Вольфганг Уорд вернулся в лоно своей семьи в одной смене одежды, полный враждебности, окутавшей его, словно плащом.

Аделаида, Изабелла и Джордж стояли на ступеньках перед дверью дома и наблюдали, как брат вылезает из экипажа Коннора.

Он выглядел ужасно. Гораздо хуже, чем когда она видела его в последний раз. Аделаида не могла этого понять. Каким образом брат ухитрился еще больше высохнуть и выглядеть затравленным? То, что он злится и возмущается, она понять могла. Вольфганг всегда брюзжал, когда не исполнялись его желания. Но нынешние обстоятельства семьи, его новые обстоятельства, казалось, должны были дать ему умиротворение. Он освободился от тюрьмы, долгов и сэра Роберта.

Почему же он выглядел загнанным в клетку?

Аделаида нахмурилась, когда он вылез из экипажа и зашагал к дому, не сказав ни слова человеку с поводьями в руках. Пусть злой и возмущенный, он должен был попросить кучера передать благодарность Коннору, предоставившему ему экипаж. Он, вероятно, не поблагодарил Коннора ни лично, ни запиской.

Добравшись до ступенек, он приветствовал Изабеллу объятием, пощекотал Джорджа и улыбнулся ему. Аделаиду он небрежно поцеловал в щеку и сказал:

— Я поговорю с тобой в гостиной.

Надеясь поскорее покончить с неприятным разговором, явно тяготившим брата, Аделаида последовала за ним в дом. Она внимательно наблюдала, как он обвел взглядом прихожую, затем направился в гостиную, где тут же открыл буфет в поисках бренди. Он никак не отметил словами, насколько обнищала обстановка дома за время его отсутствия. Ни слова не сказал насчет исчезнувшей мебели и украшений.

— Если ты ищешь графин отца, — ровным голосом проговорила Аделаида, раздосадованная его пренебрежением к родному дому, — то он был продан два месяца назад.

Вольфганг тихо выругался и пальцем захлопнул дверцу буфета.

— Не важно. Я выпью какого-нибудь пойла в таверне. Нам нужно обсудить, что делать дальше.

— Что делать?

— Насчет твоей помолвки. — Он заложил руки за спину. — Я обдумал ее и решил, что лучше всего разорвать ее письмом. Нет нужды нарываться на безобразную сцену...

— Разорвать ее? — перебила она его. — Почему я должна это делать?

— Потому что нет причины ее соблюдать. — Вольфганг говорил об этом, как о чем-то абсолютно самоочевидном. — Наши долги оплачены, Аделаида. У нас есть наследство и деньги мистера Брайса.

— Наследство почти все истрачено. И не в том дело. То, что ты предлагаешь, плохо и некрасиво во всех смыслах. Я не стану этого делать.

— Это делается все время. В наши дни леди разрывают помолвки направо и налево...

— Они не забирают при этом деньги, Вольфганг. Помолвка — не такой поступок, который ты делаешь за деньги, а потом уклоняешься от нее.

Он нетерпеливо махнул рукой.

— Ладно. А что ты предлагаешь? Ты не можешь заключить этот брак. Ты внучка графа. Ты не можешь выйти замуж за кого угодно.

— Наш прапрапрадядя по семейной линии был графом. Это ничего не значит, Вольфганг. И я намереваюсь заключить этот брак. Я счастлива сделать это. — Аделаида ущипнула себя за переносицу. Господи, как он уже ее утомил. — У мистера Брайса есть средства и желание позаботиться об этой семье. Твоей семье, — подчеркнула она, опуская руку. — Мы не дожили всего несколько месяцев до дома призрения. Это ничего для тебя не значит?

— Сэр Роберт никогда не позволит такому случиться! — почти прокричал Вольфганг, возбуждаясь, и нервно зашагал перед камином. — Господи, ну и неразбериху ты устроила! Он не допустит, чтобы это легко сошло тебе с рук. Но если ты сейчас же повинишься, он может тебя...

— Сэр Роберт? Ты злишься, потому что я... — Аделаида медленно покачала головой, потрясенная его словами и возмущенная его жестоким пренебрежением к ней. — Как ты можешь защищать его теперь? — спросила она ужасаясь. Синяк на ее лице еще не прошел, а ее брат уже готов о нем забыть и простить. — Как ты можешь защищать его после того, что случилось?

Вольфганг испустил тяжелый вздох.

— Я его не защищаю. Он не должен был поднимать на тебя руку. С его стороны это дурно.

Он говорил, словно повторяя заученное. Словно сэр Роберт не сделал ничего особенного... вроде как стащил из кладовки пряник. А она просто дурочка, раз придает этому такое значение.

Потрясение ушло, сменившись холодной яростью.

— То, что ты легко отбрасываешь подобное оскорбление, говорит о тебе наихудшим образом...

— Думаешь, что от Брайса ты дождешься лучшего? — Его голос сочился презрением. — Аделаида, он незаконнорожденный.

— Мистер Брайс — человек...

Она хотела сказать, что он добрый и благородный, но это было не вполне правдой. Он солгал ей и умышленно ее скомпрометировал. В этом трудно было отыскать доброту и благородство.

— Он признанный сын барона, человек, который заплатил твои долги, человек, который станет моим мужем. Ты выкажешь ему уважение.

Губы Вольфганга сжались в бледную линию.

— Я все ему выплачу, но не более того.

Аделаида почти рассмеялась такому невероятному утверждению. Как это было похоже на Вольфганга — давать такие невозможные обещания.

— Что ж, сообщи мне, когда ад замерзнет... — насмешливо протянула она. — А до тех пор ради своей семьи и денег на бренди, которое ты так жаждешь, ты станешь держаться вежливо. Я понятно говорю?

Она не ждала, что он поймет, и ничуть не удивилась, когда Вольфганг смерил ее долгим неприязненным взглядом и, не говоря ни слова, покинул комнату.

Следующие двадцать четыре часа Аделаида постаралась избегать брата, что оказалось довольно просто, потому что сразу после их стычки он отправился в таверну и вернулся домой уже перед рассветом.

Теперь, незадолго до полудня, он все еще пребывал в постели, а она занялась цветами, которые почти забросила, стараясь не сильно тревожиться по поводу того, где Вольфганг раздобыл деньги на выпивку.

Вероятнее всего, у Изабеллы. Наверное, наплел ей, что собирается приобрести новую одежду или пинтой бренди отпраздновать свое освобождение. К счастью, хотя Изабелла и поддавалась на уговоры братца, она не была ни дурочкой, ни особенно щедрой. Она могла дать Вольфгангу не более нескольких шиллингов, которые он наверняка превратил в стофунтовый долг на протяжении первого же часа.

— Вам не нужно теперь этим заниматься, — раздался у нее за спиной хрипловатый голос Коннора. — Мы наймем садовника.

Аделаида, дернувшись, выпрямилась, обернулась и увидела, что он стоит прямо за ней с толстой кипой бумаг поверх огромного тома. Его приближение скрыл ветер, шумевший в листве.

— Добрый день, мистер Брайс. — Она улыбнулась и стянула с рук перчатки. — Если помните, я люблю садовничать.

— Да, вы говорили это, — слегка нахмурился он. — Но я подумал, что вы имеете в виду срезать цветы... и все такое.

— Мне нравятся все стороны этого занятия. — Даже повторная прополка была делом благодарным. Аделаида запрокинула голову, чтобы посмотреть на него, соображая, не оскорбило ли его зрелище будущей жены, с упоением копавшейся в грязи. — Это вас раздражает?

— Нет. — Лицо Коннора прояснилось, и он махнул рукой, словно отбрасывая саму эту мысль. — Нет, если это доставляет вам удовольствие. — Он переложил бумаги в другую руку и протянул ей том. — Я принес вам кое- что.

Обрадованная тем, что он не стал возражать против ее хобби, и, конечно, подарком, Аделаида с улыбкой взяла книгу.

— Что это? Атлас? — Она повернула его в руках, рассматривая красивый кожаный переплет. Это был приятный, хотя и несколько странный подарок. — Это очень мило с вашей стороны. Благодарю вас.

— Подарок не сам атлас. Он всего лишь средство. Я хочу, чтобы вы решили, куда собираетесь поехать в Европе. — Коннор постучал пальцем по корешку. — В свадебное путешествие. Это и есть сюрприз...

Потрясенная Аделаида посмотрела на него, потом на атлас, потом снова на него.

— Правда? Мы действительно сможем поехать, куда я захочу?

— Куда только захотите. Составьте список мест.

Аделаида счастливо рассмеялась. В прошлом она составляла кучу подобных списков. Сначала с пером и бумагой в руках, когда на них хватало денег, а потом мысленно. Множество списков: перечисление счетов, долгов, необходимых припасов, которые она не могла купить, ремонтов, которые она не могла себе позволить. Она не могла припомнить время, когда составляла список развлечений...

Всюду, куда ей захочется поехать... Возможности были беспредельны. Ну, не совсем беспредельны. Она не может поехать в годовое путешествие, как делали родители. Надо подумать и о Джордже, да и братца нельзя так долго оставлять без присмотра. Но она может оторваться от них на месяц или два, возможно, даже на три. Три месяца путешествий, куда она захочет. Она едва могла в это поверить.

Возбуждение, томление пело в ее венах.

— Я хочу поехать в Пруссию и Францию.

— Это для начала. А куда потом?

— О, я не думаю, что хватит времени поехать куда-нибудь еще.

— У нас хватит времени на все, чего захотите.

— Я не могу надолго оставить Джорджа, — покачала Аделаида головой.

— Почему мы должны его оставлять? Путешествия полезны для образования мальчика.

— Он может ехать с нами?

— Разумеется, если мы позаботимся о няньке. Она должна будет ехать с нами. — Коннор протянул руку и отвел от ее лица выбившийся из прически локон. — Я вовсе не хочу делить с ним ваше время или вылавливать его из венецианского канала. Думаю, что Изабелла тоже захочет иметь свободное время, чтобы рассматривать окружающее, не таская за собой ребенка.

— Изабелла тоже сможет поехать?

Аделаида вдруг поняла, что, как попугай, повторяет за ним все его слова, но не могла сдержаться. Это было так необычно. Он дарил ей еще одну мечту. Более того, он исполнял мечту, которую не имели возможности осуществить ее отец и мать. Дети Уордов отправятся в путешествие... Большинство детей Уордов.

— А как насчет Вольфганга?

— Он тоже может присоединиться к нам. Если захочет.

Учитывая вредное расположение духа ее брата в последнее время, Аделаида надеялась, что тот не захочет. Однако в то же время его нельзя было надолго предоставлять собственным замыслам.

— Не думаю, что он захочет поехать с нами.

— Значит, не поедет, — равнодушно откликнулся Коннор.

— Но Вольфганга нельзя оставлять без присмотра...

— Без присмотра? — поднял брови Коннор. — Разве он инвалид?

— Почти что, — пробурчала она. — Он принимает жуткие решения. Не уверена, что он вообще способен принимать разумные решения.

— Он способен. Мы сделаем для него что сможем, но он взрослый человек, Аделаида. Вы не сумеете его остановить, если он решит погубить себя.

— Знаю, но обязана попытаться. — Нахмурясь, она уставилась в землю и поддала носком ботинка камешек. — Он ведь вредит не только себе. Есть еще Изабелла и Джордж...

Коннор прервал ее, бережно взяв за подбородок и подняв ее лицо к себе.

— Ваша судьба больше не связана с судьбой вашего брата. Вы понимаете это?

Аделаида задумалась над его словами. Какая-то частица ее души будет всегда привязана к Вольфгангу, потому что она не прекратит надеяться, что тот мальчишка, которого когда-то любила, превратится в мужчину, которым можно гордиться. И хотя это приносило ей боль, она не станет рвать эту связь, даже если б могла. Кто позаботится о потерявшемся мальчике, если не его семья? Кто будет оплакивать его потерю?

Но Коннор был прав с финансовой точки зрения. Дни страха перед полным разорением закончились. И никакому поступку Вольфганга этого не изменить.

— Да, я понимаю.

Аделаида взяла его за руку и, слегка пожав, отпустила... и вместе с ней отпустила на волю все свои печали. Теперь было не время думать о том, что тяготит сердце. Стоял чудесный день, прекрасный день. И ей нужно было планировать поездку.

— Когда мы уедем? — решительно спросила она, все больше возбуждаясь.

Сразу после свадьбы? Или они неделю или две побудут в Эшбери-Холле, устраиваясь?

— Когда я разделаюсь с сэром Робертом.

Такого ответа она не ждала.

Разве Коннор не сказал, что у него имеется собственный список? Длинный список радостей, приготовленных для своего братца... или что-то в этом роде? Насколько длинный? И сколько недель, месяцев или лет займет его исполнение?

Аделаида постаралась не выдать своего разочарования. Коннор никогда раньше не обещал ей путешествия. И уж точно не обещал, что это произойдет в недалеком будущем. Рано или поздно он повезет ее в путешествие, и это больше того, на что она могла рассчитывать.

— Хорошо, — промолвила она, надеясь, что голос ее звучит достаточно жизнерадостно. — Значит, у меня есть время все спланировать. У вас имеются какие-нибудь рекомендации?

— Мне помнится, что Вена осенью очень хороша, и полагаю, что Изабелла придет в восторг от Рима.

— Вы были во всех этих городах?

— Моя мать возила меня в Вену, когда я был ребенком. А в Риме я был два года назад по делам.

Аделаида слегка склонила голову.

— А что у вас за дела?

— У меня их несколько, но главное — судоходные перевозки. Разные товары из Америки, шелк из Китая...

— Из Китая?! Вы бывали в Китае? Как, ради всего святого, вы из кандального матроса превратились в бизнесмена, способного позволить себе путешествовать по всему миру?

В ответ Коннор лишь качнул головой:

— В другой раз.

— Но...

— У меня тут еще кое-что для вас.

Он передал ей бумаги.

Отвлекшись от своего вопроса, Аделаида взяла их с растерянной улыбкой.

— Еще подарки? Что это такое?

— Договора. Ваши пятнадцать тысяч фунтов. И несколько других дел.

Ахнув, Аделаида чуть не уронила атлас, пытаясь разглядеть, что в бумагах.

— Как вам удалось оформить все так быстро?

— Это было нелегко. — Коннор взял книгу из ее рук, прежде чем она успела ее уронить. — Одна специальная лицензия обошлась...

— Специальная лицензия? — Аделаида стала проглядывать бумаги, но вдруг поняла, что не знает, как та выглядит, и зачем, собственно, она ей нужна. Поэтому она остановилась и уставилась на Коннора. — Но нам не нужна специальная лицензия. Мы же решили подождать церковного оглашения.

— Да, потому что вы не хотите, чтобы нас венчал кузнец. — Коннор дернул подбородком в сторону бумаг. — Теперь нам это не понадобится.

Было множество причин оттянуть свадьбу. Сейчас под бешеный стук сердца Аделаида пыталась их припомнить.

— У меня нет платья. Мы с Изабеллой побывали у портнихи только вчера.

— Надень то платье, в котором была, когда мы повстречались. Выйди за меня сегодня.

— Нет! — Она не могла поверить своим ушам. — Нет. Это же было просто бальное платье. И потом мне нужно прочитать все эти контракты...

— Так прочитай, — невозмутимо предложил он.

— Что? Прямо сейчас?

— Вполне подходящее время.

Аделаида потрясла головой.

— Я ничего не понимаю в законах. Нужен юрист...

— Если бы я хотел тебя обмануть, — нетерпеливо прервал ее Коннор, — я постарался, чтобы договор был таким запутанным, чтоб в нем было трудно разобраться. А потом заплатил бы адвокату, которого ты наняла, чтобы тот подтвердил, что все в порядке.

— Не все соблазняются взятками, — пробурчала она.

— Не все, но вполне достаточное количество, чтобы дело прошло гладко, — жизнерадостно сообщил Коннор. — Давайте ускорим наше ухаживание...

— Но вы же хотели, чтобы свадьба получилась грандиозной. Вы хотели акры цветов... и чтоб невеста была в прекраснейшем платье. — Аделаида полагала, что Коннор хочет устроить пышное зрелище, чтобы сильнее уязвить сэра Роберта.

— Я куплю тебе море платьев и буду смотреть, как ты в них копаешься в саду. — Коннор дождался ее улыбки и тоже улыбнулся. — Если помнишь, я с самого начала хотел, чтобы мы сбежали под венец.

— Да. Но я... я строила планы... — В которых главным было то, что свадьба откладывалась на несколько недель. — Я не могу...

— Измени планы. Знаешь ли, каждый день проволочек повышает риск. Меня может сбросить конь по дороге домой, или я могу передумать и сбежать в Австралию с вдовой Макклэри. Завтра же.

Миссис Макклэри годилась ему в бабушки.

— Она за тебя не пойдет. Она более разборчива в женихах, чем я.

Пока Коннор фыркал в ответ, Аделаида обдумывала его доводы. То, что он говорил, было весьма разумным. Он мог изменить свое решение. Если бы узнал, почему сэр Роберт ухаживал за ней. И мог бы передумать насчет женитьбы. Тогда она наверняка лишилась бы обещанных пятнадцати тысяч фунтов, договор ничего бы не значил, и она осталась бы без мужа.

Коннор, видимо, почувствовал, что ее решимость поколебалась. Он положил атлас и бумаги на землю и приблизился настолько, что Аделаида ощутила его запах. Пальцы, которыми он провел по ее щеке, были теплыми и слегка мозолистыми.

— Эшбери-Холл уже готов к проживанию. Все, кроме архитектора, драпировщика и нескольких ремесленников, его покинули. Окна застеклены. В детской все готово для Джорджа. У меня есть садовник...

— Ты подготовил детскую?

— А ты ждала чего-то иного?

— Нет... — А может быть, да. Аделаида сама не знала, чего ждала, но не удивилась бы, если бы он не подумал о нуждах Джорджа. — Просто...

— Все готово, — мягко произнес Коннор. — Зачем ждать?

Она быстро перебрала в уме все доводы, что лучше для нее и ее семьи, и пришла к выводу, что если не считать внезапного падения Коннора с коня, все остальное несущественно. Выйдет ли она замуж за Коннора сегодня или через несколько недель, результат будет тот же самый.

За исключением того, что чем дольше она протянет, тем меньше у нее будет выбора. Она проснется утром накануне свадьбы, ясно сознавая, что или должна явиться в церковь и произнести брачные обеты, или привести свою семью к полной нищете.

А вот сегодня... Сегодня у нее имелся выбор. Различие было очень тонким, но его хватило, чтобы вызвать улыбку на ее губах.

Она может выйти за Коннора сегодня, потому что хочет сделать это сегодня... и других причин тут не требовалось. Никто не дергал ее за ниточки, никто ничего от нее не требовал и не ждал. Она могла поступить так, как хочет.

— Я хочу переодеться, — сказала Аделаида. — И хочу, чтобы на церемонии присутствовали Изабелла и Джордж. — Она подобрала кучку бумаг и сунула их ему почти за пазуху. — И я хочу, чтобы вы подписали все эти контракты.