Ревущий арктический ветер превратил спокойный темный лес в вихрь летящих листьев и отломанных от деревьев сучьев. Уртред и все остальные с трудом пробивались вперед, переступая через упавшие стволы и уклоняясь от раскачивающихся нижних веток деревьев. Вначале они шли по узкой тропинке, но потом потерялись в подлеске. Катящая за ними следом бело-голубая стена снежной бури с каждой минутой становилась все ближе и ближе. Они делали два шага вперед, а ветер сдувал их на шаг назад. Они сражались изо всех сил, и, тем не менее, шли медленнее, чем то, что шло за ними, укрытое бурей.

Но потом Гарадас повернулся, его темные глаза загорелись от возбуждения, и он что-то прокричал Уртреду и Джайалу. Они проломились через барьер ветра и вот оно: остатки дороги, вымощенной каменными плитами, шириной в три фута, заросшей молодыми деревьями, выросшими из трещин в камне, плиты изломаны то там, то здесь, но тем не менее намного более легкий путь, чем тот которым они шли. И идущий прямо на север. Они побежали по ней — как будто движешься по туннелю, лес с каждой стороны, темный мир спутанных корней и низкий шатер переплетенных между собой голых веток.

Уртред не знал, сколько времени они бежали: может быть полчаса, может быть больше. Глаза ел холодный пот, который ослеплял его. Но тут он заметил, что дорога пошла вверх, они поднимались на маленький холм, и лес с каждой стороны заметно поредел.

Он остановился, едва не ударившись о Джайала, который скрючился, закрывая лицо от летящих сучков и ледяного ветра. Тут Уртред осознал, что не в состоянии сделать хотя бы шаг, и тоже согнулся, подставил ветру спину и бросил взгляд назад, хотя в его лицо тут же попал летящий по ветру сук. Сзади, на юге, раскрылся ад: крутящийся эпицентр урагана поднимался в небо на тысячи футов. Уртред откинул голову назад, взглянул вверх и увидел, что верхушка урагана наклонилась в их сторону, из нее протянулись пальцы черных потоков дождя и снега, падающие вниз на ветки деревьев над их головами. Но как раз сейчас они немного опередили бурю: перед ними, на севере, он видел луну и звезды, спокойно светящие с ночного неба.

Потом он почувствовал, как его тронули за руку. Это был Джайал, опять надо идти. Он с трудом распрямился и они оба пошли дальше, вслед за остальными, а градины, большие как камни, барабанили по их низко склоненным головам.

Прошло несколько минут, свет луны и звезд затуманился, а черные потоки снега с дождем становились все гуще и гуще: летящий снег складывался в крутящиеся и перекошенные фигуры, возникавшие на дороге перед ними, прежде чем остаться позади. Уртред чувствовал, что эти фигуры — тени, образованные падающим снегом, которые стараются ожить, стать материальными. Он не мог сказать, как долго они шли, так как свист ветра, дувшего через деревья, стал настолько оглушающим, что выдул все мысли из сознание. Он мог сосредоточиться только на своем тяжелом дыхании, боли в ногах и горящих легких.

Потом раздался еще один оглушительный взрыв, который почти сшиб их с ног, и внезапно стало почти тихо. Ветер ревел где-то далеко на юге, волной пробиваясь через деревья. А здесь он превратился в приятный ветерок, дующий с севера, и в нем даже чувствовался намек на тепло, которое как бальзам распространилось по замерзшей коже — какой контраст с тем, что было только секунду назад!

Последний порыв ветра остановил их всех, и теперь они глядели друг на друга, тяжелое дыхание с хрипом рвалось из груди. Ветер подул опять, еще более теплый, самый теплый, каким только мог быть в этой земле умирающего солнца, он принес с собой запах лесной листвы. Снег начал таять, в воздухе собрался тонкий туман, с каждого дерева лил душ из талой воды. А потом снег вообще исчез, но, тем не менее, когда Уртред повернулся, он увидел что мерцающие снежинки падают всего в нескольких ярдах от них. От снежной бури не осталось и следа, юг был совершенно чист, по меньшей мере на добрую милю или больше. Тишина казалась почти оглушительной, учитывая то, что было до нее.

Во время последнего взрыва вокруг накидало кучу веток, но на некоторых из них были зеленые листья, а когда он поднял голову, то увидел над собой настоящий зеленый шатер. Через него лился свет: свет луны.

Первой заговорила Имуни. — Папа, мы в безопасности?

Староста тяжело вздохнул и положил руку на плечо своей молоденькой дочки. — Да, на какое-то время.

— Этот ветер похож на теплый бриз в Годе, — не унималась Имуни.

Гарадас повернулся к Аланде. — Мы в Лорне?

Для того, чтобы придти в себя, Аланде потребовалось больше времени, чем всем остальным, и она все еще опиралась на горцев, которые помогали ей. — Нет, — сказала она, с трудом указав посохом на небо. — Все поглядели в ту сторону и увидели луну, светящую сквозь деревья; до полнолуния ей оставалось еще очень долго. — Смотрите, луна еще не полная. — Потом он взглянула на старосту своими голубыми глазами, которые блеснули в свете посоха. — Легенда гласит, что в Лорне всегда полнолуние.

— Тогда где эта страна? — спросил Гарадас.

Аланда покачала головой. — Она находится впереди нас, где-то дальше по дороге, но как далеко, я не могу сказать.

— Тогда нам лучше идти дальше, — устало сказал Гарадас.

— Ты отдохнула? — участливо спросила Таласса свою старую подругу.

Аланда кивнула. — Да, немного. А потом? Потом мы хорошо отдохнем, в Лорне.

Те, кто сидели на дороге, зашевелились, заставляя свои усталые ноги опять задвигаться. По меньшей мере вокруг было теплый воздух — долгожданный друг после борьбы с ледяной снежной бурей.

Они пошли дальше, пробиваясь через упавшие ветки и большие сучья, усеивавшие дорогу. Они шли как во сне: порывы теплого ветра опять и опять налетали с севера, сзади можно было видеть край Черного Облака, отмечавшее границу урагана, бесновавшегося все дальше и дальше от них. Однако теперь их подстерегал новый враг: усталость. И у мужчин и у женщин глаза закрывались, убаюканные усыпляющим теплом. Над ними похожие на бриллианты звезды мерцали через толстый лиственный шатер, который становился все толще и толще по мере того, как они шли по дороге.

Так прошло около часа, они уже не шли, а еле тащились. Впереди шел Джайал, охваченный бело-голубым светом Зуба Дракона, который окружал его, как аура. Сейчас, освещенный луной, он сверкал еще сильнее, чем обычно. Снег, выпавший здесь раньше, уже испарился, превратился в облако тумана, окружавшее их и постоянно увеличивающееся от воздуха, вылетавшего из их ртов. Капли воды падали с веток деревьев, опять испарялись в телом воздухе, вокруг было сыро и влажно.

Внезапно Джайал остановился и прислушался. Уртред тоже остановился, и в первый раз за все время в его затуманенное сознание сквозь тишину леса пробилось журчание воды.

— Что ты услышал? — спросил он.

Джайал не ответил прямо. Вместо этого он повернул голову к Уртреду. — За все это время ты слышал в лесу хотя бы одну птицу или зверя?

Уртред покачал головой. И опять прислушался. В этот момент легкий ветерок полностью затих. Пятна лунного света лежали на мшистых краях дороги. Только очень далеко, во многих милях на юге, был слышен слабый вой, все еще прорывавшийся через тишину, тот самый вой, который едва не снес с фундамента башню. Волк.

— Только Фенрис, — наконец сказал он.

Джайал потряс головой. — Нет, я услышал какой-то звук впереди, что-то прошуршало в кустах.

— Здесь нет животных — они все сбежали из-за урагана.

Тут их прервал Гарадас. — Мы должны отдохнуть, — сказал он. — Мы и так прошли слишком много.

Джайал опять уставился на лес. — Очень хорошо, но там что-то есть.

— Двойник? — спросила Таласса.

— Может быть, — рассеянно ответил он, его взгляд метался туда и обратно.

Они остановились возле старого каменного дуба, все ветки которого были покрыты зелеными листьями, как если бы сейчас была середина лета.

— По меньшей мере не надо зажигать огонь, — сказал Гарадас, что-то указывая своим оставшимся людям, которые опустили на землю свои мешки. Страх и пропавшие товарищи на время были позабыты, все хотели только одного: отдохнуть. Они начали доставать еду и одеяла.

Аланда с радостью опустилась на землю. Когда она села, свет посоха побледнел и угас, как если бы магическая сила, светившая через его, испарилась. Уртред спросил себя, как она выжила во время бегства через лес — вообще как она пережила приключения последних нескольких часов, когда ее старое тело подвергалось одному суровому испытанию за другим.

На ногах остался только Джайал. Он склонил голову набок, лицо было напряжено и тревожно, как если бы он пытался получше расслышать угрожающий вой, все еще доносившийся издалека.

Остальные уже ели и пили свои скудные запасы, и Уртред сидел с ними, достав из своего рюкзака фляжку с вином, которую ему дала Таласса. Он протянул ее к ней. — Выпей, — сказал он. — Она одна поддерживал меня последние две ночи.

— Она все еще с тобой? — слегка улыбнулась она.

Он отвернулся, на мгновение смущенный. — Она помогла мне под Равенспуром, — ответил он, потом повернулся маской к ней. Она знала, кто он такой и что чувствует — притворяться не имело смысла. — Когда дела шли хуже некуда, глядя на нее я чувствовал себя так, как если бы ты все еще со мной.

Лунный свет, казалось, смыл всякое выражение с ее бледного лица. Она казалась призраком, или существом из другого мира, но улыбка никогда полностью не исчезала с ее губ, даже если она глядела на его маску.

— Расскажи мне, что произошло в горах, — попросила она.

Он немного подумал. — С того самого первого утра в Годе, когда я увидел Сломанные Вязы, я узнал их. Как если бы я уже бывал там, раньше. После того, как мы расстались, я нашел другую башню, очень похожую на ту, в Годе, и на другую, на краю леса. Я провел там ночь. И всю эту ночь гремел гром, у которого, казалось, был голос — и этот голос говорил мне имя горы. Равенспур. — Он на мгновение замолчал. — Это фамилия, моя и брата. — Все это время Таласса молчала, жадно слушая его рассказ.

— Кто бы не принес Рандела и меня в Форгхольм, он пришел отсюда. И знал, что я вернусь.

— А что с тем видением, когда ты видел твою мать?

— На самой вершине я слышал голос Хозяина, искушавший меня… — Он опять остановился, не осмеливаясь произнести вслух темные мысли, которые тогда осаждали его. — И тогда я увидел это видение, — через несколько секунд продолжил он. — И я понял, что Хозяин лгал мне. Я пришел из света, из Лорна.

— И твоя мать послала тебя из этой земли, чтобы привести меня сюда?

— Мне это кажется очень странным. Но мы видели и слышали еще более странные вещи, Таласса. Мы жили по книгам пророчеств, которые сгнили и рассыпались в прах от времени.

Пока они говорили между собой, к ним подошел Гарадас и посмотрел на них сверху вниз, его лицо казалось красным в свете фонарей, которые горели по периметру лагеря.

— Лорн, — сказал он с едва слышным вздохом. — Ты говорил о нем раньше, но прежде, чем мы уснем, расскажи нам побольше, так как завтра мы будем в нем, и я хотел бы знать, что нас там ждет.

Уртред покачал головой. — Я не знаю ничего. Хотя Манихей оставил мне книгу, в которой описан весь мир, о Лорне там не написано ни слова.

Аланада выглядела так, как будто спала. Но тут она открыла глаза и приподнялась, опираясь на локти. — Ты спрашиваешь о Лорне. Как долго твой народ живет в горной долине, Гарадас?

Староста не смог ответить: время не имело значение в Годе.

Аланда и не ждала ответа. — Маризиан построил город над тем местом, где деревня находится сейчас. Это должно было произойти где-то пять тысяч лет назад. Лорн существует вдвое дольше, или даже еще больше, потому что когда боги жили на земле, город уже существовал.

— Откуда ты все это знаешь?

— Мой народ был отдаленным предком твоего. Они ушли из этой страны много лет назад и унесли с собой на юг книги о своем народе и о магии.

— И какой магией они владели?

— Да той же самой, которую я использовала, чтобы вести нас. — Она указала на посох, прислоненный к стволу дуба. — Посох вырезан из одного из деревьев, растущих на краю нашей бывшей страны, Астрагала, страны Королев-Ведьм, которая была рядом с Лорном. Как я уже рассказывала вам, это была страна магии, но это была и проклятая страна. Сначала о магии: все предметы были связаны друг с другом взаимными узами, так что отрезанный сук хотел снова врасти в дерево. Как раз это происходит с этой веткой, которая была срезана с дерева в моей родной стране десять тысяч лет назад. Разве ты не видишь, что посох дает мне жизнь. Разве я смогла бы пройти с вами так далеко? Я стара, но он делает меня молодой.

Таласса сжала одетую в перчатку руку своей старой подруги, как если бы хотела поддержать ее.

— Спасибо тебе, дитя, — сказала Аланда, улыбаясь. — Я еще проживу чуть-чуть, но ты должна быть сильной, хотя бы ради их, — тихо сказала она, кивая на спящих горцев. — Ты Светоносица. Однажды ты поймешь, что это значит. Хотя ты смотришь на мир своими собственными глазами, ты не понимаешь то, что находится перед тобой. Магия — это все то, что глубоко зарыто. Но вначале ты должна узнать кое-что об этой земле и о Лорне.

— Тысячи лет назад, десять тысяч лет или даже больше, как я уже говорила, на этой земле жили боги, и именно в Лорне, расположенном на острове в большом озере, Ре установил могучую топку, которая согревает мир.

— Мы видели в Сфере какое-то озеро, — заметила Таласса.

— Это самое: ты чувствуешь ее даже сейчас, по теплому воздуху, который прилетает с севера. Но когда битва богов закончилась и Ре увидел, что солнце не будет светить по меньшей мере сто лет, он переселил весь свой народ в одно королевство, накрыл его непроницаемым куполом и постановил, чтобы все, живущие под ним, не старели и оставались молодыми, навсегда. Эревон, Бог Луны, которому поклонялся мой народ, погиб в сражении. Луна — символ перемен и изменчивости. С его смертью источник нашей магии исчез. Народ Ре нуждался в свете, а солнце потемнело, поэтому Ре похоронил погибшего Эревона в Лорне и заставил полную луну всегда светить над своей страной. Так что слуги Ре все эти тысячи лет прожили под отраженным светом своего бога, светом его брата-луны. Они не умирают, только засыпают, чтобы родиться заново. Они ждут, когда Ре вернется и солнце возродится.

— Мы тоже ждем, — добавил Уртред.

— Пророчество говорит, что Светоносец освободит слуг Ре и выведет их обратно к свету дня, — продолжала Аланда. — И там скрыта великая магия: Бронзовый Воин и Серебряная Чаша.

Уртред посмотрел на посох, стоявший рядом с ней. — Ты говоришь, что дерево, из которого он вырезан, еще живо?

— Да, дерево все еще стоит. Его зовут Мировое Дерево. Его корни доходят до центра земли. Я уже говорила, что мой народ поклонялся не огню или Пламени, но естественным циклам природы, поэтому мы молились Эревону, Богу Луны, на священном холме, осененном этим Мировым Деревом, в самом центре города по имени Астарагал. Говорят, что с этого холма можно видеть Лорн. Так что посох ведет меня к нему, в мой дом. И оттуда мы увидим то, что хотим: панораму Лорна.

Сказав это, Анада закрыла глаза и опять улеглась спать около дуба.

Оставшиеся четверо, еще не спящие, начали готовиться ко сну, развертывая одеяла, хотя воздух был достаточно мягкий и теплый, чтобы спать без них. Гарадас и Таласса легли и мгновенно заснули, но Уртред продолжал глядеть на Аланду. И опять старая дама обманула их, сделав вид, что спит. Она открыла глаза и увидела его. Она тихонько подозвала его к себе; он подошел и встал на колени рядом с ней.

— Ты знаешь магию посоха, Уртред, — прошептала она. — Она помогает мне сейчас, но вскоре она исчезнет. Это то самое проклятие, о котором я говорила, так как я думаю, что только магия посоха поддерживает мои силы: как только она исчезнет, моя магия кончится. — Она поглядела на него, через меховой капюшон своего плаща; ее голубые глаза сейчас были усталыми и мутными. — Тогда я умру. Ты должен будешь оставить меня, когда я не смогу идти дальше.

И Уртред увидел отблеск смерти в глазах старой леди, настолько отчетливо, что невольная дрожь прошла по его спине. Но он потряс головой: — Ты забыла, что без тебя и посоха мы бы давно заблудились и все погибли — ты нам нужна.

— Впереди прямая как стрела дорога: вы найдете Лорн, жрец. Тем не менее… — ее голос угас.

— Что тем не менее? — спросил он.

— Староста сказал более умные слова, чем сам думает.

— Как так?

Она поглядела кругом, но все остальные, за исключением двух горцев-часовых и Джайала, который сидел на пне в нескольких ярдов от них, спали беспробудным сном. — Я не думаю, что будет так просто попасть в Лорн, как ты думаешь. Никто не знает, где он.

— Но я сам видел его в Сфере; и Таласса, тоже!

— Да, ты видел его в магическом предмете. И в магическом королевстве. Неужели ты думаешь, что его так легко найти?

Уртред пожал плечами. — Он скрыт, — продолжала Аланда. — Как и могила Маризиана он находится не в нашем мире, а спрятан на другом плане существования. Посох может привести вас к его границам, но не дальше.

— Тогда как же мы войдем в него?

— С верой, точно так же, как вы увидели границу Маризиана — вы найдете дорогу. А если не хватит веры, у тебя есть твоя собственная магия, жрец. Дракон! Я никогда не думала, что увижу его при жизни. Манихей хорошо обучил тебя. Я знаю, что ты закончишь то, что он начал — сокрушишь Червя, и найдешь вместе с Талассой то, что ищешь.

— Моя сила ничто по сравнению с силой Манихея.

— Нет, жрец — в каждом поколении должен быть адепт. Он распознал его в тебе. Но помни, те артефакты, которые Маризиан принес в мир, испорчены, хотя и могущественны. Барон использовал Жезл — а теперь за Джайалем гонится Двойник, а Манихей обречен на Мир Теней.

— Да, все началось с Иллгилла и с его страсти к силе Маризиана. С Жезла начались все эти несчастья — безусловно Манихей погиб только из-за него.

— И Жезл может погубить Джайала. Его тень последует за ним на край света. — Она взглянула на Джайала, который как раз сейчас в одиночку обходил периметр лагеря. — Необходимо вернуть Двойника в Мир Теней — иначе они оба погибнут.

— До Жезла еще очень далеко, — задумчиво сказал Уртред. — Иллгилл, или кто-то другой, унес его в Искьярд.

Темная тень пролетела над лесом, они взглянули вверх через кроны деревьев и увидели еще один усик темного облака, который быстро летел с юга на север через ночное небо. Он попытался закрыть свет луны, похожий на хищную птицу, падающую на свою добычу, но, как только свет луны начал было слабеть, с севера прилетел порыв теплого ветра, темнота рассеялась и луна опять ярко засверкала через листву деревьев.

Старая дама была на исходе сил. — Ты должна отдохнуть — до рассвета не так далеко: нам понадобятся все силы, — твердо сказал Уртред.

— Пускай Ре присмотрит за тобой, жрец. — Она подняла свою усеянную пигментными пятнами руку к его маске. — Ты выбрал правильную дорогу, когда вернулся к нам из Равенспура. Ты один из нас. Если бы только я знала загадку твоего имени…

— Завтра или послезавтра я узнаю, кто я такой, — сказал Уртред.

— Присмотри за Талассой, когда меня не будет, — сказала она, ее последние силы таяли на глазах. — Помни: ты будешь здоров, ты будешь любить; верь, Уртред, этот мир нуждается в таких, как ты.

— Пусть Ре защитит тебя, — ответил он, и ему показалось, что теплое прикосновение руки старой леди зажгло внутри него давно утраченное чувство, или настолько глубоко похороненное, что он с удивлением спросил себя, откуда оно взялось. Он встал, последний раз взглянул на спящую Талассу и пошел туда, где его ждало расстеленное одеяло.