На следующее утро Уэбстер прихватил на работу пустую сумку для продуктов, как было принято у его собратьев на Юге. Только те таскали в своих сумках хозяйскую еду, а он — совершено несъедобные деревяшки.

Он уже придумал, какую записку вечером напишет мистеру Аттербери. Вроде того: хотя хозяин думает, что починил стремянку, нижеподписавшийся всё-таки считает её опасной и взял на себя смелость вообще убрать эту ступеньку, чтобы мистер Аттербери не сломал себе шею. С уважением, и т. д.

Проблема была в том, что мистер Аттербери прекрасно починил стремянку, мисс Джулия не зря называла его «мистера Почини-ка». Он был донельзя запасливым: найти среди ночи в городе кусок дерева для ремонта… Работа сделана на славу — ступенька окаймлена металлическими скобками и покрыта резиной, на неё можно было инструмент. Но хотя всё это было очень красиво, Уэбстер больше интересовался старой ступенькой. Он нашёл её в мусорном ведре, вытащил, надев специально принесенные перчатки, и спрятал в сумку.

Должно быть, мистер Аттербери плотничал всю ночь — постель его была нетронута, так что убирать её не пришлось. Единственный предмет, который Уэбстер протёр бы с большим уважением, отсутствовал: ружье над туалетным столиком больше не висело.

Уэбстер стоял на стремянке, когда в комнату влетела мисс Джулия.

Вы уже завтракали, мисс? — спросил он. — Я кое-что купил, так что могу вам предложить нечто посущественней, чем вчера.

Перед тем, как ответить, девушка достала из сумки носовой платок и высморкалась.

— Кофе, — попросила она. — Только кофе, и составьте мне компанию.

С удовольствием, — старик спустился с лестницы.

Если бы вы были Стеллой, — вздохнула она.

Уэбстер обладал орлиным зрением и сразу понял, что она плакала. Джулия провела его в кухню, села и продолжила свои рыдания с того, на чем остановилась.

Успокойтесь, мисс Джулия, — увещевал он, включая кофеварку. — Не выношу, когда женщина плачет, особенно о том, кто этого не стоит. Мистер Хейринг не стоит ваших слёз.

Как вы догадались, что я плачу из-за него?

У меня острый слух, мисс. — Уэбстер постучал себя по уху. — Такой музыкальный, что я могу распознать ми-бемоль верхней октавы, а заодно понять, что леди плачет о жалком никчёмном типе.

Он не никчёмный!

Позволю с вами не согласиться. У меня есть ещё и зрение. — Он указал на левый глаз, хотя и правый был хорош. — Оно многое говорит мне о людях, причем с первого взгляда. Иногда обстоятельства вынуждают меня думать, что я ошибся, но всегда выясняется, что я был прав. Один взгляд — и я понял о мистере Хейринге все.

Но ведь он приятный, правда?

Красивый, — буркнул Уэбстер. — А приятный — это мистер Кит с цокольного этажа.

Я предпочту красавца деревенщине.

Но лучше мистера Кита вам не найти. Мне кажется, мисс Джулия, вы ему нравитесь.

Знаю, он мне тоже нравится, но он меня не волнует. А Лео волнует, и он так красив…

Красота красоте рознь, — прервал он, наливая кофе. — А красиво ли он поступает, так с вами обращаясь и вынуждая плакать прямо в кофе? Вы же не хотите пить соленый кофе, мисс Джулия? Положите сахару.

Она положила одну ложку.

— Я сама виновата, — попыталась она выгородить своего принца.

Не сомневаюсь, это так и выглядело. Такой скользкий тип, как мистер Хейринг, вполне способен заставить другого считать себя виноватым.

Но так и было. Мы ушли от Мишель и пошли танцевать. Он сказал, что должен отвезти меня домой пораньше, так как у него дела, но мы так хорошо проводили время, что я всё просила остаться ещё, и тогда он рассердился и ушёл.

Оставил вас одну добираться домой? — Уэбстер поцокал языком. — Такая молодая девушка ночью не должна ходить одна.

Была ещё не ночь, а около одиннадцати.

По крайней мере, мистер Кит проводил бы вас до дверей.

Но я влюблена вовсе не в мистера Кита.

Я знаю. — Он вздохнул. — Но вы меня не убедите, что любить Лео — это парить в облаках. Однажды вы окажетесь среди туч, а потом упадёте на землю.

С удрученным видом Джулия помахала платком и положила его сушиться на батарею.

Вам нужно отвлечься. — продолжал Уэбстер, — чтобы не зацикливаться на этом перне. На мой взгляд, мистер Кит мог бы вам помочь, но если вам этого не хочется, как насчёт того, чтобы найти интересную работу и отвлечься?

У меня есть работа, — вздохнула она. — Я работаю у кузин Мишель и Перл.

Уэбстер был шокирован. А Джулия смотрела на него широко раскрытыми глазами с невинным, как котёнок, видом. Вот неожиданный поворот в истории Золушки: уродливые сёстры, неудовлетворившись тем, что она сидит дома среди золы и тряпок, эксплуатируют её и для себя.

Ему не верилось, что Джулию нельзя спасти. Девушку ещё не успели испортить окружающие взрослые, она просто свернула с узкого тернистого пути на ту усыпанную розами дорогу, куда её заманивали родственники. Значит нужно постараться вернуть её на прежнюю дорогу.

В своё время он спас пару заблудших душ…

Мисс Джулия, — объявил Уэбстер, — постыдитесь!

Это почему? — поинтересовалась она, даже не покраснев.

Как это почему?! У вас хватает совести смотреть мне в глаза и говорить о своей работе?

Конечно, хватает. Работа не такая уж важная, но вдвоём они просто не справляются. Когда меня попросили, я с радостью согласилась. В конце концов, примерно тем же я занималась дома.

А чем вы занимались дома?! Что это за способ зарабатывать?

Сейчас я зарабатываю совсем немного, ведь я только учусь. Стараюсь брать пример с Перл и Мишель. В городе всё иначе. Послушайте, Уэбстер, если вы, как и дядя, считаете, что я не должна на них работать, можете оставить своё мнение при себе. От него я наслушалась уже достаточно.

Когда речь зашла о столь простом предмете, девушка явно разволновалась. Очевидно, Аттербери пытался внушить ей прописные истины. И Уэбстер впервые почувствовал симпатию к таинственному хозяину.

Слушайтесь дядю, — посоветовал он. — Он заботится о ваших интересах.

Я так не думаю. «Работай где-нибудь на крупной фирме», — вот что он мне твердит.

Акции Аттербери резко упали. Теперь Уэбстер мечтал, в очередной раз убирая спальню, подложить ему в постель мышеловку. А племянница продолжала цитировать:

«Там больше чаевые, и дают чаще», — говорит он. Но думал ли он когда-нибудь, каково мне будет в крупной фирме? Я там пропаду. Мне нужен опыт, я пока слишком скромная.

Скромная? — негодующе фыркнул Уэбстер.

Рядом с Мишель и Перл мне кажется, что я на своём месте, но в большой фирме мне так не покажется. Если одна из них выйдет замуж, я смогу стать партнёром, у меня есть некоторые идеи, как привлечь больше клиентов. Дома я обслуживала всего несколько посетителей, но здесь…

Казалось, эта мысль лишила её дара речи.

Уэбстер тоже не находил слов. Никогда ещё его так не подводило умение распознавать людей с первого взгляда. Он выхватил у Джулии чашку с блюдцем и принялся мыть их горячей водой; поддайся он порыву, тут же хватил бы их об стену. Не может человек так чудно выглядеть и быть таким испорченным.

Мисс Аттербери, — теперь он уже не называл её «мисс Джулия», а принялся увещевать самым наставительным тоном. — Когда-нибудь вы осознаете свои ошибки. Надеюсь и молю Бога, что это не случится слишком поздно.

Как это — слишком поздно? Я молода, я могу пойти в колледж и не набираться опыта по крохам за бесплатно. Если захочу, могу прямо сейчас уехать домой и открыть свою чайную.

Чайную? — это было уж слишком.

Эх вы, мужчины! — воскликнула девушка. — Вечно считаете, что закусочная — это что-то смешное. Вы даже это слово произносите, как оскорбление. А знаете ли вы, что некоторые сети ресторанов начинались с того, что девушка открывала чайную? Что тут смешного?

Уэбстер был не в состоянии ответить. Он просто не смог сдержать смех. По щекам текли слёзы, когда он видел лицо Джулии: как у ребёнка, которого мальчишки дразнят за то, что он играет в куклы.

Должно быть, Мишель и Перл держат чайную как прикрытие, и это дитя не догадывается, чем они промышляют на стороне.

Вам бы это не казалось таким смешным, — продолжала Джулия, — если бы Мишель оценили по заслугам. Она прирождённый кулинар. Вы пробовали вчера вечром её божественные пироги?

Нет, мисс, но, должно быть, они в самом деле были хороши, если гости съели всё до последней крошки.

Всё было изумительно. Просто нет слов. Девочки от таких вещей без ума — девочки из «Присцилла Олден Клаб», где я живу, на улице рядом с чайной. Такое удобное место — но они вечно сидят на диете, а это губит все дело. В прошлом месяце мы не набрали бы даже на аренду, если бы не дополнительные заработки.

Какие, мисс?

Мы принимаем сообщения. Некоторые девочки из клуба считают, что телефонистки слишком любопытны, и потому просят своих парней передавать сообщения нам. Мы записываем, где они должны встретиться и во сколько. А Мишель потом собирает плату — по количеству обращений.

Уэбстер поспешил налить себе стакан воды, чтобы не стоять с глупо разинутым ртом. Кузины работали оптом и в розницу. Занимались выпечкой, оставляя Золушку в неведении относительно того, что делалось у неё за спиной.

Присцилла Олден, должно быть, перевернулась от всего этого в гробу.