Анна поднялась, когда первые лучи солнца заглянули за края светло-голубых портьер. Схватив одежду, лежавшую возле кровати, она некоторое время сидела на постели, щурясь в утреннем полумраке.

Проснувшись в незнакомой комнате, она испытала странное чувство, эдакую смесь чего-то необычного и очень возбуждающего. Ни одной ночи своей взрослой жизни Анна не проводила за пределами Андовер-Хауса. А сейчас она находилась за много миль от Лондона в гостевой спальне маркиза.

Ей нужно было проанализировать свои чувства, определиться в окружающей обстановке, и после короткого колебания Анна решила отказаться от первоначального решения остаться в своей комнате, это было не только непрактично, но и неприемлемо.

У нее достаточно гордости, чтобы выйти навстречу возможным неприятностям. Она не станет избегать сложных ситуаций, но есть разница между тем, чтобы оставаться выше конфликтной ситуации, и тем, чтобы прятаться от нее.

Анна выскользнула из постели и начала одеваться, но думала лишь о том, как вести себя с Максом. Накануне вечером она потратила много сил и времени, придумывая наказание для него. Это занятие не доставило ей удовольствия, но отвлекло от размышлений о других, менее поддающихся контролю чувствах, которые только распаляли ее гнев.

Степень враждебности, продемонстрированная Максом, была неожиданной и неприятной, но Анну больше тревожило то, как сильно ее ранили его слова.

Анне и в прошлом порой приходилось терпеть насмешки. Она видела их на лицах многих гостей своей матери. Презрение, пренебрежение и даже зависть были ей знакомы. Все эти отрицательные эмоции всегда ранили ее чувства, но не так сильно, как вчерашняя агрессивность Макса.

Она опасалась, что причиной может служить разочарование. Тогда, четыре года назад, когда Макс не вернулся в Андовер-Хаус, Анна решила, что это к лучшему (теперь же, когда ее так сильно ранили его резкие слова, она осознала, что так и не смогла примириться с его исчезновением), но ей никогда не приходило в голову, что он исчез, потому что презирает ее. Она чувствовала себя дважды обманутой. Как могла она быть настолько слепой, чтобы не разобраться в истинной сущности этого человека? Сколько времени она потратила, мечтая о нем, представляя его тем, кем на самом деле он не был?

Анна чуть помедлила, застегивая пуговицы платья, и мысленно заставила себя собраться. Что толку винить себя? Она составила неверное мнение о характере этого человека, вот и все. Она не первая и не последняя из женщин, совершивших подобную ошибку.

Ее мать говорила, что составлять мнение о характере мужчины – значит, крупно ошибаться относительно его характера, но Анне нравилось думать, что эта поговорка не соответствует действительности.

Анна надела новые кожаные полусапожки, которые ей сшили незадолго до отъезда из Андовер-Хауса. Ей не хотелось идти на лишние траты, но это было необходимо. Нельзя ведь жить в деревне, не имея ни одной пары кожаных сапог.

И именно на этом необходимо сосредоточиться сейчас – на своем коттедже, на тысяче фунтов и человеке, от которого все это зависело.

Лорд Эспли оказался настоящим джентльменом, таких мадам, как правило, не принимала во внимание, заявляя, что все мужчины скроены по одной мерке. Слегка своенравный, если судить по тому, как он добился ее согласия остаться в Колдуэлле, но все равно порядочный… Возможно, более чем просто порядочный. Не каждый человек из высшего общества пригласит незаконнорожденную сестру в собственный дом.

Теперь, когда усталость, нервное возбуждение и разочарование предыдущего дня не застили ей глаза, Анна начала видеть маркиза Эспли и себя в нынешних обстоятельствах в новом свете.

Она желанный гость в великолепном сельском поместье. Многие сочли бы это сбывшейся мечтой. Это не было ее мечтой, но было бы настоящей глупостью воспринимать сегодняшнюю ситуацию как тяжкое бремя.

Что сказала миссис Кулпеппер, когда они покинули Лондон?

«Какое приключение нас ждет впереди, моя дорогая! Давай же получим от него удовольствие».

«Так я и сделаю», – подумала Анна, взяла шляпку из светло-голубой ткани, которая прекрасно сочеталась с платьем, и вышла из комнаты. Она сделает все, что потребуется, чтобы использовать эту ситуацию наилучшим образом, будь то с согласия или без согласия Макса Дейна.

Спускаясь по лестнице, Анна почувствовала, что к ней вновь вернулась надежда. Она всегда считала, что рассвет – лучшее время суток.

В Андовер-Хаусе она любила предрассветное время за тишину. Матушка и ее гости никогда не поднимались раньше полудня, поэтому слуг, бо́льшую часть ночи занятых обслуживанием вечеров миссис Рейберн, редко вызывали до того, как вставало солнце.

Анна часто оказывалась единственной, кто бодрствовал в доме. Иногда казалось, что она единственная обитательница этого дома, словно Андовер-Хаус принадлежит ей, и она могла беспрепятственно бродить по его коридорам и комнатам. На час или два в день ей почти удавалось убедить себя, что она свободна.

В Колдуэлле, внезапно осознала Анна, ей нет нужды убеждать себя в чем-либо, и на ее лице появилась улыбка. Она гостья в прекрасном загородном поместье, а скоро и у нее появится собственный чудесный домик в деревне. Все идет прекрасно.

Но жизнь в Колдуэлл-Мэноре оказалась более интенсивной, чем ей показалось вначале. Приглушенное звяканье горшков и сковородок доносилось из кухни снизу. Шарканье ног и скрип половиц звучали наверху. По-видимому, жизнь в сельском доме начиналась гораздо раньше, чем в городском особняке.

«Ну, не важно, – решила она. – Макс наверняка еще в постели, и это уже хорошо».

И все же Анна решила не появляться в холле, в который выходили двери библиотеки и бильярдной, пока с нее хватит и этой части дома. Но, гуляя по крылу дома, где располагалась ее комната, она нашла гостиную, оранжерею, гостевые комнаты, кладовки и полдюжины помещений, предназначение которых осталось ей непонятно.

Через окно одной из таких непонятных комнат она увидела, что солнце уже поднялось, и поднялось оно не над покрытыми сажей крышами и дымоходами, а над живописными зелеными просторами. Утро обещало быть чудесным

Оставшиеся комнаты мало интересовали Анну, и, воспользовавшись черным ходом, она вышла из полутемного дома в теплое солнечное утро.

«О, как чудесно!»

Вдали за домом виднелись холмы, по мягкой траве которых так и тянуло побродить. От предвкушения нового приключения у нее почти кружилась голова, и, сделав глубокий вдох, Анна, не выбирая дороги, двинулась в путь.

В прошлом она не раз представляла себе подобную прогулку. Деревня, раннее утро, трели птиц и цоканье белок, ее волосы треплет легкий ветерок, приносящий запах сена и сосновых иголок. Может быть, она увидит коров где-нибудь на лугу или погонщика скота, подгоняющего стадо длинным бичом.

«Мирный», «пасторальный», «совершенный» – эти слова она часто встречала в книгах, рассказывающих об английской сельской местности. Именно эти слова приходили ей на ум, когда она мечтала о прогулках по зеленым полям.

По правде говоря, еще совсем недавно она проводила немало времени, рисуя в своем воображении прогулки в деревенской местности. Когда Андовер-Хаус погружался в сон, она бродила по его коридорам. Когда же он просыпался, становясь шумным и суетным, Анна пряталась в своих книгах и фантазиях. Она несчетное количество раз представляла себе, как гуляет по прекрасным, мирным полям, окружающим ее воображаемый коттедж.

К сожалению, реальность не совсем соответствовала мечтам Анны.

В первые же полчаса она вляпалась в навоз. Она оттерла основную грязь о камень, но стойкий запах остался, и, для того чтобы решить эту проблему, ей пришлось по щиколотку войти в протекающий неподалеку ручей.

Вода оказалась холоднее, чем она ожидала, а скользкие камни на дне делали опасным каждое движение. Но с небольшим усилием она смогла оттереть отвратительную грязь с обуви, ухитрившись при этом не свалиться в воду.

Но вода просочилась сквозь тонкую кожу полусапожек, так что когда она выбралась из ручья, прогулка стала некомфортной. Стараясь не обращать внимания на противное хлюпанье, Анна решительно направилась к ближайшему холму. Ноющие от непривычной нагрузки мышцы очень скоро заставили ее забыть о промокших ногах.

Этот холм был не особенно крутым, но достаточно высоким, а почва ближе к вершине оказалась влажной и рыхлой. Ботинки то и дело скользили по мокрой глине, и поэтому последние десять минут этого «восхождения» больше походили на карабканье, чем на подъем. К тому времени, когда она достигла вершины холма, подол ее платья больше походил на бахрому, заляпанную жирной грязью до самых колен, руки почти до локтей были измазаны глиной, а ноги ныли от боли.

Но все эти трудности стоили того вида, который открылся перед ней.

Это был прелестный пасторальный пейзаж, причем такой, какой она представляла в своих мечтах: плодородные поля и холмы, перемежающиеся перелесками и живописными каменными насыпями. Теплый ветерок ласкал ее лицо, а запах сена дразнил ноздри. Блеяние овец и мычание коров эхом отдавались вдали. Это был мир, далекий от звуков и запахов Лондона, мир, который казался ей гораздо более совершенным.

Анна улыбнулась и решила, что, несмотря на неудачный опыт с коровьей лепешкой, несмотря на ноющие ноги, мокрые сапоги, испорченное платье и наверняка натертые мозоли, это утро складывается самым распрекрасным образом.

Она еще немного насладилась пейзажем, затем набрала полные легкие сладкого воздуха и отправилась дальше.

В течение следующего часа она бродила по полям, редким перелескам, небольшим холмам, стараясь при этом кружить неподалеку от имения, чтобы не забрести слишком далеко и не заблудиться. Однако через некоторое время ноги у нее разболелись настолько, что терпеть подобное неудобство больше не было сил. «Пора возвращаться», – решила Анна, поднявшись на вершину очередного пригорка. Следующий холм можно исследовать в другой раз, тогда она, может, даже рискнет подойти к тому стаду овец, которое виднеется у изножья холма.

Анна бросила прощальный взгляд на великолепный пейзаж, обернулась и неожиданно увидела перед собой маленькие черные глазки на длинной собачьей мордочке.

– Ох ты, боже мой, – в восторге прошептала она. – Кто это у нас здесь?

Черная с рыжими подпалинами, вислыми ушами, низко опущенным хвостом и напряженным взглядом, собака недоставала ей до колен, но в ее поджарых очертаниях чувствовалась природная сила.

– Какая ты прелесть! – проворковала Анна и протянула собаке руку. – Какая красавица!

Красавица опустила голову и издала тихий рык, продемонстрировав внушительный ряд острых белых зубов, при виде которых у Анны от страха заколотилось сердце.

– Ох, ну перестань, все хорошо, все в порядке. Хорошая собачка…

Анна медленно отняла руку и начала осторожно отступать назад. Собака, припав к земле, последовала за ней, а ее рык перешел в низкое непрерывное рычание.

– Послушай, не стоит этого делать.

Страх тугим узлом скрутил ее желудок. Собака была не очень большой, навскидку не более пятидесяти фунтов, но она казалась настолько проворной (если не сказать злой), что вполне могла причинить человеку значительный ущерб.

– Не стоит, я очень люблю собак.

Собака сделала резкий рывок, щелкнула челюстями в нескольких футах от ее ног и мгновенно отпрыгнула назад.

– Нет! Гадкая собака!

Она не смогла сдержать дрожь в голосе, но компенсировала это громкостью восклицания и даже погрозила собаке пальцем, словно браня непослушного ребенка. От этого ей стало одновременно и смешно, и страшно.

– Очень плохая собака!

Но псина, по-видимому, почувствовала ее неуверенность и снова рванулась к Анне, тут же резко остановилась и вновь отпрыгнула.

Анна глубоко вдохнула, собираясь вновь отругать пса и в то же время отчаянно надеясь, что скоро подоспеет помощь. Но у нее так и не появилось возможности реализовать свой плохо продуманный план.

Внезапно раздались пронзительные свистки, которые, к ее огромному изумлению и облегчению, заставили собаку развернуться и помчаться обратно к стаду, забыв о существовании Анны.

Хотя непосредственной угрозы уже не было, сердце Анны продолжало бешено колотиться, а сама она по-прежнему не отрывала глаз от собаки, боясь, что та снова нападет на нее. Даже быстрые шаги, раздавшиеся за ее спиной, не заставили Анну обернуться.

Но вдруг она услышала голос Макса Дейна:

– Она вас не укусила?

«Проклятие, черт тебя побери!»

«Спасибо», которым Анна искренне собиралась поблагодарить своего спасителя, умерло не успев родиться, когда, обернувшись, она увидела Макса Дейна, – слегка запыхавшегося, но в целом аккуратного и собранного. Насколько Анна могла себе представить, выглядела она так, словно участвовала в гонке сквозь колючий кустарник, причем во время урагана.

Он подошел ближе и быстрым, но тщательным взглядом оценил ее растрепанный вид.

– Вы не пострадали?

Анна отрицательно покачала головой и жестом указала на собаку, которая жизнерадостно облаивала овец, собирая животных в стадо.

– Нет, на самом деле нет… Он только… Эспли следует лучше следить за своими домашними питомцами.

– Кловер – не домашний питомец, милая. К тому же это не он, а она.

Анна, слишком расстроенная возникшей неловкостью, лишь моргнула, услышав это неожиданно ласковое обращение.

– Ну, она могла бы продемонстрировать, чему ее учили.

– Эта собака охраняет и не дает разбежаться стаду. Именно этому ее и учили. Наверное, во всей Англии не найти лучше обученной овчарки.

Он бросил взгляд в поле, где паслось стадо, и его губы раздраженно искривились:

– К сожалению, того же нельзя сказать о пастухе.

Анне было немного стыдно, что она приняла эту собаку за домашнее животное. Конечно же, это овчарка. Очевидно, переход от городской к сельской жизни происходит не так просто, как она рассчитывала.

– Я ее не заметила, – пробормотала Анна.

– Это я и имею в виду, – пробормотал он себе под нос и вновь внимательно посмотрел на Анну. – Уверены, что с вами все в порядке?

– Да. – Она пожала плечами, но почувствовала, что после этого незначительного происшествия ей отчего-то сложно оставаться абсолютно невозмутимой. – Она пыталась меня укусить.

– Если бы она хотела укусить, она бы это сделала. Она едва покусывала вас за ноги, пытаясь отогнать.

– Я хотела отойти, – постаралась оправдаться Анна, – но она меня преследовала.

– Кловер хотела заставить вас двигаться быстрее. – Он слегка улыбнулся Анне. – Вы, кажется, здорово испугались?

Легкой насмешки в его голосе было достаточно, чтобы вызвать ее раздражение.

– Я уже пришла в себя.

– Рад это слышать.

– Неужели? – язвительно спросила она.

К ее большому удивлению, Макс поморщился, и на его лице появилось выражение, которое можно было бы счесть извиняющимся, если бы на его месте был кто-то другой.

– Я не желаю вам зла, Анна.

– Всего лишь скорейшего отъезда? – спросила она, не веря его словам.

– Напротив. – Максимилиан легко развернулся и, согнув в локте руку, предложил Анне последовать за ним. – Почту за честь проводить вас до дома.

Он выглядел как джентльмен, собирающийся оказать любезность даме, но Анна решила, что не даст себя провести. Он не джентльмен, а она не леди. Впрочем, отказаться от его предложения было бы мелочно, и она осторожно взяла его под руку.

– Я надеялся встретить вас сегодня утром, – беззаботно начал он, когда они тронулись в обратный путь. – Полагаю, вы уже вполне оправились от своего путешествия?

– Да, – ответила она настороженно.

Он бросился на ее спасение, сопровождает и к тому же справляется о самочувствии… Какую игру он затеял? И какого черта он поднялся так рано, почему он не в постели, как любой уважающий себя бездельник?

– Спасибо, что поинтересовались моим самочувствием.

– Я не полный невежа, как правило. Что объясняет, почему я вас искал сегодня утром. Я хотел… – Он умолк и, бросив короткий взгляд на ее испачканные юбки, резко остановился. – Вы сказали, что с вами все в порядке.

– Простите? – Она проследила за направлением его взгляда и удивилась. Ее платье было запачкано, но причин заподозрить неладное Анна не увидела. – Я не…

– Вы хромаете.

– А, это. – Она пожала плечами. – У меня промокли ботинки, вот и все. Натерла мозоль или две.

Он жестом указал на старый пень в нескольких футах от них.

– Присядьте на минутку.

– В этом нет нужды, – возразила она. – Я в полном порядке.

– Сядьте, – почти приказным тоном повторил он.

– И что потом? Прикажете принести вам фазана и повилять хвостом? – с нескрываемым сарказмом спросила она. – Может, встать на колени и согреть вам ноги или бежать рядом с вашим экипажем?

Он поднял руку, сдаваясь.

– Простите мою резкость. Если вы… – Он умолк, слегка прищурился и в задумчивости пожевал губами. – Согреть ноги – это неплохая идея.

– Ради бога, лорд Дейн. – Если он рассчитывает, что она будет поддерживать его непристойные шутки, то будет очень разочарован. Анна развернулась и направилась к дому, но Макс тут же остановил ее, мягко взяв за руку.

– Одну секунду, мисс Райз. Прошу вас. – Он сделал глубокий вдох и поднял глаза к небу. – Мисс Райз, умоляю вас, уважьте мое достоинство джентльмена, каким бы незначительным и жалким оно вам ни казалось, и, пожалуйста, присядьте.

Он закончил свою краткую речь, снял пальто и накинул его на пень. Это был заботливый, даже рыцарский жест, и было бы глупо отказываться.

– Это действительно лишнее, – повторила она, но тем не менее, прихрамывая, подошла к пню и присела на краешек неровного обломка некогда большого дерева. Анна чувствовала себя до невозможности глупо, но уже по иной причине.

– Но совершенно безобидно, – ответил Макс и нагнулся, чтобы снять ее полусапожки.

Поскольку он был твердо намерен сделать это, Анна отказалась от мысли самой развязать шнурки. Она лишь с искренним восхищением наблюдала за его ловкими пальцами, занятыми тонкими витыми веревочками. Когда она познакомилась с Максом, его телом и сознанием владел алкоголь, поэтому движения были напрочь лишены координации, в тот момент Макс даже пальцами щелкнуть не мог. Но сейчас его прикосновения показались Анне настолько пленительными, что она предпочла бы не признаваться в этом.

Когда его палец проник в пространство между кожей ботинка и ее чулком, Анне это прикосновение показалось на удивление знакомым. Удивительным и ужасным, поскольку он находил ее неприятной, и прошлую ночь она засыпала, злорадно представляя его раздвоенный змеиный язык, насаженный на шампур.

Почувствовав некоторое смущение, она заговорила, чтобы избавиться от ненужных мыслей:

– А откуда вам известно, как можно отозвать Кловер?

– Я иногда наблюдал, как пастух работает с ней. Почему ваши ботинки промокли насквозь? – неожиданно спросил он, подняв на нее глаза. – Что случилось?

– Гм? – Их взгляды встретились. Не было ничего неприличного в том, чтобы смотреть на собственные ноги, в то время как их по случайности касаются руки джентльмена… и все же она ощущала, как краска смущения заливает щеки. – О! Я… я наступила на кое-что неприятное и поэтому ополоснула ботинки в ручье.

Его пальцы легко коснулись пятен грязи на ее юбках.

– А потом… вы поскользнулись на склоне?

– Нет. – Она оттолкнула его руку. Было что-то непристойное в том, что мужчина касался ее коленей. – Я… наклонилась сорвать цветок. Я не знала, что земля окажется такая…

– Грязная?

Она провела рукой вдоль рукава, изображая невозмутимость, и решила, что лучшим ответом будет молчание.

– Лгунья. – Он тихо засмеялся и начал снимать ботинок. – Храните свои секреты, если вам так хочется. Мое воображение может дорисовать картину…. Проклятие, что ты наделала!

– Простите? Я не сделала ничего плохого. Я… – Анна замолчала, когда он поднял голову, и она увидела свою ногу. – О боже.

Похоже, все-таки сделала. С внутренней стороны лодыжки тонкий хлопок ее чулок был разорван и окрашен розовым. Должно быть, образовавшаяся натертость прорвалась, и ранка стерлась до мяса.

– Как вы могли допустить это? – требовательно спросил Макс.

Она нахмурилась, глядя на окровавленные чулки.

– Я не подозревала, что все так плохо.

– Но вы же хромали, – буркнул Макс, протягивая руку к другому ботинку.

– Я не говорила, что мне не больно. Я сказала, что не подозревала, что все так плохо. К тому же я не хромала, а старалась ступать как можно осторожней. Это разные вещи.

Макс даже не поднял головы, воздержавшись от каких-либо комментариев.

Когда Максимилиан снял второй ботинок, то они увидели чулок с розовыми пятнами на большом пальце и пятке. Значит, на ноге были как минимум две мазоли. Обе не такие болезненные, как в первом случае, но все равно неприятные. Анна огорченно вздохнула. Навоз, грязь, злая собака, стертые до крови ноги и вдобавок Макс Дейн в сопровождающих. Ее прогулка по сельской местности обернулась настоящей катастрофой.

Макс осторожно повернул ее ногу, внимательно осматривая.

– Как долго вы «ступали как можно осторожней»?

– Недолго.

– Недолго – это просто неопределенный ответ или откровенная ложь? – спросил он, поднимая голову.

– Недолго – это самый вежливый способ дать вам понять, что вы занимаетесь не своим делом. Насколько я понимаю, эта попытка не увенчалась успехом. А сейчас, если вы закончили изображать из себя джентльмена, могу я получить обратно свою обувь?

Макс тут же отпустил ее ногу и небрежно подтолкнул ботинки.

– И все же нужно как-то доставить вас домой.

– Благодарю за заботу. – Она взялась за его протянутую руку и поднялась с пенька. Земля была холодной и влажной, конечно, тонкие, тем более порванные чулки не могли защитить от холода и сырости. – Теперь…

– Позвольте мне, – перебил он Анну и, к ее полному изумлению, одной рукой обнял за талию, а второй уже было собрался подхватить девушку под колени.

Анна отпрыгнула быстрее, чем Кловер.

– Вы соображаете, что делаете?

– Я собираюсь отнести вас обратно, – ответил он, словно подобное было самым обычным делом.

Словно щитом прикрываясь прижатыми к груди ботинками, она отступила еще на один шаг.

– Даже не думайте.

– Вы не сможете идти.

– Это всего лишь натертые ноги, лорд Дейн.

Можно подумать, что у нее сломана лодыжка. Этот варвар собирается нести ее – что за чушь!

– В нескольких местах, – возразил он, – причем в одном месте потертость довольно сильно кровоточит.

– Да, конечно, кровь просто хлещет, – сухо ответила Анна. – Я даже не знаю, позволит ли врач сохранить мне ногу.

Макс никак не отреагировал на ее саркастическое замечание.

– До дома четверть мили.

– Гораздо меньше.

Он нетерпеливым жестом указал на ее ноги.

– Вы практически босиком.

– Да, – согласилась Анна и с удовольствием перешла на снисходительный тон, – без сомнения, мне предстоит долгая и неприятная прогулка до дома, но если вы хоть на мгновение подумали, что я позволю вам…

– Мисс Райз, если вы хотя бы на мгновение позволили себе подумать, что я буду спокойно наблюдать, как вы ковыляете к поместью, то вы ошиблись, причем очень сильно.

Она догадывалась, что мужчины в своих рыцарских порывах могут быть излишне настойчивы, но она никогда не наблюдала это явление вживую. В нынешней ситуации оно показалось ей нелепым и более чем досадным.

– Не вам это решать, лорд Дейн. Ни мои мозоли, ни моя утренняя прогулка никоим образом вас не касаются.

– Если бы это было именно так, я бы оставил вас без помощи, не так ли? Ну хватит! – внезапно жестко произнес Макс и протянул руку.

Анна в растерянности отступила.

Он опустил ее руку и, усмехнувшись, перехватил взгляд Анны.

– И долго это будет продолжаться?

– Что именно?

– Эта детская игра в догонялки.

Анна не могла пойти на это, последние крохи чувства собственного достоинства отказывались выдерживать это унижение. Но она не могла пойти на еще одну капитуляцию. Отступив из бильярдной, Анна теперь отступала к дому. Оба отступления были в достаточной мере унизительными, но и сейчас она собиралась ретироваться на собственных ногах, испытывая боль от жутких мозолей.

Макс подал ей руку.

– Дорогая, похоже, один из нас должен выбрать путь уступок и отказа от различных нападок.

И вновь это странное ласковое обращение. Что, черт возьми, изменилось за последние двенадцать часов?

– Вы готовы сделать первый шаг?

На лице Макса медленно проявилась порочная и в то же время ироничная улыбка.

– Извините, мисс Райз, я просто не знал, как к этому подойти.

Она попыталась обдумать это заявление и то, каким образом оно было подано. Трудно было сердиться на человека, который шутил над собственными грешками и недостатками. Но даже в этот момент она вовсе не была настроена закончить обозначившееся противостояние.

– Путь, по которому вы идете, – это на самом деле путь постоянных, но неоправданных нападок, – согласилась она. – Но, конечно, если бы я предоставила вам достаточно длинную веревку, по которой вы смогли бы выбраться из пропасти, а потом указала вам верное направление, возможно, вы смогли бы найти правильный путь, правда, лишь в том случае, если бы при этом я вам светила достаточно ярким фонарем…

Макс разочарованно хмыкнул:

– Ради бога…

– Но, мистер Дейн, вы первый провели эту аналогию, – чопорно напомнила она. – Не моя вина, что вы выбрали такую неудачную.

– Но не забудьте, я буду виноват в том, что ваша рана воспалится из-за слишком долгого возвращения. Эспли мне голову оторвет.

– А если я позволю вам донести меня до дома, миссис Кулпеппер оторвет голову мне.

Миссис Кулпеппер назвала бы лорда Дейна страшно романтичным, но Максу ни к чему было об этом знать, а ее маленькое преувеличение наставница переживет.

– И все же… – добавила Анна, понимая, что все-таки необходимо прийти к компромиссу. Есть независимость и есть неразумное упрямство. У нее не было достаточного опыта, чтобы определить, где проходит граница, отделяющая одно от другого, но она подозревала, что спор по поводу мозоли и четверти мили пешего пути указывал, что эта граница пролегает совсем недалеко. – Действительно, ноги у меня немного болят, и, в общем, я была бы благодарна за некоторую помощь…

– Превосходно.

Максимилиан решительно шагнул вперед, собираясь поднять Анну на руки.

– Я лишь собиралась опереться на вашу руку, лорд Дейн.

Макс остановился и, опустив руки, воздел глаза к небу, словно моля Господа даровать ему терпение, потом посмотрел на нее, будто оценивая силу сопротивления, и наконец с видом побежденного согнул руку в локте.

– Что ж, значит, будем ковылять.

Она осторожно шагнула вперед, переложила ботинки в другую руку и с откровенной боязнью взяла Макса под руку.

– Я не кусаюсь, – пробормотал тот, трогаясь в путь.

– Это вы сейчас так говорите.

– А у вас, конечно, нет оснований верить моим словам, – недовольно буркнул Макс.

Она искоса взглянула на него и стиснула зубы, чтобы не сорваться на дерзость. Зеленая трава английских деревень, которая всегда выглядела так привлекательно на иллюстрациях книг, в действительности оказалась вовсе не такой мягкой и приятной.

– Ваше отношение к моей персоне значительно переменилось со вчерашнего вечера.

– Действительно. Именно по этой причине я искал вас сегодня утром. – Он осторожно направил ее в обход небольшого пригорка. – Я хотел бы извиниться за свою вчерашнюю неучтивость.

– Вы хотите попросить прощения, – скептически спросила она, – или просите?

Это была небольшая смысловая увертка, и она ее не стыдилась. Она чувствовала, что заслуживает соответствующих извинений.

– Я прошу прощения, – сказал он отчетливо и серьезно. – Я вел себя недостойно и действительно очень сожалею по этому поводу.

Он казался искренним, и его неожиданное раскаяние было ей приятно, но одного она не могла понять:

– Почему?

– Почему я прошу прощения?

– Почему ваше сожаление проснулось столь внезапно? Что изменилось за ночь?

– Изменилось восприятие, – после некоторой паузы произнес он. – Поверьте, восприятие ситуаций и положений может кардинально измениться за очень короткий промежуток времени… По выражению вашего лица я вижу, что вы не верите ни единому моему слову.

– Некоторым словам, так будет точнее. – Время могло изменить многое, но Анна не готова была поверить, что он изменился всего за одну ночь. – Но в таком случае совершенно не ясны ваши побудительные мотивы.

– Позвольте мне объясниться.

– Разумеется.

Она чувствовала, что заслуживает не только извинений, но и объяснения. Возможно, даже проявления некоторой покорности с его стороны, ведь его поведение и в самом деле было отвратительным.

Макс заговорил после короткой паузы.

– Не думал, что снова увижу вас, – медленно начал он. – Вчера, когда я приехал в Колдуэлл, я даже не догадывался, что снова встречусь с вами. Новость о вашем скором прибытии застала меня врасплох.

– Мой приезд в Колдуэлл настолько поразил вас, что вы повели себя совсем не так, как должно вести джентльмену?

– Наверное, вы правы, – ответил он, слегка пожав плечами. – Я сказал, что у меня есть объяснение, а не оправдание. Если бы у меня было оправдание, мне не было бы нужды извиняться.

Она несколько секунд обдумывала сказанное им и наконец мысленно признала, что в словах Макса есть логика.

– А вы всегда реагируете на неожиданность гневом и презрением?

– А вы всегда отвечаете на извинения подозрением и критикой?

На этот вопрос Анна не могла ответить, поскольку единственным человеком, с которым ей доводилось ссориться, была ее мать. А мадам никогда не извинялась.

– Я не намереваюсь усложнять вам жизнь. – Она ненадолго задумалась. – Или, возможно, намереваюсь. Не знаю, но что-то заставляет меня быть такой. Впрочем, так или иначе, я не понимаю, почему наша встреча вызвала у вас столь отрицательную реакцию?

– Если бы вы задали этот вопрос вчера днем, я бы сказал вам, что я просто пытаюсь защитить друга. Но истина заключается в том, что я воспользовался моими близкими отношениями с семьей Хаверстонов для того, чтобы предстать перед вами в самом неприглядном свете.

– И почему вам вдруг захотелось вести себя столь неподобающим образом?

– Потому что… Наша последняя встреча… – Он, явно пребывая в страшном смущении, потер рукой затылок и пробормотал: – Нельзя недооценивать сокрушительную силу раненого самолюбия.

– Вашего самолюбия? – «Какая чушь», – подумала она. – Почему ваше самолюбие вдруг оказалось уязвлено?

Внезапно остановившись, он обернулся и окинул ее пристальным взглядом. Лицо Макса сохраняло совершенно непроницаемое выражение.

– Что? – спросила она через мгновение. – В чем дело?

– Я пытаюсь понять: ты хочешь казаться вредной или глупой?

– Прошу прощения? – Она напряглась. До сих пор Анна никогда не была ни вредной, ни глупой.

– Значит, это случайная глупость?

– Если таким образом вы пытаетесь извиниться, то я обойдусь и без…

– Вы отказались меня видеть, – неожиданно произнес Макс обвиняющим тоном, в то же время он отвел взгляд, и Анне показалось, что он не только рассержен, но и смущен. – Вы взяли с меня обещание, но отказались меня видеть.

– Я… Я не понимаю. Прошлой ночью? Я ушла к себе рано, и у меня не было желания…

– Нет, не прошлой ночью, – прервал он, все еще избегая ее взгляда. – В Андовер-Хаусе.

Наступила долгая пауза, во время которой Анна пыталась осмыслить его слова. Не получилось.

– Я отказалась видеть вас в Андовер-Хаусе?

– Да, вы… – Наконец он посмотрел на нее. – Разве не так?

– Раньше? В Лондоне, вы хотите сказать? – «Конечно, в Лондоне, – подумала она с раздражением. – Разве есть какой-то другой Андовер-Хаус?» – Вы приходили с визитом?

– Именно. И не один раз. – Он опустил голову. Его светло-карие глаза изучали ее лицо. – Вы этого не знали, не так ли?

Она покачала головой:

– И все же я не понимаю. Наверное, вы заходили совсем недавно?

– О нет. Я нанес вам визит примерно через неделю после нашей первой встречи… как и обещал. – Смущение и раздражение на его лице постепенно сменило понимание. – Мне заявляли, что вы не примете меня и просите вас не беспокоить. Мне откровенно лгали, верно?

Она медленно и молча покачала головой.

Он приходил? Он все-таки приходил? Маленькая искорка небывалого возбуждения зажглась в ее душе, вот только искра была настолько мала, что в любой момент могла погаснуть.

– А кто вам это говорил? – спросила она, догадываясь, каков будет ответ. Это мог сделать только один человек.

– Ваша матушка.

– О… – Желудок Анны внезапно скрутило тугим узлом. – Я понимаю.

На самом деле она не понимала. Было множество вопросов, сполохи ярости и надежды, все это мешало ей понять произошедшее. Зачем мать это сделала? Неудивительно, что Максимилиан встретил ее с такой неприязнью.

Он приходил. Как и обещал.

– Были еще и письма, – сказал он.

– Письма, – тихо повторила она, совершенно потрясенная.

– Пара писем. Предполагаю, что вы их не получили.

– Я даже не знала… – Она снова в полной растерянности покачала головой. – Вы мне писали? Вы приходили с визитом?

– Да. – Он слегка наклонил голову, внимательно глядя на нее. – Вы действительно не знали об этом?

– Не имела ни малейшего представления. Честное слово.

Он должен поверить, что мадам лгала. Он должен поверить, что Анна не могла обойтись с ним столь бессердечно.

– Я верю вам, – сказал он.

О, хвала Небесам!

Выдержав короткую паузу, которая позволила Анне немного успокоить бешено бьющееся сердце, она тихо сказала:

– И я верю вам, верю, что вы приходили, как обещали.

– Благодарю вас.

На несколько долгих минут воцарилось молчание. Анна молча улыбалась, глядя на стоявшего перед ней джентльмена. Что еще сказать сейчас? Что будет потом?

– Вы готовы были встретиться со мной? – неожиданно спросил он.

Она помедлила с ответом. Не потому что была не уверена в нем, а потому что вопрос был более чем серьезным. Словно она могла признаться в чем-то более значимом, а не отделаться простым ответом: «Конечно, я сидела бы с вами субботним утром в гостиной моей матушки».

– Да, – наконец произнесла Анна, не поднимая глаз. Никогда она не испытывала такого странного смешения неловкости и надежды. – Поверьте и для меня все это очень неприятно.

– Правда? Я нахожу это… – Он помолчал, задумавшись, и закончил: – Интересным.

– Я не знаю, как оправдаться, и прошу прощения за вмешательство моей матушки и те неудобства, которые…

– Не надо, – мягко остановил он ее. – Если причина не в вас, то я не хочу слышать никаких извинений.

А чего же он хочет? Возможно, она и спросила бы, набравшись смелости, но Макс заговорил раньше:

– Учитывая мое недавнее поведение, я чувствую себя вдвойне глупо.

– Я готова простить вас.

– Поверьте, мисс Райз, дурные манеры мне в общем-то несвойственны, – произнес Макс. – Впрочем, мы оба знаем, что иногда я могу нарушить общепринятые правила приличия. Но обычно я не бываю столь бессердечным. Мне очень жаль.

Анна не знала, готова ли она принять его извинения. Безусловно, теперь, когда она понимала истинную причину его враждебного отношения, то готова была простить, но окончательного решения еще не приняла. Отказ в приеме не может служить оправданием столь агрессивного поведения.

С другой стороны, Максимилиан, казалось, пришел к такому же заключению, принося свои извинения. Это, безусловно, следовало учесть.

– Извинения приняты, – наконец сказала она, надеясь, что не совершает ужасной ошибки.

Он выдохнул с облегчением, что доставило Анне большое удовольствие.

– Вы очень снисходительны и великодушны, Анна.

– Неужели?

Такова ли она в действительности? Раньше ее никто так не воспринимал, даже миссис Кулпеппер, которая была щедра на похвалу. Ее матушка, не скупившаяся на обидные высказывания, постоянно обвиняла дочь в том, что та нетерпелива и бесчувственна.

– Вы первый, от кого я слышу подобное.

– Мне трудно в это поверить, – возразил он, сцепив руки за спиной. – Оба раза, когда мы встречались, я находился под воздействием либо алкоголя, либо немалого раздражения. И тем не менее вы все же разговариваете со мной, после чего можно сделать вывод, что вы и снисходительны, и великодушны.

– Я так не думаю. – Ее губы растянулись в улыбке. – Вы были несколько неловки во время нашей встречи, но не более, я не права?

– Мужчинам нравится производить незабываемое впечатление на даму, – произнес он с некоторой печалью в голосе.

Максимилиан Дейн произвел на нее вполне благоприятное впечатление, вот только потом ее матушка все испортила. А далее все усугубило исчезновение Макса. Если бы можно было все вернуть и все исправить…

– Может быть, попробуем начать сначала? – предложила она. Разумеется, нельзя предсказать будущее. Но иногда жизнь дает второй шанс. Возможно, их встреча после столь долгой разлуки является именно таким шансом.

– Я был бы этому только рад.

– Ну что ж. – Впервые за много дней она почувствовала себя гораздо лучше и от радости коротко присела в легком реверансе. – Лорд Дейн, я очень рада с вами познакомиться.

Он ответил поклоном.

– Мне тоже очень приятно, мисс Райз.

Анна едва удержалась от радостной улыбки, чувствуя, что малая искорка надежды быстро разгорается в огонек настороженной радости. Но был еще один серьезно беспокоивший ее момент, который Анна не могла оставить без объяснения.

– Прежде чем мы оставим все неприятные моменты позади, могу я задать вам один вопрос?

– Мне понравится этот вопрос, – осторожно спросил Макс, – или мне снова придется извиняться?

– Я не буду притворяться, что знаю, что вам понравится или не понравится, но нет нужды извиняться снова. Одного раза вполне достаточно.

– В таком случае задавайте ваш вопрос.

– Вы действительно… – Она замолчала в поисках подходящего слова. – Вы и в самом деле любитель выпить?

Он поморщился, и Анна вдруг поняла, что эта гримаса ей гораздо приятнее, чем вздох облегчения.

– Мне все-таки хочется извиниться.

– Если это успокоит вашу совесть, то извиняйтесь, ради бога.

– Мне жаль. Нет, я не… Я не любитель выпить…. Нет, напротив. Вообще-то в подпитии я довольно добр. Но вчерашний намек…

Она подняла руку.

– Я поняла, что вы хотели сказать, и принимаю извинения.

– Я рад. Благодарю вас.

Он с облегчением выдохнул, а его плечи заметно расслабились.

– А теперь у меня вопрос к вам. Вы действительно сводная сестра Люсьена и Гидеона?

– Да.

Теперь, когда они не были в ссоре, Анна не чувствовала себя вынужденной притворяться, что вовсе не обеспокоена неожиданным изменением своего положения.

– Я не виню вас за то, что вы не поверили этому известию. Это на самом деле довольно удивительное совпадение. Честно говоря, я и сама боюсь этому верить. Но у меня есть доказательство, и если вам угодно взглянуть…

– Хотелось бы.

– О… – Услышав такое, Анна недоуменно вскинула брови и тут же почувствовала, что искра надежды сильно потускнела. Она ведь предложила эту проверку просто так, в ходе разговора. – Ладно. Хорошо.

Максу хватило такта изобразить несколько смущенный вид.

– Прошу, поймите, я, конечно, благодарен, что вы меня простили, и рад, что между нами наконец воцарился мир. Но, мисс Райз, истина заключается в том, что я вас, по сути, совсем не знаю. Согласитесь, кроме того, что вы хотите завести собаку и предъявляете некоторые требования к семейству Хаверстонов – семье, которой я очень многим обязан, – я почти ничего не знаю о вас.

С минуту поразмыслив, Анна признала, что его аргументы разумны, но, даже понимая, на чем они основаны, она испытала боль, услышав эти слова. Если не считать миссис Кулпеппер, Макс, возможно, знал о ней больше, чем кто-либо другой. Только он знал о ее мечте купить домик в деревне. И только он знал о ее детском желании завести гончую.

И теперь, когда она об этом думала, все это казалось ей печальным. Неужели она не может рассчитывать на дружбу с кем-то, кроме человека, в компании которого она провела всего несколько десятков минут? И который еще вчера готов был вышвырнуть ее из Колдуэлл-Мэнора?

Несомненно, Анна обладала большей глубиной характера, чем можно было обнаружить в течение вечера. Ее мечты вовсе не ограничивались потребностями в тысяче фунтов, собаке и домике в деревне, безусловно, Анна была гораздо сложнее и интереснее. Просто обязана была быть таковой. Альтернатива этому была слишком печальной, чтобы принять ее. Почти такой же печальной, как невозможность иметь друга, который не требует платы за свое расположение. Но этого, к счастью, можно было избежать.

Она не хотела оправдываться перед Максом, ведь время своего визита в Колдуэлл-Мэнор она могла посвятить тому, чтобы лучше узнать Макса, да и Эспли тоже. По крайней мере можно попытаться это сделать. По большому счету у Анны было достаточно причин, в силу которых ее попытка могла потерпеть крах – прежде всего полное отсутствие опыта общения с джентльменами, – но даже столь печальный факт не мог служить оправданием отказа от попытки совершить почти невозможное.

Если бы она намеревалась находиться в уединении и без друзей всю оставшуюся жизнь, ей следовало остаться в Андовер-Хаусе. И если демонстрация доказательства ее родства с Хаверстонами поможет возникновению доверия между ней и Максом, что является непременным условием дружбы, – она готова пойти на это.

Анна несколько нервным движением оправила юбки.

– Доказательством прежде всего является контракт, кроме того, существует дневник и переписка между моей матерью и покойным маркизом. Я полагаю, что у поверенного сэра Эспли сохранилась копия этого контракта. Я думаю, вам позволят взглянуть на этот документ, во всяком случае, я возражать не буду.

– А письма и дневник?

– Они остались у меня, хотя поверенный сэра Эспли с ними ознакомился и может подтвердить существование этих документов, вот только вряд ли вы сможете с ними ознакомиться, в них слишком много личного.

– Вы хотите защитить свою матушку?

В этот момент ей больше всего хотелось этим самым дневником огреть свою матушку по заполненной коварными замыслами голове.

– Моя матушка не единственный человек, которому повредит, если содержимое дневника станет известно свету.

– Я не стану разглашать его содержание.

– Мой ответ – нет, лорд Дейн.

Ей не часто приходилось столь категорично настаивать на своем, и, конечно, Анна сожалела, что приходится отказывать именно Максу, человеку с которым они еще совсем недавно решили остаться друзьями, но ничего не поделаешь. В дневнике и письмах было такое, чем она ни с кем не хотела делиться.

Уголки губ Макса опустились, но он кивнул:

– Ну что ж, справедливо. Контракта будет достаточно. Но скажите мне одно – Хаверстонам могло бы повредить разглашение содержания писем и дневника?

– Это письма маркиза женщине, которая не была его женой, – сказала Анна. – Так что, помимо прочего, это будет и оскорбление памяти покойной маркизы.

– Я понимаю, – мрачно сказал он. – Есть ли надежда, что я смогу убедить вас уничтожить эти письма?

– Да. Я с радостью сделаю это при первой же возможности.

– Но не сейчас?

– Они служат доказательством моего родства, – ответила она.

– А доказательство необходимо, чтобы получить тысячу фунтов.

– Да, – коротко ответила Анна и подняла подбородок. Если он рассчитывает, что она станет извиняться за свое желание обеспечить себе будущее, то ему придется долго ждать.

Макс понимающе кивнул:

– Разумно.

– Я… Да… – Она оказалась не готова к столь быстрой уступке. – Разумно.

Его губы изогнулись.

– Вы ожидали от меня порицания?

– Возможно.

– Как я уже говорил, мы плохо знаем друг друга.

– Верно, – согласилась она. – Скажите, вы намерены остаться в Колдуэлле?

– На некоторое время, – ответил Макс.

Ей потребовалась вся ее смелость и решительность, чтобы посмотреть ему в глаза.

– В таком случае у нас есть время узнать друг друга лучше.

За свою жизнь она сделала всего два предложения дружбы, и оба – Максу. Она надеялась, что второе окажется более удачным.

Он улыбнулся широко и открыто:

– Я жду этого с нетерпением.

На этот раз, когда он предложил Анне руку, она приняла ее без подозрений и возражений.