— Мы сегодня не сможем пожениться.

Слова Сейбера мгновенно разбудили Келли, прервав ее зевок на середине. Она отступила от двери, впуская его в комнату и даже не догадываясь, какой красивой ему показалась, заспанная, в сорочке без рукавов, которую использовала вместо ночной рубашки.

— Что ты имеешь в виду?

— Лодки с товаром прибыли на день раньше. Обычно они швартуются в одном из нескольких зданий святилища, оставшихся от старого города. Так что мы не сможем использовать его для свадьбы, — проворчал он, притягивая ее ближе к себе и с извинением целуя в лоб. — Тебя не должны увидеть, иначе попытаются вывезти с острова. Любым способом.

— Не могу дождаться, когда случится это проклятое Бедствие. И с ним будет покончено раз и навсегда, — пробормотала Келли, уткнувшись в грудь Сейбера. — Тогда мы сможем отправить всем письмо о том, что бояться больше нечего, и они могут нас просто оставить в покое.

Сейбер поцеловал ее в макушку, прижавшись губами к золотисто-рыжим локонам. Большинство женщин, которых он помнил до ссылки, начавшейся три года назад, старались отрастить волосы как можно длиннее, но не его Келли. Он хотел ее до боли. В эти дни твердеть при мысли о ней или от ее близости стало для него обычным делом.

Однако безопасность Келли была важнее. Это чувство сильно отличалось от тех первых неблагородных порывов, появившихся у него при знакомстве с ней — желание избавиться от нее, выраженное в многообразии расплывчатых планов и гнусных способов.

«Я был глупцом, когда она появилась. Упрямым, бесчувственным болваном».

— Они завтра уедут, лучше дождемся и поженимся послезавтра. Торговцы отбудут с последним отливом завтра на рассвете. Мы подождем следующего дня, тогда можно быть наверняка уверенными в том, что они далеко.

Ей это не понравилось. Келли ощутила легкое беспричинное раздражение, но вздохнула и кивнула, устраиваясь уютнее в его объятиях, а потом почувствовала… первую, предупреждающую волну боли внизу живота. Сначала тупую, потом острую и мучительно тягучую, которую не чувствовала около месяца.

— Сейбер?

— М-м-хм-м? — выдавил он, вдыхая ее женский запах с удовольствием, которое, к сожалению, придется отсрочить еще на две ночи.

— Сделаем это через пять дней.

Он напрягся.

— Что?

— Я, э, не могу… Ты понимаешь, — замялась Келли. — Не в ближайшие пять или шесть дней. И пойди попроси Эванора заварить для меня большую чашку того облегчающего спазмы чая, который они с Морганеном изобрели. Он мне понадобится сегодня. И завтра. И, скорее всего, послезавтра…

— О.

Келли рассмешило разочарование в его голосе и резко поникшие плечи, когда Сейбер понял и покраснел. Она легонько приобняла его:

— Бедный малыш.

— Я не малыш!

* * *

Келли готовилась к своей свадьбе. Она искупалась и легкими мазками нанесла любимый аромат Сейбера, потом натянула новое нижнее белье. Ей пригодилось найденное кружево с узором из сердечек, и она решила с ним поэкспериментировать. Аккуратно сшитые вместе детали из нежного шелкового кружева шириной два дюйма превратились в бюстгальтер, который с радостью могла бы надеть любая невеста в день своей свадьбы… и соответствующие трусики-бикини. Она улыбнулась, когда застегнула спереди крючки своего тщательно подогнанного бра. Сейбер согнул эти крошечные застежки из тонкой стальной проволоки, не понимая, зачем ей нужны такие странной формы малюсенькие штучки.

«Думаю, он с радостью займется ими, когда, наконец, увидит, для чего они были сделаны».

Собираясь, Келли сожалела, что у нее не было девичника, а еще больше, что здесь отсутствовала ее единственная подруга Хоуп, которая могла бы сопровождать Келли к алтарю, когда все будет готово. С другой стороны, Келли радовалась, что прошлой ночью она не слышала звуки устроенного для ее жениха мальчишника. Не то, чтобы ей нужно было беспокоиться о стриптизершах или чем-то подобном, но все же…

В недавно перекрашенной комнате вокруг нее медленно менялись оттенки синего и белого. «Облака» кружились, имитируя постепенное движение вдоль бывших когда-то белыми стен. Все это являлось экспериментом Морганена в настенной живописи, призванной помешать шпионить за ними. Келли поправила нижнее белье и протянула руку к первой части своего парадного наряда из аквамаринового шелка.

Солнце снаружи село, разрисованные стены изображали сейчас день, хотя краска в действительности не светилась.

Из-за Ридана свадьбу устроили ранним вечером, а не днем. Остальные где-то снаружи готовили часовню и безлошадный экипаж, который повезет ее по длинной, извилистой дороге к часовне, где она выйдет замуж в традициях Катана.

Надевать средневековую одежду было забавно, но ей нравилось носить брюки, так как они не сковывали движений. Ее помощник Эванор колебался относительно фасона свадебного платья, определенно не похожего на стиль, который носили в Катане. Для начала, Келли нарисовала на пожелтевшей бумаге эскиз, потом размерила и раскроила ткань, указав ему, где сшить. Аквамариновый шелк превратился в состоящий из нескольких частей костюм ее собственного дизайна.

Сначала Келли надела брюки, которые были скроены так, что облегали бедра, а слегка зауженные к низу брючины подчеркивали форму ног. За прошедшие несколько месяцев она слегка прибавила в весе. Чуть округлившись, ее ноги смотрелись намного лучше. Она зашнуровала распахивающийся спереди клапан. Модель брюк напоминала штаны братьев, покрой которых изменился с тех пор, как Эванор освоил обметку отверстий и разрезов. Затем она надела свободную блузу, мягкими складками спадавшую вниз по плечам от выреза у горла.

Затем пришел черёд юбки с широким поясом и сборками на талии. Длина ее менялась от середины бедра спереди до пяток сзади, где она почти подметала пол. Завершал картину тесный жилет-корсаж со шнуровкой, который прикрывал бретельки лифчика.

Юбку и блузу обильно украшало пришитое по краям и манжетам кружево с сердечками, а у горловины оно было словно гофрировано. Нежный белый цвет кружева прекрасно контрастировал с аквамариновым шелком. Брюки, жилет и кокетка юбки были украшены гладкой плетеной тесьмой, в которой перемешались нити белого, изумрудно-зеленого, сапфирового и золотого цветов. Тесьма окаймляла низ корсажа и край глубоко вырезанной горловины, шла вокруг проймы и вдоль шнуровки, а также украшала боковые швы и манжеты брюк. А Вульфер, лучше из всех восьми братьев обращавшийся с кожей, смастерил ей пару ботинок высотой до щиколотки и как-то умудрился покрасить в тот же самый аквамариновый цвет. Еще он пообещал ей сделать несколько пар шлепанцев на смену старым, которыми она обходилась до сих пор.

Надев единственную на данный момент пару носков, связанных ею собственноручно в свободное время из тонких ниток, Келли обула ботинки, слегка притопнув, чтобы убедиться в их удобстве. Они подходили ей идеально, доказывая, что Вульфер делал обувь намного лучше, чем обувные фабрики. «С другой стороны, — с улыбкой подумала она, — у него для создания замечательной обуви имеется собственная магия. Ему даже не нужны эльфы-сапожники из волшебной сказки!» Мысль позабавила Келли.

Одевшись, она поспешила в освежающую комнату, чтобы посмотреться в зеркало и попытаться что-нибудь сделать со своей прической. В отличие от большинства рыжеволосых, ее волосы абсолютно не вились. Они настойчиво желали оставаться таковыми, и только концы немного загибались вверх. Во время подростковых экспериментов химическая завивка исчезала меньше чем через месяц. Завивка горячими щипцами не получалась. Ее волосы смеялись в лицо всем муссам, гелям и лакам, которые даже в сочетании друг с другом смешивались в огромных количествах на ее золотисто-рыжих локонах. К счастью, Сейбер, казалось, не замечал этого недостатка. Или его это не волновало.

Взяв подаренную им серебряную щетку, она провела жесткой натуральной щетиной по своей гриве. Если она ничего не может сделать с волосами, то, по крайней мере, пригладит их. Смочив серебряный гребень под струей воды из крана, она пробежала им по волосам, потом при помощи щетки распределила влагу по блестящим, длиной до плеч, прядям и зачесала их назад, открыв небольшую россыпь веснушек на щеках.

Глядя на свое лицо, Келли нахмурилась. Она знала, что у нее хороший лоб, а слегка вздернутый нос время от времени добавлял ее взгляду колкости и самоуверенности. Скулы красивые, подбородок в порядке, губы в меру полные и естественного розового цвета. Ресницы у нее не были такими густыми, как у Сейбера, но ведь у большинства парней ресницы лучше, чем у женщин.

Ее брови были красивой формы и никогда не нуждались в коррекции. Келли не горевала об отсутствии косметики, но мечтала, чтобы Сейбер хотя бы разок сказал ей, как она красива. Конечно, он несколько раз глядел на нее так, будто она красавица, но никогда не произносил ничего подобного вслух.

«Видимо мне придется выбить из него это признание», — подумала Келли и вздохнула. Потом улыбнулась своему отражению. Ее развеселила мысль о соединении своей души с душой и не менее сильной волей этого мужчины в течение ближайших нескольких минут.

«О боже, кажется, у меня предсвадебный мандраж…»

Заставляя себя дышать, чтобы преодолеть внезапно налетевшую тревогу, она вцепилась в каменную полку раковины и уставилась в собственные аквамариновые глаза. Свет вокруг померк, когда она подумала, что останется в этом мире на всю жизнь. Никогда больше не посмотрит телешоу и не послушает радио. Никогда не полетит на самолете, никогда не поест мороженого…

«Ох, не будь дурочкой! Тебе стоит только сказать о мороженом Эванору, и можешь поспорить, что он попытается магически приготовить его из сахара, сливок, яиц и чистого воздуха. А что касается полетов, если эти парни способны сделать безлошадные, управляемые магией экипажи, то они могут научиться изготавливать их плавучие, летающие версии. Или ты всегда сможешь поиграть в отсутствующую здесь сестру Райт и испытать свои собственные силы в дельтапланеризме… при условии, что Сейбер не кинется с криком защищать тебя и не запрет в спальне, чтобы ты даже не думала пытаться предпринять что-нибудь такое глупое и опасное. Хотя, по крайней мере, следует использовать его магию для своей защиты», — с иронией призналась себе Келли. Приятно было сознавать, что она не одна, что ей не нужно полагаться только на себя.

«Но жить здесь не год, и даже не несколько, а целые десятилетия, до самой смерти, знать, что это место станет моим домом с этого момента и навсегда…»

Как раз такая перспектива не вызывала особой паники. Келли могла представить себя живущей в Найтфолле с восемью братьями, с Сейбером в качестве мужа и другими, ставшими ей родственниками после свадьбы… но не в вечном изгнании.

Ей необходима женская компания. Братья были занятными собеседниками, но она нуждалась в общении с другими людьми. Она хотела ходить за покупками, даже если это всего лишь средневековый рынок. Чтобы самой найти нитки для вышивания, самой выбрать и купить ткань, выбрать продукты вместо тех, которые выменивают или выращивают братья. И, как и братья, она хотела продавать собственноручно изготовленные вещи, тем самым внося свой вклад в домашнее хозяйство.

С этим, конечно, придется подождать до тех пор, пока не исполнится так называемое Проклятие. Как только оно пройдет — и они переживут все, что выпадет на их долю — она надеялась, на женщинах, живущих здесь на острове, уже не будет такого клейма, как сейчас.

И потом, дети. Келли хотела иметь рядом обученную акушерку, когда этот вопрос возникнет, поскольку он непременно возникнет. Иначе возникало желание отсрочить беременность на максимально долгий срок. Правда, некая её часть мечтала о детях от Сейбера, и в их долгом разговоре после отравления ядом водяной змеи она узнала, что Сейбер тоже хотел детей. Ей только не хотелось быть единственной женщиной в округе, когда они у нее появятся.

«Что ж… как истинная Дойл, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы изгнание братьев закончилось, и тогда я смогу иногда посещать другие уголки этого странного, притягательного мира».

На прошлой неделе они вместе с Сейбером устроили пикник на пляже, проехав до конца восточного берега острова, который растянулся на несколько миль. Хотя субтропический остров с пышной растительностью был прелестен, все же гулять здесь — это не то же самое, что гулять где-то еще. А именно, за пределами острова.

В дверь постучали. Келли внезапно осознала, что стоит в темноте. Щурясь, она оглядела освежающую комнату, протянула руку и стукнула костяшками пальцев по световой сфере, прикрепленной кронштейном к стене ванной. Появился свет. В его внезапном мягком белом сиянии девушка убедилась, что выглядит все еще хорошо. В конце концов, у женщины — если она оказалась удачливой и с первого раза нашла правильного мужчину — день свадьбы случался только раз в жизни. Даже если она должна была в буквальном смысле очутиться в другой вселенной, чтобы найти того единственного.

«Надеюсь, он — тот самый единственный…»

Ее гость снова постучал. Келли в последний раз оглядела себя, убедилась, что волосы выглядят как надо и не растрепались. Выбежав, она открыла дверь в дальней стороне спальни.

Внутрь шагнули Треван и Эванор. Они ухмылялись, с удовольствием разглядывая ее наряд. На них без сомнения была их лучшая одежда, учитывая прекрасное качество ткани и опрятность костюмов. Полтора месяца назад она украшала некоторые из них. Следом за ними вошли Коранен и Морганен. Рыжеволосый маг остановился и присвистнул, выражая удовлетворение при виде фигуры, подчеркнутой аккуратным приталенным нарядом. Позади них стоял Доминор.

— Время поработать, о прекраснейшая! — пошутил Треван. — Мы здесь для того, чтобы прибрать комнату новобрачных. Эванор запугал нас тем, что осталась последняя возможность сделать подарок.

— Леди Келли, для меня большая честь проводить вас к карете, пока эти мужланы выясняют разницу между ручкой и перьями на их щетках, — протянул Доминор, жестом указывая на лестницу снаружи. Братья фыркнули в ответ, и, обойдя будущую невестку, принялись за работу, начиная сыпать заклинаниями.

Благосклонно кивнув, Келли положила руку на предплечье Доминору и покинула комнату в сопровождении одетого в темное мужчины. Путь вниз был долгим, но лестничный пролет хорошо освещался. Перила с обеих сторон были украшены гирляндами из цветов и листьев. Гирлянды заканчивались ниже у дверного проема, ведущего в северное крыло, где лестница делала поворот налево. Однако это был замечательный декоративный штрих, который добавил, должно быть, один из братьев по дороге к ее комнате.

По спиральной лестнице они спустились в главный зал, потом прошли через восточное крыло, а дальше через дверь вышли в восточный дворик. Большую часть замка окутывала темнота, но их путь и двор освещали световые сферы. Два управляемых магией фургона стояли во дворе. Один, без сомнения, предназначался для остальных братьев, другой — чтобы доставить в часовню Келли.

Практичный в повседневной жизни фургон снабдили дополнительной скамьей, покрытой подушками, и украсили цветочными гирляндами. В четырех углах стояли шесты, поддерживающие ярко сиявшие световые сферы, между которыми тоже были растянуты гирлянды, наполнявшие ароматом сумеречный воздух. Доминор помог ей забраться в фургон, в относительном комфорте которого она должна проехать до часовни, сидя на мягкой скамье. Потом сам забрался на переднее сидение и взял поводья. Так же, как делал Сейбер во время их поездки к берегу, он надавил на педаль с пружиной в полу, заставив экипаж двинуться вперед. Направление движения он контролировал при помощи поводьев, спускавшихся к дышлу, управлявшему поворотной осью передних колес.

Келли решила, что когда-нибудь попробует объяснить братьям принцип работы рулевого управления при помощи реечной передачи, и заставит их переключиться на что-то менее опасное, чем то нелепое управление, которое они используют в настоящее время. И амортизаторы, мысленно добавила она, когда экипаж загрохотал по каменным плиткам двора и с шумом выкатился за ярко освещенные ворота.

«Было бы легче, если бы у меня имелся учебник. Я сама не сильно разбираюсь в этом…» Она могла бы объяснить, как лучше вычесывать шерсть и прясть, чем как построить автомобиль.

Они катили вниз по выветренным булыжникам тракта к западному берегу. По обеим сторонам дороги стояли шесты. К ним крепились те самые световые сферы, которые пропали из главной башни. Похожие на фонари с иллюстраций к волшебной сказке, они освещали извилистую, мощеную камнем старую дорогу и очерчивали их спуск от возвышавшегося на горизонтальном плато замка. Келли могла даже видеть, где дорога впереди них изгибается и поворачивает, определяя это по проблескам света сквозь деревья.

Во время спуска Доминор удерживал экипаж на неизменной, мучительно медленной скорости. Они еще даже не проехали половины пути до места назначения, когда их с грохотом обогнала другая повозка. Проносясь мимо, мужчины в ней кричали и махали в знак приветствия, спеша первыми добраться до часовни. Келли не могла не улыбнуться. Намеренно или нет, но они очень старались создать у нее впечатление большой, шумной свадьбы, и это тронуло.

Доминор, молчавший какое-то время, наконец, заговорил:

— Я очень хочу, чтобы ты обучила меня тому трюку «есть грязь», который ты проделала со мной. Это что, такой стиль борьбы в твоем мире?

— Да, — подтвердила Келли. — Но я предпочитаю сохранить свое преимущество. Ты крупнее, и в отличие от меня можешь использовать магию. — Она разгладила на коленях подол своей блузы. — Если ты будешь мил со мной, я не стану обучать этому твою жену.

— Моя жена не будет настолько глупа, чтобы пытаться заставить меня «есть грязь». Она будет знать свое место и вести себя соответствующе.

Келли фыркнула:

— Думаешь, она станет повиноваться каждой твоей прихоти? Это не жена! Это — коврик. И такая жена, Доминор Найтфолл, надоела бы тебе до смерти! Я, знаешь ли, неплохо вас изучила. Вы с Сейбером очень похожи, хоть ты и не хочешь этого признать. Ему нравится хорошая схватка, а ты обожаешь вызов. Поэтому я, как твоя невестка, искренне надеюсь, что та самая женщина, предназначенная тебе судьбой, стукнет тебя по голове, прикует к стене в темнице и бросит неслыханный вызов, — произнесла она, растягивая слова. Потом с важностью добавила: — И я желаю тебе этого из самых лучших побуждений.

Он разглядывал ее целую минуту, пока повозка катилась вниз по прямому участку пути.

— Я верю.

Она снова фыркнула:

— Тебе бы наскучило что-то меньшее, чем борьба. Если ты будешь честен с самим собой, то признаешь это.

— Возможно, ты права. Но моё стихотворение подсказывает, что именно я стукну и прикую цепью, и таким образом поймаю свою супругу. Если я когда-нибудь наткнусь на достойную женщину, — добавил он, немного увеличивая скорость, поскольку они выехали на ровную местность, оставив позади извилистый участок пути, по которому с осторожностью громыхали вниз. — Ты можешь быть вызовом для моего брата, но не для меня.

— Ты только что оскорбил меня? — спросила Келли с фальшивым подозрением, сложив пальцы и приставив их к уху в шутливом предупреждающем жесте.

— Я имею в виду, что ты — женщина не для меня. Как бы то ни было, этот разговор бесполезен, — прибавил он со вздохом, и произнёс более задумчивым тоном: — Если Морганен не возьмёт в привычку таскать женщин из других миров — что запрещено Советом по серьезным причинам. Это может нарушить равновесие вселенной. Так что шансы появления другой женщины на этом острове ничтожно малы.

Шансы одного из нас незаметно и беспрепятственно вернуться на материк и пробыть там достаточно долго, чтобы найти жену… тоже очень, очень малы. Треван способен обернуться птицей, но даже я сомневаюсь, что он сможет улететь достаточно быстро и далеко, чтобы спастись от погони. Добраться туда — не проблема. Проблема — продержатся в живых достаточно долго, чтобы вернуться. Понимаешь, мы окутаны заклинаниями, которые ограждают остров от любых телепортаций, даже если расстояния не слишком большие, — объяснил он. — И при этом мы не можем открыть Врата — это что-то вроде небольшого, зеркального Портала. И не можем использовать летающие приспособления.

Мы можем лишь изменять форму своего тела… но сделать это в состоянии только Треван и Вульфер, — он ухмыльнулся. — Вульфер боится высоты… так что его шансы на путешествие несказанно малы.

— Сомневаюсь, что они менее вероятны, чем тот факт, что Морганен увидит, как я горю в постели, и спасет меня от неминуемой смерти. И заметь, в мире, где никто не верит в настоящее волшебство, — прибавила Келли, когда они с шумом проехали по мосту и достигли освещенной площадки перед увитым виноградной лозой мраморным строением, еще не совсем поглощенным джунглями.

Ридан только что закончил зажигать последние светосферы. Он опустил шест, которым прикасался к светильникам, прислонил его к стене здания, и тот исчез в виноградных листьях. Когда Доминор остановил повозку, одетый во всё чёрное Ридан устремился ко входу в строение в виде восьмиугольника и исчез внутри, даже не взглянув на них. Хотя у Келли сложилось впечатление, что он в точности знал о каждой детали ее прибытия.

Доминор помог спуститься. Со ступеней сошел Вульфер в своем костюме тигровой раскраски из бархата в золотисто-коричневую полоскуОн изящно поклонился ей и протянул руку, с рокотом произнеся своим низким голосом:

— Мы решили, что близнец брата, вставшего на колени перед своей Судьбой, должен удостоиться чести сопровождать невесту, так как твоих родственников не будет на церемонии, чтобы поддержать тебя. Если ты позволишь, конечно.

Келли кивнула, вдруг снова начиная нервничать. Она поместила ладошку в его ладонь и позволила сжать ее, готовясь взойти по ступеням вместе с ним. Келли пыталась найти что-нибудь, все равно что, лишь бы это помогло избавиться от нервозности и паники, которые охватили её из-за того, что всё это происходит так невероятно далеко от дома. Далеко от воспоминаний о давно умерших родителях, которые сделали бы все, чтобы быть рядом в день ее свадьбы. Внимание Келли привлек браслет на его запястье.

— Вульфер, можно вопрос?..

Он опустил на нее взгляд. Единственной возможностью усмирить его буйные каштановые пряди была повязанная на лбу кожаная лента, которая удерживала большую часть волос сзади. В свете сфер, на фоне природы, он выглядел неукротимым, как на то намекало его имя. Низкий голос, однако, звучал столь же мягко, сколь свирепо было выражение лица:

— Да?

— Что за браслет у тебя на запястье?

Он насмешливо изогнул бровь:

— Ты передумала?

— Ну, я нервничаю и пытаюсь отвлечься.

Вульфер понял и с ворчанием слегка кивнул головой. Выразительное движение его запястья — и тонкий шнурок из сплетенных белокурых волос заиграл золотыми бликами под светом сфер. Заметив ее внимательный взгляд, Вульфер коротко объяснил:

— Это подарок.

— От Сейбера? Это его волосы? — спросила Келли, так как косичка имела тот же цвет.

— Нет… от друга. Моей троюродной сестры, можно сказать, мы не кровная родня. Она мой близкий друг и давний сосед. Ее зовут Элис. — На его челюсти дернулся мускул, потом Вульфер выдавил улыбку. — Я был очень зол, когда нам приказали покинуть материк. Она подарила мне браслет и просила носить в память о ней. Теперь всякий раз, когда у меня снова появится сильное желание разнести все вокруг, украшение служит мне напоминанием, что на материке существует один человек, который по-прежнему беспокоится обо всех нас.

Она ничего не смогла сделать, чтобы предотвратить наше изгнание, но, все же, ее это волновало. — Казалось, от воспоминаний его улыбка потеплела. — Она была замечательной маленькой штучкой, моложе меня и Сейбера на четыре — пять лет, застенчивой и смелой одновременно. Наша юношеская жестокость словно подстрекала ее ходить за нами хвостом. В общем, в юности она была смелой, — уточнил он, еще раз подтолкнув Келли по направлению к лестнице. Его улыбка погасла. — Однако впоследствии в ней что-то изменилось. С возрастом она становилась все более робкой и отстраненной… а ее смелость была уже не та, чтобы позволять ей лазить с нами по деревьям. Но… она беспокоилась обо мне. Поэтому я держу обещание. Я ношу косичку из ее волос на запястье и время от времени с нежностью думаю о ней. Я думаю о ней и в те моменты, когда мог бы безрассудно поддаться гневу. Ей очень не нравилось, когда люди сердились.

Келли не знала, что ему на это ответить. Она хотела спросить, жалел ли он о том, что не мог увидеть эту девушку снова, но Вульфер повел ее вверх по ступеням в часовню.

Келли понравилась простота здания. Оно имело только одну дверь, но много тонких, высоких застекленных окон, которые в течение дня пропускали внутрь разноцветные лучи, и белые мраморные стены, сверкающие разными люминесцирующими оттенками. Внутри часовню тоже украшали гирлянды. Келли подумала, что цветы и листья тоже сплетались магическими заклинаниями, иначе их изготовление заняло бы много времени.

Вокруг центра стояли восемь алтарей, один расположился прямо напротив входа, другие — напротив окон у каждой из семи стен. Еще одно доказательство того, что у этих людей был пунктик на цифру «восемь». Шесть братьев расположились с внешней стороны алтарей, осознанно или неосознанно отображая эту модель. Сейбер, однако, ждал внутри круга, образованного восемью белыми камнями.

Подаренной им ткани хватило, чтобы сшить ему брюки, рубашку и тунику такого же аквамаринового цвета. Его темно-золотистые волосы удерживала повязка, так же, как и у большинства братьев, только на сей раз использовалась тонкая полоска серебра вместо ленты или кожи. Он показался ей ошеломляюще красивым. От одного взгляда на этого сероглазого мужчину, высокого и гордого, сосредоточившего свое внимание только на ней, Келли почувствовала, как ее нервозность исчезает. Что бы она не испытывала к нему, это было неведомое ей ранее чувство.

«Дух захватывает… У меня захватывает дух, — осознала она, уставившись на него.

Словно я нахожусь на нулевой отметке, прямо перед первым долгим падением вниз на американских горках… мне всегда нравилось это ощущение…»

Она и Вульфер остановились у первого от Сейбера алтаря.

— Боги и присутствующие свидетели, — зарокотал Вульфер, беря руку Келли и чуть поднимая ее, — я представляю вам Келли из семьи Дойлов и лорда Сейбера из семьи Найтфолл, графа Корвиса в изгнании. Они предстали перед вами, чтобы над восемью алтарями богов скрепить рукопожатием торжественную супружескую клятву. Будьте свидетелями их обета этой ночью.

Выйдя вперед, Келли протянула руку, дотронувшись до ладони, которая тянулась к ее собственной. Эванор в течение долгих часов, которые они вместе проводили за шитьем, репетировал с ней эту церемонию.

— Я, Келли Дойл, беру Сейбера Найтфолла в мужья.

— Я, Сейбер Найтфолл, беру Келли Дойл в жены, — вернул клятву Сейбер, пытаясь сдержать дрожь от ее прикосновения.

Они так долго медлили снаружи часовни, что он начал бояться, как бы она не передумала. Его собственная тревога о том, что их ждет, необходимость быть с ней нежным в ее первый раз, и неизвестность того, что может произойти в момент их слияния, ослабла, когда Келли вошла в часовню. Когда она коснулась его и решительно произнесла свой обет. Их глаза встретились над алтарем, он едва заметно кивнул, и они, повторяя свои клятвы, двинулись вместе по кругу из алтарей, каждый со своей стороны.

Они говорили и шли мимо алтарей, возвращаясь назад, к самому первому, завершая круг. Сейбер чуть сильнее сжал ее ладонь и произнес свою половину обета:

— Я отдаю себя тебе, моя леди, моя истинная любовь, моя супруга. Я вручаю тебе мою жизнь, мою силу, мое сердце и мое доверие. Ты — моя жена и моя графиня в изгнании, и я знаю, что ты будешь заботиться о моей семье и присматривать за нами, руководить правильно и достойно, чтобы они следовали за тобой, как сейчас следуют за мной. Все, чем я владею, отдаю в твои руки. Все, что у меня есть, кладу к твоим ногам, потому что я твой, Келли, только твой, отныне и навеки.

Теперь была ее очередь. Келли вздохнула, успокаиваясь, так как его публичное признание в любви лишило ее присутствия духа. Она до сих пор не была уверена, любила ли его столь же глубоко. Любила его, да, но… так ли сильно?

«Это просто свадебная нервозность… Я уверена, будь у меня возможность поговорить с Хоуп, она бы успокоила и поддержала меня».

Еще раз глубоко вздохнув, она произнесла свою часть клятвы:

— Я отдаю себя тебе, мой лорд, мой друг, мой супруг. Я… отдаю тебе мое сердце, так же уверенно, как отдала свою руку, и не хочу, чтобы они достались кому-то другому. Мне нечего подарить тебе, кроме моих навыков и знаний, но я завернула их в доверие, которое обвязала своей верой в то, что ты будешь мне хорошим мужем. — У нее дрогнул уголок губ. Эти слова прозвучали правильно, так что она позволила себе проявить чувство юмора. — И я буду запугивать твою семью в том же самом духе, в каком ты запугивал меня, для их же блага. — Он улыбнулся в ответ. — Сейбер, я твоя и только твоя отныне и навеки.

«Да, так и должно быть…»

Сейбер лёгким рывком руки потянул Келли к себе и она, обогнув алтарь, присоединилась к нему внутри алтарного круга. Их губы встретились, и Вульфер закончил церемонию.

— Свидетельствуйте и радуйтесь! — раздалось восклицание близнеца. — Этой ночью семья Найтфолл стала больше и крепче!

— Радуйтесь! — закричали остальные, подняв сжатые в кулак руки. — Радуйтесь! Радуйтесь!

— Теперь можешь перестать целовать ее, — произнес Морганен спустя несколько секунд, поскольку прильнувшие друг к другу молодожены оставались в этой позе даже после того, как восклицания стихли. — Э-э… Сейбер? Келли?

Коранен, более грубоватый, чем его близнец, шагнул вперед, хлопнул руками по ближайшему алтарному камню и наградил молодоженов строгим взглядом:

— Извини нас, дорогой брат, но мы не для того потратили столько времени на подготовку вашей спальни, чтобы вы вели себя как кролики прямо здесь, в часовне!

Келли отпрянула от Сейбера, смеясь, а тот поверх ее головы одарил брата враждебным взглядом. Ни один из них не разомкнул объятий.

— Выходите отсюда, чтобы мы могли поздравить вас! — сказали братья.

Усмехаясь, молодожены вышли из священного круга, чтобы получить поздравления и обменяться крепкими объятиями. Доминор вынес вперед две тонкие золотые дуги. Сейбер поместил одну вокруг шеи Келли и попросил ее надеть на него другую. Это были обручальные торесы с отчеканенным на них уникальным узором, который указывал на их принадлежность друг другу. Имена Сейбера и Келли сплетались вместе в изысканных линиях шрифта Катана. Потом их вытолкали наружу к украшенной цветами повозке, а Доминор снова занял водительскую скамью.

Все, за исключением Ридана, быстро уселись во вторую повозку, торопясь закончить подготовку небольшого свадебного пира, запланированного вслед за церемонией. Как только они поехали вперед, двигаясь с небольшой скоростью по сравнению с другим стремительно несущимся экипажем, Келли окинула взглядом часовню. Огни уже гасли, мигая один за другим. Было видно, как гирлянды бесшумно взрывались дождем зеленых листьев и лепестков. Дождь из растений исчезал, едва коснувшись земли.

— Так вот как они сделали все эти цветы. Магия!

Сейбер выгнул бровь и оглянулся, всматриваясь сквозь дверь внутрь часовни, которая стремительно удалялась от них.

— А, это. Ты и правда думала, что мои братья будут тратить несколько дней на плетение гирлянд из настоящих цветов? Большая часть всего этого — просто иллюзия.

— Но я на самом деле чувствовала аромат каких-то цветов.

— Возможно, там и было несколько, — согласился Сейбер, еще крепче обнимая ее. — Ридан избавится от них. Когда торговцы снова приедут, они никогда не узнают, что там была свадьба. Свой товар они раскладывают обычно в огороженном морском пакгаузе, где чистая вода, но иногда ходят в часовню помолиться.

За ночь Ридан уберет в зале следы нашего присутствия, чтобы не осталось ничего, способного разбудить у них подозрения. Потом на обратном пути он погасит все сферы и перенесет их обратно на держатели и стойки, с которых они были сняты. Он управится с этим довольно быстро и присоединится к нам на праздничном ужине, не волнуйся.

— Ридан, уж прости, со странностями, — высказалась Келли.

— И не говори, — пробормотал Доминор со своего места.

Еще один взгляд назад, и Келли увидела, как мигают огни на шестах в направлении часовни.

Тем лучше. Никто не знает, когда неизвестный маг, который насылает на нас мекхададаков и других тварей, попытается напасть снова, даже если мы тем временем все перекрасим. Не стоит освещать остров как маяк, позволяя всем любопытным морякам шпионить.

— Почему ты так усмехаешься? — спросил Сейбер мгновением позже, разглядывая ее в свете шаров, висящих под потолком повозки, и тех, что еще освещали им путь.

— Что? О, я просто, наконец, поняла, как произносить «мекхададак», вот и все.

Довольная собой, радуясь, что начала наконец чувствовать свою принадлежность к этому странному миру, превратившемуся в ее новый дом, Келли прильнула к Сейберу, опустила голову ему на плечо и стала наслаждаться ночной поездкой в неторопливо катящемся к их дому экипаже.