Изумленная Мирабелла лежала под Витом. Так вот о чем дядя с приятелями так часто и так грубо болтали!

Она знала из их похабных разговоров, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытой дверью, и знала, судя по их интонациям и шуточкам, что мужчина получает от этого большое удовольствие. Но она не подозревала, она даже не догадывалась…

Не в силах подобрать слова, Мирабелла сладко вздохнула.

Вит пошевелился и приподнялся на локтях.

— Я придавил тебя.

— Нет. Вообще-то, да, — призналась она и улыбнулась. — Но мне даже нравится.

Вышло не совсем романтично, но это было лучшее, что она смогла придумать. Вит улыбнулся, обнял ее и перевернулся с ней набок. Они долго лежали так и молча смотрели друг на друга. «Я могла бы, — подумала она, засыпая, — смотреть в его голубые глаза до конца своих дней».

Пронзительное завывание ветра и скрип веток быстро напомнили ей, что она лежит рядом с голым мужчиной в доме своего дяди. И неважно, что в своей комнате. Поэтому «до конца своих дней» придется отложить.

Мирабелла резко села на кровати и потянулась за сорочкой.

— Нам лучше одеться. Вдруг нас слышали? А если кто-нибудь придет? А может…

Она замолчала, когда поняла, что Вит не реагирует. Обернулась и увидела, что он лежит, устремив взгляд чуть ниже ее ключицы.

Мирабелла прищурилась.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь в будущем как можно чаще пугать тебя, обнаженную.

Она схватила рубашку и бросила ему.

— Одевайся.

Смеясь, Вит поймал рубашку.

— Никто из гостей не мог нас услышать, чертовка. Ближайшую спальню отделяет от нас еще несколько комнат. Слуги не соизволят прийти и проверить, даже если они и слышали, в чем я сильно сомневаюсь. — Он распутно улыбнулся. — Ты тихо занимаешься любовью.

Мирабелла покраснела и стала натягивать сорочку.

— И все-таки мне будет спокойнее, если мы… уйдем отсюда. Можем пойти на конюшню.

Вит удобнее устроился на кровати.

— Ну уж нет. Не хочу, чтобы Кристиан проткнул меня вилами.

— С какой стати? Он же не может знать о нас. Вит склонил голову и улыбнулся.

— Милая, посмотри в зеркало.

— В зеркало?

Мирабелла пригнулась и отыскала свое отражение в зеркале на туалетном столике. О боже, эта женщина, которая уставилась на нее оттуда, и вправду она? Сорочка ужасно измята, волосы взъерошены и спутаны, губы опухли, веки налились тяжестью, кожа практически горит. Неудивительно, что Вит не хотел, чтобы Кристиан увидел ее. Она казалась распущенной, совращенной.

И явно довольной и тем, и другим.

«Почти так же, как Вит», — подумала она, поймав его отражение в зеркале. Он откинулся на подушках и завел руки за голову. Лежал, до пояса накрывшись одеялом, и самодовольно улыбался. Он не надел рубашку, и теперь ее взгляд скользил по гладким мускулам его груди и рук. Мирабелла с трепетом вспоминала, как прикасалась к ним. Водила пальцами, сжимала… Прищурившись, она посмотрела на его плечо.

Царапины? Мирабелла обернулась, чтобы лучше рассмотреть. Да, царапины — целый ряд красных полос на его плече.

Вит проследил за ее взглядом и с ухмылкой посмотрел на нее.

— Тихая, — повторил он, — но страстная.

— Это я сделала? — Она заметила довольное выражение его лица. — И ты не против?

— Ничуть, — сказал он так убедительно, что Мирабелла поверила ему на слово. Вит приподнялся и протянул ей руку. — Иди ко мне, чертовка. Если бы кто-то решил постучаться в дверь, он бы давно это сделал.

— Я… — Он прав, подумала она, слегка смутившись из-за своего страха, возникшего при мысли, что их могут застать вдвоем. Ее оправдывало только то, что она была немного… сбита с толку.

— А как же обыск?

— Твой дядя спит у себя в комнате, и я думаю, мы попросту потратим время, если еще раз обыщем чердак. — Он повернул руку ладонью вверх. — Иди ко мне.

Мирабелла поняла, что он не хочет обыскивать дом ночью вместе с ней, но взяла его за руку и легла рядом. Обыск подождет до утра. Он все равно ее с собой не возьмет.

Она прижалась к Виту, положив голову ему на плечо, а руку — на грудь, чтобы чувствовать успокаивающее биение его сердца.

И впервые с тех пор, как стала сиротой, она уснула в дядином доме с улыбкой на лице.

Утром Мирабелла проснулась одна — уставшая, изможденная, напуганная и бесконечно счастливая. Она и Вит… Словом, они были близки. И этим все сказано.

Она умылась холодной водой, которая осталась в миске со вчерашнего дня, и надела одно из светло-коричневых платьев, привезенных из Хэлдона. Жаль, что не догадалась взять лиловое. Ей так хотелось чувствовать себя сегодня красивой, что совсем непросто в коричневом платье. Женщина должна чувствовать себя красивой, после того как провела ночь в объятиях любимого мужчины, ведь так?

Мирабелла застыла, пытаясь застегнуть пуговицы на спине.

В объятиях любимого мужчины? Она и вправду об этом подумала? Мирабелла уронила руки.

Подумала. И до сих пор думает.

Она любит его.

Конечно, она любит его. Иначе она бы и в мыслях не стала прикасаться к нему… целовать… ласкать… Да, она бы и в мыслях такого не допустила. Если бы не любила его.

Почему она раньше этого не поняла? Почему, когда она влюбилась, в голове не грянул гром, не сверкнула молния или не заиграла музыка? В книжках Кейт написано, что именно так и начинается любовь.

Она без причины нахмурилась и постаралась вспомнить, не пропустила ли на днях грозу или симфонию. Ничего не приходило на ум.

Сейчас она чувствовала к нему то же, что и вчера, а вчера — то же, что и неделю назад, а неделю назад… то же, что и всегда.

Она всегда любила его.

Понимание этого не пришло под звуки музыки, но тяжелым грузом осело внутри. Ей стало трудно дышать. Все это время она любила его. Когда они ругались, и дрались, и всячески отравляли друг другу жизнь, она любила его.

Он знает? Мирабеллу терзали сомнения. Сказать ему? Он любит ее?

Может быть. Она была не уверена, но все указывало на это.

Она ведь и сама об этом не подозревала. Она не скажет ему, потому что ничего не знает о его чувствах. И она не знает о них, потому что Вит никогда не говорил, что чувствует к ней, говорил лишь, что она красивая.

Вспомнив это, Мирабелла покраснела и решила пока оставить все как есть. Она не признается ему. Возможно, со временем, он даст понять, что она может надеяться на большее. Но сейчас ей достаточно их взаимного притяжения и страсти, и она благодарна за это.

Приняв решение, Мирабелла оделась, вышла из комнаты и направилась на кухню.

Сегодня она приготовит завтрак. Нет, она не хочет очаровать Вита, уверяла она себя, спускаясь по лестнице. Он готовил для нее вчера, поэтому сейчас ее очередь постоять у плиты. Даже если она не знает, как печь работает. Но разве это сложно? Немного дровишек, маленький огонь, закрыть заслонку…

— Доброе утро, дорогая.

Мирабелла вздрогнула от этих слов и оттого, что цепкие пальцы сжали ее руку чуть выше локтя. Она подавила дрожь, когда мистер Хартзингер повернул ее к себе. Мирабелла слегка побаивалась его. Частично из-за того, что он был единственным из приятелей дяди, от кого она, наверное, не смогла бы убежать.

Мистер Хартзингер был высоким и худым, как палка. Его черные волосы неухоженными грязными прядями свисали назад, отчего он еще больше напоминал ей старую швабру. Хартзингер был самым странным участником сборищ дяди и к тому же довольно редким. Это был его третий визит в дом барона. В отличие от других, он не был заядлым охотником и, хотя пил и веселился с не меньшим энтузиазмом, чем остальные, вел себя тихо и держался слегка особняком.

Он должен был нравиться ей, но было в нем что-то настораживающее. Его костлявые пальцы впивались в кожу, а маленькие темные глазки, казалось, всегда смеялись злым, едким смехом.

— Мистер Хартзингер. — У Мирабеллы отлегло от сердца, когда он отпустил ее руку. — На ногах в такую рань?

— Нужно еще кое-что сделать перед сегодняшним отъездом. Боюсь, мне придется прервать визит и вернуться в Сент-Бриджит. Дела, знаете ли.

— Ах, что поделаешь! — «Слава богу». — Мне так жаль слышать это.

— Не волнуйтесь, дорогая. Мы скоро увидимся.

— Да, конечно, я уверена, дядя обязательно пришлет вам приглашение, и мы увидимся уже осенью. — Она была совсем не уверена, пригласит ли барон его еще когда-нибудь, но дипломатичный, пусть даже немного нелепый ответ пришел на ум быстрее, чем очередная ложь.

Хартзингер, видимо, не возражал. Он засмеялся пронзительным смехом, от которого у нее мурашки забегали по коже.

— Наверное, не тогда, дорогая, ведь я буду занят, но скоро, довольно скоро.

— Э…да. — Мирабелла не знала, что на это ответить: даже самое далекое будущее, сулящее встречу с ним, наступит довольно скоро.

— Вы прекрасны сегодня, — прошептал он и, к ее ужасу, провел костлявым пальцем по щеке.

Она отшатнулась.

— Вы забываетесь, мистер Хартзингер.

— Забываюсь, дорогая, — сказал он с тем же зловещим смешком и опустил руку. — Забываюсь. Не хочу так плохо начинать наше знакомство. Вы примите мои извинения, не так ли?

«Нет уж», — подумала Мирабелла.

— Думаю, вам пора идти, — пробормотала она, пятясь к лестнице.

Она почти взбежала по ступенькам. Мирабелла чувствовала, что его темные глаза, как и глаза трофеев в дядином кабинете, наблюдают за каждым ее шагом. «Вит сам может приготовить себе завтрак», — решила она, оказавшись на втором этаже, и поспешила в свою комнату.

Не в силах сдержаться, Мирабелла оглянулась через плечо, желая убедиться, что он не идет за ней.

И налетела на твердую стену из мускулов, прикрытых рубашкой.

Она вскрикнула и чуть не упала, но сильные руки подхватили ее.

— Мирабелла, — услышала она над головой голос Вита. — Успокойся. Что случилось?

Она прижала руку к сердцу, чтобы оно не выскочило из груди.

— Ничего. Глупости. Пустяки. Вит сжал ее руку.

— Скажи мне.

Мирабелла покачала головой и нервно засмеялась. Она не так все поняла. Он не сделал ничего плохого, просто позволил себе маленькую безобидную вольность.

— Это так глупо. Мистер Хартзингер напугал меня, вот и все. Есть в нем нечто зловещее. Я встретила его в передней…

— Ступай к себе. Запри дверь.

— Но…

— Сейчас же.

Она схватила его за руку.

— Он ничего мне не сделал, Вит. Даже не пытался. Честно, — не унималась Мирабелла и потянула его за рукав, чтобы развернуть к себе. — Он просто напугал меня своим видом. Ты не можешь вызвать его за это на дуэль.

Вит долго и пристально смотрел на нее, затем кивнул.

— Все равно, оставайся в комнате. Я скажу, чтобы тебе принесли завтрак.

Она подождала, пока гнев исчезнет из его глаз, отпустила руку, подошла ближе и поцеловала.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что переживаешь за меня.

Складка залегла у него на лбу, когда он поднял руку и провел пальцем по ее щеке, подобно мистеру Хартзингеру. Но по ее коже не побежали мурашки, как это было на кухне, а разлилось тепло, как тогда, в комнате.

Она прильнула к нему.

— Может, ты сам принесешь мне завтрак? Складка тревоги разгладилась, и Вит улыбнулся.

— Может, и принесу.

Вит, как и обещал, принес завтрак, но, вопреки ее желанию, не остался. Гости ждали, что он присоединится к ним на второй день охоты. Вит не мог избегать их два дня подряд. От мысли, что его окружает кучка вооруженных идиотов, Мирабелле делалось не по себе, но когда она ему об этом сказала, он засмеялся, до обидного целомудренно чмокнул ее в щечку и пообещал вернуться целым и невредимым.

Его самоуверенность задела Мирабеллу, поэтому она не без радости смотрела ему вслед, когда он удалялся по коридору.

Как только остальные ушли, Мирабелла отправилась на чердак и пробыла там до полудня. Она перебрала горы старого хлама и решила, что дядя, скорее всего, не первый хозяин поместья, у которого рука не поднималась что-либо выбросить.

Боже, ну зачем хранить парик, которому почти полвека, и банку с пудрой в придачу? Она достала мелко завитый парик из сундука и удивилась, насколько он большой и тяжелый. Наверное, носить его чертовски неудобно.

— Помню, у мамы был такой.

Хотя она сразу узнала Вита по голосу, все равно невольно вздрогнула и выронила парик.

— Господи, Вит! — с укором сказала она, держась рукой за сердце. — Какого дьявола ты вернулся?

— Я тоже рад тебя видеть, милая, — ответил он и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, — хотя ты и не в своей комнате.

От поцелуя по ее жилам разлилось приятное тепло.

— Я не обещала просидеть там весь день. Разве ты сейчас не должен охотиться с остальными?

— Для них я до сих пор охочусь. Я просто ушел.

— Ушел, — повторила она.

— Сказал, что люблю охотиться один, как наш славный барон.

— Вот оно что, — улыбнулась она. — Экий хитрец.

— Правда? — Он окинул взглядом беспорядок, который она сотворила, разбирая сундуки. — Нашла что-нибудь?

Мирабелла отряхнула платье и поднялась на ноги.

— Нет.

— Тогда давай поищем в комнате твоего дяди.

— Но мистер Каннингем… — начала было она.

— …крепко спит, посапывая, как огромный лев. Я постучал в его дверь, чтобы проверить, перестанет ли он хоть на секунду храпеть. Не перестал. — Вит взял ее за руку и увел с чердака. — Хочу покончить с этим, чтобы ты смогла уехать в Хэлдон.

— Вдруг он проснется? — спросила Мирабелла, когда они спускались по ступенькам.

— Мы спрячемся или выпрыгнем из окна. Тут всего-то двадцать футов.

Она прищурилась.

— Ты что, пытаешься напугать меня, чтобы не брать с собой? — Да.

— Ничего не выйдет. — Наверное. Вдруг дяде придет в голову вернуться раньше? Вдруг через стену они не услышат храп мистера Каннингема, а он проснется? А что, если?..

Она остановилась у двери мистера Каннингема и нахмурилась. Вит прав: храпение, доносившееся из комнаты, — чудовищно. Невероятно, но звук был еще противнее, чем тот, что издавал ее дядя.

— Это ненормально, — прошептала она, когда Вит открыл дверь в спальню барона. — Это даже неестественно.

Вит вошел вслед за ней и закрыл дверь.

— По крайней мере, мы услышим, когда он проснется. Начни оттуда. — Он указал на комод. — Я займусь столом и шкафом.

Пока мистер Каннингем кряхтел и скрежетал за стенкой, Мирабелла перебирала личные вещи дяди. И пришла к выводу, что сильно погорячилась, настояв на своем участии в обыске. Она ведь не знала, что придется рыться в его белье.

Скривившись, Мирабелла достала платок, который Вит дал ей на чердаке, и стала осторожно перебирать содержимое ящиков. Ей потребовалась минута, чтобы найти под горой чулок большую деревянную шкатулку. Она помедлила, затем нехотя приподняла крышку — вещи, которые такой человек, как барон, прятал под чулками, могли быть разными, но уж точно не симпатичными.

Мирабелла без труда открыла шкатулку: внутри лежало несколько стопок десятифунтовых банкнот.

«Черт побери!»

Может, они настоящие. Может, ее дядя всего-навсего скряга. Может…

— Мирабелла.

Она обернулась. Вит стоял рядом и держал в руках коричневый сверток. Вид у него был угрюмый.

— Что это? — шепотом спросила она.

— Доказательство, — ответил он.

«Или еще одно доказательство», — печально подумала она и указала на ящик.

Он заглянул внутрь, сдвинул брови, взял пачку банкнот и сунул ее в карман. Затем схватил Мирабеллу за руку, вывел из комнаты и повлек за собой по коридору. Он молчал, пока они не дошли до ее комнаты.

— Ты нашел еще что-то? Что именно? — спросила она, когда Вит захлопнул дверь и защелкнул задвижки.

Он молча протянул ей сверток.

Мирабелла развернула его, и у нее перехватило дыхание. Ей не нужно было спрашивать, что за предмет у нее в руках. Это казалось очевидным. Она держала металлическую пластину, на одной стороне которой, как на печати, были вытравлены линии. И эти линии сплетались в рисунок хорошо знакомой десятифунтовой банкноты.

Значит, это правда. Ее дядя — фальшивомонетчик. Она бы ни за что в это не поверила, если бы не держала доказательства в своих руках. Оторопев, она смотрела на клише, пока Вит не заговорил:

— Мирабелла?

Она моргнула, стряхнув оцепенение, и вернула ему пластину.

— Что ты намерен делать?

— Отдам это Уильяму вместе с банкнотами и квитанцией о доставке, которую ты нашла на чердаке. Он решит, как поступить дальше. Мне жаль, чертовка.

Мирабелла кивнула. Она никогда не уважала дядю, не доверяла ему и не гордилась им. Все осталось по-прежнему. Только отныне из племянницы ничтожного пьяницы она превратилась в племянницу жулика.

Мирабелла поняла, что теперь навсегда останется в Хэлдоне гостьей, пригретой из жалости, и с трудом подавила рыдание, подкатывающее к горлу.

Вит слишком благороден, чтобы нарушить слово, но приютить племянницу мошенника, от которой все наверняка отвернутся, — это не значит… что?

Взять ее в жены.

Разбитое сердце Мирабеллы обливалось кровью.

Граф Тарстон никогда не сделает парию своей женой.

— Мирабелла?

Она проглотила слезы и разочарование. «Он не давал повода думать, что когда-нибудь сделает мне предложение», — сухо напомнила себе Мирабелла. Он ничего не обещал. Не говорил, что любит. А если она втайне лелеяла мечту стать хозяйкой Хэлдона, то сама является виновницей своих страданий.

Решив сохранить хоть каплю гордости, Мирабелла натянуто улыбнулась и указала на пластину.

— Как думаешь, об этом станет известно?

— Сомневаюсь, — осторожно ответил Вит, и Мирабелла поняла, что он просто хочет ее успокоить. — Уильям не допустит, чтобы ты пострадала, и никто не допустит. Он будет грозить разоблачением, но только для того, чтобы выведать имена сообщников. Грязный судебный процесс никому не нужен.

— Здесь замешан кто-то еще, — устало сказала Мирабелла. — Точно замешан. Дядя не смог бы провернуть такое один.

— Пробыв с ним несколько дней, я, пожалуй, с тобой соглашусь. Думаю, Уильям имеет какие-нибудь соображения на этот счет.

— Ты ведь не сразу скажешь ему, Вит? Подождешь до вечера? Мне нужно… нужно все обдумать… решить для себя кое-что.

Она хотела, чтобы он ушел, пока сдерживаемые слезы не хлынули потоком.

Вит помолчал, потом ответил:

— У тебя есть время, пока гости не вернулись с охоты. Но не выходи из комнаты. И пока будешь думать, собери вещи. Хочу, чтобы к ужину ты уже была в Хэлдоне.