Как только дверь за ними закрылась, Сейбер устремился к кровати.

Для защиты от прохладных летних ночей на ней лежали подогнутые с обеих сторон простыня и одеяло. Кроватные столбики и изголовье обвивали гирлянды из живых душистых цветов. Отбросив покрывало вниз к лишенному цветов изножью, он опустил Келли на пол, и достал обереги. Сейбер отделил те, на которых было имя жены, и передал ей.

— Думаю, лучше всего использовать противоположные столбики, — пробормотал он, указывая на те, что располагались по диагонали друг от друга. — Я не уверен, на какой стороне кто из нас будет спать в итоге, у меня лично нет никаких предпочтений, а так мы оба окажемся под защитой.

Келли кивнула и вместо того, чтобы обойти, заползла на кровать, задержавшись, чтобы стянуть свои полусапожки.

Сейбер посмотрел на ее попку, обтянутую мягким аквамариновым шелком, покачал головой и быстренько подвесил оберег от пожара на ближайший к нему кроватный столбик. Затем наклонился, снял свои сапоги и забрался на кровать, чтобы добраться до противоположного столбика и пристроить амулет, охраняющий ночной покой. Выполнив задачу, он сел на колени. Затянутая аквамарином рука обвила его сзади.

— Шелк может быть невесомым… но мне жарко, и я чувствую, что на мне слишком много надето, — прошептала ему на ухо Келли, — а как насчет тебя?

От одного только ощущения ее горячего дыхания у своего уха, Сейбера бросило в жар. Поглаживание ее ладони вверх и вниз по его мускулистой груди мгновенно довело его до точки кипения. А уж когда ее пальцы опустились к его поясу и стали расстегивать пряжку…

— Келли…

— Физически я могу быть девственницей, но занятия по сексуальному воспитанию я слушала внимательно, — произнесла она с улыбкой, отбрасывая его пояс. — Я говорила тебе, что это был мой самый любимый предмет?

Повернувшись, Сейбер обхватил ее лицо и поцеловал. Сладко. Нежно. Делая все возможное и невозможное, чтобы действовать медленно, а не так, как требовало его тело: быстрей, быстрей, быстрей.

— У нас вся ночь впереди, Келли… и, возможно, мы сможем сделать это только один раз, прежде чем исполнится пророчество стиха.

— Если ваш мир знает, что для него хорошо, — тихо заявила она с угрозой в голосе, — пусть проклятое Бедствие подождет до рассвета.

Она потянулась, чтобы расшнуровать его верхнюю тунику.

Сейбер перехватил ее пальчики:

— Это на тебе слишком много надето, сначала мы разденем тебя. Хотя я не уверен, как назвать это странное сочетание одежды.

— Кажется, я начала привносить удобство в модные тенденции, — выдохнула Келли в его губы, наклонившись вперед, чтобы снова поцеловать.

— В Катане женщины носят юбки, — между поцелуями заметил он.

— Мы не в Катане. Мы на Сумеречном Острове, — напомнила Келли, отклоняясь, чтобы Сейбер смог заняться шнуровкой ее туники-безрукавки.

— Я больше люблю штаны. В юбках у меня иногда натираются бедра.

В этот момент он ослаблял завязки, но замер на полпути, чтобы взглянуть на ее обтянутые аквамариновой тканью бедра. Ее ноги были стройными, женственными и великолепными, как раз, чтобы обхватывать его бедра.

— А натирать мои бедра — твоя работа, — добавила Келли с усмешкой.

Сейбер со стоном закрыл глаза. Когда она тихо засмеялась, он резко открыл их. Она распускала оставшуюся часть шнуровки, дразня медленным скольжением из дырочки одного шнурка, затем другого, затем возвращаясь к отверстию первого ряда, расположенному ниже. Это возбудило его, не потому что было невинным банальным раздеванием, только мучительно медленным, а потому, что ее улыбка, когда она делала это, была полна чисто женским искушением, знанием, что он страстно желал обладать всем, что находилось под медленно снимаемым облачением.

Когда Келли вытащила шнурок из последнего отверстия, то соскользнула с кровати и встала рядом с ней, оставаясь в расшнурованной безрукавке. Вместо того, чтобы снять ее, она просунула руки под юбку и длинную блузу, что-то там сделала, после чего штаны соскользнули с ног сами по себе. Избавившись от них изящным движением, она так же изящно сняла носок сначала с одной ноги, затем с другой. Проникнув под край блузы, Келли сняла и юбку.

Он не мог налюбоваться ее ногами. Бледная кожа женственных ног была покрыта веснушками ниже кромки блузы. Это зрелище напомнило Сейберу тот первый мучительный взгляд, который он бросил на ее женственность, когда в первый день принес девушке одежду. Тогда, во время их заключения в ванной, его взгляду открылось много ее кожи, но это зрелище наводило на мысль о чем-то недозволенном или запретном, нежели откровенном. Сейбер задержал дыхание, когда Келли ослабила узлы на отделанных кружевом манжетах. Больше она так ничего и не сняла.

— Твоя очередь. Теперь на тебе одежды больше, чем на мне, — напомнила ему Келли с улыбкой.

Соскочив с кровати, он одним движением руки сорвал с груди тунику и рубашку. Затем чертыхнулся с полной раскаяния улыбкой, поскольку рукава остались привязанными к запястьям. Рассмеявшись, она помогла ему. Так как руки мужа оказались пойманы в ловушку рукавов, распутывать шнурки пришлось Келли.

Сейбер усмехнулся и пощекотал ее руки кончиками пальцев. Как только обе руки были свободны, он наклонился и провел пальцами по задней стороне ее бедер, затем обхватил ладонями попку. И нахмурившись, пошевелил пальцами, почувствовав там странную ткань.

— Что там у тебя?

От щекотки Келли захихикала. Выскользнув из его объятий, она сделала шаг назад, затем закончила ослаблять узлы шнурков, поддерживающих собранными рукава и вырез на груди. Движением плеч она сбросила свою безрукавку, затем потянула ткань, и блуза полностью развязалась. Вещь стеклась лужицей к ногам Келли, открывая прозрачное кружевное самодельное белье.

От этого в высшей степени провокационного зрелища Сейбер мгновенно сделался напряженным. Во всех смыслах…

— О боги!

Он уставился на «сердечки в сердечках», сшитые из той же белой замысловатой ажурной ткани, что украшала ее одежду. Кружевные вещицы ничего не скрывали: ни ее темно розовых сосков, ни светлых медных кудряшек.

— Что это?

— Нижнее белье. В стиле брачной ночи моего мира, — добавила она, положив руки на бедра, кокетливо изогнула бедро, подчеркивая, что ее изгибы округлились за последние полтора месяца.

— Полагаю, тебе нравится?

Нравится? Его мужественность столь сильно напряглась от этого экзотического, эротичного зрелища, что он удивился, как это шнуровка на штанах не треснула! Под его пристальным взглядом ее соски затвердели, явно проступая через сшитые вместе полосочки кружева, которые она умудрилась превратить в ткань.

Самоконтроль покинул Сейбера, и он упал перед женой на колени. Он ухватил ее за бедра, когда она покачнулась, запрокинул голову, и поцеловал один из твердых бутонов через кружевную ткань. Жадно посасывая его, он услышал, как Келли задохнулась, и попытался действовать нежнее, но трудно было игнорировать требования его разгоряченного тела. Обхватив ее другую грудь, Сейбер заполучил и вторую вершинку. Он посасывал ее через кружево, воспламененный сознанием того, что она преднамеренно надела такую скандальную возбуждающую одежду, только чтобы пройти восемь алтарей с ним.

Напряженный крик Келли умерил лихорадку, бушевавшую в нем, и он оторвал рот, чтобы поднять на нее взгляд. Она прикусила нижнюю губу, как делала всегда, когда была взволнована или ошеломлена. Это напомнило ему о том, что полная энтузиазма или нет, она все еще была физически невинной. Тяжело дыша, Сейбер сгреб ее в охапку и уложил на разобранную постель. Он коснулся поцелуем ее мягкого, слегка покрытого веснушками живота, услышал, как она втянула воздух, и лизнул кожу. Девушка ахнула.

— Любимая, эти предметы одежды нужно снять… сейчас же, — добавил он, стаскивая крошечную вещицу вниз по ее бедрам и пытаясь быть осторожным с этим хлипким предметом одежды, — прежде, чем я разорву их на тебе.

Келли знала, будь это кто-нибудь другой, она бы нервничала, снимая со столь интимного места даже такой несущественный барьер. Однако Сейбер видел ее промокшей и бегущей в ванную комнату, когда они спасались от яда водяной змеи. Вряд ли самый пристойный момент, чтобы быть обнаженной… а они были буквально обнажены в течение долгих часов.

Единственное, чего она жаждала сейчас, чтобы его руки, рот, тело прикасались там, где мгновение назад были сброшенные на пол кружевные трусики. Замечание Сейбера о созданном с таким трудом белье, заставило ее нащупать крючки между грудей. В конце концов, это был не ее мир. Судя по ошеломленному, страстному выражению лица мужа, такого белья здесь не было. Она не могла просто заскочить в секцию дамского белья в ближайшем универмаге, чтобы купить новое, случись что с этим комплектом.

Сейбер помог Келли подняться и снять верхнюю часть белья, отбросив его в сторону, как и трусики. Опуская ее на пуховую перину, он стал жадно посасывать обе ее груди, от чего она застонала и упала навзничь. Он делил свое жадное внимание между одной грудью девушки, затем ее ртом, потом другой грудью, облизывая, покусывая и пощипывая губами. Задыхаясь, Келли выгнула спину навстречу возбуждающим ласкам, удерживая руки мужа там, где он опирался на кровать по обе стороны от нее, затем притянула к себе его голову для поцелуя.

Как только в ней стало нарастать желание чего-то большего, Сейбер проложил вниз дорожку из поцелуев по ребрам, вдоль мягкой впадины и изгиба ее живота. Дошел до зоны пупка. Келли стало щекотно, и она хихикнула, потом рассмеялась, а затем ахнула, когда он, обнаружив, как сильно это ее возбуждает, лизнул пупок. Пока она извивалась под ним, попеременно выкрикивая его имя, всхлипывая от смеха и умоляя прекратить щекотку, светловолосый волшебник уже был между ее коленями, раздвигая подрагивающие бедра своими запястьями.

Когда она тяжело задышала от щекочущих покусываний, он с улыбкой откинулся назад и сел на колени между ног Келли. Кончиками пальцев он погладил ее от щиколотки до бедра, медленно, снова и снова. Его шелковые брюки были откровенно туго натянуты от возбуждения.

Сейбер гладил её сначала по внешней стороне ног от лодыжек почти до талии, затем вверх от голени до коленей по нежной коже там, где нога переходила в бедро, поднимаясь все выше и выше по внутренней стороне подрагивающих ног… пока его пальцы не остановились в нескольких дюймах от своей цели. Келли смотрела, как его пристальный взгляд остановился. Он прикоснулся к коже рядом с ее плотью, слегка раскрывая складочки губ и давая почувствовать прохладный воздух комнаты ее сокровенным сосредоточием. Позволяя ощутить жар его взгляда. Давая понять, насколько он был готов для нее… насколько горячей, влажной и готовой она была для него.

Томясь мучительным ожиданием и желанием, Келли, наконец, увидела, как Сейбер медленно наклонился. Почувствовала, как его прохладные шелковистые нежные волосы скользнули по ее бедрам, как его пальцы сдвинулись на дюйм ближе, а затем раскрыли ее еще больше. Ощутила горячее, влажное скольжение его языка по самой сокровенной плоти. Стон Келли превратился в сдавленный крик, когда его язык проник в неё раз, второй, затем Сейбер стал жадно посасывать ее интимное местечко. Зажмурившись, Келли изогнулась и забылась в первом полноценном оргазме, который подарил ей любимый мужчина.

Сейбер никак не мог насытиться ею. Он целовал её, обводил языком каждый дюйм тела, даже подумывал нежно прикусить кожу, но ее бедра непроизвольно содрогались так сильно, что пробовать было небезопасно. Вдруг она резко вскинула бедра, чуть не сломав ему нос. Но он всё стерпел, потому что его жена достигла кульминации и закричала, вцепившись в одело, как в якорь. Сейбер растягивал удовольствие так долго, как только мог, продолжая ласкать Келли.

И только тогда, когда ее крики, тяжелое дыхание и стоны снова превратились в тихие всхлипы, а тело затрепетало от истомы, он неохотно оторвался от лона и проложил дорожку из поцелуев вверх к животу любимой. Сейбер задержался на несколько минут на ее груди, затем, миновав брачное ожерелье, наконец, накрыл ее приоткрытые губы. Мужчина застонал, когда она стала облизывать его губы.

Силы возвращались к Келли. Их было достаточно, чтобы толкнуть Сейбера на спину к средине кровати. Он застонал, когда Келли оседлала его, и занялся ее попкой, когда их губы встретились в жадном поцелуе. Каким-то образом она обхватила ладонями его бицепсы, прижав мужа к постели так, чтобы он не смог притянуть ее к себе, и плавно скользнула губами вниз по его горлу, ключице, вокруг его тонкого, строгого тореса. Девушка прошлась губами по его груди, наслаждаясь прикосновением немногочисленных золотистых волосков. Сейберу понравилась чувственность этого действа.

Когда она достигла сосков, Сейбер застонал и перехватил ее руки, не уверенный, что сможет выдержать такую невероятно восхитительную пытку. Каждое движение языка, каждое пощипывание губ взрывались прямо в его пульсирующем паху. И когда она сделала то же самое, что он проделал с ее грудью — накрыла распухшими от поцелуев губами и втянула в рот плоский розово-коричневый диск одного из его сосков — он со стоном выгнулся. На этом Келли не закончила. В отчаянном предупреждении, он прохрипел имя любимой, когда она проложила поцелуями путь до его пупка, выступающего как раз над поясом новых брюк. Каждый мускул Сейбера задрожал от сильнейшего желания, едва ее язык нырнул в его аккуратный пупок.

Он вздохнул с облегчением, когда Келли снова двинулась вверх по прекрасному телу мужа, затем у него перехватило дыхание, когда она стала мучить другой его сосок. Перестав удерживать ее руки, Сейбер с трудом сосредоточился, чтобы расшнуровать свои брюки, пока ещё мог снять их, не разорвав одежду. Его мужественность получила свободу, коснулась ее талии и бедра, а сам он напрягся еще больше, едва сдерживая угрожавшую выплеснуться страсть. Она оставила его сосок и, перебравшись к изножью кровати, быстро стянула с мужа брюки.

Будучи полностью обнаженным, Сейбер попытался сесть и возвратить себе контроль над ситуацией, но тут Келли отбросила брюки и обхватила его плоть. Бесстыдно. Он дернулся и упал на спину, его бедра непроизвольно вскинулись вверх.

— Келли!

Уверенно обхватив пальцами основание его бархатистого ствола, она склонила голову и попробовала на вкус покрасневшую, увлажнившуюся головку. Он закусил свою нижнюю губу в борьбе за самоконтроль. Продемонстрировав, что на самом деле не такая она и непорочная, Келли углубила контакт, вбирая больше, обводя языком вокруг его пениса. Вбирая как можно больше, она сомкнула губы и стала посасывать.

— Яйца Джинги и титьки Каты! — вырвалось ругательство у Сейбера, когда он подскочил и с молниеносной быстротой изменил их положение, опрокинув Келли на спину и втиснувшись между ее бедрами. Всем своим телом он прижал любимую к кровати, руками удерживая запястья. Его мужественность была готова войти в её горячую, влажную, глубину.

Келли рассмеялась бы, услышав ругательство, если бы не была поймана на грани громкого стона. Она чувствовала его, пульсирующего возле самого сокровенного местечка. Прямо там, где она больше всего хотела его чувствовать, и даже еще глубже, чем сейчас. Непроизвольно ее мускулы сократились в инстинктивной жажде большего. Он задрожал, когда она, изогнув бедра, потерлась о его головку.

— Не дви-гай-ся, — прорычал Сейбер ей в ухо, тяжело дыша и пытаясь вернуть хоть какой-то контроль над своим неистовым желанием. Не сравнить с ощущениями от самоудовлетворения. После сегодняшнего взрыва эмоций, такого скудного наслаждения никогда не будет хватать. Если бы он только смог выдержать достаточно долго, чтоб нежно взять ее. Тогда это счастье запомнится им на всю жизнь.

Спрятав лицо в ее волосах, в изгибе между шеей и плечом, он тяжело дышал, мысленно перечисляя имена каждого из своих благородных предков, всех, кого только мог вспомнить. Это помогло, но совсем немного. Поэтому он извлек, так сказать, большой меч, и попытался представить картину, как его мать и отец занимаются любовью. Самая инстинктивно отталкивающая картина, о которой отпрыск только мог подумать.

Помогло. И очень. Сейберу даже стало легче дышать, и он расслабился… до тех пор, пока не вспомнил, что его родители сделали девятерых детей. А это очень много, даже если рождались близнецы, ведь этому предшествовало огромнейшее количество попыток. Мужчина задуматься о том, что он и его жена могут иметь хотя бы половину от этого числа своих собственных малышей, и предпринять огромное количество будущих попыток. Охнув, он поднял голову, и, найдя ее губы, поцеловал. Как оказалось, Келли опять закусила нижнюю губу, и он своими губами освободил ее из плена. Затем громко застонал, когда она стала извиваться и постанывать.

— Я больше не могу ждать…

— Ну же, — сказала Келли, тяжело дыша и нетерпеливо поднимая вверх бедра. Приближая его к жаждущей женской плоти, — сейчас!

Застонав от властного требования жены, Сейбер жестко и глубоко поцеловал ее, затем, опираясь на один локоть, медленно, мучительно медленно, он толкнулся внутрь. Келли заставила себя глубоко вдохнуть, когда он болезненно растянул ее плоть и немного выскользнул обратно. Затем он вошел глубже и снова отступил.

Тяжело дыша, Сейбер уверенно, в едином ритме с каждым вдохом и выдохом входил в нее медленно и нежно, снова и снова, пока, наконец, не оказался полностью внутри, насколько это было возможно. Он замер, кожа на торсе заблестела капельками пота. Затем он чуть отстранился и вернулся. Возвращаясь раньше и быстрее каждый раз. Каждый выпад был немного длиннее и глубже предыдущего.

Его голова склонилась к ее голове, поцелуи были сладкими и дурманящими. Ее язык толкнулся, пробуя его на вкус, он застонал от того, как смело своим языком она повторяла то же, что он делал своей мужественностью. Сейбер был решительно настроен подарить ей наслаждение раньше, чем сам окажется на вершине, поэтому, высвободив руку, просунул ее между их разгоряченными телами к той многообещающей жемчужине, которую он прежде лизал и посасывал, доводя жену до первой разрядки. Келли задрожала и всхлипнула, инстинктивно подтянув ноги и обвивая его талию, чем предоставила ему лучший доступ.

Это позволило ему скользнуть еще глубже, восхитительно глубже… и он потерял контроль.

Найдя надежную опору обеими руками, Сейбер устремился в нее, доставляя удовольствие идеальным скольжением, вторгаясь снова и снова в её горячую глубину, как мужчине должно познавать женщину, и как женщине положено познавать мужчину. Ее руки скользнули к перекатывающимся мускулам на его бедрах. Всепоглощающее наслаждение стремительно нарастало. Откинув голову, Келли закричала, обнимая его, сжимаясь внутри вокруг него. Он задохнулся и взорвался, наполняя ее своим семенем.

Они не знали, сколько прошло времени, пока сладостные спазмы стали ослабевать и утихла дрожь в разгоряченных телах. Сейбер перестал двигаться, он просто признал своим приютом ее тело. Его меч вложен в ножны.

Они отдыхали, пока наконец он не нашел силы скатиться в сторону, увлекая жену за собой. Он хотел выскользнуть из нее, но она отрицательно забормотала, и Сейбер слегка сдвинулся и скользнул назад в ее глубину. Услышав довольный вздох, он улыбнулся и прижал Келли к груди.

Тихий ночной воздух был наполнен ароматом их желания, насыщенным, сильным запахом секса и пота. Келли уткнулась носом в его мягкие волосы, вдыхая аромат мыла, пота и их удовольствия. Время от времени ее плоть непроизвольно сокращалась вокруг него, доказывая, что она только что испытала по-настоящему сильный оргазм. Эта мысль вызвала улыбку. Чувствуя, как вздрагивает Сейбер, слыша, как резко втягивает воздух при каждом сокращении, она засмеялась, хотя и пыталась сдержаться.

— Что… что тут смешного? — выдавил кое-как Сейбер, так как с каждым смешком ее тело сжималось вокруг него, словно новая жизнь после смерти, заставляя его трепетать. Не только от потрясения, но и от наслаждения, потому что он мог поклясться, что мертв — блаженно, пресыщено, чудесно мертв… но нет, она доказала, что он был все еще живее всех живых.

— Это — женские штучки, — Келли намерено сжал мышцы, он застонал и содрогнулся, а снова засмеялась.

— О, сладчайшая Ката! Сделай так снова, — взмолился Сейбер, чувствуя, что его тело вновь напрягается и твердеет. — Пожалуйста!

— Хорошо, — Келли не собиралась отказываться.

Он тяжело задышал, ругнулся и подмял ее опять под себя.

И вот он уже глубоко скользил в ней так, что у нее перехватывало дыхание от каждого изучающего, расслабляющего выпада. Келли сосредоточилась на движениях Сейбера, наслаждаясь его многократными толчками. Затем он сменил позицию и стал делать глубокие и медленные выпады снова и снова, а потом чередовала эту пытку наслаждением. Его дыхание с шипением вырывалось у ее виска, а дрожь в груди отдавалась в ее сердце, и когда она снова вернулась к первоначальному ритму, он застонал. Замер в ней, оставаясь в тесной глубине, немного выгнул спину и, найдя точку опоры, толкнулся в нее снова, и, опустив голову, стал посасывать, возбужденную грудь.

От этой сладкой пытки Келли разлетелась на мелкие кусочки. Откинув голову на пуховую перину, она закричала и плотно сжала его внутренними мышцами. Отпустив ее грудь, он чертыхнулся и сделал выпад: один, другой, третий. Этого оказалось достаточно, чтобы они воспарили над облаками, но забрало все имеющиеся силы.

Расслабленные от наслаждения, они перекатились на бок, прижавшись друг к другу. Последнее что Сейбер услышал — как она выдохнула его имя, последнее, что ощутил — стук ее сердце в унисон с его собственным.

Спустя какое-то время он почувствовал прикосновение ее рта: горячее, влажное и совершенно бесстыдное. Она еще раз проделывала с ним то, что и раньше. Только в этот раз, пойманный в ловушку лёжа на спине, Сейбер возбудился еще до того, как окончательно проснулся, с криком выгнул спину от чистого наслаждения, проталкиваясь в ее восхитительно посасывающий рот. К счастью, она делала это нежно, а иначе это всё могло привести к болезненным ощущениям. Жена продолжала ласкать его, поддерживая в возбужденном состоянии. Сейбер потянулся к ней в темноте комнаты, изгибаясь, чтобы самому оказаться сверху. Его попытка не удалась, Келли просто толкнула его обратно на спину и взобралась на него сверху. Непристойно широко расставив ноги, она оседлала его, в тоже время, прижимая плечи Сейбера к матрасу. Весьма смело взяв инициативу на себя.

— Боги! Возможно, ты и была девственной, — удалось выдохнуть ему, — но ты не невинна!

Грудной, довольный, женственный смех окутал его. Казалось, руки сами нашли ее бедра, обхватили ягодицы. И когда она стала двигаться, Сейбер обнаружил, какое удовольствие направлять ее в этом положении, чувствовать ее восхитительный, безумно неторопливый, экспериментальный ритм. Ощущать, как она со вскриком упала в изнеможении ему на грудь, когда наслаждение захлестнуло ее стремительно нарастающей волной, зажигая его собственный экстаз.

Их тяжелое дыхание смешивалось в сумерках комнаты. Потянувшись, Сейбер нащупал один из обвитых гирляндой столбиков кровати, нашел один из защитных оберегов, затем ему удалось добраться до прохладного, гладкого изгиба светосферы, закрепленной для чтения над кроватью. Он провёл кончиком пальца по гладкой поверхности. Возникшее слабое свечение было тусклым и освещало только их двоих, но этого было достаточно, чтобы он мог видеть Келли. Он не мог насмотреться на нее, на эту удивительную женщину, которую его младший брат привел в его жизнь.

— Я люблю тебя, Келли, — прошептал он, пристально глядя на свою пресыщенную жену.

Келли очнулась от соблазнительного полудрёма. Она не знала, что сказать. Он ей нравился, она страстно желала его, была более чем согласна выйти замуж. Но она честно не знала, любовь ли это. Та истинная любовь, которую ему было предначертано чувствовать к ней. Чувство вины заставило ее спрятать лицо у него на груди, когда он гладил ее по волосам. Келли не могла произнести слов любви, пока не была абсолютно уверена. Она чувствовала, что влюблена в него, но… стоит ли говорить о любви?

Молчание было совсем не обнадеживающим, ведь Сейбер знал, что она не спала.

— Келли?

— Мое сердце принадлежит тебе, — наконец прошептала она.

Поскольку ее сердце точно никому больше не принадлежало, Келли сказала чистую правду, учитывая ее внутреннюю неуверенность. Она просто не могла соврать на его признание. Он действительно ей очень нравился, она не могла представить себя в такой интимный момент с кем-то другим.

Когда она больше ничего не сказала, Сейбер решил, что, возможно, у нее на родине принято говорить именно так. Он ведь почти ничего не знал о ее мире, о принятой там культуре. Конечно, она несколько раз поступала противоестественно для обычаев Катана, ему это было непривычно. Например, надела брюки. Но он действительно не имел ничего против.

Большим пальцем Сейбер потер простой золотой ободок на своем безымянном пальце, немного повернув его. Он мог чувствовать удары ее сердца рядом со своим, видел на ее виске биение пульса, после каждого удара сердца отдававшегося в груди. Его мужеское естество, все еще находившееся в ней, отказывалось после разрядки уменьшиться, не желая оставлять ее ножны.

Он даже не заметил, как влюбился. Перед лицом Проклятия и Бедствия, он изо всех сил полюбил Келли Дойл с Земли… где бы это ни было. И из всех его братьев, которые были более приветливыми и менее темпераментными, чем он вначале, и, конечно же, были бы менее неуклюжими в ухаживаниях… она полюбила его.

— Мое сердце тоже принадлежит тебе, — прошептал он. Она прижалась к нему еще теснее. Ночь казалась теплой, особенно с зашторенными окнами, к тому же лето уже настало. По крайней мере, ему было тепло, учитывая, что на нем полулежала Келли. Может, ей было не так комфортно?

— Тебе не холодно?

Она покачала головой и просунула пальцы ему под спину, удерживая его рядом.

Вздохнув, Сейбер обнял ее удобней и закрыл глаза. Ему было наплевать, если неизбежное обрушение крыши донжона, поддерживающего их гнездышко, и было тем самым Бедствием. Он не собирался выпускать ее из объятий.