сопротивление талибам и другим экстремистам. Среди них были ноорзаи, баракзаи и аликозаи на западе и юге и шинвари, хароти, мангалы и джаджи на востоке. И в северной провинции Кундуз местные таджики, узбеки и даже пуштуны нередко вступали в схватки с талибами. В октябре 2009 г. в провинции Герат коммандос афганской армии и американские спецназовцы ликвидировали Гулама Яхья Акбари, высокопоставленного лидера боевиков, который только-только предпринял неудачную попытку убить министра водных ресурсов и энергетики Афганистана Исмаил-Хана. Акбари прозвали «бич Герата», так много убийств и похищений людей совершил он и его люди. Вместе с ним в результате удара ударных вертолетов АН-64 «Апач» погибли семнадцать его ближайших сторонников. Американцы настигли отряд Акбари, когда он уходил из лагеря кочевников-пастухов из племени кучи, где обычно скрывался. Но самым поразительным последствием ликвидации Акбари стало то, что семьдесят боевиков из его отряда сами сдались американским и афганским солдатам и заявили, что отныне переходят на сторону правительства.

Администрация Обамы, пришедшая к власти с обещаниями изменить ход событий в Афганистане и разгромить «Талибан» и «Аль-Каиду», по-прежнему находится в трудной ситуации. «Это не совсем то, где мы ожидали оказаться», – сказал мне чиновник из Белого дома, криво усмехнувшись2. В подготовленной генералом Стэнли Маккристалом летом 2009 г. аналитической записке по ситуации в Афганистане говорится: «Нам противостоят не только хорошо подготовленные и растущие экстремистские группировки; имеет место также кризис доверия среди простых афганцев как к правительству, так и к международному сообществу. Это подрывает доверие к нам и усиливает позиции боевиков»3. Для многих американцев поддержка войны сводилась к простому вопросу: в чем заключаются стратегические интересы Соединенных Штатов в Афганистане?

 

«Аль-Каида» и русская рулетка

Некоторые считают, что стратегическое значение Афганистана для Соединенных Штатов ничтожно. Эти люди утверждают, что цели искажены и войну не выиграть. Вместо продолжения вялой войны с экстремистами, считают они, США следует вывести большую часть своих войск и сделать акцент на борьбу с терроризмом, которая преду сматривает уничтожение боевиков «Аль-Каиды» силами подразделений специального назначения и ракетными ударами с беспилотных самолетов.

Например, Стивен Саймон, занимавший должность старшего директора по транснациональным угрозам в Совете национальной безопасности во времена администрации Клинтона, сказал, что «Вашингтону следует сконцентрироваться на доказавшей свою эффективность политике ликвидации верхушки «Аль-Каиды» с помощью ударов беспилотников», а не на борьбе с «Талибаном», потому что «момент для спасения миссии упущен»4. Саймон сказал также, что руководство «Аль-Каиды», представляющее основную угрозу Соединенным Штатам, находится в Пакистане, а не в Афганистане5. Профессор университета Чикаго Джон Мирсхаймер, выпускник Вест-Пойнта, пишет, что Соединенным Штатам следует «признать поражение» и «вывести свои войска из Афганистана»6. В сентябре 2009 г. сотрудник Государственного департамента Мэтью Хоб, бывший капитан морской пехоты, подал в отставку со своего поста старшего гражданского представителя правительства США в провинции Забуль. В прошении об отставке он написал: «Мы закладываем нашу национальную экономику в войну, которая, даже при условии еще большей нашей вовлеченности, затянется на долгие годы»7.

Это были серьезные аргументы, высказанные опытными и искушенными людьми. Но они однозначно вводят в заблуждение и являются нереалистичными. Во-первых, они не учитывают тесные связи между «Аль-Каидой» и афганскими группировками, что делает перспективу победы «Талибана» в Афганистане опаснейшей угрозой национальным интересам США. Это просто игра в русскую рулетку с безопасностью Соединенных Штатов. Возьмем «Талибан». Отношения «Аль-Каиды» с этой группировкой имеют глубокие исторические корни, уходящие к личным связям, которые мулла Мухаммед Омар завязал с Усамой бен Ладеном в 90-х годах. После свержения «Талибана» в 2001 г. отношения стали еще крепче. Руководители «Талибана» и «Аль-Каиды» регулярно связываются между собой и координируют деятельность, направленную на свержение правительства Хамида Карзая.

В южном Афганистане имеются районы, где боевики «Аль-Каиды» и боевики-иностранцы чувствуют себя в безопасности. Это провинции Гильменд, Кандагар и Забуль. Лидеры «Талибана», включая теневого губернатора Гильменда муллу Наима Бареха, предлагают агентам «Аль-Каиды» и иностранцам свою защиту. Во время поездки по провинции Гильменд в ноябре 2009 г. американские и британские военные во всех деталях рассказали мне о группах иностранных боевиков в таких районах, как Марджех, который расположен юго-западнее столицы Гильменда, города Лашкаргах. Марджех – центр небольшого сельскохозяйственного района недалеко от реки Гильменд, известный центр наркоторговли и в течение долгого времени стратегически важный пункт для талибов. Контролируя его, они могли без проблем совершать нападения на Лашкаргах и соседние регионы. «Иностранцы помогают местным боевикам осуществлять теракты с участием самоубийц и изготавливать самодельные взрывные устройства, – рассказал мне майор армии США, который руководил несколькими операциями в районе Марджеха, – некоторые даже снимают свои операции на видео и используют для пропаганды»8. В восточном Афганистане тоже было несколько небольших районов, где укрывались боевики «Аль-Каиды» и другие иностранцы. Они располагались в провинции Хост и далее на север вплоть до Кунара. В июле 2008 г. как минимум один боевик – араб по национальности – принимал участие (и был убит) в нападении боевиков на американскую базу патрульных машин в деревне Ванат в провинции Кунар. В боевом донесении о нем говорится как о человеке в «традиционной афганской одежде поверх армейского камуфляжного обмундирования для лесного ландшафта»9.

Группировка «сеть Хаккани» тоже завязала тесные контакты с «Аль-Каидой». Ее основатель Джалалуддин Хаккани использовал терминологию «Аль-Каиды» в своих пропагандистских выступлениях, сравнивая США с армией крестоносцев. «Расходы, которые Соединенные Штаты понесли в Афганистане, а также десятки ежедневно гибнущих от рук моджахедов американских солдат свидетельствуют о победе моджахедов и поражении агрессоров из армии крестоносцев», – писал он в ежемесячном журнале «Аль-Самуд», проповедующем идеи джихада10. Джалалуддин даже женился на арабке, чтобы подчеркнуть близость. Его сын Сиражуддин, удостоенный титула «халиф» как лидер группировки Хаккани, завязал тесные контакты с руководством «Аль-Каиды» в Пакистане, и они помогли ему подготовить и осуществить ряд дерзких терактов в Афганистане11. Одним из самых известных стал подрыв итальянской автоколонны в Кабуле 17 сентября 2009 г., когда погибли шесть итальянских военнослужащих. Взрывное устройство для этого теракта изготовили агенты «Аль-Каиды» из Пешавара12.

Во-вторых, сторонники вывода войск преувеличивают эффективность применения беспилотных самолетов MQ-1 «Предэйтор» и MQ-9 «Рипер» для нанесения ракетных ударов по боевикам. Применение беспилотников дает краткосрочный и местный эффект, как это было в 2008–2009 гг. во время ударов по таким известным членам «Аль-Каиды», как эксперт по химическому и биологическому оружию Абу Хабаб аль-Масри, командир отряда боевиков в Афганистане Халид Хабиб аль-Масри и специалист по планированию операций Абу Джихад аль-Масри. Но беспилотники не гарантируют окончательного решения проблемы. Один из офицеров американских спецслужб сказал мне: «Беспилотники очень эффективны при уничтожении иностранных боевиков. Но использовать их в рамках долгосрочной стратегии – все равно что играть в «убей крота»13.

Наконец, в Афганистане осталось совсем мало агентов «Аль-Каиды» и других боевиков-иностранцев. Что касается Пакистана, то там боевики «Аль-Каиды» концентрируются в районе границы с Афганистаном. Границу мало кто признает, и боевики легко переходят ее в обоих направлениях. В октябре 2009 г. армия Пакистана начала операцию «Рах-э-Ниджат» в Южном Вазиристане, что побудило боевиков-иностранцев с помощью своих пакистанских коллег, в частности Вахад-Шаха, уйти через границу в Афганистан – в провинцию Пактика. Кроме того, лидеры «Аль-Каиды» неоднократно заявляли, что война в Афганистане составляет смысл их существования. «Моджахеды в Афганистане полны надежд, и их моральный дух высок, – заявил в 2008 г. в интервью пакистанскому телеканалу GEO TV командующий операциями «Аль-Каиды» в Афганистане Абу аль-Язид. – Они расширяют зону действия и проводят операции и в северных провинциях. Волею Всевышнего мы сможем очень скоро освободить Афганистан от оккупантов»14.

Примерно тот же смысл имеет утверждение, что концентрироваться на Афганистане не имеет смысла, потому что «Аль-Каида» якобы легко найдет себе надежное пристанище в Сомали, Йемене и многих других странах 15. Но сторонники этой точки зрения плохо понимают природу «Аль-Каиды» и крепость ее отношений с пакистанскими и афганскими пуштунами, которые развиваются без малого три десятилетия. «Утверждение, что все потенциальные районы пребывания «Аль-Каиды» одинаково важны для нее, просто неверно, – писал журналист Стив Колл, удостоенный Пулитцеровской премии за книгу «Войны призраков» (Ghost Wars), в которой рассказывается о деятельности ЦРУ в Афганистане со времени ввода советских войск до 11 сентября 2001 г. – Бен Ладен и второй после него человек в группировке, Айман аль-Завахири, имеют за плечами 30-летнюю уникальную историю веры и сотрудничества с пуштунскими исламистскими сетями из Северного Вазиристана, Баджаура и Северо-Западной пограничной провинции»16.

Важно понимать связь между «Аль-Каидой» и афганскими группировками. Политика, сосредоточенная на борьбе исключительно против «Аль-Каиды» – и не против «Талибана», сети Хаккани или других группировок, – игнорирует самый важный урок событий 11 сентября 2001 г.: на находящихся под контролем «Талибана» территориях с большой вероятностью разместятся базы «Аль-Каиды» и других джихадистских группировок, враждебных Соединенным Штатам. Эти группировки тесно связаны с «Аль-Каидой», и нет никаких подтверждений и намеков на то, что лидеры «Талибана» и других группировок оборвут эти связи, если будут контролировать больше территорий Афганистана, включая сам Кабул. Лидеры «Талибана» в 90-х годах разрешили «Аль-Каиде» и другим экстремистским группировкам организовать на территории Афганистана учебные лагеря. То же с большой вероятностью произойдет снова, поскольку связи между ними стали даже крепче.

 

Теневое правительство

Связи с «Аль-Каидой» очень показательны, потому что «Талибан» и другие группировки продолжают проникать в сельские районы, населенные пуштунами, и предпринимают значительные усилия, чтобы закрепиться надолго в северных провинциях. Посещая пуштунские деревни в южном и северном Афганистане, я видел, как работает стратегия «Талибана» на низовом уровне.

В своей основе она предполагает добровольное или принудительное подчинение местных кланов либо других сообществ на деревенском и окружном уровнях. Мятеж распространяется по вертикали и горизонтали. Внутренняя «шура», база которой находится в пакистанской провинции Белуджистан, действует через талибов, находящихся на более низких уровнях иерархии, воюющих в южном Афганистане. Им подчиняются «шуры» низшего уровня, теневые губернаторы и полевые командиры. В числе наиболее влиятельных фигур – лидер «Талибана» мулла Мухаммед Омар, его первый заместитель Абдул Гхани Берадер и полевой командир Абдул Кайюм Закир. Особенно важной фигурой можно считать Берадера, поскольку он возглавляет основные «шуры», в т. ч. «шуру» полевых командиров. «Омар – отшельник и грубый человек, – сказал мне один из высокопоставленных талибов, – он предпочитает общаться с небольшой группой доверенных лиц, а не с большими собраниями»17. Но Омар и Берадер очень близки, и Омар даже женат на сестре Берадера. На пуштунском языке «берадер» означает «брат» (это его военный псевдоним). Он убежденный мусульманин, происходит из пуштунского племени попальзаи (к этому же племени принадлежит президент Афганистана Хамид Карзай). Участие в джихаде оставило следы на теле Берадера – на плече у него шрам от пули, на ноге – от шрапнели. Подобно большинству лидеров «Талибана», Берадер живет в провинции Белуджистан в Пакистане, находясь вне зоны досягаемости американцев, и может беспрепятственно контактировать с Директоратом межведомственной разведки и другими структурами.

В борьбе против афганского правительства участвуют также аморфные группировки, состоящие из боевиков, воюющих постоянно или время от времени, криминальные группы, племена, местные влиятельные фигуры. Мотивировкой меньшей их части была идеология. В основном мотивами являются недовольство правительством, деньги или принуждение. Главной целью «Талибана» по-прежнему остается расширение подконтрольной территории, установление там шариата и создание Исламского Эмирата Афганистан. Лидеры талибов характеризуют свою борьбу как «конфронтацию между исламом и ересью» и создают теневые правительства в регионах, находящихся под их контролем, либо там, где их влияние велико18. Такой акцент на исламе объясняет, почему многие назначенные «Талибаном» теневые губернаторы являются муллами – среди них мулла Аминулла (Кандагар), мулла Наим Барех (Гильменд), мулла Исмаил (Заболь), мулла Расул (Фарах) и мулла Салам (Кундуз). В полном соответствии со своими традициями талибы пытались ужесточить правила ношения одежды для мужчин, заставили их вырастить бороды и отказаться от западных причесок и одежды. Но в некоторых районах с целью завоевания поддержки населения они на время отказались от внедрения жесткой деобандистской интерпретации ислама. Перед президентскими выборами в августе 2009 г. талибы опубликовали обновленный кодекс поведения, в котором говорится, что «моджахед должен стараться завоевать умы и сердца мусульман, обращаясь с ними справедливо и по правилам веры»19. Лидеры «Талибана» распорядились создать контрольную комиссию, которая имеет полномочия изгонять из рядов движения людей, замешанных в коррупции или в неоправданно жестоком обращении с местным населением.

Неудивительно, что командование талибов на местном уровне научилось очень хорошо разбираться в сложных межплеменных отношениях на подконтрольных территориях. Невозможно в нескольких словах описать стратегию «Талибана» по подчинению своему влиянию племен, так как она зависит от местных условий и поэтому чрезвычайно разнообразна. В широком смысле, тем не менее, она предусматривает использование недовольства населения правительством или международными силами, убийство лиц, сотрудничающих с правительством, и использование военных успехов группировки для повышения ее привлекательности у местного населения. В апреле 2009 г. «Талибан» объявил о начале операции «Насрат» (Победа), отметив, что «будет продолжать нападения из засад, подрывы, теракты с участием самоубийц и т. д.»20. Командиры талибов, хорошо информированные о ситуации в пуштунских племенах, кланах и других общностях, могут убедить местных лидеров в бесполезности сопротивления и угрозами добиться поддержки. Иногда талибы назначают командирами выходцев из местных племен для более эффективного контакта с населением. Они охотно привлекали на свою сторону племена, составляющие большинство на данной территории, но угнетаемые правящим меньшинством. Это касается, например, племен попальзаи и баракзаи, которые находятся в фаворе у центрального правительства. О стратегии взаимодействия «Талибана» с племенами лучше всего сказано в кодексе поведения «Ла́иха», который написал в 2009 г. мулла Омар: «Талибы будут конструктивно сотрудничать с лидерами племен» и «командиры отрядов должны, где это возможно, направляться в места проживания их племен», чтобы эффективнее взаимодействовать с племенными лидерами21.

Естественной и главной целью любого восстания является захват власти и создание правительства. Во время поездки по провинции Пактия в октябре 2009 г. вожди племен объяснили мне, что местные талибы занимались разрешением разногласий по земельному вопросу между племенами Чамкани и Мокбил в округе Чамкани. «Правительство не смогло уладить этот спор, – сказал мне один из местных, – и тогда талибы решили выступить в качестве посредников. Они пытались играть роль правительства»22.

 

Местная стратегия

Применяемая талибами стратегия взаимодействия с племенами и местными общинами целенаправленно использовала фактический вакуум власти в сельских районах – особенно с преобладанием пуштунов. Афганское правительство и его зарубежные союзники не смогли организовать противодействие талибам на этом уровне. Ключ к победе в войне за Афганистан находится не в городах, а в сельской местности. Реальность заключается в том, что Америка увязла в Афганистане и Пакистане, потому что бросить этот регион невозможно из-за угрозы ее государственной безопасности. Но насилие продолжается, и Афганистан находится на критической точке. Вместо того чтобы пытаться стабилизировать ситуацию только сверху, как это безуспешно пытались сделать Аманулла-Хан и режимы, пользовавшиеся поддержкой Советского Союза, было бы оправданно попробовать применить стратегию, действующую снизу вверх.

Как такая стратегия может выглядеть? Командующий войсками США и НАТО в Афганистане генерал Стэнли Маккристал уже указывал, что основное условие достижения победы в противоповстанческой войне – это обеспечение безопасности местного населения23. И повстанцы, и те, кто им противостоит, нуждаются в поддержке населения, если хотят победить. Как говорилось в последней части книги, для защиты афганского населения необходимо создать умелую национальную армию и полицию, бороться с коррупцией на местном и национальном уровнях и атаковать талибов и боевиков из других группировок на территории Пакистана.

Критически важно нейтрализовать руководство «Талибана», большая часть которого осела в провинции Белуджистан, поскольку ни США, ни Пакистан не проводят там серьезных операций. Говорят, что многие лидеры талибов переправили свои семьи в такие города Белуджистана, как, например, Кветта. Правительство Пакистана оставило их в покое, известны даже случаи, когда правительственные чиновники активно их поддерживают. Правительство Пакистана почти наверняка отрицательно отреагирует на попытку захвата или нанесения удара по верхушке «Талибана» в Белуджистане. В октябре 2009 г. части Пограничного корпуса остановили движение колонны из почти 800 грузовиков по Шоссе 4 из Кветты (Пакистан) в Спин Болдак (Афганистан) из-за угрозы нанесения американцами ракетно-бомбового удара по целям в Белуджистане. «Я воспринимаю это как сигнал от правительства Пакистана, что оно имеет средство влияния на Соединенные Штаты и не боится применить его, – сказал мне высокопоставленный чиновник из Пентагона. – Как можно продемонстрировать это более убедительно, чем заблокировать движение грузов для баз НАТО?» 24 За несколько недель в прессе появились неподтвержденные сообщения о том, что президент США Барак Обама высказался в поддержку точечных ударов в Белуджистане 25.

Между тем, как сказал мне один из министров афганского кабинета министров, более эффективной стратегией противоповстанческой войны было бы «пойти в народ»26. С конца 2001 г. Соединенные Штаты действовали в Афганистане, исходя из предположения, что стабильность в стране можно установить, создав сильное центральное правительство. Это отличная цель в долгосрочной перспективе, но как стратегия – оказалась неработоспособна.

Во многих странах, где Соединенные Штаты занимались государственным строительством, в частности в Германии и Японии после Второй мировой войны, американские руководители получали в наследство сильное центральное правительство, что давало им возможность воссоздавать государство сверху 27. Даже в Ираке Саддам Хусейн создал мощный аппарат военных и спецслужб, который жестоко подавлял любое несогласие с центром. Но Афганистан – другой. Власть там часто идет снизу, особенно в пуштунских районах – эпицентре нынешнего мятежа. Удивительно, что когда мы рассматриваем новейшую историю Афганистана, то часто обращаем внимание на неудачные действия там британских и советских войск. Просто посмотрите на названия книг, которые следовало бы прочитать военнослужащим, направляющимся в Афганистан – например, «Медведь перешел через горы» (The Bear Went Over the Mountain) Лестера Грау и «Медвежий капкан» (The Bear Trap) Мухаммеда Юсафа и Марка Эдкина, в которых описаны некоторые характерные особенности боевых действий, приведшие к поражению Советов. Но стоило бы потратить время и на то, чтобы понять, какие факторы способствовали установлению стабильности в Афганистане.

Династия Мусахибан, к которой принадлежали Захир-Шах, Надир-Шах и Дауд-Хан, правила Афганистаном с 1929 по 1978 г. Это был один из самых стабильных периодов в современной истории страны. Частично причиной тому послужило понимание представителями правящей династии важности сильной власти на местах. Большинство американских политиков и чиновников, ответственных за принятие решений, этого не поняли. Даже самим афганцам, чтобы понять это, пришлось пройти долгий путь. Аманулла-Хан, правивший в стране в 1919–1929 гг., попытался построить жестко централизованное государство по образцу Турции, которой руководил Ататюрк, и Ирана во главе с шахом Резой. Это кончилось катастрофой. Попытка центрального правительства установить свою власть в сельских районах вызвала политические и социальные бунты, сначала в 1923 г. в Хосте, затем в 1928 г. – в Джелалабаде. В 1929 г. обстановка накалилась настолько, что Аманулла был вынужден отречься от престола, и страна на несколько месяцев погрузилась в анархию28. Большинство сельских жителей Афганистана до сих пор отвергают идею сильного центрального правительства, вмешивающегося в их дела. В южном и восточном Афганистане, где преобладают пуштуны, многие считают центральное правительство иностранной структурой.

«В первую очередь я верен своей семье, затем – моей деревне, затем – клану и моему племени», – сказал мне весной этого года старейшина одного из племен в провинции Кандагар. Правительство не играет заметной роли в его жизни29.

Проезжая в этом же году через одну из провинций, я был поражен оторванностью центра от периферии – некоторые сельские жители никогда не слышали о президенте Хамиде Карзае, который руководит страной с 2001 г. Они даже принимали сопровождавших меня американских солдат за советских, не понимая, что советские войска ушли из Афганистана в 1989 г. Уроки Амануллы-Хана не прошли впустую для предствителей династии Мусахибан. Создавая мощную армию и компетентное правительство, они освободили от армейской службы пуштунские племена, разработав эффективную стратегию взаимодействия с племенами южного и восточного Афганистана. Захир-Шах поддерживал создание деревенских военизированных формирований, получивших название «арбакай», на которые была возложена обязанность поддерживать порядок в восточном Афганистане. Эти отряды использовались для обороны и были созданы под эгидой легитимных племенных институтов.

Результат был ясен: законность и порядок устанавливались и обеспечивались совместно местными институтами и центральным правительством. Если случались мятежи (а это иногда происходило), то правительство могло ввести на время войска в сельские районы и подавить их. Просоветские режимы не поняли секрет Мусахибанов и всегда старались установить порядок сверху. С 2001 г. ту же ошибку повторяют США и их союзники, полагая, что успех принесет только сильное центральное правительство. Это положение отражает западное понимание национального государства. «Боюсь, что мы по-прежнему ищем решение только в Кабуле, – сказал мне недавно высокопоставленный американский правительственный чиновник. – Это ложная надежда»30.

После свержения режима талибов Соединенные Штаты вместе с союзниками начали создавать афганскую национальную армию и полицию. Они также оказали поддержку при проведении президентских выборов 2004 г., парламентских выборов в 2005 г. и президентских выборов в 2009 г. Последние выборы сопровождались скандалом, когда были выброшены почти миллион голосов, отданных за президента Карзая, и сто тысяч голосов, которые избиратели отдали за его соперника, доктора Абдуллу Абдуллу. Но систематических попыток наладить контакты с племенами, кланами и другими институтами на местах, как это делали талибы, не предпринималось.

 

Оборона общины

Соединенные Штаты должны победить «Талибан» на местном уровне. Племенные, религиозные и другие лидеры на местах лучше понимают нужды и потребности жителей данной местности, но либо не имеют ресурсов, либо запуганы талибами или другими экстремистами. Но даже некоторые афганские чиновники сами часто считают, что ту или иную проблему может решить только центральное правительство. «Эффективное развитие и управление невозможны, если не обеспечена безопасность, – писал министр восстановления и развития сельских районов Афганистана Мухаммед Ехсан Зия. – Безопасность – это необходимое условие удовлетворения правительством базовых потребностей населения, что однозначно ведет к завоеванию его доверия… Афганцы нуждаются в эффективной национальной полиции, которая подчинена только правительству»31. Но другие возражали, и среди них – глава афганской полиции. «Нам нужно в некоторых районах передать функцию обеспечения безопасности на откуп местному населению, – сказал мне министр внутренних дел Мухаммед Ханиф Атмар. – И тогда афганские и коалиционные войска займутся мятежниками, оказавшимися посередине»32.

Изучение местных сил безопасности в Афганистане позволяет сделать несколько важных выводов. Во-первых, они должны быть связаны с местными легитимными властными институтами, в частности с деревенскими «шурá», в которые входят племенные, религиозные и другие лидеры. Это означает наделение полномочиями легитимных институтов, которые исторически занимались обеспечением законности и порядка на местном уровне. Это означает также, что местные силы охраны порядка не перейдут в подчинение полевым командирам. Последние три десятилетия непрерывных войн в Афганистане предпринимались сотни попыток создания военизированных отрядов, подконтрольных полевым командирам, которые были лояльны им и нелояльны общинам. Во-вторых, местные силы обороны должны быть компактными и подготовленными к обороне поселений. В некоторых районах восточного Афганистана король Захир-Шах даже обеспечивал землей общины, в которых создавались отряды «арбакай».

И последний вывод – правительству Афганистана нужно управлять процессом. Оно должно помогать племенам, кланам и общинам обеспечивать и поддерживать безопасность и вершить справедливость. Если племена поднимают мятеж против правительства или начинают воевать друг с другом, правительственные и коалиционные силы безопасности могут выступить посредниками в конфликте или подавить его. В конечном итоге, успешная стратегия в Афганистане потребует создания более эффективной армии и полиции, способных контролировать порядок в городах и на основных автомагистралях, а также найти пути реинтеграции инсургентов в афганское общество. Она потребует также создания эффективных сил самообороны деревенских общин в провинции.

В некоторых районах местные племена и жители поселений уже пытались оказывать сопротивление талибам, но противник оказался значительно сильнее. Их надо всячески поддерживать, особенно если речь идет о безопасности и справедливом разрешении конфликтов. В восточном Афганистане, в частности в провинциях Кунар и Нангархар, некоторые местные племена утратили веру в местную полицию, которую они считают коррумпированной и некомпетентной. В северных провинциях Кундуз и Баглан местное население формирует отряды самообороны, потому что опасается распространения талибского мятежа и ищет дополнительную защиту. «Я не наблюдал у местного населения потенциала для таких действий против «Талибана» с 2001 г., когда он был свергнут, – сказал мне высокопоставленный американский чиновник во время поездки по южному Афганистану. – Но мы должны внимательно наблюдать за процессом, чтобы получить шанс изменить ход войны».