Сестра Фидельма

Сестре Фидельме около двадцати семи лет. Рожденная в Кэшеле [7] в XVII веке, она была младшей дочерью короля Фейлби Флэнда, который умер через год после ее рождения.

Фидельма принадлежит кельтской Церкви. И она не просто монахиня, она — dalaigh — защитник брегонского суда [8]  древней Ирландии. Изучая право под руководством брегона Моранна из долины реки Тары, Фидельма получила звание anruth , [9]  являющееся предпоследней ступенью наивысшей квалификации в церковных или светских школах и университетах Ирландии. Фидельма действует и принимает решения в соответствии с древним ирландским правом. Ее основная территория — королевство Манстер, которым правит ее брат Колгу, король Кэшела.

Первое появление Фидельмы в рассказе «Хемлок на вечерней молитве» (Hemlock at Vespers) в сборнике «Тайны зимнего солнцестояния 3» (Midwinter Mysteries 3) — ирландский ответ брату Кэдфелу. Последующие истории о Фидельме появились в таких антологиях, как «Большая книга исторических криминальных романов» (The Mammoth Book of Historical Whodunnits, 1993), «Величайшие детективные истории Ирландии» (Great Irish Detective Stories, 1993), «Констебль: Новые преступления 2» (Constable New Crimes 2, 1993), «Тайны зимнего солнцестояния 4» (Midwinter Mysteries 4, 1994), «Большая книга исторических детективов» (The Mammoth Book of Historical Detectives, 1995), «Тайны зимнего солнцестояния 5» (Midwinter Mysteries 5, 1995), «Убийство на гонках» (Murder at the Races, 1995), «Классические детективы>> (Classical Whodunits, 1996), „Самое ирландское убийство“ (Murder Most Irish, 1996) и в ряде выпусков журнала „Эллери Квин представляет: „Мистические истории““ (Ellery Queen Mystery Magazine).

Первый роман Питера Тримейна о сестре Фидельме „Оправдание убийства“ (Absolution by Murder) вышел в свет в 1994 году. За ним последовало еще шесть произведений: „Саван для архиепископа“ (Shroud for the Archbishop, 1995), „Страдания малышей“ (Suffer Little Children, 1995), „Неуловимая змея“ (The Subtle Serpent, 1996), „Тенёта паука“ (The Spider's Web, 1997), „Долина тени“ (Valley of the Shadow, 1998) и „Исчезнувший монах“ (The Monk Who Vanished, 1999).

Жуткое завывание ветра сливалось с леденящим душу волчьим воем. Они были поблизости, эти свирепые ночные хищники. Сестра Фидельма знала об этом, но не могла их увидеть из-за холодного снега, летящего ей в лицо тучами крохотных клубящихся колючек. Все вокруг исчезало за снежным покрывалом, Фидельма едва различала дорогу на расстоянии вытянутой руки.

Если бы не крайняя необходимость добраться до Кэшела, резиденции королей Мамха, она никогда бы не отправилась на север через эти величественные и неприступные вершины Слиаб-он-Камерага. Фидельма пригнулась к шее лошади. Только ранг dalaigh судов пяти королевств Ирландии позволял ей путешествовать верхом. Простая монахиня не могла рассчитывать на подобный способ передвижения. Но Фидельма была не просто монахиней. Дочь последнего короля Кэшела, защитник права Fenechus [10]Свод древнеирландских законов.
она обладала степенью anruth , которая лишь на одну ступень уступала высшему судейскому рангу в Ирландии.

Ветер непрестанно бил в лицо. Слипшиеся от снега непокорные рыжие пряди волос выбивались из-под куфала , [11]Куфал — головной убор в форме капюшона.
шерстяного головного убора, и прилипали к бледному лбу. Фидельма мечтала о том, чтобы ветер хоть на несколько мгновений сменил направление, — если бы он дул в спину, продвигаться было бы намного легче. Однако ветер упрямо набрасывался на нее с севера вновь и вновь.

Угрожающий вой волков звучал все громче. Мерещилось ей это или волки постепенно подбирались все ближе, по мере того как она углублялась в безлюдные горы? Фидельма поежилась и в очередной раз пожалела о том, что не остановилась на ночлег в последнем бруйдене, чтобы переждать непогоду. Но снежная буря началась и грозила продлиться еще несколько дней. Раньше или позже ей пришлось бы двинуться в путь. В послании ее брата Колгу говорилось о том, что присутствие Фидельмы в королевском доме крайне необходимо, так как их мать лежит при смерти. Только это заставило Фидельму отправиться на север по опасным тропам через заснеженные горные вершины в такую лютую непогоду.

От встречного ветра и снега у нее замерзло лицо и окоченели руки. Тяжелый шерстяной плащ не спасал от стужи, от холода у Фидельмы зуб на зуб не попадал. Вдруг всего в нескольких ярдах перед собой она увидела темный расплывчатый силуэт. У Фидельмы сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда ее лошадь с испугу шарахнулась в сторону. Силуэт оказался царственным оленем, он нервно дернул головой в сторону всадницы и отскочил прочь, за укрывавший все вокруг снежный полог. Фидельма совладала с собой, выдохнула и успокоила занервничавшую лошадь.

Наконец Фидельма, как ей показалось, достигла гребня горы. Ветер там был настолько сильным, что грозил выбить ее из седла. Даже лошадь склонила голову к земле и, спотыкаясь, продвигалась вперед, пытаясь противостоять ледяной стуже. Буря срывала с места массы снега и с диким завыванием разбрасывала их во все стороны.

Фидельма прищурилась, пытаясь разглядеть в снежной мгле лежащие перед ней горные склоны.

В какое-то мгновение она была уверена, что видит впереди свет. Но может быть, это ей только показалось? Фидельма поморгала и пришпорила лошадь, понуждая ее идти вперед и стараясь при этом сосредоточить все свое внимание на той точке, где, как она думала, она видела свет. Фидельма непроизвольно подняла повыше ворот плаща.

Да! Она видела это. Так и есть — свет!

Фидельма остановила лошадь, соскользнула вниз на землю и покрепче обмотала вокруг руки удила. Снег доходил до колен, идти было практически невозможно, но Фидельма не могла пустить лошадь по заснеженному горному склону, не убедившись в том, что это безопасно. Через минуту-другую она добралась до деревянного шеста. Посмотрела вверх. У нее над головой раскачивался едва различимый в снежной мгле штормовой фонарь.

Фидельма удивленно огляделась по сторонам. За пеленой кружащегося снега ничего не было видно. Но Фидельма была уверена — фонарь на шесте указывает на бруйден, находящийся поблизости. Закон предписывал зажигать перед всеми гостиницами фонари, дабы указывать путь к ним ночью или в непогоду.

Фидельма еще раз взглянула на фонарь и, выбрав направление, с трудом двинулась вперед по глубокому, рыхлому снегу. Вдруг ветер на мгновение стих, и она увидела темные очертания большого дома. Затем ветер ударил с новой силой, и Фидельма, склонив голову, пошла ему навстречу. Большей частью благодаря везению, а не по какой-то другой причине, она вышла к привязи для лошадей и оставила там свою кобылу, а затем на ощупь добралась вдоль холодной каменной стены до входной двери.

К ней была прибита табличка, но разобрать надпись на ней Фидельма не смогла из-за залепившего все вокруг снега. Она обратила внимание на венок из сухой травы, что висел на двери и практически целиком был укрыт белым покровом.

Она нащупала медную дверную ручку, подергала за нее, потом толкнула. Дверь не поддавалась. Фидельма недовольно нахмурилась. Закон предписывал бруг-феру, хозяину гостиницы, и днем и ночью в любую погоду держать двери в свою гостиницу открытыми. Фидельма еще раз попробовала войти в дом.

Ветер начал терять силу, его дикий вой стихал вдали и перешел в приглушенные стоны.

Фидельма в нетерпении заколотила кулаком в дверь.

Послышалось ей, будто кто-то тревожно вскрикнул или это просто завывание ветра?

Больше ни звука.

Фидельма постучала еще, на этот раз сильнее.

А потом она действительно услышала какой-то шум. Звук шагов и хриплый мужской голос.

— Господь и все святые, оградите нас от этого зла! Убирайся прочь, мерзкий дух!

Фидельма окаменела от неожиданности. Потом вскинула голову:

— Открывай, хозяин! Открывай dalaigh судов, сестре аббатства Килдар! Будь милосерден, дай путнику укрыться от бури!

На несколько мгновений воцарилась тишина. Затем Фидельме показалось, что она слышит голоса, которые спорят друг с другом. Она снова постучала.

Послышался звук отодвигаемых засовов, и дверь отворилась вовнутрь. Фидельму окутал поток теплого воздуха, и она поспешила в дом, стряхивая на ходу снег с шерстяного плаща.

— Что это за гостиница, где не соблюдаются брегонские законы? — возмущенно спросила Фидельма, поворачиваясь к человеку, который закрывал за ней деревянную дверь.

Это был высокий, худой мужчина средних лет с изможденным лицом и седыми висками. Одет он был бедно, сутулость делала его ниже, чем он был на самом деле. Но не внешность мужчины заставила Фидельму насторожиться. Это был страх, не мимолетный испуг, а глубоко засевший, неизбывный ужас, который отражался на его мертвенно-бледном лице. Какое-то горе закралось в его душу.

Мужчина не отвечал, а просто стоял и смотрел на Фидельму. Тогда она резко сказала:

— Моя лошадь на привязи у дома. Несчастное животное околеет от холода, если о нем не позаботиться.

— Кто ты? — дрожащим голосом спросила женщина за спиной у Фидельмы.

Фидельма обернулась. Женщина, которую она увидела, когда-то, судя по всему, была хороша собой, но со временем на ее лице появились морщины, кожа на щеках обвисла. Она, не мигая, смотрела на Фидельму черными, словно лишенными зрачков, глазами. Создавалось впечатление, что однажды в какой-то жуткий момент кровь замерзла в жилах своей хозяйки и так и не начала пульсировать вновь. Но еще больше Фидельму поразило то, что женщина эта держала перед собой большое распятие. Она держала его так, словно хотела защититься им от чего-то ужасного.

Женщина и мужчина были похожи друг на друга.

— Говори! Кто ты такая?

Фидельма презрительно фыркнула:

— Если вы хозяева этой гостиницы, все что вам следует знать, так это то, что мой путь лежит через эти горы, я устала и нуждаюсь в убежище, чтобы переждать снежную бурю.

На женщину не подействовал высокомерный тон Фидельмы.

— Это не все, что нам надо знать, — не менее сурово возразила она. — Скажи, желаешь ты нам зла или нет?

Фидельма удивилась:

— Я пришла сюда, чтобы укрыться от стужи, и это все! Я — Фидельма из Килдара, — раздраженно сказала монахиня. — Более того, я — dalaigh судов, обладаю степенью anruth и я — сестра Колгу, таниста законного престолонаследника этого королевства.

Высокопарность ответа Фидельмы указывала на раздражение, которое она испытывала в тот момент, так как обычно она предпочитала говорить о себе не больше, чем это было необходимо. Никогда прежде она не ощущала потребности упоминать о том, что ее брат Колгу законный наследник престола Кэшела. Как бы то ни было, она почувствовала, что должна вывести этих людей из их странного состояния.

С этими словами Фидельма, давая разглядеть себя, сбросила с плеч шерстяной плащ и заметила, что женщина перевела взгляд на распятие тонкой работы, которое висело у нее на груди. Исчез ли страх из этих холодных, безжизненных глаз? Мелькнуло ли там облегчение?

Женщина опустила распятие и склонила голову:

— Простите нас, сестра. Я Монха, жена Белаха, хозяина этой гостиницы.

Белах у дверей растерянно переминался с ноги на ногу.

— Я присмотрю за лошадью? — нерешительно спросил он.

— Если только ты не хочешь, чтобы она умерла от холода! — огрызнулась Фидельма и прошла к большому открытому очагу, где, наполняя теплом комнату, распевали песни горящие пласты торфа.

Боковым зрением она увидела, что Белах еще немного потоптался у двери, а потом, накинув на плечи плащ, взял стоявший у двери меч и вышел из дома в снежную бурю.

Фидельма изумилась. Никогда раньше ей не приходилось видеть хозяина бруйдена, которому требовался бы меч для того, чтобы поставить лошадь в стойло.

Монха подвесила котел на перекладину над пылающим торфом.

Фидельма выбрала себе стул, чтобы расположиться у очага.

— Что это за место? — спросила она.

Комната с низким потолком выглядела уютно, но была лишена какого-либо убранства, не считая высокой статуэтки Мадонны с Младенцем, выполненной из гипса. Эта безвкусная, раскрашенная алебастровая фигура стояла во главе большого стола, за которым, по всей видимости, ужинали постояльцы.

— Это Бруг-на-Белах. Вы только что спустились по склону горы, известной как Трон Фионна. Река Туа всего в миле отсюда. Зимой в наших краях мало путешественников. Куда вы направляетесь?

— На север, в Кэшел, — ответила Фидельма.

Монха зачерпнула чашку дымящейся жидкости из котла над очагом и подала ее Фидельме. Хоть чашка и должна была нагреться, Фидельма этого не почувствовала. Она обхватила ее замерзшими ладонями и втянула носом пар. Пахло вкусно. Фидельма сделала маленький глоток, ее вкусовые ощущения подтвердили то, о чем говорило обоняние.

Она подняла голову и посмотрела на женщину:

— Скажи, Монха, почему дверь вашей гостиницы была закрыта на засов? Почему я должна была просить, чтобы меня впустили? Вам с Белахом известен закон, установленный для хозяев гостиниц?

Монха поджала губы.

— Вы доложите о нас нашему bo-aire?

Так называли местного мирового судью.

Мне больше хочется услышать ваши объяснения, — отвечала Фидельма. — Какой-нибудь путник мог умереть от холода, ожидая, когда ты и твой муж откроете дверь.

Женщина заволновалась и прикусила губу, словно хотела высосать из нее кровь.

Дверь резко открылась, с порывом ледяного ветра в комнате спиралью закружился снег. Женщин обдало холодом.

Покачиваясь, Белах секунду постоял на пороге, лицо его было искажено от ужаса, а потом, издав звук, похожий на сдавленный стон, он шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. Он по-прежнему был вооружен мечом.

Фидельма с интересом наблюдала за тем, как Белах задвигает засовы.

Монха замерла, прижав ладони к щекам.

Белах повернулся к ним лицом, губы его дрожали.

— Я слышал это! — пробормотал он, взгляд его метнулся от жены к Фидельме, словно он не хотел, чтобы она его услышала. — Я слышал это!

— О Мария, Матерь Божья, спаси нас! — воскликнула женщина и покачнулась, казалось, она вот-вот упадет в обморок.

— Что все это значит? — как можно строже спросила Фидельма.

Белах умоляюще посмотрел на нее.

— Я был в сарае, сестра, стлал подстилку для вашей лошади. И я услышал это.

— Но что? — повысила голос Фидельма, стараясь держать себя в руках.

— Дух Магрэна, — вдруг взвыла Монха и разрыдалась. — Спаси нас, сестра. Ради Христа! Спаси нас!

Фидельма встала, подошла к женщине, мягко, но уверенно взяла ее за руку и подвела к очагу. Она поняла, что Белах слишком разнервничался, чтобы позаботиться о своей жене, поэтому сама подняла кувшин, оценила его содержимое как corma, самогон из ячменя, и налила немного в маленькую чашку. Потом подала чашку Монхе и приказала выпить.

— А теперь говорите, в чем дело? Я не смогу помочь вам, пока вы мне все не расскажете.

Монха посмотрела на Белаха, будто спрашивала разрешения, он медленно кивнул в ответ.

— Открой ей все, с самого начала, — пробормотал он.

Фидельма ободряюще улыбнулась женщине и попыталась пошутить:

— Отличное начало.

Но жена хозяина гостиницы никак не отреагировала на мягкий юмор монахини.

Фидельма села напротив Монхи и выжидающе на нее посмотрела.

Жена хозяина гостиницы немного помолчала и начала говорить, сначала запинаясь, а потом все быстрее, словно рассказ вселял в нее уверенность.

— Я была совсем молоденькой, когда приехала в эти места. Я приехала как невеста бруг-фера, хозяина гостевого дома. Тогда им был Магрэн. Понимаете, — торопливо добавила она, — Белах — мой второй муж.

Монха умолкла, но Фидельма никак не среагировала, и она продолжила:

— Магрэн был хорошим человеком. Но им часто овладевали дикие фантазии. Он чувствовал музыку, прекрасно играл на волынке. Он часто играл вот здесь, в этой комнате, и люди приходили со всей округи, чтобы послушать его. Но у него была беспокойная душа. Не сиделось на месте. Я поняла, что делаю всю работу, пока он гоняется за своими мечтами. Кано, младший брат Магрэна, помогал мне, но старший брат очень на него влиял.

Шесть лет назад вождь нашего клана зажег огненный крест в Таре[14]Огненный крест (crois-tara, ирл.) — священный огонь, зажигаемый в столице древней Ирландии — Таре. Служил сигналом к сбору вождей кланов.
и послал гонца от деревни к деревне. Он призывал кланы собрать войско на битву с Гвайре, королем Коннахта,[15]Коннахт — одно из пяти королевств, составляющих средневековую Ирландию.
 состоявшим на службе у Кталку, верховной королевы Кэшела. Как-то утром Магрэн объявил, что он и молодой Кано уходят, чтобы присоединиться к этому войску. А когда я стала протестовать, он сказал, что мне не стоит за себя беспокоиться. Сказал, что оставил в гостинице наследство, которое спасет меня от нужды. Мол, если с ним что-нибудь случится, я ни в чем не буду нуждаться. А потом они с Кано просто встали и ушли. — Даже сейчас в голосе Монхи звучали нотки негодования. — Время шло. Лето сменила зима. Потом, когда сошел снег, явился гонец и сказал мне, что на берегах Лох-Дерга была великая битва и мой муж погиб в этой битве. Как знак его смерти мне передали его поломанную волынку и окровавленный китель. Кано вроде бы тоже погиб вместе с мужем, и в доказательство мне передали его испачканный в крови плащ.

Монха замолчала и усмехнулась:

— Нет нужды говорить, что я горевала о нем. Не по мужчине, которого звали Магрэн. Мы редко бывали вместе, он ведь постоянно где-то рыскал в поисках чего-то нового, искал, чем бы занять свое воображение. Мне было проще приучить нашу кошку приходить и уходить по моему желанию, чем привязать к себе его сердце. И все же гостиница была моей, моей по праву, так же как и наследство.

Разве не я работала, чтобы содержать ее, пока муж гонялся за своими фантазиями? После этих новостей, bo-aire подтвердил, что, раз уж мой муж погиб на берегу далекого озера, а я продолжала содержать гостиницу, она принадлежит мне. Жизнь была тяжелой, я яростно сражалась, чтобы выжить. Путники — редкость в этих безлюдных горах, и постояльцы заглядывают не часто.

— Но как же наследство, которое Магрэн оставил в гостинице, чтобы уберечь тебя от нужды? — спросила заинтригованная рассказом Фидельма.

У Монхи вырвался смешок, похожий на сиплый лай:

— Я искала-искала и ничего не нашла. Это была просто очередная мечта Магрэна. Одна из его бесчисленных фантазий. Он, наверное, сказал это, чтобы я не жаловалась, когда он уходил.

— И что потом? — настойчиво спросила Фидельма, когда Монха замолкла.

— Прошел год, и я встретила Белаха. — Женщина кивнула в сторону мужа. — Мы сразу полюбили друг друга. Не как пес любит овцу, понимаете, а как лосось любит ручей. Мы поженились и с тех пор работаем вместе. И я настояла, чтобы мы переименовали эту гостиницу в "Бруг-на-Белах". Жизнь была тяжелой, но мы работали, и все наладилось.

Белах шагнул вперед и взял Монху за руку. Этот жест убедил Фидельму в том, что они после всех прожитых вместе лет все еще любят друг друга.

— У нас было пять лет счастья, — сказал Белах Фидельме. — И если теперь злые духи пришли за нами, им не украсть у нас эти пять лет.

— Злые духи? — нахмурилась Фидельма.

— Это началось семь дней назад, — мрачно сказала Монха. — Я была во дворе, кормила свиней, и тогда мне показалось, что где-то высоко в горах звучит музыка. Я прислушалась. И правда где-то высоко в горах играла волынка. У меня вдруг похолодело внутри, потому что я узнала мелодию, которую любил наигрывать Магрэн.

Я вернулась в гостиницу и позвала Белаха. Но он не услышал музыки. Мы стояли возле гостиницы, но не могли уловить ничего, кроме завывания ветра, который предсказывал надвигающуюся бурю.

На следующий день, это было в полдень, я услышала какой-то стук по входной двери. Я подумала, что это путник не может поднять щеколду. Я открыла дверь. Там никого не было… По крайней мере, мне так казалось, пока я не посмотрела под ноги. На пороге… — Монха торопливо преклонила колена, — на пороге лежал мертвый ворон. Не было никаких следов того, как он умер. Казалось, он налетел на дверь и убил сам себя.

Фидельма откинулась на спинку стула и поджала губы.

Она понимала, куда ведет история Монхи. Звуки музыки, мертвый ворон. Для простого люда пяти королевств это были знамения смерти. Фидельма вдруг обнаружила, что, несмотря на то что она никогда не была суеверна, у нее мурашки пробежали по спине.

— После этого мы еще несколько раз слышали музыку, — впервые вмешался в разговор Белах. — Я ее слышал.

— И откуда исходила эта музыка?

Белах повел рукой, словно указывал на окружавшие гостиницу горы.

— Она звучала повсюду, высоко, высоко в воздухе.

— Это погребальная песнь, — простонала Монха. — На нас лежит проклятие.

Фидельма ухмыльнулась:

— Проклятия нет, пока нет на то Божьей воли.

— Помоги нам, сестра, — прошептала Монха. — Я боюсь, — это Магрэн пришел забрать наши души в наказание за то, что моя любовь принадлежит Белаху, а не ему.

Фидельма с легким изумлением посмотрела на женщину:

— С чего ты это взяла?

— Потому что я слышала его плач. Я слышала его голос, он взывал ко мне из загробного мира. "Мне одиноко, Монха! Мне одиноко! Приди ко мне, Монха!" — звал он. О, как часто я слышала зов этого призрака!

Фидельма видела, что женщина говорит серьезно.

— Ты слышала это? Когда и где?

— Это было три дня назад в сарае. Мы держим там коз, я как раз их доила, когда услышала голос Магрэна. Он нашептывал эти слова. Я клянусь — это был его голос. Он шептал со всех сторон.

— Вы обыскали сарай? — спросила Фидельма.

— Искать духа? — Монха была искренне поражена. — Я побежала в гостиницу и схватила распятие.

— Я обыскал, — вмешался более трезвомыслящий Белах. — Я обыскал сарай, потому что, как и вы, сестра, прежде чем обращаться к загробному миру, я ищу ответы в мире этом. Но ни в сарае, ни в гостинице не было ничего, что могло бы издавать такие звуки. Я закрыл гостиницу, взял с собой жену и спустился в долину к вождю клана, который был рядом с Магрэном в битве на берегу Лох-Дерга. Он поклялся, что Магрэн мертв уже шесть лет и что он своими глазами видел его тело. Что мне было делать дальше?

Фидельма медленно кивнула:

— Значит, только ты, Монха, слышала голос Магрэна?

— Нет! — снова вмешался Белах, чем удивил Фидельму, — Клянусь апостолами святого Патрика, я тоже слышал этот голос.

— И что он говорил?

— Он говорил… "Берегись, Белах. Ты занимаешь место человека без благословения его духа". Вот что он сказал.

— И где ты это слышал?

— Как и Монха, я слышал голос в сарае.

— Очень хорошо. Вы видели мертвого ворона, слышали далекую музыку и голос, который, как вы думаете, принадлежит Магрэну. И все же должно быть какое-то логическое объяснение подобным явлениям.

— Объяснение? — резко переспросила Монха. — Тогда объясните мне, сестра, вот этот случай. Прошлой ночью я снова слышала музыку. Она меня разбудила. Буря к тому времени стихла, небо было чистым, свет луны отражался от снега, и кругом было светло, как днем. Я снова услышала музыку.

Я набралась мужества и подошла к окну. Открыла ставни. Там был небольшой сугроб, не дальше чем в ста ярдах от дома, маленький снежный холмик. И на нем стояла фигура человека. В руках человек держал волынку и наигрывал погребальную песнь. Потом он перестал играть и посмотрел прямо на меня. "Мне одиноко, Монха! — звал он. — Скоро я приду за вами. За тобой и за Белахом". Потом он повернулся и…

Она вдруг разрыдалась и рухнула в объятия Белаха.

Фидельма задумчиво смотрела на Монху.

— Эта фигура была телесной? Она была из плоти и крови?

Монха подняла на Фидельму испуганные глаза.

— В том-то и дело. Она мерцала.

— Мерцала?

— Вокруг нее было какое-то странное свечение, словно ее освещал призрачный огонь. Я уверена — это был демон из загробного мира.

Фидельма повернулась к Белаху.

— А ты видел это? — Она была почти уверена, что тот подтвердит рассказ жены.

— Нет. Я слышал, как Монха закричала от страха. Ее крик меня и разбудил. Когда она рассказала мне, что произошло, я вышел из дому и пошел к этому сугробу. Я надеялся найти там следы. Следы человека, который там стоял. Но никаких следов не было.

— Никаких признаков того, что снег потревожили? — настойчиво переспросила Фидельма.

— Говорю вам, там не было следов человека, — раздраженно сказал Белах. — Снег был ровным. Только вот…

— Рассказывай.

— Снег, казалось, светился жутким свечением, как-то странно светился.

— Но ты не видел никаких следов живого существа?

— Нет.

Монха начала плакать.

— Это правда, правда, сестра, — всхлипывая, говорила она. — Призрак Магрэна скоро придет за нами. Недолго нам осталось жить на этой земле.

Фидельма откинулась на стуле, прикрыла глаза и глубоко задумалась.

— Только Господь всемогущий решает, сколько нам отпущено, — с отсутствующим видом произнесла она.

Монха и Белах стояли и растерянно смотрели на сидящую у огня Фидельму.

— Ладно, — наконец сказала она, — пока я здесь, мне нужны еда и постель.

Белах склонил голову и сказал:

— Вы можете на это рассчитывать, сестра, и на наше гостеприимство. Но если бы вы помолились Богородице… Пусть зло оставит нас. Ей не нужна смерть Монхи и моя смерть, чтобы доказать, что Она благословенная мать Христа.

Фидельма раздраженно фыркнула.

— Я бы не стала перекладывать вину за мирские недуги на Святое семейство, — жестко сказала она, но, увидев перед собой испуганные лица Монхи и Белаха, умерила свой богословский пыл. — Я помолюсь Богородице. А теперь принесите мне поесть.

Что-то разбудило Фидельму. Тело ее напряглось, сердце колотилось в груди. Казалось, этот звук — часть ее сна. Звук падения тяжелого предмета. Теперь она лежала и пыталась определить его происхождение. Снежная буря, очевидно, утихла, пока Фидельма спала в маленькой комнате, куда ее проводил после ужина Белах. За закрытыми ставнями стояла тишина. Сверхъестественная тишина. Фидельма не шевелилась и напряженно вслушивалась.

До ее ушей донесся какой-то скрип. Давным-давно построенная гостиница была полна скрипов и стонов деревянных досок. Может быть, она слышала такой звук во сне? Фидельма хотела было перевернуться на другой бок и тут снова услышала какой-то шум. Она нахмурилась, недовольная тем, что ей не удается определить, что это. Вот снова этот звук. Глухой удар.

Фидельма выскользнула из теплой постели и поежилась от холода. Было уже глубоко за полночь. Она закуталась в тяжелую мантию и, крадучись, подошла к двери, тихонько ее открыла и замерла, прислушиваясь.

Звук доносился снизу.

Она знала, что в гостинице, кроме нее и хозяев, никого. А Монха и Белах отправились спать вместе с ней, и комната их была на самом верху. Она посмотрела в сторону их комнаты — дверь плотно закрыта.

Фидельма беззвучно, по-кошачьи, подкралась к перилам и посмотрела вниз, в темноту.

От этого звука она на секунду застыла на месте. Это был странный звук, словно что-то мягкое, но тяжелое тащили по деревянным доскам.

Фидельма, не двигаясь, смотрела в пролет. Главную комнату гостиницы жутковатым красным светом освещали тлеющие в очаге угли. Тени преследовали друг друга во мраке. Фидельма закусила губу и поежилась. Она пожалела, что не взяла свечу, чтобы осветить себе путь. Медленно, ступенька за ступенькой, она начала бесшумно спускаться вниз.

Она преодолела уже половину лестницы, когда наступила босой ногой на расшатанную доску. Скрип доски прозвучал как гром среди ясного неба.

Фидельма замерла.

В следующую секунду она услышала в окутанной мраком комнате внизу какую-то возню и оставшиеся ступеньки преодолела бегом.

— Если здесь есть кто-то, назовись во имя Христа! — крикнула Фидельма, стараясь придать голосу уверенность и не обращать на внимания на то, как бешено колотится ее сердце.

Послышался отдаленный глухой удар, и наступила тишина.

Фидельма быстро огляделась в пустой комнате. Красные тени плясали на стенах. Она ничего не смогла разглядеть.

А потом… раздался шум у нее за спиной.

Фидельма мгновенно обернулась.

На лестнице стоял белый, как покойник, Белах. Монха испуганно выглядывала из-за плеча мужа.

— Вы тоже это слышали? — нервно спросил Белах.

— Слышала, — подтвердила Фидельма.

— Не оставь нас, Господи, — выдохнул он.

Фидельма нервно махнула рукой:

— Зажги свечу, Белах, обыщем это место.

Хозяин гостиницы пожал плечами:

— Это бесполезно. Мы слышали эти звуки раньше и обыскивали комнаты. Ничего так и не нашли.

— В самом деле, — вторила ему жена, — зачем искать мирские следы призрака?

Белах неохотно зажег лампу. Фидельма начала тщательно обыскивать комнату, а хозяин гостиницы с женой остались стоять возле лестницы. Она только начала поиски, когда Монха вдруг пронзительно вскрикнула и рухнула на пол.

Фидельма метнулась к ней. Белах похлопывал жену по рукам, слабо пытаясь привести ее в чувства.

— У нее обморок, — зачем-то пробормотал Белах.

— Принеси воды, — приказала Фидельма.

Когда вода смочила лоб Монхи, а несколько капель проникло между ее губ, веки ее дрогнули, и она открыла глаза.

— Что случилось? — настойчиво спросила Фидельма. — Из-за чего ты упала в обморок?

Несколько секунд Монха непонимающе смотрела на Фидельму, лицо ее побледнело, зубы стучали.

— Это в-волынка! — запинаясь, сказала она. — В-во-лынка!

— Я не слышала никакой волынки, — сказала Фидельма.

— Нет. На столе… волынка Магрэна!

Фидельма оставила Монху на попечение Белаха и обернулась, подняв свечу высоко над головой. На столе она действительно увидела волынку. Обычная волынка, ничего особенного. Фидельма видела и получше, и покрасивее.

— Что ты хочешь сказать? — спросила Фидельма, когда Белах подвел к ней свою дрожащую от страха жену.

— Это волынка Магрэна. Это ее он взял с собой на войну. Значит, все правда. Его дух вернулся. О святые, защитите нас!

Монха в отчаянии вцепилась в мужа.

Фидельма шагнула к столу и осмотрела волынку. Такие волынки назывались cetharchoire, у них имелось четыре тона: вдувная трубка, два коротких бурдона и один длинный. Обыкновенная волынка, которую можно найти практически в любом ирландском доме. Фидельма поджала губы, припомнив, что, когда она и хозяева гостиницы отправились спать, на столе не было никакой волынки.

— Почему ты уверена, что это волынка Магрэна? — спросила она.

— Я узнала ее! — с чувством воскликнула Монха. — Как ты узнаёшь — какое платье твое или какой нож? Ты узнаешь их по узору, плетению, по пятнам, отметинам…

Женщина начала истерически рыдать.

Фидельма приказала Белаху отвести жену в постель.

— Будь осторожна, сестра, — пробормотал он, уводя Монху наверх. — Мы точно имеем дело с нечистой силой.

Фидельма едва заметно улыбнулась:

— Я представляю большую силу, Белах. На все Его воля.

После того как хозяева гостиницы поднялись к себе, Фидельма еще некоторое время постояла, неотрывно глядя на волынку, потом вздохнула и перестала ломать голову над этой загадкой. Она оставила волынку на столе и поднялась в свою комнату. Кровать еще не остыла, чему Фидельма очень обрадовалась, потому что только в этот момент почувствовала, как заледенели у нее руки и ноги. Ночь была по-настоящему холодной.

Какое-то время Фидельма лежала и раздумывала: и о той ситуации, в которой оказалась в этих безлюдных горах, и о том, можно ли ее разрешить каким-нибудь сверхъестественным способом. Она сознавала, что существуют силы Тьмы. В самом деле, только дурак верит в Бога и отказывается верить в дьявола. Если есть добро, вне всяких сомнений, есть и зло. Но жизненный опыт подсказывал Фидельме, что зло склонно выступать в образе человека.

Она уснула. Но ненадолго. Когда она проснулась, все еще было темно.

Через одну-две секунды она поняла, что разбудило ее во второй раз за эту ночь.

Где-то играла волынка. Это была приятная, нежная мелодия. Звуки сна — suan-traige, прекрасная, грустная колыбельная.

"Codail re suanan saine…"

Фидельме была хорошо знакома эта колыбельная, не раз в детстве она засыпала под эту мелодию.

Она села и быстро выскочила из-под одеяла. Музыка была реальной. Она звучала за окнами гостиницы. Фидельма подошла к окну и осторожно приоткрыла ставни.

Снег белым хрустящим ковром укрывал горные склоны. Небо все еще было затянуто тяжелыми бледно-серыми тучами. Но несмотря на то что луна была окружена лишь слабым светящимся нимбом ледяных кристаллов, ночь стояла ясная. Можно было видеть на мили вокруг. Воздух был ледяным и неподвижным. Дыхание Фидельмы вырывалось перед ней недолго живущими облачками пара.

В этот момент сердце ее заколотилось, как барабан, призывающий восстать мертвых.

Фидельма окаменела от ужаса.

В ста ярдах от гостиницы она увидела небольшой сугроб. На сугробе стоял одинокий волынщик и наигрывал колыбельную, которая и разбудила Фидельму. От неожиданности этого зрелища у нее голова пошла кругом. Но не музыка была тому причиной. Фигура человека мерцала, словно от нее исходил странный свет, который искрился на фоне яркого снега.

Фидельма не двигалась. Мелодия стихла. Человек повернулся в сторону гостиницы и издал дикий, жалобный крик.

— Мне одиноко! Мне одиноко, Монха! Почему ты покинула меня! Я совсем один! Скоро я приду за тобой!

Возможно, именно этот крик и заставил Фидельму действовать.

Она отвернулась от окна, схватила кожаные туфли и плащ и побежала вниз по лестнице в темную главную комнату гостиницы.

— Не выходите, сестра! Это дьявол! Это тень Магрэна! — кричал у нее за спиной Белах.

Фидельма и не подумала остановиться. Она откинула засовы на входной двери и выскочила в морозную тихую ночь. Она бежала по глубокому снегу к сугробу, и холод цеплялся за ее голые ноги. Но задолго до того, как она достигла цели, Фидельма поняла, что человек исчез.

Она добралась до сугроба и остановилась. Вокруг не было ни души. Ночной волынщик исчез. Фидельма плотнее запахнула плащ и содрогнулась. Но скорее холод, чем мысль о странном свете, заставил ее дрожать.

Фидельма восстановила дыхание и огляделась по сторонам. Никаких следов человека она не увидела. Но снег вокруг сугроба при ближайшем рассмотрении не был таким уж нетронутым. Его поверхность была неровной, словно покрылась рябью от порывов ветра. А потом Фидельма заметила в нескольких местах свечение. Она наклонилась, набрала горсть снега и рассмотрела его. Снег мерцал и отражал свет.

Фидельма глубоко вздохнула и пошла обратно в гостиницу.

Встревоженный Белах стоял на пороге. Фидельма обратила внимание на то, что он вооружился мечом, и недобро улыбнулась.

— Если там и в самом деле был дух, меч не поможет, — сухо заметила она.

Белах ничего не сказал, но закрыл дверь за Фидельмой на засов. Он молча поставил меч на место, а Фидельма прошла к очагу, чтобы согреться после вылазки в ледяную ночь.

Монха стояла возле лестницы, она скрестила руки на груди и тихо постанывала.

Фидельма отыскала кувшин с ячменным самогоном и налила немного в деревянную кружку. Отпила глоток сама и передала кружку Монхе.

— Вы видели это? Вы слышали? — завывала жена хозяина гостиницы.

Фидельма кивнула.

Белах закусил губу.

— Это дух Магрэна. На нас лежит проклятие.

— Ерунда! — отрезала Фидельма.

— Тогда объясните это! — сказал Белах и указал на стол.

На столе ничего не было. И тут Фидельма поняла, чего там не хватает. Уходя спать, она оставила на столе волынку.

— До рассвета остался час или два, — медленно сказала она. — Я хочу, чтобы вы оба вернулись в постель. Мне тут надо кое с чем разобраться. Что бы ни случилось, я не желаю, чтобы кто-нибудь из вас покидал комнату, пока я сама вас не позову.

Белый, как смерть, Белах не сводил глаз с Фидельмы.

— Вы хотите сказать, что собираетесь сразиться с дьяволом?

Фидельма слабо улыбнулась.

— Именно это я и хочу сказать, — с выражением ответила она.

Белах неохотно помог Монхе подняться наверх, и Фидельма осталась одна в темной комнате. Некоторое время она стояла в задумчивости. Инстинкт подсказывал ей — что бы ни происходило в этой забытой богом гостинице, события близились к развязке. В этом не было никакой логики, но Фидельма давно убедилась в том, что собственным инстинктам следует доверять.

Она отвернулась от стола и прошла в темную нишу в дальнем конце комнаты, в глубине которой стояла деревянная скамья. Фидельма закуталась в плащ, уселась на скамью и приготовилась ждать. Чего ждать, она не знала, но была уверена, что ждать, когда это нечто проявит себя, осталось недолго.

Вскоре она снова услышала звуки волынки.

Но это не была милая колыбельная. Теперь волынка дико выла. Это была погребальная песнь, от которой волосы вставали дыбом, исполненная боли, тоски и печали gol-traige. [16]Гол-трэйге — звуки печали, песнь печали.

Фидельма склонила голову набок.

Музыка звучала уже не снаружи старой гостиницы, а разносилась эхом внутри, просачивалась через пол, сквозь стены, слетала с балок.

Фидельма дрожала, но не пыталась обнаружить источник звука. Все это время она не переставала молиться о том, чтобы Монха и Белах следовали ее указаниям и оставались в своей комнате.

Фидельма выждала, пока не смолкла музыка.

В старом доме воцарилась тишина.

А потом она услышала звук, точно такой же ее разбудил в первый раз. Тихий, будто что-то тащили по полу.

Фидельма напряглась и подалась вперед. Прищурившись, она вглядывалась в темноту.

В противоположном конце комнаты появилась фигура человека, казалось, она медленно поднималась из-под пола.

Фидельма затаила дыхание.

Наконец фигура выпрямилась в полный рост. Человек держал волынку и, как-то странно прихрамывая, двинулся к столу.

Фидельма заметила, что временами, когда отсветы от тлеющих в очаге углей падали на плащ человека, он вспыхивал мириадами огненных искр.

Фидельма встала.

— Игра окончена! — резко крикнула она.

Человек уронил волынку и повернулся, пытаясь определить, кто кричал. Потом замер.

— Это ты, Монха? — с издевкой прошипел он.

А затем, не успела Фидельма приготовиться, фигура, казалось, перелетела к ней через комнату. Фидельма увидела, как блеснул поднятый над нею клинок. Она инстинктивно схватила руку нападавшего обеими руками и повернулась, принимая на себя вес противника.

Мужчина зло замычал, когда его внезапная атака провалилась.

После столкновения Фидельму отбросило обратно на скамью в нишу. Она застонала от боли. Человек избавился от хватки Фидельмы и снова занес над нею нож.

— Надо было бежать, Монха, пока у тебя была возможность! — прорычал мужчина. — У меня не было никакого желания причинить вред тебе или твоему старику. Я только хотел, чтобы вы убрались из гостиницы. А теперь вы должны будете умереть!

Фидельма метнулась в сторону, отчаянно пытаясь нащупать в темноте какое-нибудь оружие, хоть какой-нибудь предмет, которым она смогла бы стукнуть противника.

Наконец ее рука на что-то наткнулась. Фидельма смутно припомнила гипсовую фигуру Мадонны с Младенцем. Она непроизвольно зажала фигуру в руке и замахнулась, как палкой. Она ударила мужчину в то место, где, как она предполагала, у него был висок.

Отдача от удара поразила Фидельму. Гипс разлетелся на куски, как она и ожидала, но удар был жестким и тяжелым, у нее даже рука задрожала. Раздался звук, как от удара тупым предметом по живой плоти.

Человек издал странный звук, будто разом выдохнул весь воздух, и повалился на пол. Фидельма услышала, как о доски звякнул металл, — мужчина выронил нож.

Фидельма постояла несколько секунд, она тяжело дышала, стараясь восстановить дыхание и успокоить нервы.

Потом медленно подошла к столу и позвала уверенным голосом:

— Теперь можете спускаться. Я угомонила вашего призрака!

Фидельма, спотыкаясь, сделала несколько шагов, отыскала свечу, зажгла ее и вернулась к тому месту, где находился поверженный ею противник. Мужчина лежал на боку, вытянув перед собой руки. Это был молодой человек. Увидев страшную рану у него на виске, Фидельма тихо вздохнула. Она наклонилась над телом, взяла его за руку — пульса не было.

Фидельма с интересом осмотрелась. Удар гипсовой статуэткой не мог оказаться смертельным.

Осколки и пыль разлетелись по полу. Но здесь, рядом с мужчиной, лежал похожий на дубинку цилиндрический предмет, завернутый в мешковину. Он был не больше фута длиной и около дюйма диаметром. Фидельма подняла цилиндр. Тяжелый. Она вздохнула и положила его обратно.

Монха и Белах к этому времени, крадучись, спустились по лестнице.

— Белах, у вас есть лампа? — спросила Фидельма.

— Да. А что?

— Будь любезен, зажги ее. Я думаю, загадка появления вашего призрака разгадана.

С этими словами Фидельма подошла к тому месту, где призрак как будто вырос из пола. Там она обнаружила люк и несколько ступенек, которые уводили в туннель.

Белах зажег лампу.

— Что произошло? — спросил он.

— Ваш призрак был обычным человеком, — объяснила Фидельма.

Монха застонала.

— Вы хотите сказать — это Магрэн? Его не убили на берегу Лох-Дерга?

Фидельма присела на край стола и покачала головой. Она протянула руку и взяла со стола волынку.

— Нет, это был человек, который немного походит на того Магрэна, которого ты помнишь. Взгляни на его лицо, Монха. Я думаю, ты узнаешь младшего брата Магрэна, Кано.

Вздох изумления подтвердил предположения Фидельмы.

— Да, но почему, что…

— Грустная, но простая история. Кано не был убит у Лох-Дерга, как тебе сказали. Вероятно, он был ранен и вернулся в родные места хромым. Я полагаю, он не хромал, когда уходил из дому?

— Нет, не хромал, — согласилась Монха.

— Магрэн погиб. Кано взял волынку Магрэна. Почему он так долго не возвращался, мы никогда не узнаем. Быть может, до настоящего момента он не нуждался в деньгах. А может, ему это просто в голову не приходило…

— Я не понимаю, — сказала Монха и тяжело опустилась на стул возле стола.

— Кано помнил, что у Магрэна были кое-какие сбережения. Он скопил достаточно денег. Магрэн говорил тебе, что в случае его гибели для тебя оставлены в гостинице деньги и ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Все верно?

Монха закивала.

— Но я же вам говорила, это были лишь очередные фантазии Магрэна. Мы обыскали всю гостиницу и не нашли никаких денег. Все равно мы с мужем довольны тем, что у нас есть.

Фидельма улыбнулась:

— Возможно, именно в тот момент, когда Кано узнал, что вы не нашли припрятанное братом богатство, он и решил найти его сам.

— Но богатства здесь нет, — запротестовал Белах, поддерживая жену.

— Оно находится здесь, — настаивала на своем Фидельма. — Кано знал об этом. Но он не знал — где. Ему нужно было время, чтобы найти. А как он мог вынудить вас покинуть гостиницу на достаточно долгое для поисков время? Тогда-то ему и пришел в голову хитроумный план — избавиться от вас, притворившись призраком старшего брата. У Кано была волынка брата, и он умел играть те же мелодии, что и брат. Внешность и голос позволяли ему сойти за человека, которого ты когда-то знала, Монха. Но, конечно, на расстоянии и приглушая голос. И он начал выживать вас отсюда.

— А это свечение? — спросил Белах. — Как это у него получилось?

— Мне приходилось видеть похожее на глину вещество, которое способно так странно светиться, — успокоила его Фидельма. — Его можно соскрести со стен пещер к западу от этих мест. Его называют mearnail, или фосфор. Это вещество светится в темноте. Если ты осмотришь плащ Кано, то заметишь, что он вымазан этой желтой глиной.

— Но он не оставлял следов, — возразил Белах. — Не оставлял никаких следов на снегу.

— И все же он оставил один предательский след, — заметила Фидельма. — Понимаешь, он отламывал от кустов ветки и, уходя от сугроба, заметал свои следы. Ветки, конечно, заметали человеческие следы, но заметно нарушали ровную поверхность снега. Это старый трюк, так воины заметают свои следы, уходя от врагов.

— Но как он мог выжить на холоде все эти ночи? — спросила Монха.

Это обстоятельство она не могла объяснить с помощью своей женской логики.

— Кано и не жил на холоде. Он спал в гостинице или на крайний случай в конюшне. Пару раз он пытался обыскать гостиницу, пока вы спали. Отсюда все эти звуки, которые вас будили. Однако он понимал, что по-настоящему обыскать гостиницу сможет, только если выживет вас отсюда.

— Кано жил в гостинице, здесь, вместе с нами? — с ужасом спросил Белах.

Фидельма кивнула в сторону открытого люка:

— Похоже, он знал больше секретных ходов в этой гостинице, чем вы оба, вместе взятые. В конце концов, Кано вырос в этом доме.

Наступила тишина.

Монха тихо вздохнула.

— Кто бы ни искал — богатства здесь нет. Бедный Кано. Он ведь не был злодеем. Вы могли не убивать его, сестра?

Фидельма на секунду поджала губы.

— Все в руках Божьих, — со смирением сказала она. — Когда мы боролись, я схватила статуэтку Мадонны и ударила ею Кано. Попала в висок, и она разлетелась на куски.

— Но это же был просто гипс. Статуэтка ведь не могла убить Кано?

— Его убило то, что было внутри нее. Как раз то, что он искал. Это лежит здесь, на полу.

— Что же это? — прошептала Монха, а Белах наклонился и поднял с пола завернутый в мешковину цилиндр.

— Это столбик монет. Богатство Магрэна. Он, как железная дубинка, ударил Кано и убил его. Мадонна охраняла сбережения Магрэна все эти годы и в конечном счете подвела черту под жизнью того, кто не имел права наследовать это богатство.

Тут Фидельма заметила свет, который просачивался в гостиницу сквозь ставни.

— Ну, вот и день начинается. Мне пора сниматься с якоря и отправляться в Кэшел. Я оставлю письмо вашему bo-aire и все в нем объясню. У меня неотложное дело в Кэшеле. Если я ему понадоблюсь, я вернусь.

Монха задумчиво разглядывала гипсовые осколки.

— Надо будет купить новую статуэтку Мадонны, — тихо сказала она.

— Теперь вы можете себе это позволить, — со значением отозвалась Фидельма.