Сделав вещь и оставив ее себе, ты получаешь над ней полный контроль. Если ее не касались ничьи руки кроме твоих, она полностью твоя. Если, сделав вещь, отдаешь ее другому, ты уступаешь контроль, но вместо него получаешь доверие между тобой и человеком, которому ты сделал подарок. Если же сделанная вещь будет украдена, баланс может нарушиться, и я всегда этим пользовалась.

Треклятая Королева-Сказочница пыталась изменить это. Она отдавала свое так легко, что это ее едва не убило, а твари, которых она подарила миру, защищали установленный ей порядок и после того, как иссякло ее могущество, и даже после ее смерти. Они взялись сторожить нас в горной тюрьме, а яд, отравлявший нас, им не причинял никакого вреда.

Они расселились по ущельям и склонам гор, и даже на самых высоких пиках, и преследовали нас со всех сторон.

Ах, если бы только нам удалось заполучить магию Королевы-Сказочницы в свои руки. Она была величайшим творцом в истории своего народа, пусть так и не поняла, как работает ее магия. Если бы нам удалось завладеть ей и подчинить ее своей воле, как когда-то ее мужа, мой народ загнал бы человеческие отродья так глубоко в песок, что они не выбрались бы оттуда до самого конца света. Но вместо этого нам приходилось наблюдать, как она сотворила из ничего эти горы и оснастила их всем тем, что любили наши тюремщики.

Меж склонов пролегали просторные долины, усеянные полевыми цветами, где феи и эльфы танцевали на ветру, порхая над пахучими лепестками. Там были укромные гроты и пещеры, где драконы могли высиживать яйца, порождая все новых огнедышащих тварей и не боясь, что мы найдем их в тот единственный момент, когда они становятся уязвимыми. Там были травянистые луга, где единороги паслись изо дня в день, а по ночам оттачивали свои рога о камни. Там были неприступные вершины, где гнездились фениксы, и плодородные земли, надежно укрытые от ветров и проливных дождей, где гномы выращивали все, что им заблагорассудится, копаясь в грядках до полного изнеможения.

Все это подарила им Королева-Сказочница, подарила от всего сердца, полного любви к своим творениям и миру, который она ими населила. Я мечтала, чтобы все они горели в пламени столь жарком, что их плоть оплавится, обнажив кости, чтобы земля выгорела дотла и на ней больше никогда ничего не выросло.

Вместо этого нам приходилось довольствоваться мелкими разрушениями, которые мы чинили при любой возможности. Мы портили воду в реках, питавших заводи, где драконы откладывали свои яйца. Сбивали головки со всех цветов, которые попадались нам на пути. Жгли траву и вытаптывали гномьи посадки. Наслаждались всяким днем, когда вершины гор опутывали столь густые тучи, что их было не пронзить даже огнем феникса. Долгие годы и столетия мы занимались этим, не получая особого удовлетворения, но это было все же лучше, чем ничего.

Волшебные твари даже не пытались дать нам отпор, да это было им и не нужно. Сообща они были нисколько не слабее нас, и им достаточно было твердо стоять на своем. Я училась у ветра и дождя – двух сил, которые, казалось, едва ли причиняли горам какой-то ущерб, но на деле многолетним упорством гнули свою линию. Я поняла, что могу поступать так же. Я стала не отравлять реки, а перенаправлять их русла. Не рвать цветы, а искать насекомых, которые их пожирали. Мало-помалу мне удалось истощить плодородные земли, где гномы разводили свои сады, и они стали чахнуть.

Именно так мне удалось бежать из тюрьмы, которую соорудила для нас Королева-Сказочница. Мне претила мысль тратить на это столько времени и усилий, но в конце концов это сработало. Я не была окончательно свободна и не могла слишком активно вмешиваться в дела равнинных жителей, не привлекая внимания своих тюремщиков, но могла хотя бы начать, и тем самым вновь обрела силу.

Разумеется, за это пришлось поплатиться. За все в жизни приходится платить. Долгие годы, проведенные в горной тюрьме, не прошли бесследно. Мои более слабые сородичи гибли или оказывались в заточении в пещерах, полных железной руды, где корчились в бесконечных муках, но мне удалось избежать этого, и я поклялась отомстить за убитых. Стоило мне сосредоточить свои усилия на королевствах Царетворца и его потомков, все начало возвращаться на круги своя: цветы снова зацвели, вода стала чистой и прозрачной. То был хрупкий баланс, который я была намерена поддерживать, вынашивая свои планы побега. И этого было достаточно.

Наконец, мне нужно было лишь дождаться, пока Маленькая Роза вырастет и станет королевой, которую я буду использовать в своих интересах. Хотя ее жизнь для меня ничего не значила, годы ее взросления показались мне самыми долгими. К своему вящему сожалению, я не могла следить за ней так пристально, как мне бы хотелось, так что мне приходилось полагаться на неловкие маневры Царетворца и его гнусного отпрыска. Но вот наконец она была почти готова стать моей. Оставалось лишь подождать, пока сработает мое проклятие, и настанет час моего триумфа.

Я приложила все усилия, чтобы побороть искушение. Наложив проклятие на Маленькую Розу, я могла бы тут же забрать ее с собой в горы и воспитать ее так, как требовал мой план. Могла бы сделать ее разум идеальным инструментом вместо того, чтобы полагаться на волю случая и ее наставников. Могла бы вырастить чудовище, готовое ко всем тем ужасам, для которых я буду использовать ее тело, но я избрала иной путь. Если бы Маленькая Роза была в моем распоряжении, я могла бы овладеть ею, увидев малейший признак ее готовности, ибо, изнемогая от своего заточения, я была подвержена безрассудствам. Вместо этого я предпочла отдалиться от нее, зная, что, когда наши пути пересекутся, ее тело и душа созреют, чтобы навечно стать инструментами в моих руках.

Когда она исчезла, я опоганила все цветущие луга, какие смогла найти, наплевав на то, что все обитатели проклятых гор могли застать меня за этим занятием. А потом я отправилась к Царетворцу, поскольку у меня было к нему дело.

 

Глава 16

Когда Сауд и остальные ушли, я был вдвойне благодарен судьбе за водопад, потому что тишина, повисшая между мной и Маленькой Розой, была почти невыносима. В присутствии Тарика и Арвы мы из вежливости поддерживали хоть какой-то разговор, а Сауд не давал нам забыть о приземлённых реалиях нашего существования. С их уходом оказалось, что я понятия не имею, о чем с ней говорить, так что большую часть времени просто молчал. В моей голове она так долго существовала в образе принцессы, что, когда я увидел ее в человеческом обличье, мне никак не удавалось примирить между собой эти два образа. Лежало ли на ней проклятие, была ли у нее обувь, для меня она всегда останется принцессой. А я всегда буду пряхой, по крайней мере в душе, так что все свое время я посвящал размышлениям о том, что делать дальше.

Она терпела три дня. Три дня отдающейся эхом тишины у водопада и у костра, нарушавшейся, лишь когда я желал ей спокойной ночи и уходил на наблюдательный пункт, который соорудили мы с Саудом. Я хлопотал по хозяйству и готовил еду. Она собирала хворост или, улучив момент, когда я был занят, стирала сшитые для нее Арвой куски ткани. Утром четвертого дня я понял по ее виду, что она хочет побыть одна, и не тревожил ее. Утром пятого дня, принимая из моих рук миску с вареной викой, она схватила меня за запястье, прежде чем я успел отнять руку.

– Йашаа, так не пойдет, – сказала она.

– Простите, принцесса, – ответил я. – Дикая пшеница еще не созрела, хотя Арва и нашла тут ее заросли.

– Я не про еду, Йашаа, – еще более раздраженно сказала она. – И не про лагерь, и не про хозяйство.

– Тогда я не понимаю, – сказал я. – Но если вы мне скажете, в чем дело, я постараюсь…

– Ой, да помолчи ты, – сорвалась она, но тут же взяла себя в руки. Я заметил странную вещь. Когда она злилась, я мог увидеть в ней друга. Но в добром расположении духа она была принцессой от макушки до кончиков пальцев. – Точнее, не молчи. Ты едва ли сказал мне два слова с тех пор, как ушли остальные. Мне жаль, что ты застрял тут в моем обществе и что я вообще вынудила тебя взять меня с собой, но я не видела другого способа выбраться из замка.

– Ничего страшного, принцесса, – ответил я. – О чем бы вам хотелось поговорить?

Она глубоко вздохнула, будто ей хотелось сказать сразу очень много всего, и она не могла решить, с чего начать. Я видел, что все еще чем-то ее задеваю. Впрочем, очевидно, она решила не заострять на этом внимание – она положила в рот ложку похлебки и принялась жевать без тени подавленного гнева, который выплеснулся наружу всего минуту назад.

– Расскажи мне про Камих, – попросила она. – Я мало знаю про него, и совсем ничего, что бы не касалось Царетворца. Расскажи, что за люди там живут и как они обращались с вами, когда вы уехали из Харуфа.

Теперь жевать начал я. Я неплохо управлялся с походной кухней, но из вики даже Тарик не сумел бы соорудить нечто вкусное. Я с усилием проглотил безвкусную кашицу и собрался с мыслями.

– Я мало что знаю про Харуф времен моего детства, – сказал я. – Больше всего мне запомнился запах вереска – во всяком случае, из того, что было за пределами замка. Мне всегда казалось, что это более приветливый край, чем Камих, хотя, возможно, это просто потому, что там был мой дом, и потому, что мама всегда с такой тоской вспоминает про эти места.

– Я освежу твои воспоминания, – с улыбкой пообещала Маленькая Роза. – Но сначала расскажи мне про Камих.

– Он больше, – сказал я. – В детстве прошел его от края до края, и, хотя я знаю, где лежат его границы, он кажется бесконечным. Как вы знаете, с одной стороны Камих омывается морем. Там есть широкие равнины, где добывают глину исполу. Еще там есть леса и обширные поля, где выращивают пшеницу и ячмень.

– Звучит неплохо, – отметила она.

– Долгое время мы не могли найти себе место – в городах нас не принимали, – продолжал я. – В Камихе мастерам положено состоять в гильдиях, и у них полно своих прях и ткачей, так что конкуренты из Харуфа им не нужны. Пробиться в гильдию почти невозможно, разве что через брак, а мало кто из местных готов вступить в брак с чужаком. Впрочем, моя мать и не пыталась найти себе ухажера, как и мать Арвы, хотя та была моложе и не отдала свое сердце отцу Арвы, как моя мать моему.

– Твой отец умер? – спросила она, и между ее бровей залегла тревожная складка.

– Нет, – ответил я. – А если и умер, мать об этом не знала. Он пошел обратно в пустыню по Шелковому пути еще до моего рождения, потому что его долг был там, а мамин – в Харуфе.

– Я всегда знала, что выйду замуж не по любви, – сказала Маленькая Роза. – Но надеялась, что остальным не приходится так же повиноваться чувству долга. Но, видимо, так уж устроен мир.

– Мама говорила, что слишком любила королеву Расиму и свою работу при дворе, чтобы уйти, а отец точно так же относился к своему жизненному пути, – сказал я. – Они выбирали между двумя любовями, а не между любовью и ее отсутствием.

– Не уверена, что так лучше, – задумчиво произнесла она, и я кивнул, признавая справедливость ее замечания.

– Так или иначе, – продолжил я, – замуж моя мать не вышла, так что в гильдию ее не приняли. Мы скитались по стране, пока не настал момент, когда Арве уже давно пора было начать ходить, и тогда мы обосновались на первом перекрестке за горным перевалом – если считать со стороны Харуфа, конечно. Там мы познакомились с отцом Сауда, который согласился учить нас боевым искусствам.

– И там твоя мать могла узнавать вести из Харуфа от торговцев шерстью, – догадалась Маленькая Роза.

– Да, – сказал я. – Хотя она редко пересказывала их мне. Она твердо решила, что я должен стать членом гильдии в Харуфе, чтобы, когда вы выйдете замуж, у вас был хотя бы один союзник с западной стороны гор.

– Я польщена предусмотрительностью твоей матери, – сказала Маленькая Роза. – Должно быть, ты ненавидел меня за это?

– Конечно, принцесса, – признал я. – Из-за вас мне пришлось покинуть свой дом, ваше проклятие убивало мою мать. Я видел, как умирал отец Тарика.

Я не собирался говорить так резко. С тех пор, как ушли остальные, не прошло и минуты, чтобы я не напоминал себе, кто она такая, пусть даже мое отношение к ней осложнялось многолетним недопониманием. Я старался быть вежливым, хотя все знания о придворных манерах давно выветрились из моей памяти. И тут вдруг я говорю такое!

– Ничего страшного, Йашаа, – сказала она. – Так уж устроены проклятия. Они отравляют все вокруг.

– Демону было мало причинить страдания вам, – сказал я. – Он обрек на страдания и других, а поскольку я не знал, как бороться с этим демоном, я обратил свой гнев на вас. Я считал, что это вы или ваши родители виноваты в том, что проклятие остается в силе. Теперь я знаю, что это не так, и мне стыдно.

– Слишком много людей пострадали из-за меня, – сказала Маленькая Роза. – Мне тоже ненавистна эта мысль, и, если бы я могла покончить с этим, я бы это сделала, но я оказалась в ловушке между даром феи и проклятием демона.

Ее слова повисли в воздухе, как котелок над костром, и тут я посмотрел ей в глаза впервые с тех пор, как встретил ее в башне.

– Но должен же быть выход! – воскликнул я.

– Что? – переспросила она.

– Должен быть способ обойти волшебство феи, не дав демону овладеть вашим разумом, – пояснил я. – Подумайте, сколько всего мы уже знаем про демонов, и сколько узнали с тех пор, как стали делиться информацией. Королева-Сказочница была всего лишь человеком, но ей удалось изгнать зло из собственного мужа, который убил всех своих прошлых жен. Если мы выясним, как она это сделала, у нас тоже получится.

– На свете уже не осталось никого, кто это знает, – возразила Маленькая Роза. – Тебя растили на преданиях меньше чем десятилетней давности, и посмотри, как они тебя запутали. Как нам отличить правду от мифа, если мы начнем расспрашивать? Даже Тарик этого не знает, а он знает предания лучше всех нас, вместе взятых. Кого еще мы можем спросить?

Я долго молчал, вслушиваясь в журчание водопада. Сауд сказал, что мы увидим со своего наблюдательного пункта любого противника, кроме разве что дракона, который бы прилетел с другой стороны. В этих местах жили демоны, но жили и другие создания, которые, в отличие от людей, не умирали. И память у них была долгая.

– Надо расспросить фею, – сказал я. Когда я говорил про это раньше, это казалось невозможным, но теперь, когда с нами Маленькая Роза и мы в горах, где живут феи, а у меня было время подумать и отбросить другие, еще более дурацкие идеи, это представлялось вполне выполнимым. У магии, сковывавшей Маленькую Розу, было две стороны, и, если нам не удастся найти демона, можно хотя бы попытаться разыскать тех, кто с меньшей вероятностью убьет нас на месте.

– Если получится, ту фею, которая была на вашем празднике, но я думаю, что подойдет любая. Они уже жили здесь, когда Королева-Сказочница рассказывала свои лучшие истории. Они были их частью. И они были здесь, когда вас прокляли, так что они должны знать, как нам помочь.

– Это ужасный план, – сказала Маленькая Роза.

– Именно это сказал Сауд перед тем, как я взобрался на башню, – признал я. – Так что я хотя бы последователен.

Она рассмеялась, и я впервые увидел, как работает дар эльфа. Она сказала, что его дар помогает ей не сойти с ума. Ее мир был плоским и пустым, а в каждом его уголке таились кошмары. Но все же она не сдавалась под грузом своей судьбы. Интересно, поможет ли этот дар и тем, кто ее окружает?

– Ну что ж, Йашаа, – сказала она. – Мы уйдем из этого ущелья и отправимся на поиски созданий, которых мало кому из ныне живущих удавалось встретить.

– Ваши ноги только начали заживать, – напомнил я. – Может, лучше дождаться, пока вернутся остальные?

– И сидеть дальше у костра, слушая твое гробовое молчание? – фыркнула она. – Не думаю, Йашаа. С меня хватило заточения в башне, я не хочу переживать то же самое здесь с тобой.

Меня ужаснули ее слова, но тут я сообразил, что она шутит.

Во всяком случае, отчасти. В последние дни я был, мягко говоря, не лучшим собеседником.

– Как пожелаете, принцесса, – сказал я. – Будем надеяться, в поисках информации нам удастся заодно найти еду получше.

– Это было бы весьма кстати, – отметила она. – Я, конечно, говорила, что ты неплохо готовишь, но, боюсь, это было лукавство.

– Знаю, принцесса, – признал я. – Все мамины уроки прошли даром.

Она снова рассмеялась, и меня охватило непреодолимое желание провести всю свою жизнь в стараниях ее рассмешить. Если именно эту работу моя мать так любила до того, как демон разрушил ее жизнь, я наконец понял, почему она так долго не могла покинуть королевский двор Харуфа. Она осталась там, несмотря на риск болезни и страданий, и я всегда считал это глупостью, но теперь я знал, в чем дело. Я буду служить Маленькой Розе не потому, что когда-то ненавидел ее и теперь хотел загладить свою вину, но потому что хотел этого. Я буду служить ей, рискуя собственной жизнью, если придется.

Маленькая Роза понесла миски к воде и принялась их мыть. Такую работу ей можно было делать, потому что, в отличие от готовки, она не включала создание чего-то нового. Точно так же, ей можно было собирать хворост, но нельзя разводить костер, даже если бы она знала, как это делается. Это была очень относительная свобода, значительно уступавшая нашей жизни на перекрестке, но все же это была свобода, и, наблюдая, как она старается извлечь максимум из сложившейся ситуации, я почувствовал, как во мне шевельнулось нечто, напоминавшее надежду.

 

Глава 17

К тому моменту, как наутро мы были готовы отправиться на поиски, мы с Маленькой Розой пришли к молчаливому соглашению. Я буду делать вид, что мне нисколько не сложно говорить с ней так же, как с Саудом, а она будет притворяться, что не замечает, каких усилий мне это стоит. Со временем мне стало чуть проще, хотя я по-прежнему не мог заставить себя звать ее Захрой и забыть о том, что она принцесса. Но я мог с ней разговаривать, а поскольку разговоры были одним из немногих доступных ей занятий, я знал, что это не менее важно, чем любая другая услуга, которую я мог бы ей оказать.

Я устранил все следы нашей стоянки в ущелье. Шансы, что кто-нибудь найдет нас в горах, были мизерными, но я не хотел рисковать. В конце концов, мы ведь похитили принцессу. Трава была достаточно густой, чтобы за нами не осталось следов, а все наши вещи уместились в пещере. Маленькая Роза набрала веток и камней, чтобы я смог оставить Сауду послание внутри пещеры, где его наверняка никто не найдет, и сообщить, что мы ушли за едой и скоро вернемся. Я сильно сомневался, что остальные вернутся раньше нас, потому что мы не собирались уходить с ночевкой, но мне не хотелось, чтобы в случае чего они волновались.

Итак, на пятый день с того момента, как мы нашли укрытие, мы покинули его. Я взял с собой небольшой рюкзак – пусть даже мы не собирались отсутствовать долго, мне хотелось быть готовым к любым непредвиденным обстоятельствам. Маленькая Роза несла свои туфли в руках: идти по мягкой траве можно было и босиком, а чем меньше она будет носить тесную обувь, тем лучше. Памятуя об этом, я направился вверх по склону, а не вниз. Арва рассказывала, что неподалеку есть поляна, и я решил, что это неплохое место для поисков съестного, не говоря уже о другой, более сложной цели нашей экспедиции.

– У вас есть соображения насчет того, где могут жить волшебные создания? – спросил я Маленькую Розу, закончив объяснять ей свой план.

– Разве что предания, – вздохнула она. – Впрочем, они же нас сюда и привели.

Пока мы карабкались по склону, я рассказал ей про медведя, с которым нам пришлось сразиться. Я не хотел ее пугать, но ей нужно было знать, что в лесу нас окружают скрытые опасности в самых разнообразных формах.

– Вы умеете лазать по деревьям?

– Я никогда не пробовала, – сказала она. – Но я и с башни по веревке никогда раньше не спускалась, но получилось вполне сносно.

– Лезть вверх вообще обычно проще, – заверил ее я. – Если потребуется, вам нужно будет найти дерево и залезть на него.

– И бросить тебя на произвол судьбы? – спросила она.

– Нет, я полезу сразу за вами, – уточнил я. Она улыбнулась. – По крайней мере чтобы оценить ситуацию.

– Как вы узнали, что медведь был одержим демоном? – спросила она, и ее улыбка померкла.

Мы дошли до каменистого выступа. Я заметил, как она оглядела поверхность, потом глянула на свои туфли. Она решила рискнуть, и мы пошли дальше.

– По глазам, – объяснил я. – В них было что-то очень странное. Медведей я раньше никогда не видел, но видел множество других животных, а во взгляде этого медведя было что-то не совсем животное. И он казался слишком умным. Не реагировал на боль так, как следовало бы.

– Чудесно, – сказала она, слегка споткнувшись о камень.

Я, ни на секунду не задумавшись, подхватил ее за талию и плечи и помог ей снова прочно встать на ноги. Я бы сделал то же самое для Арвы или для Тарика, когда тот был помладше, но с Маленькой Розой все было иначе. Мои пальцы тут же ощутили, что ткань ее платья, простого и ничем не украшенного, куда добротнее любой одежды Арвы, но кроме того, коснувшись ее, я почувствовал что-то еще… что-то, чему не мог дать названия. У меня вспыхнули щеки, и мне это не понравилось.

– Йашаа? – окликнула меня она, заметив, что я остановился. – Ты что-то увидел?

– Нет, принцесса, – я покачал головой, и мир вокруг меня вернулся в нормальное состояние. – Простите. Иногда мои мысли уносят меня куда-то далеко. Я буду внимательней.

– Я не хуже тебя вижу, что происходит вокруг, Йашаа, – сказала она. – Тебе не обязательно постоянно быть начеку. Увидев нечто, я могу и не понять, что это, но пойму его намерения, а этого достаточно, даже если ты снова будешь витать в облаках.

Она просто шутит, напомнил я себе. Дразнит меня, потому что мы с ней вместе путешествуем, а именно так ведут себя хорошие спутники. Мы с Саудом делали то же самое с малых лет. Но все же разница между ее шутками и шутками Сауда задевала меня, так что я лишь кивнул в ответ и пошел дальше.

Наконец, добравшись до вершины склона, мы увидели поляну, про которую говорила Арва. Она была сплошь усеяна цветами, мягко колыхавшимися на ветру, а по краям росли деревья, будто караульные, охраняющие сад.

– Какая красота, – сказала принцесса с ноткой печали, но ее освещенное солнцем лицо выражало радость и живой интерес.

– Пойдемте, – сказал я. – Я расскажу вам, какие из растений ядовитые.

В конце концов я поручил ей собирать вику, потому что ее было сложнее всего спутать с чем-то ядовитым. Я извинился, и не только за монотонность этой работы, но и за ее неблагодарный результат, но принцесса лишь улыбнулась, напомнив мне, что, как только вернется Тарик, наш рацион наверняка улучшится. Я засмеялся и отправился расставлять ловушки на кроликов вдоль деревьев.

Я пришел к выводу, что иметь снова хоть какой-то план было приятно, пусть даже план этот едва ли можно было назвать убедительным. Я надеялся хоть немного продвинуться к возвращению Сауда, потому что он явно отнесется к моей идеи скептически, но в то же время я знал, что с помощью Тарика дело пойдет легче. Разговоры с Тариком каким-то образом всегда помогали доработать детали. Я попытался припомнить все, что могло помочь нам найти волшебных созданий. Я знал, что феи любят цветы, а цветов тут было полно.

Надо поискать золотистую пыльцу, вроде той, что нашла тогда Арва. Я был не уверен, что феи оставляют следы на земле.

– Йашаа! – позвала Маленькая Роза, и я понял, что она старается, чтобы ее голос не показался мне обеспокоенным. Но я все же поспешил к ней.

– Что такое? – спросил я.

Она прилежно трудилась, собирая вику в свое проклятое одеяло, которое тащила за собой, двигаясь по верхнему краю поляны. Она стояла в дальнем конце поляны, заглядывая через ее край в лощину, которую я сразу не заметил.

– Это огород, – сказала она.

Я проследил за ее взглядом и понял, что она права. В отличие от поляны, где росли только полевые цветы и деревья, там были аккуратные грядки со съедобными растениями. Этот участок земли было совершенно не видно, пока не подойдешь совсем близко. Арва, когда ходила на разведку, пробыла тут недолго и скорее всего видела только цветы да, может быть, пчел.

– Надо же, какой маленький, – сказала Маленькая Роза, и сперва меня это смутило. Такой огород мог бы кормить семью из четырех человек целую зиму. Но потом я увидел, что она имеет в виду.

По краям огорода был заборчик, слишком хрупкий, чтобы отвадить от него кроликов, но явно сделанный любящими руками. Аккуратно переплетенные тростинки с деревянными перемычками и вбитые в землю крошечные столбики. Такой мог бы построить ребенок.

– Говорят, именно в горах гномы разбивают свои огороды, – сказал я дрогнувшим голосом. – Они иногда приходят в мир, чтобы помочь нуждающимся фермерам, но больше всего любят работать в горном воздухе.

– Гнома, которая была на моем дне рождения, заходила в дворцовый сад, – сказала Маленькая Роза столь же зачарованным голосом. – Он до сих пор процветает, хотя нам особо нечего там сажать.

– Нам надо уйти, – сказал я. – Это не для нас.

– Нет, для нас, – возразила она.

– По крайней мере надо держаться подальше от огорода, – я взял ее за плечо, подавив бурю эмоций, нахлынувших на меня при этом прикосновении. – Не нужно их беспокоить.

– Гномы были бы не против, – уверенно сказала принцесса. Она заметила, что мне неловко, и положила руку мне на плечо. – Йашаа, гномы – самые добрые из творений Королевы-Сказочницы. В качестве благодарности они принимают только помощь.

– Но как мы можем им помочь? – спросил я. – Их тут даже нет, чтобы мы могли спросить.

– Смотри-ка, – она указала на дальнюю часть изгороди. Тростник там проломился – то ли от того, что какой-то настойчивый зверек все же прорвался в город, то ли просто от непогоды.

– Мы можем починить изгородь. Это будет нашим даром.

Она принялась подбирать растения, которые обронила по пути, а я вернулся к деревьям, чтобы найти подходящие ветки. Я все еще волновался, но Маленькая Роза казалась столь уверенной. К тому же в задней части огорода я заметил гранаты, так что удержаться было сложно.

Когда я вернулся, принцесса протянула мне охапку побегов и веток, и я постарался по мере сил скопировать работу гномов. Новые столбики я установил без особого труда, вбивая их в землю аккуратно, чтобы не потревожить растения, но узелки давались мне плохо: мои мозолистые от прядения пальцы надрывали стебли.

– Давай я, – сказала Маленькая Роза с железной решимостью и отголоском той боли, с какой она говорила о том, как другие страдают из-за нее.

– Но принцесса, – возразил я, хоть и понимал, что она не уступит. – Вам же нельзя делать вещи.

– Я знаю, Йашаа, – я уже отодвигался в сторону, уступая ей место, – столь повелительным был ее тон.

Мне следовало быть настойчивее. Нам не так уж нужны были продукты из огорода. Это, конечно, не прядение, которое бы сгубило ее окончательно, но все же это своего рода творчество, а мы знали, что даже пара узелков откроет дорогу демону. Но она была столь полна решимости, а я, хоть и провел почти десять лет вдали от нее, так и не отвык подчиняться любому ее приказу. Ей хотелось что-то сотворить, хотелось сделать что-то на собственный страх и риск, так что мне оставалось только помочь ей.

Я наблюдал, как ее хрупкие пальцы вяжут узелки из стеблей, прикрепляя скрещенные тростинки к опорам. Хотя ей не хватало практики, ее руки двигались уверенно, а в ее лице появилось умиротворение, которого я раньше не видел. В башне она не показалась мне красивой, но сейчас, в залитом солнцем саду, с грязью под ногтями и в сбившемся платке, она выглядела прелестно.

Заделав пролом в изгороди, она аккуратно переступила через нее и пошла между грядок, при каждом шаге глубоко впечатываясь в грязь босыми ступнями. Она двигалась осторожно и размеренно, собирая очень мало плодов, но безошибочно выбирая те, что нам пригодятся больше всего. Дар дракона снова показал себя в действии: глядя на любую вещь, она точно знала ее цену. Она складывала свой скромный урожай в платок, подставив непокрытую голову солнцу, и вскоре вернулась ко мне с улыбкой на лице. Она кинула мне гранат, и я поймал его на лету.

Я взглянул на изгородь и почувствовал странный прилив гордости. Мы сделали что-то вместе. Из всех, кто знал Маленькую Розу в Харуфе и участвовал в ее воспитании после проклятия, из всех, кто служил ей как своей принцессе и госпоже, я был, пожалуй, единственным, кто мог бы сказать, что сотворил что-то вместе с ней. У меня по спине пробежал холодок, хотя ни ветра, ни малейших признаков облаков в небе не было. Изгородь была платой за огород, но я не представлял, какой будет плата за изгородь.

– Вернемся завтра, чтобы проверить, привлекли ли мы чье-то внимание, – сказал я.

– Хорошо, – кивнула она. Мы оба помнили, что гномы – робкие существа.

Гранат был просто превосходный.

 

Глава 18

По дороге назад в ущелье мы не разговаривали. Дорога шла в основном под гору, и Маленькая Роза сосредоточилась на том, чтобы ничего не уронить на ходу. Я нес рюкзак и тот узел, что был побольше, но она не слишком хорошо держала равновесие с грузом в руках, а ее босые ноги легко могли поскользнуться на спуске. К тому моменту, как мы добрались до ущелья и склонились к воде, чтобы попить, солнце уже почти село – во всяком случае, скрылось из узкой прорези в горах над нашим укрытием. Маленькая Роза набрала воды в котелок. Я убрал камушки и ветки, из которых складывал свое послание Сауду, но приберег их, чтобы оставить новое, когда мы в следующий раз уйдем из пещеры.

– Расскажете мне про Харуф? – попросил я, когда она поставила котелок на огонь и отошла в сторону, предоставляя мне заняться ужином. – Мама рассказывала мне в основном про вас.

– Конечно, – согласилась она, усевшись напротив. Задумавшись на мгновение, она провела пальцами по окантовке своего платка, но тут же опомнилась и волевым движением сложила руки на коленях.

– Что-нибудь из стародавних времен, если можно, – сказал я. – Не про сам Харуф, а про то, как он появился.

Она кивнула, помолчала немного, продумывая, что сказать, и наконец начала рассказ.

– Когда моя прародительница, сестра Королевы-Сказочницы, повела свой народ через пустыню, с ней были не только ее сородичи. – Я накрыл котелок крышкой и уселся, приготовившись слушать. Те люди были родней и мне, хоть и отдаленной. – Видишь ли, ей пришлось покинуть сестру, потому что королеве нужно было править страной и воспитывать детей, которым предстояло унаследовать ее каср и земли. Королева-Сказочница родила детей позже большинства женщин, потому что Король-Добронрав не посещал ее спальню, пока не завоевал ее доверие, а на это ушло много времени. Дети ее сестры уже достаточно выросли, чтобы проделать путь через пустыню, и все, за исключением одного, отправились с ней. С ними отправились и семьи их будущих супругов, последовавшие за сестрой королевы, потому что верили в ее силу. Так что караван получился длинным.

Я слышал разные версии этой истории раньше, потому что в Камихе ее тоже рассказывали, но Маленькая Роза излагала ее в непривычном для меня ключе. Так, я не знал про детей Королевы-Сказочницы. Мужчин в Камихе, от которых я слышал эту историю, не интересовало, откуда взялись наследники – только то, что они были. Я откинулся назад, позволяя словам принцессы окутать меня со всех сторон.

– У них было бессчетное количество верблюдов, подаренных отцом Королевы-Сказочницы, который был величайшим торговцем своего времени, – продолжала Маленькая Роза. – Были у них также козы и овцы, а Король-Добронрав обещал прислать и лошадей, как только у них появятся конюшни.

Она сделала паузу, и я не мог прочитать выражение ее глаз. Эта история принадлежала нам обоим, но у нее была опознавательная черта, безошибочно связывавшая ее с теми, кто пришел из пустыни. Возможно, из-за этого она принимала ее ближе к сердцу.

– Ухаживать за таким обширным хозяйством было сложно, – продолжала Маленькая Роза. – Хотя в караване было много опытных пастухов, а повседневные дела можно было поручить детям, в пустыне было мало корма для скота, а в вади недостаточно воды. Некоторые хотели вернуться и подождать более благоприятных обстоятельств для путешествия.

– Но моя прародительница помнила ночь своей свадьбы и волшебных созданий, которых сотворила ее сестра. Она знала, что не всегда можно полагаться на удачу и что обстоятельства можно изменить, если хорошенько потрудиться. И наконец, она знала, что творения ее сестры ушли в горы до нее, и была уверена, что выход найдется. Она говорила своим спутникам ободряющие слова и вела их за собой. Спешить им было особенно некуда, так что они двигались медленно и осторожно. Каждый вечер они тщательно выбирали место для стоянки, а каждый день оставляли на песке камни, размечая свой путь. Всякий раз, как они пересекали вади, моя прародительница отмечала, какого уровня достигала вода во время разлива.

– Так и появился торговый маршрут, который мы называем Великим шелковым путем. Они разметили дорогу до касра и стоянки для караванов. Привлеченные магией созидания, волшебные существа спустились с гор, чтобы понаблюдать за работой. Они увидели, что каравану не хватает еды и воды. Драконы, единороги и фениксы мало чем могли помочь, но эльфы питали особую нежность к козам, а феи – к овцам, так что они убедили гномов, которые не умели летать, прийти на помощь. Они принесли их на себе в пустыню и разместили в тени олеандров, росших вдоль вади. Гномы, покопавшись в земле, призвали затаившуюся в ней воду наружу. Люди и животные больше не мучились от жажды, растения не чахли, и тем самым великое путешествие моей прародительницы было спасено от краха.

Я приподнял крышку котелка, чтобы помешать похлебку. Я понял, почему она выбрала именно эту историю.

– А сестра Королевы-Сказочницы что-нибудь подарила гномам, чтобы отблагодарить их за работу? – спросил я. – Или этот обычай появился позже?

– Я знаю, что ты с недоверием относишься к магии, Йашаа, и с чего бы тебе думать иначе? – отметила принцесса. Она рассуждала здраво. Мне всегда хотелось следовать ее советам, даже если они противоречили моей натуре. – Ты видел только плохую сторону магии, она отняла у тебя тех, кого ты любил.

Этого я не мог отрицать.

– Но я видела магию с обеих сторон, – сказала она. – Я, испытавшая на себе и ее дары и проклятие, и постоянно чувствующая борьбу между этими двумя силами внутри себя. Йашаа, иногда магия стоит той цены, которую приходится за нее заплатить.

– Стоит ли? – спросил я. – Арва осиротела в десять лет, Тарик в двенадцать. Спросите у них. Ваш собственный народ голодает, потому что деньги, на которые они могли бы купить еду, уходят на одежду. Им приходится выбирать между зимней одеждой и полным желудком, и это ваша вина.

– А твоя мать умирает, – ледяным тоном сказала она. – Я все это знаю, Йашаа. Не забывай, большую часть своей жизни мне пришлось провести в башне, где я не могла делать ничего, кроме как смотреть на страдания своего народа, не в силах ему помочь. Моя боль отличается от твоей, и, возможно, она не так сильна, но она моя, и я не собираюсь выслушивать, как ты принижаешь ее значение.

Вся дружелюбность между нами испарилась.

– Я лишь хотела сказать, – произнесла она после долгого молчания, – что буду продолжать эту войну внутри себя, и мы будем продолжать поиски того, что станет достойной ценой. Я хотела бы поискать в огороде.

– Мы? – переспросил я, все еще не готовый простить ее, хотя мне захотелось, как только она заговорила.

– Мы, – подтвердила она. – Я не позволю себя вытеснить и сама не покину вас.

– Я не это имел в виду, – сказал я. – Сегодня вы починили изгородь. Вы мастерили что-нибудь с тех пор, как вас прокляли?

Произнеся эти слова, я тут же о них пожалел. Мне вспомнились рисунки в пыли на полу башни и голодный взгляд принцессы, когда она наблюдала за шитьем Арвы.

– Ничего красивого, – ответила она. – Ничего стоящего. Но, Йашаа, я боялась слишком долго. Возможно, нам и удалось держать демона на расстоянии все эти годы, но ничего хорошего из этого не вышло. Я так давно ничего не делала, Йашаа. Я хочу попробовать делать хоть что-то.

– Веретен у нас больше нет, – напомнил я.

– Я не про это, – сказала она, содрогнувшись. Я знал, что, несмотря на свои храбрые слова, она все еще боится того, что может случиться, если ей представится искушение. – Не про прядение. Но я хочу делать что-нибудь другое.

– Например, что? – спросил я.

– Готовить, – сказала она. – Копать выгребную яму. Плести венки. Не знаю. То, что могли бы делать малые дети, причем самые бестолковые.

– К огню я бы ребенка не подпустил, – возразил я, но уже мирным тоном. Несмотря на свои опасения, я уже простил ее, хотя она и не просила прощения, да мне это было и не нужно. – А выгребная яма у нас уже есть.

– Ну тогда что-нибудь еще, – сказала она.

Это звучало почти как приказ, хоть и не совсем. Возможно, именно такими должны быть королевские постановления: чтобы люди поняли идею и доработали ее, считая, что сами же ее и придумали. Во всяком случае, со мной это сработало, хоть я и сознавал, что она делает.

– Вы вроде сказали, что никогда не учились танцевать? – спросил я.

– Нет, – подтвердила она. – Отец не хотел рисковать. У танца ведь есть рисунок.

– Да, рисунок все равно будет, – сказал я. – Но Арва не взяла с собой свой шест, так что я научу вас, как с ним обращаться. Начнем с этого, а если ничего страшного с вами не случится, перейдем к чему-нибудь другому.

– Но почему именно бой на шестах?

– Потому что с этого начинают, – сказал я. – И для этого не нужна обувь.

Это ее убедило, и она передала мне пустые миски, взяв их с того места, где они сушились. Я был сосредоточен на том, чтобы не разлить похлебку из собранных нами продуктов, но не настолько сосредоточен, чтобы не заметить, как она приложила руку к виску. Она потирала висок так же, как делала моя мать, когда летом на глинистые равнины Камиха приходили ураганы, от которых у нее болела голова. Мне этот недуг был незнаком, даже после того, как меня ранил медведь, но я знал, как выглядит человек, которого мучает головная боль, и не понимал, с чего бы она взялась у Маленькой Розы.

Но потом я, конечно, сообразил. Дар феникса помог ей идти без передышки целую ночь, хотя раньше ей не доводилось пройти и мили, но не защитил ее тело от последующей боли, и сейчас было то же самое. Мы не так уж далеко ходили, и солнце пекло не слишком сильно. Она пила достаточно воды и не могла слишком утомиться, собирая вику.

Но она починила изгородь. Она использовала ту часть своего мозга, которой так долго старалась не пользоваться, и теперь она болела, в точности как мышцы, уставшие от непривычной нагрузки. Я вспомнил, как болели у меня руки и ноги, когда я только начинал учиться бою на шестах, и потом, когда мы с Саудом стали упражняться с ножами. Возможно, то же самое происходило сейчас у нее в голове, когда ее мозг напрягся, а потом снова расслабился. Если демон собирался построить крепость внутри нее, вес камней наверняка будет причинять ей боль, пока она не привыкнет к нему. Это было очередное ощутимое доказательство магии, опутавшей наши жизни.

Поймав мой взгляд, она опустила руку.

– Ничего страшного, Йашаа, – сказала она своим обычным решительным тоном. – Просто с непривычки.

Ее слова обладали собственной силой, вдруг осознал я. Она говорит что-то, и я ее слушаюсь. На остальных это тоже действовало, но я проводил с ней больше всех времени. Я задумался было, не магия ли это своего рода. Впрочем, я был уверен в обратном – по крайней мере, я знал, что ее слова не накладывают на меня никаких чар, кроме тех, которым я сам был готов поддаться. Нет, никакая это не магия: она сказала, что с ней ничего страшного, а я знал, без тени сомнения, что она солгала.

 

Глава 19

На следующее утро я проснулся рано и выбрал ветку из кучи хвороста. Длиной она была примерно с мое предплечье, с одного конца чуть толще, чем с другого. Она предназначалась для розжига, но я собирался использовать ее в других целях. Отправившись к воде, я зачерпнул со дна немного глины. Она была илистая и не сгодилась бы даже для того, чтобы сделать из нее посуду для самого бедного стола, но для моих целей сойдет. Я покатал комок между пальцев, выжимая из него воду, и закрепил на широком конце палки. Много веса он не даст, но пока достаточно.

Я по-прежнему каждое утро проверял одеяло Маленькой Розы на предмет выбившихся ниток. Я также осматривал ее платья и платки, когда она их не носила, и собрал достаточно обрывков. Сегодня утром я буду из них прясть. Я уселся у воды, скрестив ноги, и попробовал крутануть свое самодельное веретено, от чего вдруг сильно заскучал по маме. Глина кое-как закрепилась, и я разложил обрывки ниток на коленях, чтобы они были под рукой.

Прясть, сидя на земле, не очень удобно, но другого места для сидения не было, а чтобы прясть стоя, нужен простень, на который наматывается пряжа. Уже через несколько минут у меня заболели плечи от того, что веретено приходилось держать слишком высоко, но у меня вышел небольшой моток грубой нити. Мне было почти стыдно за результат своей работы, но я понимал, что лучше не выйдет, и надеялся, что мой труд будет оценен.

– Доброе утро, – поздоровалась Маленькая Роза, присаживаясь на мокрую траву рядом со мной.

– Доброе утро, принцесса, – ответил я. – Завтрак еще не готов. Я хотел сперва сделать это.

– Тебе не нужно от меня прятаться, Йашаа, – сказала она. – Мне нельзя прясть, но мне приятно наблюдать за умелой работой.

– Это едва ли можно назвать умелой работой, – возразил я, осматривая получившуюся пряжу и наматывая ее на веретено.

Она получилась разноцветной, но красоты это ей не придавало. Местами нить была узловатой, а местами, наоборот, слишком тонкой. Я подобрал свое самодельное пряслице и постарался стереть остатки грязи с пряжи, но все равно она была далека от того, чем могла бы гордиться моя мать.

– Пряжа вышла не очень хорошая, – пояснил я. – Но, надеюсь, она подойдет.

– Это для гномов? – спросила принцесса, елозя ногами по траве. Даже спустя столько дней после побега из башни прикасаться к земле все еще было для нее особым удовольствием.

– Да, – ответил я. – Хотя мне почти стыдно за нее, эта нитка все же прочнее, чем травинки, которые мы использовали вчера. С ней изгородь будет прочнее. Или, – поправился я, – хотя бы некоторые участки изгороди. На всю этого не хватит.

– Это прекрасный подарок, Йашаа, – сказала она. – Пойдем его вручим?

– Может, сначала позавтракаем? – предложил я, хотя она уже вскочила на ноги и оценивающим взглядом смотрела на склон.

– Держи, – крикнула она и кинула мне половинку граната. Я поймал ее, и мы пустились вверх по склону.

Теперь, когда мы знали, куда идти, до поляны мы добрались куда быстрее. На этот раз Маленькая Роза не стала брать с собой туфли, и очень скоро мы уже почуяли запах цветов. Я проверил ловушки, но они оказались пусты. Немного поразмыслив, я их убрал. Мне больше не хотелось убивать никого, кому случится забрести на эту поляну. Покончив с ловушками, я направился в огород, где уже ждала принцесса.

– Смотри! – с восхищенным видом воскликнула она.

Рядом с ней стояла корзинка – такая крошечная, что я мог бы поднять ее одной рукой. Впрочем, похоже, тот, кто ее сделал, был гораздо меньше меня, потому что у корзинки было две ручки. Она была аккуратно сделана и столь же аккуратно наполнена. Там были зерна и фрукты, причем тех сортов, которые мы не решились брать в прошлый раз. Вики там не было вовсе. Более явного выражения благодарности мы бы не получили, даже если бы гном предстал перед нами живьем. Я воткнул свое самодельное веретено в землю, вверх той стороной, где была намотана пряжа, чтобы гном ее увидел, и подобрал корзинку.

– Сегодня уже получше относишься к магии, а, Йашаа? – поддразнила меня Маленькая Роза, положив на землю собственное подношение – цветы, которые не росли на поляне.

– Нет, – ответил я. – Не то чтобы.

Она промолчала. Даже в ее молчании была сила.

– Я пряха, принцесса, – напомнил я. – Я прял для вашей матери. Я пряду для вас, потому что вы не можете делать этого сами. Так что гном получит пряжу, и, хотя я с недоверием отношусь ко всему процессу, это мой долг, так что я просто выполняю свою работу.

– Иногда я тебя не понимаю, Йашаа, – сказала она.

– Если вас это успокоит, – ответил я, – я вас не понимаю совсем.

Она рассмеялась и пустилась в пляс среди цветов. В ее движениях не было никакого четкого рисунка – ни следа от придворных танцев, которые ей следовало бы знать. Казалось, она двигается совершенно беспорядочно, подчиняясь дуновению ветра, точно как цветы вокруг нее. Ее платье и платок развевались, и на секунду я задумался, как бы она выглядела с длинными волосами – золотистая копна смотрелась бы так красиво на фоне голубого неба и зеленой травы.

– Ты умеешь танцевать, Йашаа? – спросила она, поймав мой взгляд.

– Нет, – ответил я. – Если не считать боевые танцы, которым учил нас отец Сауда. Им я могу обучить и вас, если захотите.

– Неужто тебе ни разу не приглянулась хорошенькая девушка из проезжающего каравана? – настаивала она. Я не совсем не понимал, к чему она клонит, так что ответил как есть.

– Нет, принцесса. Ни разу.

Она повалилась на траву. Не считай я ее столь благородной особой, я бы решил, что она кокетничает.

– Ты сплошное разочарование, Йашаа, – заявила она. Ее голос звучал серьезно, но в глазах все еще плясали озорные искорки.

– Неужели? – сказал я, садясь подле нее.

– Именно, – кивнула она. – Я всегда знала, что замуж выйду не по любви. В лучшем случае оставалось надеяться, что я буду любить своих детей. Ничего хорошего про сына Царетворца я ни от кого не слышала. Так что я слушала истории пастушек и прях, странствующих танцовщиц и купцов – людей, которые имеют право жениться по любви. Это помогает мне не забывать, зачем вообще нужно выходить замуж.

– Признаюсь, я не особо думал про брак, – сказал я. – Хотя мне всегда казалось, что один из нас женится на Арве. Скорее всего Сауд, потому что тогда ее дети будут гражданами Камиха и им не придется голодать. Может, ее даже примут в гильдию.

Маленькая Роза разочарованно взглянула на меня, и я понял, что испортил ее игру. Ей хотелось, чтобы я рассказал ей о какой-нибудь тайной мечте, но я не мог этого сделать. Единственная моя мечта была связана с ней, а она была не очень-то приятной.

– Наверное, только очень удачливые люди женятся по любви, – заметила Маленькая Роза.

– Моя мать говорила, что королю с королевой очень повезло, – сказал я. – До свадьбы они встречались всего дважды, но выполнили свой долг перед королевством и поженились. А потом полюбили друг друга.

– Это правда, – признала Маленькая Роза. – Я им страшно завидую.

– А сын Царетворца правда такой ужасный, как мне запомнилось? – спросил я. – В нашем лагере на перекрестке про него рассказывали мало, а многие воспоминания моего детства оказались неточными.

– Ужасный, и даже хуже, – сказала она. – Я в этом уверена, хотя, к моему счастью, мне не доводилось видеть его с тех пор, как мы были совсем маленькими. Но люди всегда сплетничают. Слуги во дворце любят меня по-своему, и они вечно обсуждали, как это ужасно, что мне придется выйти за него замуж. Я понимаю, что часть этих слухов преувеличена, но слишком уж их много, Йашаа, и все об одном и том же. Боюсь, они и правда близки к истине.

– Моя мать не разделяет ваших страхов, – сказал я. – Отправляя нас в путь, она хотела, чтобы мы пошли ко двору Царетворца и поклялись служить принцу после вашей свадьбы.

– Я очень рада, что вы этого не сделали, – заметила она. – Ужасно было бы встретить вас в первый раз на свадьбе, только чтобы узнать, что вы присягнули на верность моему мужу, а не мне.

– Я думаю, мать не видела для нас иного способа служить вам, – сказал я. – Ей не приходило в голову, что мы просто отправимся прямиком к вашей башне. И я не уверен, разозлилась бы она на меня за то, что я подверг Тарика и Арву такому риску, или гордилась бы мной.

– Ты и самого себя подверг риску, – напомнила Маленькая Роза. – И продолжаешь это делать.

– Я сейчас не про армию вашего отца, – уточнил я. – Как только Тарик пересек границу и оказался в Харуфе, он едва не закашлялся до смерти на берегу реки. Дело в проклятии. В Камихе оно нас не тревожит, но Тарик прял больше всех из нас троих, так что, когда мы вернулись, ему пришлось тяжелее всех.

– Но ты тоже это почувствовал? – спросила она так тихо, что я едва расслышал.

– Мне сдавило легкие, – пояснил я. – Но что еще хуже, ни разу в жизни мне не хотелось прясть так сильно, как когда стало нельзя. Было сложно мыслить здраво и сосредоточиться на чем-то. Сауду приходилось пасти нас, как овец.

– Но как же тебе удалось залезть на башню? – спросила она, и по выражению ее лица я понял, что она уже знает ответ. – Йашаа, скажи, что ты не делал этого.

– Делал, – признал я. – Это был единственный выход. Только так Сауду удалось увести Арву и Тарика с собой за припасами, хотя им не придется двигаться слишком быстро, так что дышать будет легче. Сауд проследит, чтобы они не пряли, и будет отвлекать их другими занятиями, когда их будет одолевать желание прясть. Мы делаем то, что должны, принцесса, даже когда это сложно. Мы всегда так поступали.

Она сбила головку с оранжевого цветка, названия которого я не знал. Ее жест показался мне довольно жестоким. Я подобрал упавший цветок и заткнул его в складку ее платка, за ухом, откуда до нее будет доноситься его аромат.

– Мы найдем эту фею, – пообещал я. – Или другую, которая сможет нам помочь. Мы найдем способ разрушить проклятие. Клянусь, я придумаю, как это сделать.

Сидя на залитой солнцем поляне в окружении благоухающих цветов, было сложно представить себе темную и жестокую магию. Но, прислушавшись, я услышал утробный гул лежавших подо мной гор, и это напомнило мне, что сама земля, на которой мы сидим, была создана, чтобы служить и тюрьмой, и раем.

– Пойдем, принцесса, – сказал я. – Надо уходить. У гнома тут есть дела, а он, возможно, пока не хочет нам показываться.

Я помог ей подняться на ноги, и мы двинулись вниз по склону.

 

Глава 20

Я оставил Маленькую Розу у воды, а сам прошел под водопадом в пещеру, чтобы оставить там корзинку. Я выложил продукты и осмотрел их. Еды было немного, но достаточно на два-три приема пищи. Теперь нам не придется давиться викой до тех пор, пока у нас из ушей не полезут ее побеги. Я задумался было, не стоит ли отложить часть продуктов до того времени, пока вернутся остальные, но я понятия не имел, когда это случится, и мне не хотелось, чтобы что-нибудь испортилось. К тому же, если повезет, они принесут кое-какую еду с собой. Я разложил все по местам и направился к выходу из пещеры. Я был совершенно не готов к тому, что предстало перед моим взором.

Бросив платок и платье на берегу, Маленькая Роза зашла в воду, чтобы поплавать. Ну или, во всяком случае, побарахтаться в воде. Я был не уверен, что она умеет плавать – вряд ли ей довелось этому учиться. Но, по крайней мере, воды она явно не боялась. Я заметил, что ее волосы уже отросли на несколько дюймов. Должно быть, они растут очень быстро. Арва волосы вообще не стригла, а мы просто обрезали концы, как только они отрастали ниже лопаток. Наверное, короткие волосы растут быстрее. Волосы принцессы все еще торчали неровными прядями, но смотрелись уже не так уродливо, как когда я впервые увидел ее в башне.

Я хотел было отвернуться, чтобы не смущать ее, но она заметила меня и помахала рукой.

– Ты любишь плавать, Йашаа? – спросила она.

Наши предки пришли из пустыни, где каждое купание было роскошью. Здесь, в Камихе и в Харуфе, воды было больше – был даже океан, если пройти достаточно далеко на запад. Но я никогда особо не плавал, хоть и умел.

– Только чтобы помыться, – ответил я. – А это я уже делал утром.

– Знаешь, я, кажется, поняла, что с тобой не так, Йашаа, – сказала она. И снова этот ее тон – шутливый, но при этом ясно, что она говорит всерьез. Я вздохнул. С Арвой всегда было намного проще.

– И что же, принцесса? – спросил я, усевшись на берегу, чтобы она поняла, что ей не удастся уговорить меня зайти в воду. Я вытащил нож и принялся точить его о камень.

– Ты никогда ничего не делаешь ради удовольствия, – сказала она и тут же подняла перед собой обе руки, будто защищаясь от возражений. – И прежде чем дуться, позволь напомнить, что, хотя тебе пришлось нелегко, я провела почти семь лет в запертой комнате, где почти не было окна, не говоря уже о двери, и где мне совершенно нечем было себя занять.

– Мне нравится упражняться с шестом, – сказал я. – Это и полезно, и приятно. Это удовлетворяет вашим королевским запросам?

– С натяжкой, – сказала она. – В будущем я, будучи твоей госпожой, отныне постараюсь находить занятия, подходящие под твою немыслимо узкую трактовку удовольствия.

– Благодарю вас, принцесса, – церемонно сказал я. При ее воображаемом дворе я был бы рад получить любое место, при условии, что место найдется и остальным, а я смогу быть ей полезным. – А что еще, кроме плавания, приносит вам удовольствие?

– Подначивать тебя, разумеется, – ответила она и плеснула в мою сторону водой, совершенно не заботясь, что попала мимо цели. – Ты – одно сплошное удовольствие.

Я изобразил поклон, насколько мог в сидячем положении, и она снова рассмеялась.

– Еще мне нравилось беседовать с Арвой, – продолжила она. – Сауд и Тарик так же церемонны, как ты, но Арва помогла мне почувствовать себя как дома.

– Мы все хотим, чтобы вы чувствовали себя с нами как дома, – сказал я.

– Я это знаю, – признала она. – И я рада. Но Арва говорила со мной просто как с человеком. С вами же я не могу забыть, что я принцесса и что на мне лежит проклятие.

– Я никогда этого не забуду, – сказал я. – И не просите.

– Не буду, – пообещала она. – Я уже достаточно тебя знаю. Не буду даже в шутку.

– Спасибо. У вас уже губы посинели, а солнце вот-вот сядет. Пора выходить.

– Хорошо, – сказала принцесса. – Отвернись.

Я, разумеется, послушался и уставился на скалу, пока она переодевалась. Я услышал, как ее мокрая сорочка упала на траву и как мягко зашелестело ее платье, когда она его надевала.

– Можешь повернуться, Йашаа, – сказала она.

Она еще не надела платок, и капли с мокрых волос стекали ей на лоб быстрей, чем она успевала их вытирать. Ее взгляд упал на мой нож, и вся недавняя непринужденность схлынула с нее как вода.

– Йашаа, подстриги мне волосы? – попросила она.

Я обескураженно уставился на нее. Стричь там было почти нечего. Даже остро наточенным ножом мне не удалось бы постричь ее ровно. К тому же я мог нечаянно ее поранить.

– Я не умею, – возразил я, обретя наконец дар речи.

– Прошу тебя, Йашаа, – настаивала она. Я слышал по голосу, каких усилий ей стоило не превратить свои слова в мольбу, и ненавидел себя за то, что отказал ей.

– Но зачем их вообще стричь? – спросил я. – Они же еще короткие. А если покрыть их платком, никто вас не узнает.

– Дело не в платке, Йашаа, – сказала она. – А в самих волосах. Как только они отрастут достаточно, чтобы их можно было заплетать, я начну их заплетать. Я хочу что-нибудь делать, но по собственной воле. Я хочу контролировать это.

И тут я понял. Ее собственное тело предавало ее, подчиняя проклятию демона.

– Тогда садитесь, – велел я, и она уселась напротив.

Я отложил точильный камень и проверил остроту ножа, проведя им по пальцу. Он был настолько острым, насколько возможно, и это был мой лучший нож. Будь здесь Сауд, можно было бы воспользоваться одним из его метательных ножей, но его не было. Я высосал кровь из пальца, пока принцесса устраивалась поудобнее, после чего положил руку ей на плечо, чтобы она перестала двигаться.

– Предупредите меня, если захотите пошевелиться, – сказал я. – Этот нож далеко не такой острый, как бритва, которой вас брили в замке.

– Хорошо, – пообещала она и замерла.

Проведя рукой по ее волосам, я заметил, что они гораздо тоньше моих. Тоньше любой нити, какую я когда-либо прял, – они ускользали из-под пальцев, когда я пытался ухватить прядь. Я был не уверен, что даже моя мать справилась бы с ними, а она была лучшей мастерицей из всех, кого мне доводилось встречать. Я склонился вперед и приготовился работать обеими руками: в одной держал нож, второй пытался собрать волосы.

Я тут же понял, что стричь придется по одной прядке. Быстро с этим делом не управишься. Сжав зубы, я отрезал первую прядь, двигая ножом в направлении от головы, чтобы нечаянно не поранить принцессу. Я дважды поранил собственные пальцы, прежде чем наконец наловчился. Работа шла медленно, а Маленькая Роза сидела не шелохнувшись. Я остриг ее аккуратной формы макушку, с особой осторожностью прошелся за ушами и наконец двинулся к затылку, заметив, как напряглись от неподвижности мышцы ее шеи.

Наконец я закончил стрижку и обтер лезвие ножа о траву.

– Спасибо, Йашаа, – поблагодарила принцесса и так стремительно принялась заматывать голову платком, что едва в нем не запуталась.

– Не за что, принцесса, – ответил я. Ее плечи слегка поникли, но как только она поднялась на ноги, снова расправились.

– Я пойду проверю, достаточно ли у нас воды для ужина, – сказала она и чуть ли не бегом пустилась ко входу в пещеру, не успел я подняться на ноги.

Остаток вечера она со мной не разговаривала. Я знал, что ничем не обидел ее, но подозревал, что она может быть расстроена тем, что ей пришлось обнажить передо мной свою слабость. Непросто ей, должно быть, жилось. Пусть даже она знала, что я никогда не воспользуюсь ее слабостью против нее, ей сложно было поверить в это всем сердцем. Хуже того, если сын Царетворца и впрямь окажется столь ужасным, как она подозревала, привычка расслабляться, даже в присутствии самых доверенных людей, может в будущем сыграть против нее.

Она сказала, что ей нравилась непринужденная манера Арвы, и я подумал, что она тем самым косвенно просила меня последовать примеру моей младшей подруги. Теперь же я не был в этом столь уверен. Я мог бы относиться к ней по-доброму, но в то же время напоминать ей, кто она такая. Более того, я мог бы напомнить ей, что ничего страшного не случится, если она всю жизнь будет держаться при мне скованно. Мне это не слишком нравилось, но после замужества ей бы это помогло. Возможно, это единственное, чем я мог ей помочь. Если она когда-нибудь покинет нас, больше я ее не увижу. Какими бы ни были наши намерения, мы, по сути, похитили ее. Не то чтобы нам стоило ждать приглашения на ее свадьбу.

А что, если мы так и останемся в горах? Если завтра мимо нас пролетит фея, остановится с нами поболтать и даст нам ответы на все наши вопросы, и тогда мы разрушим проклятие и вернемся в Харуф с триумфом. Но я тут же отбросил эту мысль. Мы не видели никаких следов фей в горах, мы ведем слишком замкнутый образ жизни, чтобы получить новую информацию, и мы понятия не имеем, какие меры приняли родители принцессы, чтобы разыскать ее. Нет, вероятнее всего, Маленькой Розе придется покинуть горы и бороться с проклятием вдали от этого убежища. Служить ей будет не так просто.

Нам нужна была дистанция – та дистанция, которая была между нами до того, как мы встретились той ночью в башне, когда я был для нее лишь смутным воспоминанием, а она – принцессой, чье восхождение на трон мне не суждено увидеть. Поэтому, когда в тот вечер она отправилась спать, я забрался на наблюдательный пункт, который соорудили мы с Тариком, и устроился там. Вокруг было темно и тихо. Надо мной были только звезды, ярко сиявшие на фоне черного неба.

Отец Сауда рассказывал нам, что звезды двигаются, в точности как наше солнце и что они на самом деле очень далеко от нас.

Мне тоже хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко – подальше от Маленькой Розы и ее проклятия. Возможно, если я отвезу туда маму, ей станет лучше.

Но я знал, что это невозможно. Я пообещал матери, что помогу оставшимся в живых пряхам Харуфа, и пообещал Маленькой Розе, что помогу ей разрушить проклятие, какой бы темной ни оказалась эта магия. Меня сдерживали оба данных мной обещания.

Я услышал внизу шум и вытащил нож. Это могло быть что угодно: животное, демон, одно из волшебных существ. Друг или враг.

Я дышал, как учил нас отец Сауда: медленно и как можно тише. И тут у меня отлегло от сердца.

На склоне показался Сауд, с огромным рюкзаком за спиной, а за ним Арва и Тарик.

При их появлении мои тревоги не исчезли, но изменились: у Тарика наверняка будут идеи, у Сауда планы, а Арва будет стремиться их воплотить.

– Йашаа? – окликнул Сауд. – Ты там?

– Да, – ответил я, спрыгивая с дерева. Я обхватил его руками за шею. Он тоже меня приобнял, но что-то в его движениях насторожило меня.

– Что такое? – спросил я. – Что случилось?

– Пойдем в пещеру, – сказал Сауд. Я обнял Арву и Тарика. – Маленькой Розе тоже нужно это услышать.