Привести гостиную в порядок оказалось достаточно просто: несколько раз взмахнуть метлой, отнести на чердак сломанную картину — и работа была завершена.

А вот вернуть утраченное душевное спокойствие так просто не удавалось. За ночь щека, опухшая и красная, превратилась в опухшую красно-сине-черную. И всякий раз замечая свое отражение в зеркале, Аделаида задавалась вопросом: что могло бы произойти, если бы не вмешательство Изабеллы?

Что вообще могло произойти, если бы она не отправилась на загородный прием у миссис Кресс? Она могла бы выйти замуж за сэра Роберта, не подозревая, каков его истинный характер. Какая бы жизнь ждала тогда Джорджа?

Она привела бы в его жизнь чудовище. Сделала бы это чудовище постоянной частью его существования. Это стало бы непростительной ошибкой.

Несмотря на потухший интерес Джорджа к вчерашнему случаю, Аделаида испытывала неукротимое желание потискать его и побаловать. Она даже зашла так далеко, что попросила Изабеллу купить ему пирожное с вишнями, когда та отправится в город за порохом и пулями. Это лакомство при их строгом режиме экономии было редкой радостью.

После полудня, когда дневной свет весело струился сквозь занавески, Аделаида вручила племяннику пирожное и с неописуемым удовольствием наблюдала, как расширились его глазенки. А пухлые пальчики с восторгом вцепились в песочную корзиночку с фруктами.

— Бисквит!

— Нет, дорогой, это не бисквит. Это пирожное. Повтори-ка, пирожное.

— Бисквит!

У нее не хватило духу спорить с ним.

— Ладно. Радуйся своему лакомству.

Изабелла подошла и встала рядом.

— Не вини себя за ошибку, которую чуть не совершила.

— Я не виню, — солгала Аделаида. — Просто рада, что дракон побежден, а прекрасная дева победила.

Улыбающаяся Изабелла обернулась к Джорджу.

— Значит, у нас праздник.

— Бисквит!

— Понятно! — воскликнула Изабелла и повернула голову к окну, услышав топот копыт на подъездной дорожке. — Кажется, к нам на праздник пожаловали гости.

Аделаида застонала и, взяв Джорджа за свободную руку, повела его в гостиную. «Ну почему, — подумала она, — у нас не может быть дня без визитеров?» После заключения брата в тюрьму друзья благополучных дней разлетелись, как мухи. Неделями никто не являлся к ним в гости. А тут, казалось, вся Шотландия захотела перекинуться словечком с семейством Уорд.

Изабелла отодвинула краешек занавески.

— Это мистер Брайс. Мне казалось, что ты говорила, будто он уехал в Эдинбург.

— Говорила. Он уехал.

— Что ж, теперь он здесь.

Изабелла показала пальцем на окно — жест совершенно ненужный, по мнению Аделаиды, — и направилась к входной двери. Она открыла ее раньше, чем Коннор постучал, и наградила его широченной улыбкой.

— Рада видеть вас, мистер Брайс!

Коннор широкими шагами вошел в дом, и Аделаида должна была признать, что, несмотря на нежелание видеть чужих, его приход был ей нисколько не противен.

Одежда его была измята и покрыта дорожной пылью, а густые белокурые волосы взъерошены ветром. Он выглядел так, словно промчался через половину Шотландии, не переводя дыхания. Аделаида подумала, что такой вид ему идет. Некоторая буйность плохо сочеталась бы с внешностью большинства мужчин, зато Коннору Брайсу шла чрезвычайно.

Он отвесил короткий нетерпеливый поклон Изабелле.

— Мисс Уорд, а где ваша сестра?..

И оборвал себя на полуслове, увидев Аделаиду.

Боявшийся чужих Джордж спрятался за ее юбками и обхватил рукой ее ногу. Это было единственным движением в комнате, и она сомневалась что Коннор обратил на него внимание. Его взгляд был устремлен на ее опухшую щеку.

Наступила напряженная тишина. Напряжение сгустилось до того, что заполнило всю комнату. Она ожидала его реакции, но Коннор молчал. Ему и не нужно было что-то говорить: жгучая ярость, сверкавшая в его глазах, сказала ей все.

Аделаида попыталась как-то снять этот накал.

— Вы рано вернулись, — промолвила она, хотя голос ее прозвучал слишком громко. — Возникли проблемы?

Коннор ответил не сразу. Его взгляд скользнул по ее щеке и встретился с ее глазами.

— Можно сказать и так.

— Что ж...

Аделаида почувствовала, как Джордж переступил с ноги на ногу, стремясь выглянуть из-за нее. Глаза Коннора отметили движение ее юбок, и выражение его лица чудесным образом изменилось. Нахмуренные брови разошлись, морщина на лбу расправилась... Он вошел за ними в гостиную и, к удивлению Аделаиды, опустился на колени.

— Кажется, за вашими юбками прячется ребенок, мисс Уорд?

Джордж решительно выступил из своего укрытия и провозгласил:

— Нет! Не ребенок!

— Да, теперь я это вижу.

— Мистер Брайс, разрешите представить вам моего племянника Джорджа Уорда.

Исчерпав запасы отваги, Джордж придвинулся к ней поближе и сжал пирожное так сильно, что ягоды стали выдавливаться у него между пальцами.

— Где твои манеры, Джордж? — попеняла ему Аделаида, а когда никакого отклика с его стороны не последовало, осторожно подтолкнула его вперед.

К ее удивлению, Джордж бросил на нее возмущенный взгляд, а потом повернулся к Коннору лицом. Округлые плечики поднялись и опустились с глубоким вздохом, затем он протянул руку и предложил свое лакомство Коннору. Маленькие пальчики с громким чмокающим звуком разжались.

— Делюсь.

Это был самый неохотно предлагаемый дар, который Аделаиде приходилось когда-либо видеть. Первым ее побуждением было рассмеяться и успокоить Джорджа, сказав, что она вовсе не предлагала ему делиться пирожным, что это не относится к хорошим манерам. Но любопытство заставило ее промолчать. Ей захотелось посмотреть, что станет делать Коннор.

К его чести, Коннор моргнул при виде предлагаемого месива, но за исключением этой невольной реакции сохранил невозмутимый вид.

— Это очень... щедрый подарок, — произнес он и, снова моргнув, перевел взгляд на лицо Джорджа, — но, может быть, взамен этого лакомства ты отведешь тетю Изабеллу ненадолго погулять в сад? Я сочту это за услугу мужчины мужчине.

Джордж уронил руку вниз и бросил растерянный взгляд через плечо на Аделаиду, потом вновь повернулся к Коннору.

— Горох.

Коннор открыл рот... и закрыл его.

— Я был уверен, что это сработает. — Он внимательно посмотрел на стоявшего перед ним ребенка. — Что он хочет сказать этим своим «горох»?

Смех Аделаиды смешался со смехом Изабеллы. Она не могла толком объяснить себе, почему нашла растерянность Коннора такой трогательной. Пока она размышляла над этим, Изабелла пересекла комнату и подхватила Джорджа на руки.

— Это всего-навсего значит, что он любит горох. Но дайте ему лишь несколько лет, мистер Брайс, и ваша лесть подействует на него безотказно. Пойдем, милый, пойдем в сад и посмотрим, какие существа там живут.

— Жуки!

Джордж одной рукой обнял Изабеллу за шею, а другой запихнул в рот большой кусок пирожного.

Аделаида улыбнулась прелестной картинке, которую являли сестра с племянником, направляясь на поиски приключений.

— Я вижу, ваш опыт общения с детьми весьма ограничен, — заметила она Коннору. И все же за две минуты он выказал больше усилий, чем сэр Роберт за четыре месяца. Весьма многообещающая попытка. Аделаида наклонилась, чтобы смахнуть с юбки сладкие крошки. — Джордж немного стесняется. Не привык видеть в доме чужих. Ему нужна настоящая нянька. Боюсь, что он...

— Посмотрите на меня.

Вынужденная подчиниться — так сильна была ярость, звучавшая в его голосе, — Аделаида выпрямилась и затаила дыхание. Больше не было в его лице ни растерянности, ни тепла, с которыми он обращался к Джорджу. Он поднял руку и провел пальцами по ее щеке, пониже синяка. Она не поняла, что подействовало на нее сильнее: то ли удивительная нежность его прикосновения, то ли свирепость, кипевшая в его глазах.

— Значит, это правда, — прошептал он, опуская руку.

— Я... Со мной все в порядке. Все прошло. — Она искала способ переменить тему. — Вы не рассказали мне, почему вернулись раньше.

— Думаете, я мог остаться в стороне после того, как услышал об этом?

— Вы услышали... В Эдинбурге? Господи, в свете явно не хватает тем для сплетен...

— Я не доехал до Эдинбурга. Известие об этом настигло меня на дороге. Я велел своим людям приглядывать за вами.

— О! — Ей подумалось, что очень мило с его стороны так заботиться о ней. — Но если вы знали, что это правда, зачем было возвращаться? Чтобы удостовериться?

— Предпочитаю знать все досконально, прежде чем пристрелить человека.

С этими словами он повернулся и направился к двери.

— Что? — Аделаида растерянно моргнула несколько раз и лишь затем очнулась. — Нет! Ради всего святого, только не повторяйте все снова!

Она кинулась за ним, схватила его за руку и повисла на ней. Коннор не отбросил ее, но и не остановился, просто потащил за собой.

— Коннор, остановись. Пожалуйста. Будь благоразумен.

— Нет.

— Помни свою погоню за местью. — Аделаида не переставала тянуть его. — Один выстрел, и все закончится... Что же это за мщение?

— Скорое.

— Но это будет не то, что ты планировал.

Коннор никогда не распространялся о своих планах, так что она понятия не имела, так это или нет. Однако разумно было предположить, что если бы Коннор намеревался быстро покончить с сэром Робертом, тот уже давно был бы мертв.

— Планы меняются.

Аделаида в отчаянии встала перед ним.

— Я соглашусь выйти за вас, если вы прекратите это...

Коннор остановился на пороге гостиной и, нахмурясь, посмотрел на нее.

— Вы должны будете выйти за меня. У вас нет другого выхода.

— Есть. На свете много джентльменов. Не только вы и сэр Роберт...

К сожалению, она не была с ними знакома.

— Я вас скомпрометировал.

Почувствовав открывшуюся возможность, Аделаида ткнула его пальцем в центр груди.

— Да. Да. Безусловно. И если сейчас вы устроите дуэль с сэром Робертом и вдруг промахнетесь, а он нет, я оста...

Она замолчала, сама удивившись тому, что собирается сказать.

— Вы что? — переспросил ее Коннор.

«Я же останусь одна...» Но это звучало полной бессмыслицей. У нее были Изабелла и Джордж, и Вольфганг, если несколько расширить понимание «хорошего общества».

— Вы что? — продолжал настаивать Коннор.

— Я... останусь... без богатого... мужа, — не слитком удачно нашлась она.

— Как трогательно, — сухо откликнулся он и бережно отодвинул ее в сторону.

Аделаида вновь прыгнула и встала перед ним, снова упершись рукой ему в грудь.

— А... а вы кончите жизнь на виселице... или будете вынуждены бежать из страны, а я опять же останусь без состоятельного мужа. Вы мне должны состоятельного мужа!

Губы Коннора сжались в тонкую линию. Он посмотрел на дверь, потом на нее, снова на дверь. Она ощущала, что его тело дрожит от сдерживаемой злости, как туго натянутая тетива лука, которой достаточно лишь слегка коснуться, чтобы полетела смертоносная стрела.

Затаив дыхание, Аделаида ждала, сможет ли такой нелепый довод убедить такого здравомыслящего и невероятно упрямого человека. Он, видите ли, должен ей богатого мужа...

— Ладно, — сжалится наконец над ней Коннор. Взгляд его вновь устремился на ее лицо и там остался. — Я не потребую от него дуэли. И не убью его.

— Слава небесам!

Она обессилено вздохнула.

Он осторожно положил ладонь ей на щеку.

— Я никогда этого не сделаю, — хрипло произнес он. И, оторвав взгляд от ее щеки, посмотрел ей прямо в глаза. — Я никогда не подниму на тебя руку.

Аделаида молчала. Слова легко слетали с языка Коннора, настроение менялось мгновенно. Но без сомнения, он имел в виду то, что сказал, и она ему верила... пока. Она не боялась его или его взрывного характера. В его присутствии она ни разу не почувствовала угрозы. Однако ее доверие к его обещаниям было весьма ограниченным. Только время покажет, ошибается она в нем или нет.

Аделаида кивнула, но чтобы он не подумал, будто она слепо верит всему, что слетает с его языка, добавила:

— Если сделаете это, так будет в первый и последний раз.

Ему не очень понравился ее ответ. Уронив руку, он нахмурился.

— Вы поверите мне.

Он не предсказывает будущее, поняла она, он приказывает. Она должна поверить ему немедленно. Это было так непередаваемо абсурдно, что Аделаида рассмеялась.

Однако Коннор явно не шутил.

— Это вовсе не смешно.

— Смешно, — уверила она его. — Даже очень.

Как это по-мужски полагать, что он может потребовать от женщины доверия. И как это по-мужски — обидеться, если женщина не идет в этом ему навстречу.

— Аделаида...

— О, перестаньте хмуриться!

Она прекратила смеяться, но была на волосок от того, чтобы прочитать ему небольшую лекцию.

«Вы мне поверите!..» Надо же. Однако она устала спорить или злиться.

— Вообще-то я, кажется, вам верю.

«Я вам верю».

Тугой узел мышц между лопатками Коннора расслабился, но не исчез совсем. Его не особенно тревожило, что Аделаида не была уверена в нем... в общем смысле. Немного времени и осторожное манипулирование несомненно разрешат эту проблему. Но мысль, что она может бояться его в физическом смысле, что она подозревает, будто он способен в гневе ударить женщину, была ему нестерпима.

Коннор никогда не поднимал руку на женщину. Никогда. Была когда-то в Бостоне одна хозяйка меблированных комнат, взявшая плату, ради которой он, рискуя собой, стянул деньги, и выгнала его потом на улицу. И еще бродяжка, укравшая у него хлеб, стоивший ему целого дня тяжкого честного труда. Один Бог знает, что у него была возможность отплатить за то и другое кулаками. Но он и пальцем их не тронул. Лучше он пойдет в ад, чем в гневе хоть пальцем коснется Аделаиды.

Его взгляд вернулся к ее распухшей щеке. Он будет проклят, если не отделает сэра Роберта.

Он постарался говорить беззаботнее:

— Я не думал, что сэр Роберт облегчит вам задачу выбора между нами.

Ее глаза метнулись в сторону.

— Я сделала выбор не из-за этого. Я получила это, потому что сделала выбор.

— Выбрали до того? — Ее слова доставили ему несказанное удовольствие. — Осмелюсь вас спросить — почему?

Аделаида снова посмотрела на него и одарила чудесной озорной улыбкой.

— А пятнадцать тысяч фунтов?

— Ну да, естественно...

— Ну да, естественно!

Коннор ей не поверил. В том, что она готова выйти замуж ради денег, он не сомневался, но его она выбрала не потому, что он был богаче сэра Роберта. Дохода у того имелось вполне достаточно, чтобы благополучно обеспечить всю ее семью, да и ее собственное содержание получилось бы вполне приличным... если бы человек, все это предлагавший, оказался лучше.

Проклятие! Как же приятно ему было узнать, что его она считает лучшим... считала так даже до того, как Роберт обнаружил свое истинное лицо. Однако знать самому — это одно, а услышать такое из ее уст было совсем другим делом.

— Я хочу услышать правду, Аделаида. Если сумеете каким-то образом ее высказать.