Коннору не понадобился день, чтобы рассмотреть все возможности. Он точно знал, что ему следовало делать.

Первым делом он уговорил Аделаиду лечь и отдохнуть в их комнате. Сначала он ее уговаривал, потом требовал, затем умолял, потом испробовал все три подхода одновременно, и это наконец подействовало.

Она ворчала и фырчала, но тем не менее заползла под одеяло и пообещала остаться в постели по крайней мере на час. Это дало Коннору время отыскать Вольфганга в его покоях.

Он не стал стучать, а просто взял у домоправительницы ключ и решительно вторгся в комнату шурина.

— Добрый вечер, мистер Уорд.

Вольфганг стоял около умывальника с перчатками в руках, готовый отправиться в ночь на поиски развлечений.

— Проклятие, вас что, не учили стучаться?

— Да, — произнес Коннор, закрывая за собой дверь.

Он пересек комнату, получая какое-то мрачное удовольствие от того, как дернулся Вольфганг и как забегали его глаза.

— Вы хотите мне что-то сказать? — спросил Вольфганг, выпячивая подбородок, словно упрямое дитя. — Тогда выкладывайте.

— Значит, поговорим откровенно. Не так ли? Отлично, — сказал Коннор, облокачиваясь на умывальник. — Вы мне не нравитесь. Единственная причина, по которой я от вас не избавился, — это потому что ваша сестра все еще сохраняет нежность к мальчику, которым вы когда-то были. До последнего времени я не видел в этом никакого вреда. Поэтому из уважения к жене я был с вами терпелив и снисходителен.

Вольфганг отбросил перчатки и презрительно скривил рот.

— Я никогда не хотел вашего...

Коннор быстро схватил Вольфганга за горло и в мгновение ока прижал его к стене.

— Моя снисходительность закончилась.

Вольфганг что-то забормотал, протестуя, и стал ногтями отрывать от себя руки Коннора, на что Коннор не обратил никакого внимания.

— Вы использовали сына в качестве угрозы?

Но у Вольфганга не было возможности отвечать. Впрочем, необходимости в ответе тоже не было. Коннор задал этот вопрос лишь для того, чтобы продлить разговор и продлить удовольствие от сжатия горла этого негодяя. Ему хотелось продолжать это и видеть, как тот закатывает глаза... Тот, видите ли, хочет забрать Джорджа?! Хочет причинить боль Аделаиде?

— Я отправлю вас в ад, если вы доставите хоть секунду боли этой семье! Я вас распотрошу! Вам понятно?

Он слегка ослабил хватку, давая Вольфгангу шанс кивнуть, но молодой человек был то ли слишком упрям, то ли слишком глуп, чтобы им воспользоваться.

— Вы этого не можете, — прохрипел Вольфганг. — Аделаида ненавидит меня, но никогда не согласится на физическое...

Коннор вновь сжал ему горло, наклонился ближе и прошептал:

— Аделаида никогда ничего не узнает.

Он подождал, пока свет жуткого понимания разлился по лицу шурина. Бывало много всяческих трагических случайностей, которые могли произойти с человеком... падение с лошади, внезапное столкновение с мчащимся экипажем или несчастный случай на охоте... Коннор не собирался устраивать ничего подобного, но ему было важно, чтобы Вольфганг в это поверил.

— Я понятно все объяснил?

Он снова слегка отпустил горло Вольфганга.

— Да, — подавился слюной Вольфганг. — Да...

— Отлично. — Коннор совсем отпустил его и с удовлетворением смотрел, как тот обмякшей кучей съехал по стене на пол. — Вы должны сэру Роберту четыре тысячи фунтов?

Отдышавшийся и откашлявшийся Вольфганг ответил не сразу. Вылезшие на лоб глаза метнулись в сторону в очевидной попытке солгать. Коннор открыто сжал и разжал кулак, напоминая шурину, что врать не стоит.

— Ну?!

— Письма! — почти выплюнул Вольфганг, и это признание словно открыло пробку. Вся драчливость покинула его. Со стоном прикрыв глаза, он запрокинул голову. — У него есть письма.

— Какого рода письма?

— О Боже... — проныл он. — Они от меня... лорду Стайтсу.

Коннор знал это имя.

— Вы заигрывали с сыном герцога?

Не мудрое поведение, но гораздо более распространенное, чем считают.

Вольфганг помотал головой:

— Нет. Он взял деньги у своего отца. По моему предложению.

— На что?

— На одну финансовую схему... — Жалкий смешок вырвался из его горла. — Он влюбился в эту идею. Просто слюной изошел при мысли надуть собственного отца на деньги.

А в письмах наверняка была расписана каждая деталь предполагаемого преступления. Идиот... мальчишка!..

— Сколько?

— Десять тысяч. Мы должны были получить по пять тысяч каждый, но он захватил все.

— Как сэр Роберт достал эти письма?

— Не знаю! — Глаза Вольфганга широко распахнулись. — Какая к черту разница? Я обокрал герцога. Понимаете, что это значит? Вы можете себе представить, что станет со мной, когда он узнает правду?

Учитывая участие в этом деле герцогского сына, Коннор предполагал, что наказание Вольфганга будет быстрым и тихим. Быстрая отправка на каторгу или внезапное исчезновение были наиболее вероятным исходом. Очень жаль, что он не мог гарантировать первый вариант.

Коннор смотрел, как подбородок молодого человека опускается на грудь, и с трудом удержался, чтобы не поддать его снова вверх носком сапога.

— Ты, Вольфганг, тупая эгоистичная задница! Но ради твоей семьи и для спасения своей шеи ты на ближайшие двадцать четыре часа притворишься, что это не так, и будешь делать то, что тебе говорят. Понял?

Вольфганг вяло кивнул.

— Хорошо. Оставайся здесь и ни с кем не разговаривай.

Вольфганг поднял голову, и проблеск надежды сверкнул в его глазах.

— Вы собираетесь отдать сэру Роберту четыре тысячи фунтов?

— Я собираюсь вернуть эти письма, — поправил его Коннор. — А вы примете патент на армейский чин, который я вам уже предлагал.

Вольфганг снова кивнул, на этот раз более энергично.

— Я хотел... Когда вы...

— Мне плевать на то, что вы хотели... Просто делайте, что вам велят.

Покончив с указаниями, он повернулся на каблуках и направился к двери.

— Брайс...

— Ад и все его дьяволы! Что еще?

Вольфганг удивил его, подняв голову и посмотрев ему в глаза.

— Я не забрал бы Джорджа. Я знаю, кто я, но... Я никогда не поступил бы так со своим сыном. Аделаида должна была это знать.

— Она знает. Она знает, что я никогда бы этого не допустил.

С этими словами Коннор покинул комнату и отправился на поиски своих людей... и этих злосчастных писем.

Первых он нашел уже расположившимися в кабинете и добродушно обсуждавшими с Грэмом достоинства служанок таверны. Он быстро заставил их оставить бесплодный разговор.

Обнаружить местопребывание проклятых писем оказалось почти так же легко. Коннору даже не понадобилось подкупать миссис Маккарнин для получения нужных сведений. Ее благодарность за новое и гораздо более благополучное, чем раньше, положение в Эшбери-Холле была самой понятной причиной.

— Все деловые бумаги хранятся в кабинете, — сообщила она им. — Личная корреспонденция находится в деревянной шкатулке рядом с кроватью. Барон никогда не меняет свои привычки.

— Благодарю вас, миссис Маккарнин.

— Рада услужить, сэр.

После ухода домоправительницы Грэм обратился к Коннору:

— Шантаж — это дело.

— Да, — согласился Майкл. — Так кто отправится за письмами?

Отправиться готовы были все, так что последовали оживленные дебаты. Все трое утверждали, что никто не справится с этим лучше, кроме каждого из них.

Майкл настаивал, что, как исправившийся вор, он из них самый квалифицированный.

Грегори указал на то, что Майкл не вскрывал замков уже больше тридцати лет, и если кто-то должен рискнуть своей шеей, то, конечно, человек, которому нечего терять. Он стар. Он устал. Если ему суждено кончить жизнь на виселице, то пусть так и будет. Не каждый день доводится старому измочаленному преступнику вроде него стать героем ради женщины. Ему хочется испытать это перед смертью, хоть разок.

Это было очень трогательно.

Грэм предложил проделать это за пятьдесят фунтов.

Коннор откинулся в кресле:

— Это мое дело.

Его заявление было принято Грегори и Майклом с громкими возражениями. Грэм постарался их перекричать:

— О чем эти письма?

Коннор обдумал ответ. Он весьма уклончиво рассказал им о сути дела. У сэра Роберта имеются письма, которые Аделаида хочет вернуть. Вот и все. Ему не нравилось скрывать что-то от своих, особенно от Грегори и Майкла, но еще меньше ему нравилось, что Аделаида последней узнает о преступлениях брата. Он сообщит ей обо всем, когда сможет уверить, что злополучные письма больше не представляют угрозы. Потом разъяснит все своим людям. Возможно. Посмотрит, как она к этому отнесется.

— Они личного характера, — ответил он.

Майкл ударил кулаком по столу.

— Ты позволяешь жене посылать личные письма этому?..

— Нет. — Коннор бросил суровый взгляд на Майкла, возмущенный подобным оскорблением. — Она просто хочет получить эти письма. Их содержание поставит семью в неловкое положение.

— И сэр Роберт знает это. Не так ли? — уточнил Грегори. — И угрожает ими ей?

— Не ей, Вольфгангу.

— А-а... — Грегори переглянулся с Майклом. — Это кое-что объясняет.

Тут поднялся со стула Грэм:

— Минутку, парни.

— Лучше принеси нам пива! — бросил ему Майкл, поворачиваясь к Коннору. — Послушай, мальчик, тебе нет никакого смысла лезть к сэру Роберту. Ты никогда ничего подобного не делал.

— Да, — подтвердил Грегори. — Тебе нужно думать о семье.

Коннор решил дать им еще поспорить. В конце концов они подчинятся его решению, но станут меньше ворчать, если будут знать, что заранее высказались по этому поводу.

После пяти минут жарких дебатов дверь отворилась, и Грэм, подойдя к письменному столу, швырнул на него пачку писем.

— Это они?

В комнате наступило молчание. Коннор схватил верхнее и быстро просмотрел его содержание.

— Ад кромешный!

— Это они?

— Да! — Он бросил письмо к остальным и заинтересованно уставился на Грэма, не зная, то ли смеяться, то ли наорать на него. — Как ты их раздобыл?

— Обычным путем. Неделю назад увидел ту шкатулку и подумал, что ее содержимое может чего-то стоить. — Углы его рта полезли вверх. — Их ведь не проверяют так часто, как серебро.

— Это все?

— Да. И я хочу за них сто фунтов.

Коннора не оскорбила внезапно влетевшая цена. Это была деловая сделка.

— Я дам тебе пятьдесят и не сломаю шею за то, что ты не отдал их раньше.

— Семьдесят пять. И я посоветую новому камердинеру сэра Роберта проверить шкатулку.

— Согласен.

Коннор бросил взгляд на Грегори и Майкла. После десяти лет совместной работы один взгляд равнялся пространному приказу. Они встали и вместе молча вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.

Грэм посмотрел на дверь, потом на Коннора.

— Если вы все-таки решили свернуть мне шею, учтите, что силы во мне побольше, чем в остальных.

— Я не стану сворачивать тебе шею. Сделка состоялась. — Коннор откинулся в кресле. — Ты хорошо заработал за последние несколько месяцев.

— Человек должен на что-то жить.

— Но если он хочет жить здесь, он должен держаться в стороне от серебра.

Грэм улыбнулся и покачал головой:

— Если бы я хотел причинить вред вам и вашим, я бы использовал эти письма точно так же, как сэр Роберт.

— Но зачем понадобилось держать их в секрете? — поинтересовался Коннор, похлопывая пачкой писем по столу.

Грэм пожал плечами:

— Я рассудил, что если парень не был в курсе этих писем и вы не были в курсе, то и девушка не знала, о чем они и где. Какой смысл был вытаскивать их на свет? — Он нахмурился. — Не нужно девушке знать обо всех грязных делишках ее братца.

— Ты мог их уничтожить, — подчеркнул Коннор.

— Ага... Но именно этот братец... — Грэм прищурился и покачал головой. — Я ему не доверяю. Никогда не знаешь, вдруг понадобится как-то на него нажать. Вы собираетесь их использовать?

— Нет. У меня есть свои средства держать Вольфганга в узде. Денежные... а если не подействует, грубая сила.

— Бьюсь об заклад, вы справитесь. Мы закончили?

Коннор резко кивнул:

— Закончили!

Когда Грэм покинул кабинет, Коннор взвесил на ладони письма и выругался. Ад кромешный! Они разобьют сердце Аделаиды.