Понимая, что Ранульф ждет, когда она его разденет, Ариана положила сумку со снадобьями и медленно приблизилась к нему, чувствуя, как безумно колотится сердце. Осторожно молча, она расшнуровала на нем тунику и стянула ее через голову, потом сделала то же самое с нижней туникой. Раны на боку перестали кровоточить и покрылись засохшей корочкой, отметила она.

Безуспешно пытаясь не замечать его обнаженный мускулистый торс, Ариана опустилась на колени, чтобы развязать перекрещенные кожаные ремешки у него на ногах. К тому времени как она справилась с ремешками, соединявшими шоссы и брэ, все ее тело постыдно пылало жаром.

– Все, демуазель, – многозначительно произнес Ранульф, когда она нерешительно остановилась. – Я не могу купаться, полуодетым.

Ариана развязала шнурок на поясе и потянула короткие подштанники вниз, прикладывая совершенно ненужные усилия.

Она смотрела, как Ранульф опускается в горячую воду, не представляя себе, как он выдержал такие страдания, гадая, есть ли у него, кроме шрамов на теле, точно такие же в душе. В очаге горел огонь, отбрасывая тени на его лицо, смягчая жесткие углы и линии, рисуя нежность там, где, Ариана знала, была лишь непреложная решимость. И все же она не могла не заметить, с какой усталостью он откинул голову назад.

К собственному смятению, этот жест пробудил в ее душе острое желание прикоснуться к нему, предложить утешение.

Услышав ее негромкие шаги около ванны, Ранульф резко поднял голову. Ариана стояла рядом и смотрела на него, а на ее прекрасном лице застыло выражение невыразимой печали.

Ранульф решительно запретил себе, поддаваться состраданию, которое увидел в ее глазах. Не желает он ее жалости, она ему ни к чему.

– Почему ты мешкаешь, леди? – негромко спросил он бархатным дразнящим голосом, глядя на нее.

Ариана застыла. Откровенная боль исчезла из его глаз, сменившись вызывающим золотистым мерцанием.

Она неохотно опустилась на колени около ванны, остро ощущая наготу Ранульфа. Дрожащими руками взяла она кусок мыла и собралась мыть лорда.

Сначала Ариана вымыла ему голову, втирая пальцами в кожу мыльную пену, и споласкивая волосы чистой водой из кувшина. Потом настала очередь этого великолепного тела. Ариана начала с жилистых рук и мощных плеч. Но как бы она ни старалась убедить себя, что Ранульф просто незнакомец благородного происхождения, заслуживший честь быть искупанным хозяйкой замка, поверить в это она не могла.

С неохотой, передвинув руку на широкую мускулистую грудь, Ариана закусила нижнюю губу. Ее неловкость усугублялась тем, что Ранульф пристально смотрел на нее. Он закинул руку за голову, давая ей доступ к ребрам. Ариана нащупала раны, полученные, им при нападении из засады, и с благодарностью занялась ими, чтобы отвлечься.

– Вам следует позволить мне обработать их, – с беспокойством произнесла Ариана, осторожно прикасаясь пальцем к воспаленной плоти, покрытой засохшей кровавой коркой. – Я принесла снадобья с собой.

Ранульф настороженно следил, как она хлопочет над его ранами. Ариана очень аккуратно смыла засохшую кровь и обмыла разорванную плоть, и все это время с ее лица не сходило печальное выражение, словно она переживала из-за его боли.

Ранульф усилием воли оставался неподвижным, пока Ариана мыла его… до тех пор, пока ее осторожные руки не перебрались к нему на спину и не начали обводить рубцы старых шрамов…

То, с какой скоростью Ранульф двигается, испугало Ариану. Его пальцы сомкнулись на ее запястьях, как железные оковы, а лицо нахмурилось.

– Мой, но побыстрее.

– Как пожелаете, милорд, – ответила она с вынужденным смирением.

Услышав ее покорный ответ, Ранульф почувствовал, что ему нужно защищаться. Он не смеет принимать то молчаливое утешение, которое она предлагает. Если он поддастся, то станет слишком открытым, слишком уязвимым. Он уже чувствует, как смягчается и расслабляется от этой нежности. Сама ее близость уже успокаивает. Нежный изгиб ее щеки заставил Ранульфа сжать кулак – он изо всех сил пытался побороть порыв протянуть руку и прикоснуться к ней.

– Я жду, демуазель, – напомнил он.

Ариана поспешно домыла ему спину, но когда он вытянул ногу и положил ее на край ванны, ее движения замедлились. А когда дело дошло до того места, где сочленялись его бедра, Ариана и вовсе остановилась.

Ранульф медленно улыбнулся.

– Ты дала клятву повиноваться мне, – напомнил он. – И уже готова отречься от нее?

– Нет. Мое слово – это моя честь.

Она провела мылом по его набухающему естеству, и Ранульф застыл, вдруг поняв, сколь опасна избранная им тактика. Ранульф остро ощущал ее близость… ее раскрасневшуюся кожу, ее белые зубы, закусившие розовую нижнюю губку, ее сладкий аромат… Ноздри его раздувались от первобытного мужского вожделения. Он почти чувствовал под собой мягкое женское тело…

Околдовала, точно. Вот что Ариана с ним сделала. Будь он поумнее, он бы и вправду попытался соблазнить ее, как советовал Пейн. Попытался – и сам околдовал бы ее, чтобы добиться покорности.

Взгляд Ранульфа задержался на красивых губах Арианы. Если приложить все его мастерство, можно биться об заклад на выигрыш с турниров за целый год, что она забудет о ледяном равнодушии и презрении, так досаждавших ему. Он сокрушит барьер высокомерия, и Ариана будет, задыхаясь, молить его о прикосновении, будет жаждать подарить ему наслаждение…

– А теперь сними одежду, демуазель.

– Ты хочешь, чтобы я разделась? – едва слышным шепотом спросила Ариана.

– Да. Пора ложиться спать. – Ариана мешкала, и Ранульф негромко добавил: – Демуазель, ты же не отречешься так легко от своей клятвы быть покорной? Платье… или я должен снять его сам?

Сердито выругавшись про себя, Ариана отвернулась, чтобы раздеться, сняла блио, камизу и чулки, и осталась в одной сорочке. Тонкий лен почти ничего не прикрывал, несмотря на длинные рукава и длину ниже колен, – сквозь слишком тонкий материал просвечивали соски и треугольник кудряшек на ее женском естестве – и не спасал ее от внимательного, испытующего взгляда Ранульфа, велевшего ей повернуться. Он медленно скользил глазами по ее телу.

Она просто восхитительная красавица, которая все сильнее обостряет его и без того растревоженные первозданные чувства. Ее гибкое юное тело было высоким, ноги длинными, кости тонкими и изящными, очаровательное лицо завораживало. Груди, полные и роскошные, талия, которую он легко мог охватить ладонью, и бедра, словно созданные для того, чтобы увлечь мужчину.

Кровь Господня, да она представляет собой соблазн, угрожающий его рассудку! Он, верно, ума лишился, когда задумал это. Он всего-то и хотел, что добиться ее послушания, склонить ее к покорности, но совершенно забыл, что от подобных игр сам останется неудовлетворенным, сексуально разочарованным и будет скрежетать зубами по ночам. Он сам связал себе руки, потому что не может прикоснуться к Ариане – даже если он преодолеет ее сопротивление, за последствия придется расплачиваться.

Теперь он хотел, чтобы она его вытерла.

Взяв льняное полотенце, Ариана осторожно приблизилась, стараясь держать себя в руках. То, что этот мужчина ее по-настоящему привлекает, только усиливало раздражение, и Ариана начала вытирать его красивое, исполосованное шрамами тело, прикладывая к этому куда больше усилий, чем следовало бы.

– Осторожнее, леди. Моя кожа мне еще пригодится.

Ариана с трудом заставила себя немного успокоиться, но тут заметила, что из раны на боку сочится кровь.

– Я должна обработать ваши раны.

– Я сказал, что это пустяки, леди.

Ариана упрямо вздернула подбородок:

– Я выполняю обязанности вашего оруженосца, милорд. И вы не позволите мне нарушить клятву.

Ранульф неохотно позволил ей сделать примочку и перевязать ребра льняными полосками, и все время пристально наблюдал за ней. Слишком многое видела его бывшая невеста своими серыми глазами, и ему казалось, что его душа обнажена.

Ариана на мгновение замерла, глядя на него снизу вверх, и какое-то мягкое, нежное чувство пронизало Ранульфа с такой силой, что он не мог ему противостоять.

Ранульф выругался про себя. Эта колдунья опутывала его неодолимыми чарами. Несмотря на все усилия сдерживаться, кровь в жилах рыцаря распалялась.

Словно против воли, он поднял руку и притронулся к ее щеке. Ариана ахнула и попыталась отшатнуться. Ранульф замер. Он совсем не хотел, чтобы она шарахалась от него.

Ранульф пальцем приподнял ее подбородок и посмотрел девушке в глаза.

– Не нужно меня бояться. Я вовсе не жестокий хозяин. Я нежен с лошадьми, соколами… с женщинами.

С поразительной быстротой он обнял ее за талию и притянул к себе, прижав к разгоряченным чреслам. Тело Арианы внезапно словно ожило, задрожав от возбуждения. Охваченная ужасом, она уперлась ладонями в широкую грудь Ранульфа, пытаясь оттолкнуть его, но с тем же успехом можно было толкать каменную стену.

– Отпустите меня! – воскликнула она.

– С какой стати? – Голос Ранульфа был хрипловатым, чувственным. – Недавно ты с готовностью соглашалась обменять свое тело на жизнь своих людей.

– Не тело, – отозвалась Ариана. – Только услуги.

– Так услужи мне.

Страстный, голодный взгляд этих золотистых глаз сильно встревожил Ариану.

– Именно вы, милорд, – задыхаясь, выговорила она, – не желали, чтобы наш контракт о помолвке вступил в силу.

Его голос превратился в соблазнительное бормотание.

– Существует множество способов утолить плотский голод, не нарушая твоей девственности, милая.

Он привлек Ариану к себе с нежностью, противоречившей опасной решимости в его взгляде, а потом, к ее ужасу и полному смятению, наклонился и поцеловал ее теплыми мягкими губами. Волна жара опалила Ариану, а потрясение было столь мощным, что ее словно парализовало. Она не могла сопротивляться нежной ласке его губ, раздвинувших ее губы, его языку, неторопливому, горячему и влажному, неспешно изучавшему ее язык.

А если говорить правду, то она хотела не сопротивляться Ранульфу, а прижаться к нему. Казалось, что половину своей жизни она ждала именно этого и хотела узнать, каковы на вкус его поцелуи. Она мечтала именно о нем, об этом мужчине – о возлюбленном, о муже. И не могла поверить, что такой сильный воин может оказаться столь невероятно нежным.

Ее руки сами по себе поднялись и обвились вокруг его шеи. Издав негромкий торжествующий крик, родившийся где-то в глубине горла, Ранульф крепче прижал ее к себе, окутывая ее своим теплом и ароматом своего тела, наслаждаясь ее губами. Он был весь как темное пламя, медленно распалявшее и ее чувства.

Через долгие мгновения Ранульф оторвался от ее губ, чтобы прошептать:

– Позволь мне показать тебе, что такое наслаждение, Ариана. Позволь подарить тебе удовольствие, какое я хотел бы получить и от тебя…

На какой-то один безумный миг она едва не поддалась этим сладким словам. Ранульф знал все о женщинах и страсти, и Ариане отчаянно захотелось испытать наконец то, в чем ей было отказано столько лет.

Столько лет…

Эта мысль отрезвила Ариану.

Громко вскрикнув, она сильно толкнула его в грудь. К ее изумлению, Ранульф тотчас же отпустил ее. Высвободившись, Ариана кинулась через всю комнату в дальний угол, вся дрожа, прижав холодные руки к пылающим щекам.

Повисла напряженная тишина. Ариана стояла и дрожала. Ранульф не подходил, к ней, и она осмелилась украдкой кинуть на него взгляд. Он стоял там, где она его оставила, пламя очага подчеркивало его крепкие мускулы и озаряло подтянутое обнаженное тело. Он смотрел на Ариану, и на его суровом лице застыло непонятное ей выражение.

Когда он заговорил, голос его звучал спокойно и не сердито.

– Ты и впрямь упряма, но ведь и я тоже, сладкая спорщица.

Ариану поразила ленивая улыбка, которой светились его глаза. В их золотистой глубине таилось обещание, предупреждая, что битва еще не окончена.

– А сейчас пора спать, – небрежно бросил Ранульф.

На одеревеневших ногах Ариана дошла до постели и забралась под одеяло. Она чувствовала, как его янтарный взгляд ласкает ее, изучает, словно оценивая ее волю к сопротивлению.

Но все, что он произнес, было: «Приятных сновидений, демуазель». Потом повернулся на бок и устроился поудобнее.

Сон повторился, на этот раз еще более эротичный, чем любая действительность. Ариана спиной ощущала настойчивое тепло Ранульфа, его возбуждение, мельчайшие подробности его тела, прижимавшегося к ней. Ее гладкие голые ноги под одеялом были раздвинуты его грубыми, волосатыми, гранитное бедро тяжело лежало на ее коленке.

Сквозь сонный туман она чувствовала, как он медленно поглаживает ее живот, скользит рукой снизу вверх, накрывает загрубевшей ладонью грудь, нежно сжимает ее…

Ариана негромко застонала во сне и выгнула спину, крепче прижимаясь к нему, к его ласкающей руке, желая, чтобы тонкая ткань, разделявшая их, исчезла. Ее соски затвердели, упираясь в его ладонь. Ариана задрожала от восторга. Эта большая загрубевшая рука казалась шелковой. Ее ягодицы, умостившиеся между его бедер, сжались от приятного трепета, исходившего откуда-то изнутри ее тела.

Его рука опустилась вниз, под одеяло, нырнула под сорочку, поднимая, сминая тонкую ткань. Она почувствовала, что тело ее оживает по мере того, как его ладонь поглаживала бедра; прикосновение руки к обнаженной коже заставляло сердце колотиться все быстрее. Когда его пальцы самым интимным образом скользнули между ее бедер, прямо к жаркому сокровенному месту, восторг сделался почти непереносимым.

«Нужно проснуться, – сказала себе Ариана. – Нужно заставить себя открыть глаза и прекратить этот распутный сон». Но ведь тогда она не узнает, чем кончится ее фантазия, не поймет, как должно завершиться это неуловимое томление. И невозможно отказаться от той чудесной, влажной, болезненной слабости, пульсировавшей в потайном постыдном местечке между ее бедер, от восхитительного чувства, пронизывающего ее насквозь. Ее тело женщины молило о его прикосновениях, томилось по его мужскому началу. Бедра Арианы раздвинулись, приглашая его.

Его пальцы легли на холмик, прижали мягкие завитки, охранявшие женское начало. Ариана резко втянула в себя воздух и окаменела.

«Спокойнее, милая. Не нужно меня бояться». Хриплый шепот успокаивал, убеждал встревоженное, горящее, словно в лихорадке, тело расслабиться. Святые апостолы, ее сон так реален, так грешен! Словно Ранульф и в самом деле здесь, лежит рядом с ней, гладит ее порочным, запрещенным образом.

Нужно оттолкнуть его, но жар в крови не дает отказаться от этого восхитительного миража.

Ариана снова застонала. Пресвятая Дева, можно ли умереть от этого наслаждения? Ее воля больше ей не принадлежала. Худые, сильные, поглаживающие пальцы ее похитили. Желание внутри ее было словно натянутый лук, и эти бесстыдные пальцы натягивали его все сильнее. Он познавал ее влажные тайны, находил все дивные точки наслаждения, и Ариану пронизывали конвульсивные волны удовольствия.

«Да, покажи мне свою страсть, красавица моя. Не удерживай ее…» Дыхание Арианы становилось все прерывистее, все чувства кружились, словно в вихре, сознание скрылось в темном жарком местечке, наполненном восторгом… а тело пылало в огне, центр которого сосредоточился под пленительной ласкающей ладонью… «Ну, давай же, любимая. Отдайся наслаждению… Ощути его…»

Внезапно Ариана изогнулась от неистового желания, стремясь вверх, к пику, сгорая от безумия. Она всхлипнула и вцепилась в Ранульфа, потому что мир словно взорвался. Вскрикнув, устремилась она к его ладони, как будто охваченная языками пламени. Его рука обвила ее талию, поддерживая трепещущее тело…

После бесконечного мига, когда бушующий пожар утих, а тело слегка охладилось, Ариана обмякла и лежала молча, не в силах поверить, что участвовала в подобном бесстыдстве, что изгибалась и напрягалась под таким сильным желанием, от которого едва не лишилась разума. Ее отяжелевшие веки приподнялись, и Ариана постепенно осознала, что в комнате горит свеча, а сквозь щели в ставнях медленно вползают серые ленты рассвета.

Она в замешательстве моргнула, и щеки ее запылали. «Так это было на самом деле, а не во сне!» – вскричали ее чувства. Ранульф возбудил ее, сонную, и ласками довел до экстаза, хотя она этого не знала и не позволяла! Он овладел ее телом, показал, сколь велика его власть над ней.