Вернувшись домой, Антония отдала лук и колчан со стрелами дворецкому, однако от предложенного миссис Пик молока решила отказаться.

– Если вы не против, я сразу пойду спать. – Кивнув миссис Пик, она направилась к лестнице.

– Конечно, дорогая, – с сочувствием прокудахтала миссис Пик. – На вас лица нет после всех треволнений этих последних дней. Честно говоря, я и сама хотела бы поскорее добраться до кровати.

– Миссис Пик… – внезапно остановившись, Антония коснулась руки экономки, – не знаю, как и благодарить вас за все, что вы сделали для меня. Если бы не вы, я бы никогда не узнала о причине смерти отца и сейчас была бы женой лорда Хьюарда.

– Боже упаси! – Миссис Пик содрогнулась. – И думать не хочу, что этот страшный человек сделал бы с вами. К счастью, теперь он получит по заслугам, и все благодаря мистеру Девериллу.

– Тут вы совершенно правы, – горячо согласилась Антония и повернулась к широкой лестнице. – Что ж, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, дорогая, – отозвалась миссис Пик и тут же нерешительно кашлянула. – Мисс Антония? Это, конечно, не мое дело, но я надеюсь, что теперь, когда вы больше не помолвлены… Я хочу сказать, ваш отец был высокого мнения о мистере Деверилле, вы это отлично знаете. Да и для меня было бы большой честью называть его хозяином.

Антония с трудом улыбнулась.

– Полагаю, теперь, когда мистер Деверилл спас меня и его совесть чиста, он вскоре покинет Англию.

– Что ж, мне искренне жаль, – грустно призналась миссис Пик.

«А уж как мне жаль», – подумала Антония и, взяв светильник, медленно пошла вверх по лестнице. Вокруг стояла тишина; в этот поздний час остальные слуги уже, несомненно, спали, а мисс Тоттл, которая обычно дожидалась возвращения Антонии с вечерних мероприятий, еще не прибыла из Корнуолла.

Поднявшись по лестнице, Антония направилась к спальне, но, внезапно передумав, вошла в портретную галерею. Поставив светильник, она села в кресло перед портретами родителей – точно так же, как это делал отец на протяжении многих лет.

Глядя на портрет Сэмюела Мейтленда, Антония почувствовала, как у нее в груди разрастается огромный, мешающий дышать комок. Ее не слишком утешало, что убийца наказан; она безумно скучала по отцу, и ей очень его не хватало.

– Мне так грустно, папа, – прошептала Антония, и ее глаза наполнились слезами. – Увы, нас обоих обманула благородная аристократическая внешность Хьюарда.

Осознав, что разговаривает с отцом точно так же, как он разговаривал со своей любимой женой, она неловко усмехнулась, и слезы потоком хлынули из ее глаз. Потом она долго сидела, выпрямившись и прижав к глазам платок, который дала ей миссис Пик, и наконец произнесла:

– Нам нужно очень серьезно поговорить, папа. – Некоторое время она молчала, словно собираясь с силами, затем продолжила:

– Я знаю, чего ты для меня хотел, но я не могу этого сделать. Я не могу выйти замуж за дворянина.

Портретист хорошо передал черты Сэмюела Мейтленда – его огненно-рыжие волосы, румяное лицо, непокорный характер, – но Антония должна была призвать на помощь память, чтобы мысленно услышать раскатистый голос и акцент, выдававший его простонародные корни. И тут же она ясно представила себе его возмущенную реакцию на ее заявление: «Что это значит, девочка, и почему ты не можешь выполнить мою волю?»

– Поверь, это была бы непоправимая ошибка. Я буду безмерно несчастна в браке по расчету, потому что… потому что я влюблена.

Ей показалось, что отец неодобрительно нахмурился, и Антония, комкая в пальцах платок, попыталась объяснить:

– Я понимаю, почему ты мечтал для меня о браке с аристократом, но жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от своей мечты. – Она невольно сглотнула. – Вы с мамой ушли раньше времени, и Деверилла тоже сегодня могли убить, но только с ним я почувствовала себя по-настоящему живой впервые за свою жизнь. Возможно, это звучит глупо, но я не могу отказаться от него. Если бы ты знал, если бы ты только знал…

Закрыв глаза, Антония вспомнила ужас, наполнивший ее сердце, когда Девериллу грозила смерть. Тогда она поняла, что напрасно обманывает себя – она любит его, любит страстно, всей душой. Именно такое чувство связывало ее родителей, это было то же желание, та же радость.

Открыв глаза, Антония снова посмотрела на портрет отца.

– Я хочу, чтобы у меня было то же, что и у вас с мамой, – замечательный брак, несмотря на то что ты простого происхождения, а она благородная леди. Я хочу такого же счастья, которое вы нашли для себя. У Трея нет титула, но он настоящий джентльмен, и, несмотря на то что семья его отвергла, она оказала на него сильное влияние.

В комнате по-прежнему царила тишина.

– Мне жаль, что я тебя расстроила, – тихо добавила Антония, – и я искренне сожалею. Но будь ты сейчас здесь, ты бы понял, что благополучный брак с аристократом не так важен, как любовь и счастье. Я уверена, что со временем мне удалось бы убедить тебя окончательно изменить свое мнение об аристократах. По словам миссис Пик, ты сказал, что скорее выдашь меня замуж за трубочиста, чем за беспринципного человека. У Деверилла есть принципы, он самый лучший, самый честный, самый замечательный человек из всех, кого я знаю.

На этот раз молчание портрета не смутило Антонию, она слегка улыбнулась, чувствуя, как в ней все больше нарастает уверенность, что она имеет право нарушить торжественную клятву, когда-то данную отцу.

– Не думаю, что ты захотел бы поставить мое обещание выше моего счастья. Ты не потребовал бы от меня жертвы, если бы узнал, что я чувствую.

Теперь Антония твердо знала, что не будет счастлива ни с кем, кроме Деверилла. Однако она совсем не была уверена в том, что Трей может питать к ней такие же чувства.

– Я даже не знаю, могу ли вообще завоевать его любовь, но, во всяком случае, не готова положить конец нашим отношениям, не попытавшись этого сделать.

Антония хотела, чтобы ее мужем стал Деверилл, и никто другой, она всей душой мечтала об этом. Это означало, что, если у нее ничего не получится, она никогда не выйдет замуж; и все-таки существовал шанс убедить Трея жениться на ней, даже если он не сможет ее полюбить.

– Деверилла не привлекает ни любовь, ни брак, он ясно дал это понять. Свою жизнь он посвятил делу «хранителей» и не допустит, чтобы ему что-то помешало. Но меня это не остановит. – Встав, Антония подошла к портрету и нежно коснулась его пальцами. – Я только хочу, папа, чтобы ты понял. Не знаю, слышишь ли ты, но если слышишь… мне хотелось бы, чтобы ты меня благословил.

Антония еще раз промокнула глаза, потом повернулась, взяла светильник и, выйдя из галереи, отправилась к себе в спальню.

Готовясь ко сну, она мысленно вернулась назад, в Корнуолл. Тогда Изабелла сказала ей: чтобы завоевать сердце искателя приключений, она должна быть такой же смелой, дерзкой и отчаянной. Теперь пришла пора доказать это.

Летняя ночь выдалась теплой, и Антония оставила окно открытым. Надев ночную сорочку, она задула свечу и, забравшись в постель, накрылась простыней. Несмотря на усталость, она долго лежала, широко раскрыв глаза – беспокойные мысли не давали ей уснуть.

Антонии хотелось, чтобы Деверилл восхищался ею, уважал ее – так же как когда-то искренне восхищался ее отцом и уважал его. И ей отчаянно нужна была его любовь. Вот только как завоевать ее? Как? Где лежит путь к его сердцу? Возможно, следует дать понять Девериллу, что она полностью поддерживает его дело – дело «хранителей» – и как жена сможет стать ему настоящей помощницей. Если он посвятил свою жизнь служению другим, она сделает то же самое.

Разумеется, Антония не собиралась официально вступать в ряды «хранителей» – для этого у нее не было ни воли, ни мастерства, но она могла внести свой вклад в их дело и занять место отца, который, несомненно, одобрил бы ее решение.

Она непременно напишет сэру Гавейну, а еще лучше – навестит Кирену. Если Деверилл уедет из Англии домой, то это будет обоснованный предлог последовать за ним. А если ничего из этого ей не удастся, то она всегда может нанять Деверилла на службу для защиты кораблей Мейтленда – положение наследницы все же имеет свои преимущества. Утром она обязательно нанесет визит Финеасу Кокрану и точно узнает свои возможности…

Однако этот план не должен быть единственным, ей нужно иметь что-то еще, чем можно завоевать сердце Деверилла.

Пожалуй, решила Антония со вновь пробудившимся оптимизмом, второе, что она сделает утром, это навестит свою подругу Эмили, чтобы попросить у нее совета. Она не сомневалась, что Эмили более сведуща в сердечных делах и, безусловно, лучше знает, как заставить мужчину отдать свое сердце.

Антония глубоко вздохнула, чувствуя себя так, словно готовилась к сражению. Деверилл уже познакомился с ее умением обольщать, но на этот раз ставки были намного выше. Антонии нужна была не только его страсть – ей нужно было его сердце.

Так или иначе, она добьется, чтобы он ее полюбил. Возможно, Деверилл считает, что выполнил свой долг перед ней, но он еще не до конца знает ее – вернее, совсем не знает.

Впервые за много дней у Антонии стало легче на душе, и она, удобно устроившись на подушках и закрыв глаза, погрузилась в сон.

На следующее утро Трей проснулся поздно, так как у него была долгая ночь на Боу-стрит. Он препроводил барона Хьюарда в Ньюгейт, потом удостоверился, что все обвинения с его доброго имени окончательно сняты, и только перед рассветом вернулся в квартиру Макки.

Проснувшись около полудня, он некоторое время просто лежал, радуясь жизни. В первый раз за несколько недель Трей чувствовал себя свободным человеком – свободным выбирать, свободным определять свое будущее. И он точно знал, чего хочет: Антонию.

Разумеется, он не мог нарушить данную себе клятву, не мог отказаться от своей миссии, и возможно, его назначение никогда не будет до конца исполнено, но он также не мог потерять Антонию. Она была для него дороже всех несметных сокровищ, дороже, чем сама жизнь. Трей больше не мог отрицать правду: он истосковался по жизни, которой управляют не только долг и самопожертвование, но и любовь, тепло, радость…

Он живо представил себе Антонию, носящую его ребенка, увидел ее ясные глаза, полные нежности и любви, и от этой картины у него сжалось сердце. Независимо от того, будут у них дети или нет, он хотел прожить жизнь с Антонией – и возможно, теперь ему это удастся.

Деверилл закрыл глаза, чувствуя, как внутри его расцветает надежда. Конечно, первое, что ему придется сделать, это убедить ее обвенчаться с ним. А потом? Потом он сделает все возможное и невозможное, чтобы завоевать ее любовь.

Готовясь нанести визит Антонии, Деверилл решил побриться, когда к нему явился неожиданный посетитель – Финеас Кокран.

Камердинер Макки, узнав адвоката, попросил его подождать в гостиной, и Деверилл, закончив одеваться, вышел к гостю.

Хотя Кокран выглядел усталым, его манера поведения ничуть не изменилась. Сердечно поздоровавшись и пожав Девериллу руку, адвокат выразил удовлетворение тем, что прошлым вечером все сложилось исключительно удачно.

– Уверен, вас интересует цель моего визита, – он заговорщицки подмигнул, – поэтому я перейду прямо кделу. Я здесь по поручению своего клиента, мисс Мейтленд.

– Да, и что же?

– Мисс Мейтленд хочет выразить вам свою признательность за то, что вы для нее сделали, и отблагодарить вас, сэр. Она намерена передать вам контрольный пакет акций «Мейтленд шиппинг» – половину плюс одна акция.

Деверилл замер. Он мог ожидать от Антонии чего угодно, только не этого.

– Не замечаю особой радости. – Кокран пристально посмотрел на Трея.

– Радости? С какой стати? Вы прекрасно понимаете, что я не смогу принять такой щедрый подарок. К тому же я не хочу и не ожидаю благодарности от мисс Мейтленд.

– Это не только благодарность, уверяю вас. Моя доверительница убеждена, что ее отец хотел бы, чтобы именно вы управляли его империей.

Деверилл стиснул зубы. Ему не нужна была проклятая корабельная империя – ему нужна сама Антония!

– Благодарю вас за визит, мистер Кокран. Думаю, я должен переговорить с мисс Мейтленд, прежде чем дать делу дальнейший ход.

Не успел Кокран уйти, как к Девериллу пожаловал еще более неожиданный визитер – Эмили, леди Садбери.

Юная графиня протянула Девериллу руку для поцелуя и очаровательно улыбнулась ему.

– Я знаю, это непристойно – явиться в квартиру холостяка без сопровождения, но моя служанка ждет меня в коридоре, и я всего на минуту. Понимаете, я беспокоюсь об Антонии.

– Могу я быть столь дерзким, чтобы спросить: почему? – поинтересовался Деверилл, удивленно подняв бровь.

– Видите ли, она размышляет, не принять ли ей предложение бывшего ухажера, лорда Фентона, а по-моему, для нее это будет в высшей степени неподходящий брак. Фентон – маркиз и наследник графа, это правда, и он обладает совершенной байроновской красотой. Но он самодовольный пижон без единой мысли в голове. Ясно, что его интересует только состояние Антонии, но даже это было бы не так прискорбно, принимая во внимание древность и знаменитость его титула, если бы не полная уверенность, что его тупые остроты сведут Антонию с ума через две недели после замужества.

Деверилл невольно поморщился. Разумеется, он знал Фентона, но ему показалось странным, что леди Садбери пришла со своими опасениями именно к нему.

– Почему вы рассказываете все это мне, миледи?

– Потому что хочу, чтобы вы не позволили ей погубить свою жизнь! Прошу вас, мистер Деверилл, сделайте что-нибудь, кроме вас, больше мне надеяться не на кого.

– И что же, по-вашему, я должен сделать?

– Не знаю! Вы слывете человеком изобретательным и предприимчивым, так проявите же свою изобретательность! Я совершенно уверена, что вы придумаете какой-нибудь план. Кстати, можете начать прямо сегодня: в пять Антония отправляется на прогулку в парк с лордом Фентоном, и у вас есть отличная возможность вмешаться.

Чувствуя, что у него начинает кружиться голова, Трей отвернулся к окну, сквозь которое вливался поток теплого золотистого солнечного света.

– Не провожайте меня, дорогой друг, – с явно преувеличенной любезностью сказала леди Садбери и неторопливо покинула комнату, оставив Трея стоять у окна с мрачным выражением на лице.

Первым его побуждением было свернуть Антонии ее стройную шейку за еще один дурацкий выбор жениха; вторым – снова похитить ее, чтобы она не могла выполнить задуманное. Что ж, не одним, так другим способом он не позволит строптивице выйти за этого титулованного франта – и вообще ни за кого другого, кроме него самого.

Несмотря на то что большая часть высшего общества покинула Лондон и на лето перебралась в свои загородные имения, в пять вечера Гайд-парк все еще оставался местом, где можно было на других посмотреть и себя показать. В этот приятный летний день он был забит элегантными экипажами, всадниками и пешеходами. Вся эта компания время от времени останавливалась, чтобы покрасоваться, обменяться любезностями и посплетничать.

Расположившись в ярко-желтом, с высоким сиденьем фаэтоне лорда Фентона, Антония героически терпела бессмысленную болтовню маркиза, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать какую-нибудь грубость. Никогда еще она не осознавала так остро, насколько неинтересна ей эта сторона жизни. Неудивительно, что Деверилл с таким сарказмом и презрением относился к светскому обществу и к его претенциозности. Антония не могла не признать, что по сравнению с благородными идеалами «хранителей» великосветские правила, которые требовалось неукоснительно соблюдать, были пустыми и никому не нужными.

На самом деле это Эмили настояла, чтобы Антония приняла приглашение Фентона и тем продемонстрировала свету, что она ни в коей мере не убита коварством Хьюарда. Но в настоящий моменту Антонии в голове вертелась только одна мысль: как бы оказаться подальше от своего туповатого кавалера. Куда приятнее ей было бы сейчас находиться с Девериллом…

В это мгновение Антония заметила высокую крепкую фигуру Деверилла, сидевшего верхом на лошади, словно ее мысли каким-то таинственным образом вызвали его появление. Он направлялся прямо к ней через парк, заставляя беспечных гуляющих шарахаться в сторону из-под копыт лошади.

Добравшись до их фаэтона, Деверилл резко остановился и, невозмутимо посмотрев на Антонию, подхватил ее, усадил на лошадь впереди себя и двинулся вперед как ни в чем не бывало.

– Эй, ты! – громко завопил Фентон, приподнявшись на сиденье; но тут его гнедые рванулись с места, и молодой щеголь, с трудом сохраняя равновесие, едва не свалился на землю.

Не обращая ни на кого внимания, Деверилл пустил лошадь быстрым галопом, направляясь в сторону Серпентайна.

Антония не могла сказать, была ли она больше возмущена или обрадована тем, что Деверилл, действуя как пират, схватил ее и унес, даже не спросив ее согласия.

Достигнув озера, Трей направил лошадь под ивы, чтобы скрыться со своей прекрасной пленницей от любопытных глаз. Остановившись, он с мрачным удовлетворением огляделся.

Антония, едва дыша, смотрела на него, пытаясь прочитать по глазам его намерения.

– Полагаю, ты все-таки скажешь мне, почему ведешь себя как варвар, – в конце концов произнесла она дрожащим голосом.

– Просто я удержал тебя от еще одной ужасной ошибки, – бросил Деверилл безапелляционным тоном. – Ты не можешь выйти замуж за этого хлыща.

– Правда? – Антония заносчиво подняла бровь. – И почему же?

– Потому что ты выйдешь замуж за меня.

Осторожно выпустив шею Деверилла, Антония соскользнула вниз с седла и осторожно сделала несколько шагов, а потом повернулась к Девериллу:

– Ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж? Почему?

– Потому что я люблю тебя, не смогу жить без тебя.

– Так ты правда любишь меня? – Антония широко раскрыла глаза.

– Да, черт побери, люблю. Люблю и хочу, чтобы ты стала моей женой. Лучше всего тебе согласиться, потому что на этот раз я не потерплю отказа.

Удерживая ее взгляд, Трей медленно спустился с лошади и остановился у кромки воды на некотором расстоянии от Антонии.

– Я знаю, ты собираешься выйти замуж за аристократа, чтобы выполнить обещание, данное отцу, – угрюмо заговорил он, – но Мейтленд был не прав, прося тебя об этом. Титул вовсе не определяет цену человека, и Хьюард прекрасно это доказал. Думаю, твой отец это тоже понял – он понял, что честь и принципы гораздо важнее любой родословной.

– Я согласна, – прошептала Антония. – Прошедшей ночью я пришла к такому же заключению.

– Если ты мечтаешь сохранить высокое положение в обществе, я сделаю для этого все необходимое. – Трей повертел в руках поводья. – Я даже готов восстановить связи с семьей, если это понадобится.

Сейчас Трей выглядел до крайности смущенным и таким неуверенным, каким Антония никогда еще его не видела. Ее сердце растаяло, глаза наполнились слезами.

– Этого не понадобится, Деверилл. – Она покачала головой. – Меня не волнует мое положение в обществе, как было когда-то.

– Но ты должна дать мне слово, потому что я не откажусь от тебя, Антония. – У него на скулах заходили желваки. – Хочется тебе или нет, ты выйдешь за меня замуж.

Не в силах говорить от переполнявшей ее радости, Антония с трудом удержалась, чтобы тут же не броситься ему в объятия.

– Уверен, – продолжал Трей, – если бы твой отец был жив, я сумел бы убедить его. Род Трейлейнов имеет вековую историю, и на самом деле в моих венах течет благородная кровь. Наши дети тоже получат голубую кровь.

– Наши дети? – У Антонии от изумления расширились глаза. – Ты хочешь иметь детей?

– Да. – Он улыбнулся. – Я хочу иметь детей, принцесса, если только их матерью будешь ты.

Бросив поводья, Трей подошел к Антонии и заключил ее в объятия.

– Я хочу, чтобы ты всегда была со мной, моя девочка. – Не дав ей возможности ответить, он крепко прижался к ее губам, и от его страстного поцелуя у Антонии закружилась голова, а когда Трей выпрямился, она увидела, как светятся его глаза. – Ты не солжешь мне и скажешь, что чувствуешь то же самое, ведь так?

– Да! – Сквозь пелену слез Антония с обожанием смотрела на него. – Я чувствую в точности то же, что и ты.

– Значит, ты выйдешь за меня замуж?

– Да, и еще раз да.

Трей не отрываясь смотрел на нее, словно не мог до конца поверить своему счастью.

– Господи, а я-то приготовился к еще одному величайшему сражению с тобой, – после долгого молчания признался он. – Если бы ты не согласилась, я бы обратился к методу Аполлона.

– Что это за метод?

– Ты когда-нибудь слышала легенду о нашем острове? Аполлон с первого взгляда влюбился в нимфу Кирену, а когда она его отвергла, создал для нее остров и держал там в заточении, пока она не полюбила его. Так что, дорогая, я собирался не позволить тебе уйти, пока ты меня не полюбишь.

– Но я уже люблю тебя. – Счастливая улыбка медленно заиграла на губах Антонии. – Люблю давно, хотя никогда не позволила бы себе в этом признаться. А вчера ночью я поняла и то, что хочу стать твоей женой.

Трей несколько секунд смотрел на нее, потом, пробормотав «Слава Богу», снова приник к ее губам. Его долгий, горячий поцелуй снова довел Антонию до головокружения, но внезапно он отстранился и, крепко взяв ее за плечи, отодвинул от себя.

– Тогда почему ты катаешься здесь, в парке, с этим бездельником?

Антония, вспыхнув, посмотрела на Деверилла.

– Потому что на этом настояла Эмили – это была ее идея. Теперь я понимаю, что Эмили старалась вызвать твою ревность, чтобы побудить тебя действовать. Когда я рассказала ей обо всем, что произошло за последний месяц, она сочла это ужасно романтичным. А когда я призналась, что люблю тебя, она сказала, что найдет способ заставить тебя признаться мне в любви…

– И для начала заставила меня поверить, что ты имеешь виды на лорда Фентона. – Деверилл нахмурился. – Она могла бы просто сказать мне, что ты меня любишь.

– Возможно, но я боялась, что ты не разделяешь мои чувства. Эмили сказала, что мне каким-то способом нужно подтолкнуть тебя еще раз сделать мне предложение. Повидавшись с тобой, Эмили дала мне повод надеяться, но я и мечтать не смела о том, что ты меня любишь.

– Что ж, можешь попрощаться со своими страхами.

– Теперь я это понимаю. – Лицо Антонии просияло, и она обняла Трея. – Ты не только спас меня от этого изверга, но и ясно заявил о своих намерениях. К тому же добрая половина общества была свидетелем моего похищения, так что теперь я окончательно скомпрометирована и ты просто обязан на мне жениться.

– Именно таково и мое желание, дорогая. – Трей победно улыбнулся, затем не спеша вытащил шпильки из ее соломенной шляпки и бросил их на землю.

– Твоя стратегия сработала. – Антония наморщила нос. – Но если бы этого не случилось, я бы сама предприняла более радикальные действия.

– Вот как?

– Да. Я пошла бы на скандал и устроила так, чтобы меня застали в твоей постели. – Антония погладила его золотистые волосы. – Ты честный человек и, без сомнения, сделал бы мне предложение.

– Ты так была уверена во мне? – У Деверилла озорно блеснули глаза.

– Нет, вовсе нет. Я чуть не сошла с ума, стараясь придумать, как это сделать.

Деверилл добродушно усмехнулся:

– Никто в моей жизни не может сравниться с тобой. Не многие женщины смогли бы выстрелить в своего жениха, чтобы спасти жизнь другому претенденту…

– Верно, но… скажи, ты по-настоящему любишь меня? – Антония чувствовала, как под его нежным взглядом у нее замирает дыхание и быстрее бьется сердце.

– Да. – Деверилл хмыкнул. – Мои друзья поняли это даже раньше, чем я. Для Макки все стало ясно, как только он увидел нас вместе, и для Торна, вероятно, тоже.

– Думаю, сэр Гавейн тоже хотел, чтобы мы поженились, – задумчиво протянула Антония, – а также Изабелла – она сама призналась мне в этом. Что касается моего отца… – Взгляд Антонии стал серьезным. – Я уверена, он тоже хотел бы этого. В жилах его внуков будет течь голубая кровь, и его душа наконец успокоится.

– Ну а ты, Антония? – Деверилл пристально посмотрел на нее. – Ты веришь, что брак со мной – это именно то, чего ты хочешь?

– За свою жизнь я никогда ни в чем не была так уверена. – Ее глаза затуманились. – Мне понадобилось некоторое время, но в конце концов я поняла, что не могу отказаться от своего шанса на любовь даже ради того, чтобы исполнить мечту отца.

Вздохнув, Трей привлек Антонию к себе и коснулся губами ее волос, а она, обвив руками его шею, прижалась лицом к его крепкому плечу, и благоговейный восторг от возможности обнимать Деверилла наполнил ее душу. Теперь она знала правду: всю жизнь она хотела брака, основанного на истинной любви.

– Трей, я так люблю тебя, – прерывисто прошептала она.

Деверилл наклонил голову и еще раз поцеловал Антонию, чувствуя, как его охватывает безграничная, всепоглощающая нежность.

– Господи, – простонал он, наконец оторвавшись от ее губ, – я дал бы на отсечение правую руку ради возможности прямо сейчас заняться с тобой любовью.

– Только не здесь. – С дразнящей улыбкой Антония взглянула сквозь ветви ивы на толпу гуляющих в парке. – Это было бы чересчур вызывающим даже для тебя.

– Что ж, ладно. Завтра мы сможем обвенчаться, а потом я целую неделю не выпущу тебя из постели. После того как твои друзья сегодня побывали у меня, я, не тратя времени, раздобыл специальное разрешение, – объяснил Деверилл в ответ на недоуменный взгляд Антонии, – так что теперь нам нет необходимости ждать три недели для оглашения в церкви.

Довольно улыбнувшись, Антония покачала головой и, неохотно высвободившись из его объятий, отступила на безопасное расстояние.

– К сожалению, я не могу прямо завтра обвенчаться с тобой, потому что должна дождаться возвращения Милдред Тоттл из Корнуолла. Она страшно обидится, если пропустит мою свадьбу. К тому же Эмили непременно захочет помочь устроить бал, или свадебный завтрак, или еще какой-нибудь подобный праздник. А в свадебное путешествие мы отправимся на Кирену.

– Согласен, это нетрудно организовать.

– И еще мы должны решить, где будем жить.

– Если хочешь, мы можем остаться здесь, в Англии. – Трей слегка помрачнел. – Сэр Гавейн будет не особенно доволен, но я могу вести свою работу и отсюда.

– Но я вовсе не против жить на Кирене.

– Даже несмотря на то что тебе придется оставить империю отца?

– Надеюсь, ты найдешь достойного кандидата на должность управляющего, и компания будет в надежных руках.

– Что ж, пожалуй. – Трей немного помолчал. – Кстати, ты, посылая ко мне Кокрана с предложением передать в мои руки половину твоей компании…

– Я думала, что ты сможешь пользоваться моими кораблями в интересах своего дела. Сначала я собиралась написать сэру Гавейну и спросить его, как мне это сделать, но потом поняла, что на это уйдет слишком много времени и ты, возможно, уедешь из Англии еще до того, как я получу от него ответ. Вот почему сегодня утром я решила просто передать тебе контрольный пакет, чтобы всеми средствами компании ты мог распоряжаться по своему усмотрению. Конечно, я не могла рассказать ему о «хранителях», но подумала, что ты будешь рад принять это предложение.

– Значит, твой подарок – это не подкуп? – Деверилл с подозрением смотрел на нее.

– Нет, Деверилл. – Антония улыбнулась. – Я просто хочу помочь тебе исполнять твой долг и заслужить право стать твоим соратником.

– Скорее, дорогая, это я должен трудиться, чтобы заслужить тебя. – Трей провел пальцем по нижней губе Антонии, думая, что, если она будет рядом, он сможет сдержать данную себе клятву. Антония понимала его призвание, понимала, что он посвятил свою жизнь делу «хранителей», и она никогда не попытается что-либо изменить, а будет всегда поддерживать и поощрять его.

– Антония, теперь ты – моя жизнь, – тихо произнес Трей. – Если бы я не смог быть с тобой, мое сердце, наверное, перестало бы биться. Ты ведь не предоставишь меня такой судьбе, нет?

– Никогда, любимый, – шепнула она, подставляя улыбающиеся губы для еще одного нежного поцелуя.