Чтобы поймать добычу в ловушку, нужно подобрать подходящую приманку. Чтобы в силки угодили кролик или норка, порой достаточно удачи и терпения, но если имеешь дело с более сообразительной жертвой, следует хорошенько пораскинуть мозгами. Ловушка, которую я приготовила для Царетворца, была продумана до мелочей. У меня ушли десятки лет на проработку всех деталей, а последним штрихом стала приманка – роза.

Царетворец, при всех своих недостатках, заботился о своем королевстве, ибо оно было источником его могущества. Это я могла оценить – как бы я ни ненавидела горы, служившие моей тюрьмой, я понимала их значимость и могла использовать их обвалы и оползни в своих целях. Помимо прочего, я знала, что Царетворец хочет, чтобы народ дал ему почетное прозвище, как его отцу и отцу его отца, и всем прошлым поколениям Царетворцев, вплоть до самого первого. Я использовала это при создании своей ловушки. Я напомнила ему, что некогда два королевства были едины, задавшись вопросом, какое имя дадут человеку, который их воссоединит. Ведь у Царетворца был сын.

Принц Марам был препротивнейшим существом. Внешность его, по человеческим меркам, была недурна, что вкупе с благородным происхождением, похоже, искупало многие его недостатки. С юных лет у него были широкие плечи, хоть он и увиливал от уроков боевых искусств, и лицо из тех, на которые засматриваются девушки. Впрочем, я видела много больше, чем его тонкие черты – видела его сердце и разум, и знала, что он станет еще более послушным инструментом, чем его отец. В отличие от Царетворца, Марама вовсе не заботило благополучие его народа. Он любил только себя и жаждал владеть всем, чего касалась его рука. А то, чем не мог завладеть, стремился уничтожить, чтобы оно не досталось никому другому.

Питомцы обитателей замка приучились избегать его, едва он научился ходить. Комнатные собачки, завидев его, прятались у ног придворных дам, а кошки просто убегали, как только он к ним приближался. Он портил охотничьих собак, пичкая их изысканными лакомствами, чтобы они забыли, как он издевался над ними, и слушались его команды. Лишь лошади и ястребы пользовались его уважением – вероятно, потому, что из всех живых тварей в Камихе лишь они могли причинить ему вред, не будь он с ними обходителен. И все же конюшни он навещал нечасто, а конюхи рассказывали, что после его прогулок верхом кони зачастую возвращались с окровавленными от шпор боками.

Марам изводил своих нянек и учителей и был сущим кошмаром для всех детей замка, которых заставляли играть с ним. Но в глазах своего отца он был идеальным сыном и играл эту роль столь идеально, что королю было несложно отмахиваться от всех ужасных обвинений в адрес сына. Ведь слово принца всегда важней слова нижестоящего. В любом случае Марам был нужен своему отцу, ведь именно его брак с Маленькой Розой подарит Царетворцу его имя – имя, которое наконец обеспечит ему наследие, достойное предков.

Я нечасто посещала Марама с тех пор, как устроила его брак. Он считал, что женится на Маленькой Розе – ничтожной девчонке, которая всегда будет подвластна его воле, и я хотела, чтобы он продолжал в это верить. Однако же, когда она исчезла, а затеянные в Харуфе поиски оказались совершенно бестолковыми, мне понадобилась его помощь.

Я нашла принца в его покоях – он разглядывал свою коллекцию ножей. Они были сделаны из железа, что привело меня в ярость, но, если держаться от них подальше, они не причинят мне вреда.

– Марам, – окликнула его я, и он дернулся от неожиданности.

– Госпожа, – сказал он, почтительно поклонившись в пояс. Он видел меня всего лишь однажды, хотя я наблюдала за ним давно. Очевидно, я произвела на него сильное впечатление. Он был глубоко омерзителен. Я решила, что, когда он разделит ложе с Маленькой Розой, я покину ее разум почти полностью, владея ею лишь настолько, чтобы к ней не вернулся контроль над собственным телом. – Чем я могу вам услужить?

– Твою принцессу похитили, – сообщила я. – Бродяги увели ее в горы, чтобы ее подданные не смогли их выследить.

– Какой ужас, – сказал он. – Бедная моя маленькая розочка.

– В самом деле, – кивнула я. – Мне нужно, чтобы ты разыскал ее и вернул родителям.

– Зачем это? – спросил он. Меня разъярила его дерзость, но я сдержалась. Можно будет уничтожить его, когда я уничтожу его королевство и всех его гнусных обитателей.

– Ей предстоит стать твоей супругой, – напомнила я.

– Неужели? – переспросил он. – После того как она побывала в лапах каких-то сомнительных типов?

– Если ты убьешь их всех, она согласится на любую историю, какую ты придумаешь, – сказала я. Меня не слишком заботила репутация Маленькой Розы. Мне лишь нужно было, чтобы она была жива и послушна моей воле. – Ей не меньше твоего важна репутация. Неважно, правда это будет или нет – главное, чтобы люди поверили, а они и так верят любым сказкам про тебя. Представь, как романтично это покажется твоему народу, и ее собственному, если ты поспешишь ей на помощь.

– Ваши слова удручают меня, госпожа, – сказал он. – Но в то же время я чувствую, что должен что-то предпринять. Я последую вашему совету. Стоит ли мне взять с собой сопровождающих или будет казаться более романтичным, если я поеду один?

Пускай насмехается, пока не захлопнется моя ловушка – а уж тогда я разорву его в клочья.

– Не имеет значения, принц, – сказала я. – Как сочтешь нужным. Только езжай, и поскорее.

Он снова поклонился, а я исчезла еще до того, как он поднял голову и уставился в пустоту на том месте, где только что была я.

 

Глава 21

Первым делом Арва вытащила из рюкзака пару туфель. Подошвы у них были мягкие, а значит, они не новые. Это, пожалуй, и к лучшему. Новая обувь почти такая же неудобная, как тесная, а, судя по выражению лица Сауда, Маленькой Розе придется довольно быстро привыкнуть в них ходить. Впрочем, на вид туфли были прочные, а шнуровка достаточно простая, так что Маленькая Роза без труда их зашнуровала.

– И еще вот, – сказал Тарик, протягивая ей новый платок.

Сейчас она носила платок Арвы, и в горах этого было достаточно, но, если мы встретим кого-то средь бела дня, будет сразу заметно, что он слишком мал. Девушкам ее возраста полагалось носить платок, достававший до талии. Как правило, за этим никто не следил, но Сауд не хотел привлекать внимание, а девушка в слишком коротком платке может запомниться прохожим. Маленькая Роза поспешно, как и тогда после купания, замотала голову новым платком, но мы все равно успели разглядеть ее свежеостриженную макушку. Когда я повернулся к Сауду, он окинул меня оценивающим взглядом, но ничего не сказал.

– А как же платье? – спросила Маленькая Роза, оправляя юбку. – Мое явно отличается по покрою от того, что носит Арва, и ткань слишком добротная.

– Платье мы не успели найти, – сказал Сауд. – Пришлось уходить по-быстрому.

– Если вы наденете штаны Тарика и тунику Йашаа, будет вполне похоже на мой наряд, – предложила Арва. – Тунику придется перешить, но это я могу сделать сегодня же.

– Я сам это сделаю, – сказал Тарик. – Ты, козочка, слишком корпишь над каждым стежком, а нам надо управиться побыстрее.

– Но мне надо практиковаться! – возразила Арва. Сауд подавил улыбку.

– Найдем тебе что-нибудь другое для практики, – пообещал он. – К тому же тебе надо будет помочь Тарику с булавками.

Тарик зарылся в своей сумке с рукоделием, а Арва повела Маленькую Розу в отгороженную шторой половину пещеры, чтобы снять с нее мерки для нового наряда. Сауд принялся осматривать пещеру, заметил корзинку, но пока ничего про нее не сказал. Очевидно, сейчас были вопросы поважнее, и мне хотелось узнать, в чем дело.

– Принцесса, вам нас оттуда слышно? – спросил я, выбрав лучшую из своих туник и протянув ее Тарику.

– Да, – ответила она. Я слышал, как зашуршало платье, когда она его снимала.

– До первой деревни мы добрались без приключений, – начал Сауд. – Рынок там был очень бедный, и мы не нашли того, что нам было нужно. К тому же мы не хотели покупать вещи, которые явно пригодятся только в горах или в долгом путешествии. Пошли слухи, что Маленькую Розу похитили, так что это было бы подозрительно.

– Этого мы и боялись, – вставил я, наблюдая, как Тарик разложил перед собой иголки и шило, а затем принялся перебирать оставшиеся нитки.

– Похоже, мы их недооценили, – мрачно сказал Сауд. Сидеть без дела он никогда не любил, так что достал свои ножи и стал осматривать их на предмет повреждений. Я протянул ему точильный камень.

– Что предприняли мои родители? – спросила Маленькая Роза.

– Стойте смирно! – пожурила ее Арва, и принцесса пробормотала слова извинения.

– Во все деревни разослали гонцов, если верить тому, что мы услышали, – сказал Тарик, не отводя глаз от пары штанов, которые он держал перед собой. Они были чистые и почти новые, и скорее всего подойдут Маленькой Розе, если их слегка подшить.

– Я в это верю, – сказал Сауд. – Но есть новость и похуже.

Арва вышла из-за занавески с подколотой булавками туникой в руках и вместо нее взяла штаны. Тарик взялся за работу. Игла и шило мелькали в его руках как две половинки целого, проворно прокалывая толстую ткань моей туники. Ее, разумеется, сшила моя мать. Я надеялся, что она каким-то образом узнает, что теперь ее будет носить Маленькая Роза.

– Принц Камиха отправился в Харуф, – сообщил Сауд. – Чтобы спасти свою возлюбленную невесту.

– Что?! – воскликнула Маленькая Роза, вырвавшись из-за занавески. Арва, очевидно, подкалывавшая края штанов, потеряла равновесие и упала. Принцесса споткнулась о болтавшийся конец ткани, но удержалась на ногах и одернула подол сорочки.

– Сын Царетворца скачет вам на помощь, – повторил Сауд сухим и нарочито бесстрастным тоном. – Купцы Камиха совершенно без ума от этой идеи, но ваши подданные восприняли ее несколько более сдержанно.

– Я с ним не поеду, – заявила Маленькая Роза. – Меня обещали отдать ему в жены, когда мне исполнится восемнадцать, и ни минутой раньше.

– Мы знаем, Захра, – сказал Тарик. Меня все еще поражало, как ему удается называть ее этим именем, особенно в такой момент. Несмотря на ее растрепанный вид и общие обстоятельства, все в ней выдавало принцессу. – Мы ему не позволим.

– Но как? – спросила она, позволяя Арве увести себя за занавеску и помогая поправить ее.

– Мы пустимся в бега, – сказал Сауд. – Сейчас же, пока он не добрался до перевала.

– Но куда же мы пойдем? – спросил я, хотя в глубине души знал ответ. Для прях была всего одна дорога.

– В пустыню, – ответил Сауд. – Пройдем через северную часть Харуфа и выйдем в пустыню. Там есть оазисы вдали от Шелкового пути, а именно там нас будут искать. Мы найдем безопасное место и укроемся там, как укрываемся здесь.

– И долго ли нам удастся там скрываться? – спросила Маленькая Роза.

– Столько, сколько потребуется, чтобы найти способ разрушить проклятие, – ответил я. – Или чтобы понять, что это невозможно.

Сауд вопросительно посмотрел на меня, и я рассказал ему про гнома и огород.

– Но как мы найдем волшебных существ Королевы-Сказочницы, если покинем горы? – спросила Арва, выходя из-за занавески со штанами в руках. Маленькая Роза вышла вслед за ней, снова одетая в платье.

– С магией ничего нельзя знать наверняка, – сказал я, хоть они и сами это знали. – Но по крайней мере она дает надежду.

– Когда нам нужно уходить? – Маленькая Роза ослабила шнуровку на левой туфле и заново завязала узелок. Я внимательно посмотрел на нее, пытаясь понять, не болит ли у нее снова голова. Из узелков ведь можно соткать ковер, так что, возможно, завязывание шнурков тоже считается.

– Завтра? – с вопросительной интонацией сказал Сауд, глянув на Тарика.

– Послезавтра, – ответил тот. – И то если ты позволишь Арве мне помочь.

– Тарик прав, – сказал я. – Они не могут всю ночь шить, а потом весь день провести на ногах, даже если дорога будет под гору.

– Ладно, – согласился Сауд. – Но я хочу, чтобы ты показал мне поляну.

Маленькая Роза наблюдала, как мы суетимся, составляя планы и хлопоча по хозяйству. Разумеется, мы нисколько не обижались, что она нам не помогает, но я заметил, что меня беспокоит ее взгляд. Если мы не удовлетворяем ее в качестве защитников, она может покинуть нас. Хуже того, она может нас сдать. Я был уверен, что она этого не сделает, после того как мы провели вместе столько времени, но понимал, что ей может этого захотеться, пусть даже это значило, что ей придется вернуться в свою башню и в свою тюрьму договорного брака.

– Пора закругляться на сегодня, – сказал Сауд, хотя у нас было еще полно работы. – Закончить можно и завтра, а пока надо поспать.

– Я посторожу, – предложил я. – Мне не пришлось столько ходить, сколько вам в последние дни.

– Я пойду с тобой, – сказал Сауд. – Попозже отпущу тебя поспать, а пока там хватит места и на двоих.

Мы пожелали остальным спокойной ночи, проследив, чтобы Тарик потушил костер и действительно лег спать. Я знал, что он умеет шить и в темноте, но не слишком хорошо, а я был совершенно уверен, что для Маленькой Розы он постарается сделать все в лучшем виде, пусть даже это была всего лишь поношенная туника. Потом я пошел за Саудом вверх по склону, и мы забрались на свой наблюдательный пункт.

Было темно, как бывает только в горах. Луны не было, а звезды давали ровно столько света, чтобы черные пики бледно сияли в его отражении. То, разумеется, была другая часть волшебного дара Королевы-Сказочницы: волшебные создания защищали нас, насколько могли, а железная руда ослабляла демонов и давала нам оружие, чтобы с ним сражаться. Тяжесть моего ножа, висевшего на ремне, успокаивала, хотя я знал, что против меча он будет бесполезен. Если верить слухам, сын Царетворца умело управлялся с мечом.

– Ты постриг ей волосы, – сказал Сауд после столь долгого молчания, что я уж было решил, будто он уснул.

– Она сама попросила, – ответил я. – Сказала, как только они отрастут, она начнет их заплетать. А ей нельзя, так что она попросила меня ее постричь.

– Мы думали раздобыть для нее хну, – сказал Сауд. – Но Арва сказала, что, если покрасить ей волосы, это только привлечет еще больше внимания, даже если сама Арва тоже покрасится. С платком будет надежнее.

Он снова умолк, а я в задумчивости смотрел на звезды.

– Ты правда считаешь, что мы сможем разрушить проклятие? – спросил он. За годы нашей дружбы я научился понимать его без слов. Я знал, почему он сейчас задает этот вопрос: он считает, что у нас есть шанс. Раньше его молчание выражало сомнение. Теперь же у него была надежда, как и у всех нас.

– Не знаю, – ответил я. – Я хочу в это верить. Ради моей матери и ради нее самой.

– Отец всегда говорил мне, что однажды вы с матерью вернетесь к своим истокам, и это напомнит мне, что я никогда не смогу стать одним из вас, – в темноте мне было не видно выражения лица Сауда, а значит, и ему моего было не видно. Но мне хотелось, чтобы он видел.

– Но ты и есть один из нас, – сказал я. – Мне кажется, всегда был. Во всяком случае, с тех пор как мы стали вместе учиться драться.

– Йашаа, – я не знал, что Сауд собирается сказать, но прервал его, не дав ему закончить.

– Нет, ты послушай меня, – настаивал я. – Ты был моим братом столько, сколько я тебя знаю. Ты всегда был рядом со мной, пока я учился, даже если этот урок тебя не касался. Твой отец учил меня, а моя мать – тебя, пусть ее наставления и были жесткими и холодными. И ты по собственному желанию принес присягу принцессе, служить которой я был рожден. Если уж ничто другое, так это уж точно вплетает нас в одну нить.

Сауд усмехнулся – а может, вздохнул. Звук был совсем тихий, а в темноте, не видя его лица, я не мог точно понять его значение. Но я надеялся, что мне удалось его успокоить.

– Спокойной ночи, Йашаа, – сказал он. – Разбуди меня, чтобы я тебя сменил, а не то заставлю тебя нести мой рюкзак всю дорогу.

После этого он и вправду уснул, оставив меня наедине со звездами.

 

Глава 22

Сауд разбудил меня через час после рассвета. Судя по всему, он уже сходил в пещеру проведать остальных, потому что, разбудив меня, он сообщил, что мы пойдем сразу на поляну, а с бурдюка, который он мне протянул, еще капала вода. Он также принес лепешку и маслины. Лепешка была черствая, но мне было все равно. Не считая подарков гнома, я уже много дней питался похлебкой из вики, так что даже черствый хлеб был настоящим лакомством.

– Ну пошли, – сказал я, выплевывая последнюю косточку от маслины и затыкая пробкой бурдюк. – Это не очень далеко.

Сауд был куда более молчаливым спутником, чем Маленькая Роза. Он спокойно шел за мной, не отвлекаясь на любопытные деревья или незнакомые цветы.

С другой стороны, Сауд на своем веку достаточно путешествовал, чтобы уметь восхищаться видом и на ходу.

Мы дошли до поляны как раз к тому моменту, как солнце позолотило верхушки окружавших ее деревьев, так что Сауд увидел ее во всей красе: залитую светом, сияющую зеленью и усыпанную цветами, которые слегка колыхались на ветру, будто приветствуя нас.

– Я понял, чем тебя так покорило это место, Йашаа, – сказал он. – И что увидела в нем Маленькая Роза. Это добрая магия.

Мы расселись на солнышке, как дети, будто у нас не было никаких забот и нам не нужно было скрываться от преследований принца, чья репутация была в лучшем случае сомнительной. Сауд разложил перед собой отцовскую карту, по которой мы прокладывали путь через горы, пока не сошли с прохоженной тропы, чтобы спрятаться от посторонних глаз. Сауд внес в карту собственные пометки – видимо, те деревни, которые они проходили, когда ушли от нас.

– В этой деревне хлеба не было вовсе, – сказал он, указывая на точку, расположенную ближе всего к тому месту, где они спустились с гор. – Они перебиваются мелкой дичью, но чтобы испечь хлеб, им пришлось бы залезть в запасы зерна, заготовленные на посадку.

– Им придется зарезать овец? – спросил я. Это считалось крайней мерой. Шерсть в Харуфе была нужнее мяса, но в отсутствие выбора приходилось идти на отчаянные меры.

– До зимы они протянут. – Сауд достаточно разбирался в овцеводстве, чтобы понимать, что погоды это не сделает. Овец стригли всего несколько недель назад. К зиме у них не вырастет достаточно шерсти, чтобы состричь ее снова. Сауд показал на другую точку. – В этой деревне хлеб был, но больше почти ничего не было, – сказал он и перешел к следующей точке. – Здесь нам наконец удалось кое-что купить, но приходилось соблюдать осторожность, потому что оттуда недалеко до главных торговых дорог, а слухи нынче распространяются быстрее, чем товары.

Я кивнул. Если бы они купили там хну и товары, явно предназначенные для жизни в пустыне, это послужило бы для принца наводкой, достаточной хотя бы для того, чтобы послать за нами погоню, а то и пуститься по следу самому.

– Если будем держаться северной стороны, скорее всего не встретим никого, кроме самых стойких пастухов, – сказал Сауд, прочерчивая пальцем маршрут, по которому хотел пойти.

Я проследил за его движением. Отец Сауда мало времени провел в Харуфе, так что его карта была не особо точной. Впрочем, маловероятно, что в северной части страны остались хоть какие-то деревни, а местность там была лишь чуть более холмистая, чем на юге. Мы не сможем идти прямо на восток, но сможем держаться приблизительно этого направления, если только не наткнемся на реку, которой нет на карте.

Пустыня была обозначена на карте всего одной линией, отделявшей места, где найти пастбища было легко, от тех, где сложно. Эту местность Королева-Сказочница называла кустарниковой пустыней. Там можно жить, если найти воду, так что это будет нашей главной заботой.

– Путь выйдет долгий, – сказал я. – Но если ты считаешь, что это безопасней, чем оставаться здесь, то пойдем.

– Йашаа, я наслушался такого, что кровь стынет в жилах, – ответил Сауд.

– Принц настолько ужасен? – спросил я. Я доверял мнению Маленькой Розы, но полагал, что ходившие о принце сплетни могли устареть.

– Дело не только в принце, – пояснил Сауд. – Поговаривают, что демон, которая прокляла Маленькую Розу, едет с ним, или, во всяком случае, дает ему указания.

– С чего бы ей это делать? – спросил я.

– Она хочет уничтожить Харуф, – напомнил он. – А выдать Маленькую Розу за сына Царетворца – самый верный способ это сделать. Камих и так высасывает из Харуфа все соки. После свадьбы, когда Маленькая Роза по закону будет обязана разделить с ним бразды правления, в руках принца Марама окажется вся власть. Он сможет сжечь Харуф дотла, если захочет, а, со слов селян, он вполне на это способен.

– Моя мать считала, что этот брак станет спасением для Харуфа, – сказал я.

– Йашаа, твоя мать витает в облаках еще пуще, чем Тарик, – тихо заметил Сауд. – Она никогда не теряла надежду, даже когда казалось, что никакой надежды уже нет, а когда заболела, стала надеяться еще отчаяннее. Тарик собирает все эти предания по кусочкам и обдумывает их со всех сторон. Я знаю, что твоя мать мудрая женщина, но в этом она не права.

Я молчал. Хотя над нами не было ни облачка, мне казалось, что солнечный свет померк.

– Я не говорю, что она глупа или наивна, – продолжал Сауд. – Но она так хотела верить, что ее надежды стали правдой, да только для нее самой. Вам с Арвой и Тариком придется найти собственную правду, и она будет далеко не такой радужной, как ее.

– Но ведь и ты будешь с нами, – возразил я. – Это будет и твоя правда, не только наша.

– Я знаю, Йашаа, – признал он. – Но у меня иной путь, хотя мы и шагаем вместе уже так давно.

– Пойдем, – сказал я. Больше правды мне уже не вынести. – Я покажу тебе огород.

Я потянул его за собой через поляну к лощине, где прятался огород. Стебельки, скреплявшие изгородь, уже сменила нить, которую я спрял. Я принес с собой моток пряжи, которую взял накануне у Тарика, объяснив ему, для чего она мне нужна, и положил ее на землю.

– Смотри-ка! – сказал Сауд, стоявший в дальнем конце огорода, и я подошел к нему.

Я не ждал новых подарков ни от гнома, ни от кого-либо еще, но там стояла новая корзинка, побольше первой, будто волшебные существа знали, что нас теперь пятеро, а не двое. Рядом стояли два деревянных ящичка с хитроумными застежками на крышках, чтобы они не открылись, даже если взвалить их на спину. Сауд поднял один из ящичков и открыл его, макнув палец в содержимое и осторожно лизнув его.

– Соль, – сказал он, скривившись. Я протянул ему бурдюк, чтобы он прополоскал рот.

– В пустыне она нам пригодится, – заметил я. Про этот метод выживания в пустыне нам рассказал нам не отец Сауда. Моя мать его узнала еще тогда, когда думала, что сама однажды пойдет по Шелковому пути.

– Это да, – согласился Сауд. – К тому же она дорого стоит.

– Я оставил им моток добротной пряжи, который взял у Тарика, – У тебя есть что-нибудь еще, что можно им подарить?

У меня при себе был только нож да одежда. У Сауда – примерно то же самое, да еще кольца, которые он носил в ушах. Они были маленькие и не особо ценные, но он их любил. Он сунул руку под куфию и вытащил одну из серег.

– О нет! – воскликнул я. – Я не это имел в виду. Их же тебе отец подарил.

– Ничего страшного, Йашаа, – сказал он. – Я оставлю одну себе, а вторую подарю. В отличие от вас, я не умею ничего мастерить, так что это лучшее, что я могу предложить. А оставшаяся будет напоминать мне об этом месте.

Он обошел огород кругом и положил сережку поверх мотка пряжи. Я подошел к нему и продел нитку в кольцо, чтобы оно не потерялось, если моток по какой-то причине сдвинется с места. Мы забрали подарки гнома и пошли назад через поляну.

Там кто-то стоял – первое живое существо, что я видел за много дней, не считая залетных птиц и моих спутников. Существо было очень низкого роста и очень бледное, и стояло на двух ногах, хотя, судя по позе, могло передвигаться и на четырех. На голове у него были маленькие рожки, а за спиной – прозрачные крылышки. Оно нам улыбалось, но его улыбка была не похожа на те, к которым я привык: она не выражала ни радости, ни веселья, ни доброты. Она просто была и не требовала никакой трактовки. От нее одновременно становилось и спокойнее, и как-то не по себе.

Мы стояли как вкопанные, а существо продолжало разглядывать нас. Похоже, оно сочло нас достойными своего внимания – во всяком случае, приветственно кивнуло. Мы оба молчали. Я не мог заставить себя заговорить с ним, даже если бы это разом решило все мои проблемы. Существо тоже молчало, что я счел за благо, но улыбка его становилась все шире, и я заметил, что это меня расслабляет. Потом оно рассмеялось, и звук его смеха наполнил мое сердце радостью.

Эльф – ибо это существо не могло быть никем иным – затрепетал на ветру и вдруг исчез. Мы некоторое время продолжали стоять не шелохнувшись, хотя я не понимал, чего мы ждем, а потом разом повернулись и пошли прочь с поляны.

– Так что там насчет твоего плана потолковать с одним из этих существ? – спросил Сауд, когда мы уже прошли добрых полпути.

– Пожалуй, не с эльфом, – сказал я. – И не с единорогом, фениксом или драконом.

Мы оба содрогнулись.

– Он хоть и крошечный, но производит сильное впечатление, – заметил Сауд.

– Да уж, – согласился я. – Но мне кажется, с гномом или феей будет немножко проще наладить контакт.

– С чего ты взял?

– Понятия не имею, – признался я. – Я просто на это надеюсь, потому что иначе я не уверен, что мы наберемся смелости с ними заговорить.

– Может, у Маленькой Розы получится лучше, – сказал Сауд. – Похоже, она им уже нравится.

– Будем надеяться, – ответил я.

Остаток пути до нашего ущелья мы проделали молча. Я не так долго пробыл там и уже начинал чувствовать себя там одиноким и всеми покинутым, но почему-то мне все же не хотелось покидать это место, хоть я и понимал, что в пустыне нам будет безопаснее. Тут я начал знакомиться с Маленькой Розой и размышлять о том, как моя жизнь будет складываться вокруг ее, какой бы дорогой она ни пошла. Это приносило мне покой, с которым мне было жаль расставаться ради дальнего пути через весь Харуф в неведомую пустыню.

Я постарался зафиксировать в памяти каждую травинку и каждый камень, каждый луч света, отражавшийся от вкраплений руды, которой Королева-Сказочница начинила горы, и надеялся, что эти воспоминания помогут мне пережить предстоящие испытания.

 

Глава 23

У нас ушел день, чтобы добраться до пологих холмов, высившихся у подножия гор к северу от главного торгового маршрута. Поскольку дорога была в основном знакомая и под гору, передвигались мы довольно быстро. Можно было бы еще поднажать, но Сауд хотел в последний раз заночевать в холмах, прежде чем пересечь границу с Харуфом. Он не забыл одолевшее нас там безумие и хотел, чтобы мы подошли к этому испытанию как можно более отдохнувшими.

– Пойдем, Йашаа, – сказал он, держа в одной руке свой шест, а в другой мой. – Мы уже очень давно не тренировались.

Я легко поймал привычный ритм боевых движений, блокируя каждый удар Сауда и повторяя каждое его движение в зеркальном отражении. Сперва мы отработали движение по прямой, потом принялись за круговое. Осторожно ступая, мы медленно обходили друг друга. Смотреть под ноги нужды не было – земля была достаточно ровная, – да и на Сауда мне почти не надо было смотреть, поскольку я знал все его отработанные движения наизусть.

С каждой минутой тренировки неловкость и беспокойство, мучившие меня в последние недели, постепенно растворялись. Казалось, все странности, связанные с Маленькой Розой, все опасности гор и их магии и почти неминуемые мучения, поджидавшие нас в Харуфе, вплетались в рисунок моих движений, превращаясь в нечто упорядоченное, с чем мы были способны справиться. Лишь последняя ссора с матерью никак не укладывалась в общую картину, и я гнал ее от себя, чтобы не отвлекаться.

– Готов? – спросил Сауд. Мы уже дважды прошли полный круг, не сделав ни одного выпада, и он ухмылялся.

– Давай покажи на что ты способен, – ответил я.

Тут он сошел с круга и резким движением выбросил вперед шест. Я сделал шаг ему навстречу, стараясь пробиться через его защиту. Драться с Саудом было столь же естественно, как дышать. Он зашел с левого бока, который я на секунду оставил открытым, но я успел поднять шест, чтобы заблокировать удар. Я понял, куда он будет двигаться, по повороту его груди и плеч. Сколько лет мы тренируемся, а он все еще считает, что у меня слабая защита слева. Я шагнул навстречу удару вместо того, чтобы уклониться, и повернулся так, что шест Сауда рассек воздух в том месте, где только что было мое плечо. Я увидел, как в его лице промелькнула досада, что мне снова удалось его обхитрить, и тут же аккуратно поддел его шестом под колено, сбив его с ног.

– Так тут хитрость совсем не в ударах, – отметила Маленькая Роза, когда я помог Сауду подняться на ноги и мы поклонились друг другу. – Вы используете шесты, чтобы заставить противника сдвинуться с места, а потом атакуете там, где вам удобней.

Сауда, похоже, впечатлили ее слова.

– Так и есть, Захра, – сказала Арва. – Отец Сауда говорит, что это первый урок боя на шестах. Он бы с радостью взял вас в ученики, увидев, как быстро вы все схватываете. Вы раньше видели, как дерутся на шестах?

– Вообще-то нет, – ответила принцесса. – Но мне кажется, это был вполне наглядный пример.

– Тарик, – позвал Сауд. – Твоя очередь.

Тарик занял мое место напротив Сауда. Мы наблюдали, как они повторяют все те же движения, только медленнее, и Маленькая Роза следила за плечами Сауда, а не за его шестом. Потом настала очередь Арвы, и темп стал еще медленней, хотя Сауд продолжал наступать на нее.

– Отец Сауда называет себя нашим учителем танцев, – сказал я. – Сауд почти такой же хороший учитель, хотя сам он сказал бы, что это только потому, что начал дело еще его отец.

– А ты тоже преподаешь?

– Нет, принцесса. Я иногда тренирую Арву, потому что это развивает терпение, но в процессе я и сам учусь не меньше нее.

– Ты говорил, что покажешь мне, как это делается, – напомнила она с радостной искоркой в глазах. Должно быть, после стольких лет праздности ей отчаянно хотелось заняться хоть чем-нибудь.

– У Сауда получилось бы лучше, – возразил я. – Я думал, они вернутся не так скоро и нам нужно будет какое-то занятие, чтобы скоротать время.

– Ну покажи, – настаивала она.

Я колебался, вспоминая, как у нее разболелась голова после того, как мы чинили изгородь.

– Тарик, – сказал я наконец, – дай принцессе свой шест.

Он с некоторой неохотой протянул ей шест и пошел за нами на полянку, где мы бы не помешали Арве с Саудом. Я показал Маленькой Розе, как встать, и поразился, как быстро она освоила начальную стойку. Поза была довольно неестественная, и большинство новичков слишком сильно наклонялись вперед. Но Маленькая Роза тут же нашла баланс, и даже положение ее рук на шесте оказалось идеальным.

– Вы ведь говорили, что никогда раньше этого не делали, – сказал я.

Отцу Сауда в какой-то момент так надоело, что я держу руки на шесте слишком близко друг к другу, что он заставил меня целыми днями таскать палку, чтобы привыкнуть к правильному расстоянию. Даже Сауд не сразу это освоил. Однако Маленькая Роза с ходу встала, идеально расположив и руки, и ноги.

– Дар эльфа охватывает и танцы, – напомнила она. – Может, дело в этом.

– Может, и так, – ответил я. Похоже, теперь магия будет преследовать меня повсюду. – Вот так блокируется удар снизу.

Я показал движение и принялся отрабатывать его вместе с ней. К моему облегчению, хотя движения у принцессы получались идеально, по части силы ей было до меня далеко. Когда мы перешли к отработке удара снизу, его она освоила гораздо быстрей – как я догадался, благодаря тому, что до этого я применял ту же технику против нее, показывая, как защищаться. Я забыл отсчитывать для нее ритм, но, судя по всему, она чувствовала его инстинктивно, без труда подстраивая свои движения под мои. За исключением неравенства сил, тренироваться с ней было почти как с Саудом.

Когда я поднял шест, показывая, что тренировка окончена, она остановилась, тяжело дыша и улыбаясь. Сауд с Арвой тоже закончили и подошли посмотреть на нас. Сауд выглядел встревоженным.

– Я был осторожен, – заверил я. – Ты же знаешь, что я умею сдерживать себя, ты сто раз видел, как я это делаю.

Он лишь покачал головой и пошел назад к костру.

– Как самочувствие, принцесса? – спросил я. Она не держалась за голову, но ведь и в первый раз боль появилась не сразу.

– Чудесно! – сказала она. – Это намного интереснее, чем чинить изгородь.

Это меня встревожило.

– Не смотри так на меня, Йашаа, – ее слова прозвучали как приказ, и я вытянулся по струнке. – Не забывай, самая стойкая часть розы – ее шипы.

– Конечно, принцесса, – механически ответил я.

Тарик забрал свой шест и похвалил Маленькую Розу за ее первые успехи. Арва пошла за ними к костру, щебеча о том, как здорово будет тренироваться с девушкой, потому что мы, мальчишки, слишком с ней осторожничаем. Я поймал на себе взгляд Сауда. Он коротко улыбнулся, но тут же отвернулся, и я понял, что он все еще обеспокоен. Я был не готов с ним спорить, так что решил держаться поодаль, вслушиваясь в оживающие вокруг нас звуки ночи.

Эти звуки я слышал всю свою жизнь. Насекомые и ночные птицы, поскрипывание деревьев. Когда-то мне были знакомы только ночные звуки каменного замка, но теперь я их не помнил. Моя жизнь состояла из долгих блужданий и сурового палаточного быта, но постоянными элементами в ней было прядение у костра и звуки ночи. Тут я впервые задумался о том, как звучит ночь в пустыне.

Учитывая скудность растительности, насекомые там должны быть другие. А деревьев наверняка нет вовсе.

Я прервал размышления о дальних краях и сосредоточился на изучении долины, простиравшейся прямо передо мной, хотя в темноте мало что мог разглядеть. Сперва нам нужно будет прорваться через Харуф, где нас будут преследовать, где будет мало еды и где нам не за чем будет укрыться от ветра. А уж потом будем беспокоиться насчет пустыни.

– Йашаа! – крикнул Тарик от костра, и я повернулся, приготовившись бежать в его сторону.

Мы спустились по склону, чтобы найти место для тренировки, так что лагерь остался выше. Повернувшись, я замер как вкопанный, потому что увидел, зачем меня звал Тарик.

Королева-Сказочница сделала горную цепь прерывистой, по одной вершине на большинство склонов, хотя всюду, за исключением перевала, их соединяли между собой холмы пониже. Благодаря этому я тут же увидел, что внимание Тарика привлекла вершина горы, на которой мы стояли. Соседние вершины чернели, едва выделяясь на фоне темного неба. Наша же гора сияла ярко-золотым светом, будто начинявшая ее руда сверкала в темноте. Я встрепенулся и помчался к остальным.

– Это не может быть пожар, – сказал Сауд, когда я приблизился к ним. – Там нет никаких деревьев.

– Это дракон? – очень тихо спросила Арва.

– Нет, – возразил Тарик. – Драконов огонь не может зажечь камень, если на нем нет никакого растопочного материала, а там его нет. Это огонь феникса.

Мы с Саудом, разумеется, рассказали остальным про эльфа, которого встретили на поляне. Глаза Тарика засияли, когда мы описывали его, но Маленькая Роза выглядела опечаленной.

– Он хочет, чтобы мы остались? – спросила она. – Пытается о чем-то нас предупредить?

– Не знаю, – сказал Тарик. – Огонь феникса встречается очень редко.

– Чудесно, – буркнул Сауд. – Может, он собирается полететь прямиком к сыну Царетворца и рассказать ему, где нас искать.

– Сауд, – с укором сказала Арва. Даже в тусклом свете костра я увидел, что он устыдился своих слов.

– В большинстве историй огонь феникса – вестник хорошего начала, – сказал Тарик.

– А в остальных? – спросил я. Знал бы я, сколь полезными окажутся рассказы отца Тарика, слушал бы их повнимательнее. Теперь же оставалось полагаться на память товарища и прислушиваться хотя бы к тому, что говорил он.

– Хорошего конца, – вставила Маленькая Роза.

– Полагаю, нас устроило бы и то и другое, – заметил Сауд. Ничего более похожего на извинение ни мы, ни феникс от него явно не дождемся. Он улыбнулся мне с другой стороны костра, и я понял, что, какими бы ни были наши разногласия, он решил о них забыть. Возможно, это не то начало или конец, которые имел в виду феникс, но я был вполне доволен.

– Ну ладно, – сказал я. – Я посторожу первым, а вам всем надо поспать.

Звуки ночи оставались неизменными, хотя огонь феникса горел по-прежнему ярко.

Никого из животных он, похоже, не встревожил, и, исходя из этого, я вопреки всему понадеялся, что пламя горело только для нас.

 

Глава 24

Два дня мы шагали по вересковым склонам Харуфа, не видя на горизонте ни единой живой души, но все же предпочитали не рисковать. Лагерь мы разбивали в самых укромных местах, какие удавалось найти, костровище копали как можно глубже и тщательно закапывали обратно, едва покончив с готовкой. Даже Маленькая Роза теперь по очереди с нами держала дозор, хотя ее смены были недолгими. Она по-прежнему не доверяла себе оставаться наедине с одеялом, а без него сидеть ночью на улице было холодно. Поэтому обычно она сторожила первой, но нам это давало пару часов, чтобы привести мысли в порядок после долгого дня пути.

Отец Сауда учил нас, что поход – это не просто ходьба. Надо планировать, где будешь добывать воду и еду, что для нас пока не составляло особой проблемы, и учитывать, что скорость движения определяет самый медлительный из спутников. Обычно у нас это была Арва, ненавидевшая, чтобы мы замедляли шаг из-за нее, но с Маленькой Розой и ее даром стойкости все было сложнее. Как мы уже наблюдали, она была способна идти дольше, чем кто-либо из нас, но давалось ей это непросто. Сауд провел с ней беседу, напомнив, что мы должны добраться до пустыни полными сил, чтобы в случае необходимости продолжить путешествие, и она признала его правоту. Хотя ее это задевало еще больше, чем Арву, она все же просила нас остановиться, когда ей нужно было передохнуть, так что скорость нашего пути через Харуф мы подстраивали под нее.

На второй день, как только мы пустились в дорогу, Тарик вдруг остановился, прижав руку к груди. Я потянулся за бурдюком, уверенный, что ему нужно будет глотнуть воды, когда он перестанет кашлять, но вдруг понял, что он вовсе и не кашляет. Никто из нас не кашлял. У меня по-прежнему першило в горле, но этим все и ограничивалось. Сауд повернулся и подошел к нам, и я увидел в его глазах вопрос.

– Мы в порядке, – сказал я. – В порядке.

– Но как так может быть? – спросил Тарик. – Когда мы первый раз пришли в Харуф, я едва не захлебнулся кашлем на берегу реки. Арва, ты как?

– Я тоже нормально, – сказала она, глубоко дыша в подтверждение своих слов.

– Что же изменилось? – спросил Сауд.

– Мы ели еду из гномьего огорода, – напомнил Тарик. – Хотя вряд ли причина в этом.

– Может, это потому, что принцесса начала что-то делать? – предположил Сауд. Мы все передернулись при мысли, что нам становится лучше из-за этого.

– Нет, – возразил Тарик. – Это тоже не кажется правдоподобным.

– Не кажется? – переспросил Сауд.

– Нет, Тарик, подумай, – сказал я. – Или не думай. Что бы ты там ни делал, когда разгадываешь ответ, доверься своему чутью, пусть даже оно подсказывает тебе что-то странное.

– Наши родители заболели, но им не сразу стало совсем плохо, – медленно проговорил он. – Они продержались несколько месяцев, прежде чем вынуждены были уйти.

Раньше я бы прервал его гневным замечанием про короля Касима, но теперь благоразумно придержал язык.

– У них не было гномьей еды, и Захра тогда ничего не делала, – продолжал он. – Но она была рядом, – он взглянул на меня, и его глаза озарились пониманием. – Йашаа, твоя мать была абсолютно предана принцессе и королю с королевой. Это было не заклинание, не колдовство, просто… связь. – Он повернулся к Маленькой Розе. – Все дело в вас. Вот почему на этот раз мы чувствуем себя лучше. Это нас не спасет, во всяком случае не навсегда, но поможет нам продержаться.

Глаза Маленькой Розы тоже засветились.

– Пойдем, – сказал Сауд, мягким голосом возвращая нас к реальности. – Надо пользоваться любыми преимуществами, какие у нас есть.

На третий день мы набрели на развалины деревни. Деревянные стены домов и хижин обрушились, но фундаменты были на месте. Все заросло вереском, который уже был выше прогнивших обвалившихся стен и заполонил дорожки, по которым некогда ходили селяне.

– Поищи колодец, – поручил Сауд Арве. – И проверь, не испорчен ли он.

Она кивнула и отправилась на поиски. Деревня была настолько мала, что, даже если Арва забрела бы далеко от нас, мы все равно бы ее услышали. Мы принялись осматривать дома в поисках чего-нибудь, что могло нам пригодиться. Судя по всему, деревня опустела не в одночасье. Это было одно из забытых селений Харуфа. Когда запретили прясть, местным жителям стало нечем себя прокормить, и они постепенно уходили на юг, где земля чуть лучше подходила для сельского хозяйства. Кому-то везло найти незанятый участок, большинству же такая удача не улыбалась. Те немногие, кто остался на севере, занимались выпасом овец, а помощь им нужна была только в сезон стрижки.

Маленькая Роза стояла посреди пустыря, который раньше явно был главной площадью деревни. Там высились останки прогнившей платформы, а у окружавших площадь домов были каменные фундаменты и подвалы, из тех, где торговцы хранят товар.

– Это все моя вина, – сказала она. – Во всем всегда виновата я.

– Но теперь вы стараетесь все исправить, принцесса, – напомнил я. – А мы – помочь вам в этом.

– Это тянется уже столько лет, Йашаа, – сказала она. – Так много людей страдали и умерли.

– Они не винят вас, – возразил я.

– Но ты же винил, – обвинение прозвучало тихо, но задело меня, поскольку было справедливым. Будь на ее месте Арва, я бы приобнял ее за плечи. Но то была Маленькая Роза.

– Вы, наверное, не помните, но на ваш день рождения я заболел, – сказал я. – У меня была овечья оспа, так что мне надо было держаться подальше от вас с Тариком, потому что вы ей еще не переболели.

– Большинство детских воспоминаний основаны на чужих рассказах, – заметила она. – Никто никогда не хотел рассказывать мне про тот вечер, но я их заставляла. Тебя я заставлять не хочу, но если ты все равно собираешься рассказать, я послушаю.

– Праздник был великолепный, – начал я. – Самый чудесный вечер, который мне так и не довелось увидеть. Мне не разрешили зайти в зал даже до прихода гостей. Но когда все наполнилось светом и музыкой… До того, как явилась демон… Принцесса, я представлял себе тот вечер многие годы.

– Это счастливое воспоминание? – спросила она.

Я услышал, как сзади нас на площадь вышли Сауд и Тарик. Я ждал, что они подойдут к нам, но Сауд взял Тарика за плечо и повел в очередной заброшенный дом. На мгновение я заинтересовался, что же он мог там увидеть.

– Нет, – ответил я. – Оно было окутано гневом. Я злился с тех самых пор, как начал себе представлять это праздник, лежа в постели и едва слыша доносящуюся из зала музыку. Это была настоящая пытка, принцесса, – быть так близко и все пропустить. Ваша мать передала мне тарелку угощений, которую сама собрала, но я едва попробовал их – так сильно я злился на свое положение.

– Дети бывают жестоки, – заметила она. Она отвернулась от прогнившей платформы и улыбнулась мне. – Что же заставило тебя сменить гнев на милость?

– Вы, – просто ответил я. – Я так долго нес в себе этот гнев. Каждый раз, как мама пыталась мне рассказать, что она видела тем вечером в Большом зале, я извращал ее слова под влиянием своего гнева и винил во всем вас. Я думал, вы себялюбивая и избалованная. Думал, что любовь моей матери к вашей семье погубила ее, что ваши родители – ужасные правители, которые пожертвовали благополучием своих подданных ради вашей безопасности.

– Но потом я залез в башню, – продолжал я. – И увидел там вас. И тогда я все понял.

– Что ты понял? – она сделала шаг в мою сторону и, казалось, собиралась сделать еще один.

– Что вы не просто Маленькая Роза, – сказал я. – Не просто какой-то чужой человек, на которого мне наплевать, и никогда им не будете. Я понял, что вы – моя принцесса, и даже если при вашем дворе не будет места пряхам, я все равно буду его частью.

Она замерла, так и не сделав следующий шаг, и как будто замкнулась в себе.

– Я ни за что бы не стала удерживать тебя там, где ты не сможешь прясть, – сказала она так тихо, что мне пришлось податься вперед, чтобы расслышать.

– Наверное, именно поэтому я и хочу остаться, – сказал я.

Раньше она хотела от меня чего-то другого, я был в этом уверен, и столь же уверен, что я так ей этого и не дал. Но не успел я задать вопрос, как на площадь выбежала Арва – беззаботная, как всегда.

– Колодец не испорчен! – объявила она. – И даже не очень зарос, в отличие от большинства домов.

Сауд и Тарик вышли из стоявшего позади нас дома с пустыми руками, и мы пошли за Арвой к колодцу. Сауд нагнал меня. Я знал, что он услышал все, что я только что сказал Маленькой Розе. Я дал обещания им обоим, и это было глупо с моей стороны. Сауд не стал меня упрекать, и я вздохнул с облегчением, потому что пока не придумал, как оправдаться.

Колодец был в отличном состоянии. Время почти не тронуло его. Даже веревка и ведро были на месте. Лишь небольшая трещина в строительном растворе между камней крышки выдавала его возраст.

– Погодите, – одновременно выпалили мы с Маленькой Розой. Она повернулась ко мне, будто разговора на площади не было, и я понял, что мы думаем об одном и том же.

– Тут то же ощущение, что в гномьем огороде, – объяснила Арве Маленькая Роза. – Здесь живут волшебные существа.

– Прислушайтесь, – сказал Тарик, и мы услышали.

Дома были похожи на глиняные хижины. Вокруг окон, возможно, были гвозди, закреплявшие ставни, но это было роскошью. А значит, когда обрушились стены, между деревяшками образовались прослойки перегноя. Летнее солнце светило жарко, а остатки стен давали укрытие от ветра, делая это место пригодным для пчел.

Услышав их жужжание, я подивился, как не заметил его раньше. Они, должно быть, жили в каждой стене и сейчас как раз возвращались в свои ульи перед наступлением ночи. Их тут, наверное, сотни, если не тысячи, а где так много пчел, есть и…

– Феи! – выдохнул Тарик.

– Надо идти, – сказал Сауд. Мы все с протестующим видом повернулись к нему. – Недалеко, – уточнил он. – Только до окраины деревни. Разобьем там лагерь и подумаем, как починить крышку колодца. Утром займемся ремонтом, а если феи покажутся нам, расспросим их.

Мы отправились в западную часть деревни и нашли место для палаток. Мы с Тариком быстро установили их, а Арва, не дожидаясь напоминания, отправилась копать выгребную яму.

– Йашаа, – позвал меня Сауд. – Пойдем поищем, где они добывали глину.

Я пошел за ним, и еще до того, как совсем стемнело, мы нашли приличного размера пруд. Он был неглубокий и располагался на тропинке, которая некогда была хорошо протоптана, и мы догадались, что там селяне добывали и тростник, и глину для своих мазанок. Было слишком темно, чтобы собрать много материала, но по крайней мере мы выяснили, где его искать, и взяли с собой немного глины в моей кружке.

Когда мы вернулись, я протянул кружку Тарику, и он потер глину между пальцев.

– Должна сгодиться, – сказал он. – Нужно будет, чтобы она подсохла пару дней на солнце, но сейчас еще достаточно тепло. Сверху покроем тростником. Крышка выйдет не такая крепкая, как из камня, но сойдет, да и феям будет легче за ней ухаживать.

– Тростник ведь будет мокрый, – вставила Маленькая Роза. – Он не сгниет?

– Можем нарвать тростник у самого края пруда, – сказал я, – где солнце высушило дно. Крышка будет не идеальная, но лучше той дырявой, которая может обрушиться в любой момент.

Арва передала нам миски с ужином. Это были остатки еды из гномьего сада. После этого придется снова перейти на вику.

Но у Тарика хотя бы лучше получалось ее готовить, и к тому же у нас были припасы, которые ребята принесли с юга.

Жужжание, с наступлением темноты почти прекратившееся, теперь возобновилось.

Я прислушался и заметил, что звук слегка изменился – он стал чуть нежнее и беззаботнее, чем деловое жужжание медоносной пчелы.

– Смотрите! – воскликнул Сауд, когда на краю деревни выстрелил в небо первый фонтан золотой пыльцы.

Звук приближался, и, хотя мы толком не различали их, мы знали, что мелькающие в небе золотые огоньки – это танцующие феи.

Изящный узор их танца облегчил першение в горле, досаждавшее мне с тех пор, как мы оказались на территории Харуфа.

Хотя на этот раз оно было слабее благодаря присутствию Маленькой Розы, оно напоминало, что случится со мной, если я начну прясть. Танец был прекрасен, и мы наблюдали за ним несколько часов, пока наконец не разбрелись по постелям.

 

Глава 25

Наутро Сауд, взяв с собой Маленькую Розу, отправился на поиски какой-нибудь дичи. Видеть их уходящими вдвоем было странно, но я полагал, что наблюдать за охотой принцессе будет интереснее, чем смотреть, как мы целый день возимся с глиной и тростником. Я был не уверен, что им удастся что-нибудь поймать, но подозревал, что в округе полно кроликов, а немного свежего мяса нам точно не повредит. Я не жалел о своем решении не ставить ловушки в горах, но теперь, оказавшись вдали от гор, я вновь вспомнил, что такое голод, и это чувство отнюдь не стало приятнее. По правде говоря, я воспринял этот план с благодарностью: Арва с Тариком большую часть дня будут сплетать тростинки, что Сауду показалось бы скучным, а Маленькой Розе – настоящей пыткой.

Арва и Тарик нарвали тростника и собрали столько глины, сколько мог вместить наш котелок, а я пошел в деревню, чтобы найти подходящего размера деревянную раму, если хоть где-то такая сохранилась. Когда вереск залило утренним солнцем, жужжание стало невозможно не заметить: пчелы беспрестанно сновали туда-сюда между цветами и своими ульями. Поскольку обычно пчелы привязываются к определенному участку, я догадался, что феи воспользовались своей магией, чтобы собрать столько пчел в одном месте.

Они были заняты своим делом, а я – своим, и я знал, что они не тронут меня, если я их не потревожу.

Я нашел развалины дома, который казался менее заросшим, чем соседние, и в котором, судя по всему, не было пчелиного улья.

Я копался в обломках крыши, пока наконец не нашел то, что искал: доски, некогда обрамлявшие окно. В мазанках окна были роскошью, так что этот дом, судя по всему, был довольно зажиточным. Теперь я был за это благодарен.

Я потряс раму, проверяя на прочность, и она не развалилась. Потом проверил соединения на углах. Края досок были скреплены встык, а не внахлест, что делало конструкцию более прочной. Тот, кто строил этот дом, явно вложил в него всю душу. От мысли, что хозяевам пришлось покинуть его, у меня защемило сердце.

К тому моменту, как я вернулся в лагерь, там уже высилась достаточно большая куча тростника, чтобы можно было начинать работу. Арва умела ткать и плести лучше всех нас, успев научиться этому у матери до ее смерти. Она уделяла особое внимание узелкам – потому что тростинки были хрупкими, а также потому, что, в отличие от обычного полотна, это так и останется закрепленным на раме. Основу она натягивала очень туго. Мы хотели, чтобы полотно вышло как можно более плотным еще до промазывания глиной, потому что тогда готовую крышку будет проще донести до места.

Наконец Арва сочла, что основа готова, и повернулась посмотреть на тростинки, которые мы с Тариком отобрали в качестве утка. Не имело особого значения, если тростинки окажутся короче рамы, потому что в случае необходимости их можно будет закрепить на основе. Места скреплений все равно закроет глина.

Ребята готовы были трудиться, пока не закончат, но я заставил их сделать перерыв на обед, когда заметил, как высоко поднялось солнце. Никто из нас все утро не кашлял, что не могло не радовать.

– Здорово, что на этот раз нам не так плохо, – сказала Арва. – Мне это ужасно не нравилось, а постоянная потребность прясть – еще меньше. Хотя от прядения на некоторое время становилось лучше.

– В любом случае прялок у нас больше нет, – сказал я, с тоской вспоминая собственный инструмент, закопанный где-то далеко-далеко и, возможно, утраченный навсегда. – А Сауд не даст нам прясть, используя ветки.

Тарик и Арва переглянулись, и Арва легонько потрясла головой.

– Ну, за работу, – сказал Тарик, откладывая миски. – Посуду потом помоем. Я хочу закончить с плетением, пока не вернулись Сауд и Захра.

К тому моменту, как работа была сделана, мы исцарапали себе все пальцы, а у меня на ладони был большой порез, который явно будет чесаться, когда затянется, хоть и не очень глубокий. Плести из тростинок было сложно, но они хорошо держались, так что переделывать ничего не придется. Я покрыл плетеное полотно тонким слоем глины, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы крышка устояла перед непогодой, но при этом будет не слишком тяжелой для фей.

Оставив Арву и Тарика прибираться, я понес крышку к колодцу. Это было самое сложное изделие, к которому мне довелось приложить руку за долгое время, и я гордился им гораздо больше, чем готов был признаться остальным. Арва – настоящая мастерица, хотя ни один ткач в Камихе не даст ей разрешение на работу, если только она не выйдет замуж за Сауда. А Тарик обладает поразительным терпением, не говоря уж о его способности подстроиться под любое задание. Наши родители так хорошо подготовили нас служить при дворе, которого больше не существует, и теперь нам оставалось лишь надеяться, что однажды он появится снова.

В то же время меня мучили смутные сомнения. Я отлично умел прясть, даже лучше Тарика, если сосредоточиться и попрактиковаться, но что я знал об управлении целым штатом прях, в отличие от своей матери? Я так сопротивлялся ее попыткам меня научить, что не дал ей шанса познакомить меня с деталями этой части работы, связанной не с самим рукоделием, а с организацией рабочего процесса. Сауд мог бы стать стражником, а Арва и Тарик, похоже, смогут отлично управляться с собственным ремеслом, но я чувствовал себя бесполезным. Даже если мы сумеем разрушить проклятие, моя способность служить Маленькой Розе ограничена в силу моего собственного детского упрямства.

Если мы преуспеем, причем достаточно скоро, есть шанс, что моя мать будет еще жива и сможет меня всему научить. Я пообещал себе, что на этот раз не стану пренебрегать ее наставлениями. Я буду прилежно слушать и учиться.

Если же нас постигнет неудача или нам придется провести остаток дней, скрываясь в пустыне или скитаясь по свету, чтобы нас не нашел сын Царетворца, я буду прясть, что смогу, и помогать Сауду защищать остальных. Этот вариант мне нравился куда меньше. Я больше никогда не увижу маму. Харуф погибнет. Маленькая Роза будет жить на краю света в бездействии столь абсолютном, что я понимал его суть лишь постольку, поскольку видел, какие страдания оно ей причиняет. Ее двор будет намного меньше, чем ей пристало, но мы всегда будем при ней, будем служить ей.

Дойдя до колодца, я с усилием сдвинул каменную крышку и аккуратно отложил ее в сторону, стараясь не повредить ее еще больше, чтобы в воду не попали камни или строительный раствор. Потом я взял ведро и опустил его на дно. Вода была кристально чистой. Я поставил ведро рядом с колодцем и накрыл его новой крышкой. Она была чуть велика и закрывала не только колодец, но и довольно большой участок травы вокруг него, но держалась хорошо. В отличие от каменной крышки, в ней не смогут прятаться змеи. Я отбил четыре камня от старой крышки и придавил ими края новой. Вряд ли ее сдует ветром, но лишняя предосторожность не помешает.

Потом я повернулся и огляделся вокруг. Я был совершенно один, если не считать жужжащих вокруг пчел, но у меня возникло такое же ощущение, как на поляне. Ощущение чьего-то присутствия.

– Мы уйдем завтра, – сказал я в никуда. Это казалось глупым, но я знал, что меня услышали. – Если вы сегодня опробуете новую крышку и камни окажутся слишком тяжелыми или она вам не понравится, пожалуйста, скажите нам. Мы можем остаться тут еще на день, чтобы все исправить.

На самом деле мы не могли себе позволить задержаться еще на день, Сауд ясно дал это понять. Но я обязан был предложить.

– Ухаживать за ней должно быть несложно, – продолжил я. – Просто промазывать глиной время от времени. А тростник должен продержаться довольно долго.

Жужжание вокруг стало громче. Я чувствовал его между зубов, будто вибрации отдавались у меня в челюстях. Это был их ответ, и, хотя я не совсем его понял, я кивнул.

Я собрался вернуться в лагерь, чтобы вместе с остальными дождаться возвращения Сауда и Маленькой Розы. Надо было готовить ужин и осмотреть наш скарб – хотя мы ежевечерне проверяли его на предмет повреждений и не делали ничего такого, что могло бы его повредить, сам ритуал перебирания вещей меня успокаивал. Он напоминал мне, кто мы такие, откуда пришли и что пытались сделать. Перед едой нужно будет хорошенько отмыть котелок, потому что глина оставила в нем слабый запах, который явно не украсит нашу и без того малосъедобную пищу, да и песок на зубах удовольствия не добавит. Нужно сказать Арве с Тариком, что они хорошо потрудились, и расспросить Сауда, что он видел во время охоты, даже если он не видел ровным счетом ничего, кроме бесконечных зарослей вереска на холмах Харуфа.

Я бы сделал все это, но, отвернувшись от колодца и пчел, обнаружил, что передо мной стоит Маленькая Роза. Она сумела подобраться ко мне так близко, что, будь у нее в руках шест, она бы повалила меня на землю, не дав мне и вздохнуть. Она ничего не говорила, просто смотрела на меня, стоя в лучах предзакатного солнца, окутанная жужжанием пчел и запахом вереска. Это мгновение казалось одновременно мимолетным и бесконечным.

А потом она взяла и поцеловала меня, прямо в губы.