Время тянулось убийственно медленно.

Уэбстер предпочёл бы находиться сейчас в другом месте, например, в полицейском управлении, и показывать там кусок дерева с отпечатками Аттербери. Вокруг, как рой пчёл, жужжали бы голоса, обсуждая версии о том, кто стрелял в Макруни. Слушать их было бы забавно, — ведь он один знал правду.

Многие приписали бы это дело Бенито Диамонте или кому-нибудь из его банды. Известно было, что два босса криминального мира ненавидели друг друга, и их борьба носила не только профессиональный характер, но вызывалась и стремлением обойти соперника и стать президентом местного загородного клуба. Диамонте оказался в невыгодном положении; если Макруни никогда не попадал под суд, то с Диамонте это случалось дважды.

Газеты раскопали про их соперничество множество пикантных деталей. Фотографии Диамонте в газетах не так и не появились, Уэбстер за все годы мог припомнить лишь один-два случая, да и то лицо его всегда было скрыто шляпой, которую он держал в наманикюренной руке. Однако, это лишь служило способом подчеркнуть прекрасную густую шевелюру, способную привести в ярость Аттербери или лысого Макруни.

Скорее всего, в полицейском управлении имелись фотографии гораздо лучше — в анфас и в профиль. Если у Уэбстера будет возможность, он обязательно постарается на них взглянуть.

Хотя это казалось невероятным, но эти двое могли ужинать прошлым вечером у Мишель. Это более-менее объясняет то напряжение между ними, с которым гости появились на пороге, и скованную обстановку в комнате. Странно, что пространство не взорвалось от внутренних страстей.

Скорее всего, Диамонте был на вечеринке. Если такая важная шишка, как Макруни, принял приглашение Мишель, то почему претендент Бен должен от него отказаться? Но вот почему Мишель пригласила вместе змею и мангуста?

Чтобы поговорить о бизнесе — сказала она.

Она окунулась в высшее общество и положилась на судьбу, пытаясь соединить эту пару в своей супер-чайной. Её фирма должна была называться «Дюран Виль инкорпорейтед». Может, ей удастся сплотить этот тандем? Ведь удалось же ей пригласить обоих — если только темноволосый джентльмен был Диамонте.

Уэбстеру очень хотелось бы сейчас оказаться в больнице Бельвю. Последние данные о состоянии Стеллы обнадёживали, она уже могла принимать самых желанных посетителей. К счастью, Уэбстер входил в их число.

Старик с трудом сдержался, чтобы не побежать прямо туда. А вдруг в это время Аттербери вернётся домой и его не найдёт? Он решил сбегать к Стелле в конце дня, а тем временем почистить столовое серебро. Миссис Фостер перед отъездом убирать его не стала. Вряд ли оно понадобится жильцу — тот не устраивает больших вечеринок.

Фостер Кит укатил на дребезжащем драндулете в Джерси за какими-то кустами. Там жил один из приятелей мисс Моженэ, приглашавший Кита приезжать за рассадой хоть каждый день. Пудель тоже отправился подышать деревенским воздухом и рассеять хандру. Может, он отстанет наконец от куста жимолости и перенесет свою привязанность на хризантемы?

Уэбстер был так уверен, что остался в доме один, что едва не подпрыгнул, услышав глухой удар в потолок. Уронив вилку, он выбежал из кухни и прислушался. Какое-то время был слышен лишь звон хрустальной люстры, потом наверху вновь раздался глухой стук, будто сосед жаловался на шум.

Но мисс Перл, если это была она, на шум вовсе не жаловалась. Она звала на помощь. Уэбстер поспешил вверх по лестнице.

Её дверь была закрыта, оттуда доносились сдавленные рыдания.

Мисс Перл! — позвал он. — Вы меня звали? Я не могу войти.

Одну минуту, открываю, — всхлипнула девушка.

Он затаил дыхание, страдая вместе с ней, пока она шагала к двери, и морщась при каждом её стоне. Наконец дверь открылась, он с облегчением вздохнул и вошёл.

Перл сидела на полу в том же наряде, что и прошлым вечером, даже атласные туфли были на ней, правда, один свернулся на бок. Палантин голубой норки валялся на диване, а смятые подушки говорили о том, что спала она здесь.

Я побежала ответить на звонок, — объяснила она. — Подвернула ногу, может, даже сломала. Может, меня тоже придётся пристрелить.

Лишь гораздо позже Уэбстер понял странность этой реплики, смысл, который заключался в последних словах. Если она мирно спала на диване с прошлой ночи и не видела утренних газет, то откуда узнала о выстрелах? Но сейчас старик был слишком занят больной ногой, чтобы заметить эту обмолвку.

Не думаю, мисс, что нога сломана, — сказал он. — Я обучен приёмам оказания первой помощи и знаю признаки перелома. По-моему, вы растянули связки. Могу забинтовать вам ногу, если дадите мне старую простыню или что-нибудь ещё.

Возьмите новую, — она махнула в сторону комода.

Если я донесу вас до кушетки, там будет удобнее.

Девушка протянула руки, как послушный ребёнок, которого укладывают спать. Уэбстер использовал приём, который применял в пьесе «Алжирская крепость», унося с поля боя бравого капрала. Он положил Перл на плечо, балансируя, чтобы сохранить равновесие, и донёс до кушетки.

Лодыжка уже начала распухать, но больше беспокойства причиняло колено — всё в царапинах и синяках, окруженных клочьями разорванного чулка.

Ай-яй-яй, — озабоченно пробормотал Уэбстер. — Пойду принесу тёплой воды. Надо бы смазать йодом, будет щипать, но поможет. Если бы только у нас был йод.

Если бы у нас была ветчина, — хмыкнула она, — мы бы приготовили яичницу с ветчиной, будь у нас яйца. Так говорили в Неваде, когда я была ребенком. А в Нью-Йорке так говорят?

Да, мисс, это из какого-то шоу. Я раньше в них участвовал.

— Правда? Вот куда бы я мечтала попасть.

В Неваду?

Нет, в шоу-бизнес. — Она повысила голос, чтобы Уэбстеру, ушедшему в кухню за водой, было слышно. — Я хорошо играю на рояле, вы могли меня слышать накануне, внизу, у дядюшки.

Нет, мисс, я не слышал, здесь плохая акустика.

Держа в руке миску и полотенце, он вернулся в комнату. При ближайшем рассмотрении колено оказалось в ещё худшем состоянии.

Плохо дело, — вздохнул он, — обрывки чулка не хотят отлипать. У вас правда нет йода? Перекись тоже подойдёт.

Она была из тех, кто шутит, превозмогая боль.

— Зачем мне перекись? Мои джентльмены предпочитают вовсе не блондинок.

Вдруг лицо её передкрнуло от боли.

Простите, — извинился Уэбстер. — Пожалуй, лучше я сбегаю в аптеку и всё-таки куплю перекись. Как бы не занести инфекцию…

Попробуйте поискать у дяди Брюса, — предложила девушка.

Он покачал головой. В дядюшкиной аптечке, насколько он помнил, были в основном тоники от облысения.

Держу пари, у Мишель есть йод, — подсказала Перл. — У неё есть все мыслимые лекарства, даже те, что ещё не изобретены.

И очень хорошо, подумал Уэбстер: неизвестно, что может подцепить девушка, работая в чайной.

Перл снова указала на комод.

— Средний ящик. Ключ Мишель на подносе.

Уэбстер зашагал вверх по лестнице.

Перл не преувеличивала: он видывал большие аптеки, но ассортимент там был гораздо меньше, чем в шкафчике Мишель. Там был огромный выбор йода, и светлого, и тёмного, последний он и принёс для Перл.

Будет больно, — предупредил старик, — заэто поможет.

Она охнула только раз.

Уэбстер свернул новую простыню и перевязал ей лодыжку. Он был недоволен собой: пришёл в этот дом с целью лишь спокойно и без эмоций проанализировать всех жильцов и определить, кто виновен в инциденте со Стеллой. А теперь ему начала нравиться вторая племянница. Она много пила, водилась с подозрительными типами, но всё это больше не имело значения, как царапины от когтей котенка, за которого вы вдруг почувствовали ответственность.

Отдохните немного, — мягко предложил Уэбстер. — Может, вам что-нибудь принести? Чашку чаю?

Чаю? Здесь нет ни единого чайного листочка, да и другой еды тоже боюсь, и плита не работает. Но мне хочется пить. Если у Мишель есть бренди, принесите мне, ладно?

Я знаю, где у неё графин с бренди, — успокоил Уэбстер.

Мишель бы не одобрила, но маленькая порция принесет Перл больше пользы, чем вреда.

Когда он направился к двери, зазвонил телефон.

— Хорошо, что я ещё здесь, — сказал он, беря трубку. — Квартира мисс Уилсон.

Раздался скрежет, будто заворчал рассерженный попугай, затем какое-то бормотание, и наконец знакомый голос произнес:

Вы что, меня преследуете? Куда бы я ни позвонил, всюду вы!

Уэбстер узнал старого знакомого, которому был нужен номер Бингэм 8-9552.

Простите, сэр, — извинился он. В трубке раздались гудки.

Уэбстер взглянул на наборный диск: Бингэм 8-2613. Ярость Диамонте если это был Диамонте — имела основания. Наверняка Перл должна была находиться в другом месте, а не покоиться в объятиях Морфея.

Уэбстер снова подумал о телефоне с автоответчиком. У Мишель его не было, в чем он убедился, когда пошел туда за бренди.