Москиты буквально свирепствовали этой ночью, набрасываясь на Хэзарда целыми тучами. Ему пришлось дважды менять место, пока он не нашел убежище от назойливых насекомых на середине горы, где сильный ветер прогонял их прочь.

Хэзард лежал без сна и думал, что, может быть, напрасно он так ведет себя с этой женщиной. Наверное, Старый Койот сумел бы как-то помочь своему ученику справиться с этим чувством долга и гордостью — или подсказал, как смирить желание. Но учителя не было рядом с ним, и Хэзард понимал, что должен справиться сам.

Хэзард был еще ребенком, когда впервые его посетило видение. А в его племени всегда считали видения источником силы и власти. И в эту ночь Хэзард просил духов, чтобы они послали ему знак. Ведь может быть и так, что эта женщина ниспослана ему свыше. Может быть, она не является воплощением предательства и алчности. Вдруг их пути пересеклись потому, что так захотели духи?..

Хэзард проснулся поздно, и, к сожалению, утро не внесло ясности в его мысли. Ему хотелось только, чтобы полковник Брэддок поскорее вернулся.

Когда Хэзард пришел в хижину, Венеция уже встала и надела одну из его рубашек.

— Хорошо спал? — с наигранной жизнерадостностью поинтересовалась она.

— Не слишком, — Хэзард чувствовал, что ночи, проведенные на шкуре бизона, начинают на нем сказываться.

— Будешь завтракать?

— С удовольствием, — машинально отозвался Хэзард и занялся поисками чистой рубашки, но внезапно резко повернулся к Венеции: до него дошел смысл вопроса.

Неужели она и в самом деле приготовила завтрак? Хэзард взглянул на стол и не поверил собственным глазам. Стол был накрыт, и нечто, отдаленно напоминающее песочное печенье, лежало рядом с беконом на тарелке. Он улыбнулся, дурное настроение сразу исчезло. Венеция даже выставила на стол бутылку бренди на тот случай, если Хэзарду захочется выпить за завтраком. Это была неплохая идея, учитывая, что бекон она все-таки умудрилась сжечь.

Хэзард мужественно взял вилку, и пока он решал, вынесет ли его желудок такое наказание, Венеция виновато вздохнула.

— Я, кажется, забыла что-то положить в печенье. Оно немножко жесткое… И прости за бекон. Я надеюсь, он стоил не слишком дорого?

— Я ценю твои усилия, и не стоит беспокоиться о деньгах. Если бы мне не надо было заботиться о нескольких сотнях человек, то я бы считался довольно богатым человеком — даже по меркам вашего мира.

— Вот как?

Венеция была явно сбита с толку. Жизнь, которую вел Хэзард, никак не свидетельствовала о благосостоянии. Впрочем, она никогда не рассматривала его с этой точки зрения.

— Садись, — Хэзард махнул рукой в сторону стула. — Я тоже должен извиниться за… вчерашнее. Ты ни в чем не виновата. Это все моя вина.

Венеция села напротив него.

— Я понимаю. Ну что, помирились? — спросила она негромко и протянула руку через стол.

— Помирились, — ответил Хээард и напомнил себе о сдержанности.

Венеция задержала его руку в своей и сразу вспомнила, при каких обстоятельствах эта рука касалась ее. Воспоминания были такими яркими, что у нее запылали щеки.

— Спасибо за то, что приготовила завтрак, — вежливо поблагодарил Хэзард, ища предлог, чтобы освободить свою руку: ее тоненькие пальчики волновали его, пробуждали нежелательные воспоминания. — Это очень мило с твоей стороны.

— Я подумала, что могу попытаться. — Венеция старалась держаться так же спокойно, как и Хэзард. Но, посмотрев на тарелки, она снова тяжело вздохнула. — Когда это делает Джимми, все кажется таким простым… Ты не обязан это есть, — застенчиво добавила она.

Хэзард впервые увидел, что Венеция чувствует себя неловко.

— А ты не обязана надевать эти платья, — галантно ответил он.

Венеция просияла, и Хэзард улыбнулся ей той самой улыбкой, от которой у нее останавливалось сердце. Удивительная гармония установилась между ними.

Они решили позавтракать, как обычно, вареными яйцами, хлебом, маслом и молоком.

— Если Джимми не появится, мы умрем с голода, — с солнечной улыбкой призналась Венеция.

— Возможно, придется ему предложить прибавку к жалованью, чтобы обеспечить наше выживание, — в тон ей ответил Хэзард.

— Пожалуй, я тоже буду ему платить, — заявила Венеция и пояснила, заметив, что брови Хэзарда недоуменно поднялись: — Если ты, конечно, примешь от меня чек. А то до моего банка сейчас довольно трудно добраться.

— Для меня — так просто невозможно, — согласился Хэзард, и в его глазах заплясали искорки смеха. — Как-нибудь обойдемся без твоих денег.

— Но у меня их полно!

— Я в этом не сомневаюсь.

— И вспомни о том, что Джимми избавляет меня от тяжелой работы.

— Кстати, раз уж ты заговорила о тяжелой работе… У меня к тебе есть еще одна просьба, но я боялся даже упоминать об этом.

— Надо же, мой тюремщик смягчился! — Венеция не удержалась от насмешки. — Что бы это могло означать?

— Меня очаровали твоя скромность и послушание, — так же насмешливо ответил ей Хэзард.

Венеция посмотрела ему прямо в глаза.

— Если бы я была скромной и послушной, то не понравилась бы тебе.

— Я бы с удовольствием это проверил, — тут же предложил Хэзард.

— Вряд ли тебе это удастся, — парировала Венеция. На ее лице появилось торжествующее выражение, как у адмирала, наблюдающего за тем, как тонет последний корабль вражеского флота.

— И как тебе только позволили вырасти такой своевольной — поговорил Хэзард с театральным вздохом.

— А как тебе это удалось? — не отступала Венеция.

— Я полагаю, что обсуждение ролей женщины и мужчины в обществе вряд ли пойдет нам на пользу.

— Совершенно верно, — еще одна сияющая улыбка стала ему ответом.

— Так вот, о моей просьбе. Я просто не знаю, как заговорить с тобой об этом, но… — Хэзард смотрел на нее смущенно, однако если бы Венеция знала его получше, она бы уловила в его голосе глубоко скрытую иронию. — Мои штаны из оленьей кожи нуждаются в стирке.

Хэзард сам не до конца понимал, зачем предложил ей такое испытание. Но, произнеся эти слова, он вдруг почувствовал, с каким напряжением ждет ответа.

— Так вот о какой тяжелой работе шла речь! — беспечно протянула Венеция: она явно не представляла себе, что стирка штанов потребует куда больше усилий, чем полоскание носовых платочков. — А ты не мог бы послать их миссис Пернел или отдать еще какой-нибудь прачке?

— Они не сумеют с ними справиться.

— Так кто же их обычно стирает?

— Иногда сюда приходит какая-нибудь женщина из моего клана.

Венеция тут же представила себе индейскую девушку — молодую, красивую, покорную. Женщины племени наверняка тянут жребий, кому из них обслуживать Хэзарда! Венеция была не столь уж наивна, она отлично знала о репутации Хэзарда, о его отношениях с женщинами и — что более важно — сама уже успела убедиться, насколько он искусный любовник…

— И как долго она здесь остается? — подозрительно поинтересовалась Венеция.

Хэзарду ее любопытство доставило удовольствие.

— Всю ночь.

— И зачем я только спросила?! — с досадой воскликнула Венеция.

— Не знаю, — с готовностью отозвался Хэзард. — Я никогда не давал обета целомудрия.

— Твое воздержание распространяется только на меня.

— Если принять во внимание многочисленные причины, то все логично.

— А вот с этим можно было бы поспорить! — заявила Венеция, и Хэзард поспешил сменить тему.

— Так ты бы хотела научиться стирать штаны из оленьей кожи?

— А разве у меня есть выбор?

— Разумеется, выбор у тебя есть. — Хэзард очень спокойно смотрел на нее через стол, и Венеция позавидовала его спокойствию.

— Но если я откажусь их стирать, здесь появится гостья и останется на всю ночь?

— Да, так обычно и бывает, — на лице Хэзарда появилась широкая улыбка.

И тут Венеция не выдержала. Вскочив со стула, она уперла руки в бока и бросила на Хэзарда яростный взгляд.

— Ну, так больше этого не будет!

— Ты хочешь сказать, что ты с удовольствием примешься за стирку? — невинно поинтересовался Хэзард, намеренно игнорируя ее тон. Он также пытался не обращать внимания на острые соски, явственно проступившие через изношенную ткань рубашки.

— Только для того, чтобы не слышать, как ты занимаешься любовью с другой женщиной всего в нескольких футах от меня!

— Это означает — «да»?

Хэзард почувствовал, как напряглось все его тело, и сдерживался из последних сил. Его точила одна единственная мысль — зачем он так упорствует? Что случится, если он возьмет то, что ему так навязчиво предлагают? Перед ним стояла прекрасная женщина. Она была так близко, что стоило только протянуть руку…

— Будь ты проклят, Хэзард Блэк! Да! Ты доволен?

— Очень, — быстро согласился Хэзард и почему-то почувствовал невероятное облегчение.

— Вот и отлично. Я не потерплю другую женщину в этой хижине.

С ним снова говорила властная, избалованная дочка бостонского миллионера. В изношенных брюках или в расшитом жемчугом платье, она все равно не теряла самоуверенности. И Хэзард вынужден был признаться себе, что такой она нравится ему больше всего…

Хэзард рассказал Венеции, как следует обращаться с кожей: сначала замочить в чистой воде пруда, потом намылить мягким мылом из юкки, которое абсароки выменивали у племени шошонов, и наконец разложить на траве в тени. Он проработал на шахте весь день, а Венеция стирала, терла, полоскала — чтобы штаны Хэзарда были чистыми и чтобы Джон Хэзард Блэк не привел другую женщину в свою постель.

В этот день Джимми так и не пришел. Венеция сказала об этом Хэзарду, но тот ответил, что так бывало и раньше: у мальчика много обязанностей по дому. Венеция имела свое мнение на этот счет, но она слишком устала, чтобы спорить. У нее не было сил даже на то, чтобы принять ванну, хотя Хэзард предложил натаскать воды, о чем она ему и сообщила, почти засыпая в кресле у огня.

— И потом, — пробормотала Венеция, — я провела в воде почти весь день, отстирывая эти твои чертовы штаны.

— Еще раз спасибо. Ты отлично поработала.

— Знаю и по-прежнему жду платы, — сонно заявила она, не утратив своей обычной дерзости.

Хэзард открыл было рот, чтобы ответить ей, но тут же закрыл: Венеция уже спала. Он улыбнулся. Она свернулась в кресле, словно маленький ребенок, и Хэзард понял, что Венеция как следует потрудилась. Но он даже не подумал о том, что она впервые в жизни старалась ради кого-то.