— Фэллон? Что ты здесь делаешь?

Эвелина завязывала пояс на длинном халате, подчеркивавшем ее стройную фигуру. Открыв дверь, она втащила Фэллон в комнату, окинув быстрым взглядом весь холл. Фэллон вошла в элегантную спальню, где раньше этим же вечером она, Эви и Маргарит пили чай.

— Надеюсь, ты не против, что я пришла сюда.

Эви повернулась к ней, ее лоб беспокойно нахмурился:

— Конечно, нет.

— Я не причиню тебе неудобств? – требовательно спросила Фэллон тихим голосом, зная, что соседняя комната принадлежит юной подопечной Эви.

Эви успокоила ее взмахом руки.

— Так что ты здесь делаешь? – спросила она, оглядывая комнату. – Забыла что–то?

— Не совсем, – ответила Фэллон. – Столкнулась с неприятностями, когда вернулась домой.

Домой. Вздрогнув, она скрестила пальцы. Слово звучало грустно и неправильно. Был ли у нее когда–нибудь вообще настоящий дом? Ее собственное место, которое никто не смог бы отобрать у нее?

— О нет, – вздохнула Эви, покачав головой.

— Меня уволили, – кивнула Фэллон. Эви прикрыла рот рукой. – Я вернусь туда завтра за вещами. Учитывая то, как обстоят дела, не думаю, что возвращаться туда сегодня – мудрое решение.

Эви обняла ее за плечи и подвела к полосатому ситцевому дивану.

— Конечно, ты права. Но что произошло? Ты же говорила, что дела на новом месте идут хорошо.

Прикусив губу, Фэллон уселась рядом с Эви и неохотно рассказала обо всем, что произошло этим вечером. Ну, почти обо всем. Совершенно не за чем было рассказвыть о ее столкновении с мерзким герцогом Дамоном.

— Мне очень жаль, что я ставлю тебя в такое положение. У меня и в мыслях не было подвергать опасности твое новое назначение, – Фэллон слабо пожала плечами. – Мне больше некуда было идти.

Эви прервала ее, покачав головой:

— Переночуешь здесь. А потом… – она замолчала, в мягких голубых глазах мелькнула неуверенность.

Она сжала ладонь Фэллон. Фэллон понимающе кивнула. Утром Эви должна была отплыть на Барбадос, чтобы передать мисс Пратт в руки ожидающего ее жениха. Развязав завязки, Фэллон сняла плащ.

— Я что–нибудь найду завтра. Новое место. Еще лучше, – она коротко усмехнулась. – Я всегда нахожу.

Ладно, пусть не лучше, но ей не хотелось, чтобы Эви переживала из–за нее.

— Возможно, тебе удастся объяснить все миссис Джемисон. Уверена, она не станет винить тебя в том, что ее сын…

— Нет, – перебила Фэллон. – Она станет, – Фэллон беззаботно пожала плечами. – Я давно поняла: родственники держатся друг за друга. Слово служанки против слова драгоценного сына ничего не значит для миссис Джемисон.

— Ох, Фэллон, тебе просто феноменально не везет.

Везение. Фэллон думала, что верит в него. Верит, что везение – или его нехватка – определяло все события в ее жизни. Однако вера в везение предполагала, что сама Фэллон не контролирует свою собственную судьбу. А именно с этим она не могла смириться.

— О, Фэллон!

Прикусив губу, Эви осмотрела свою со вкусом обставленную комнату. Ее взгляд упал на огромный дорожный сундук. Фэллон вдруг пришло в голову, что Эви серьезно обдумывает возможность засунуть ее в сундук и тайно протащить на корабль вместе с остальным своим багажом.

Взгляд Фэллон блуждал по комнате, оценивая красивую мебель красного дерева, кровать под балдахином с пухлым одеялом, которое так и манило прилечь и попробовать его мягкость. Это напомнило ей о жестких кроватях, на которых они спали в Пенвиче. Словно прочитав ее мысли, Эви тихо сказала:

— Ты тоже заслуживаешь всего этого. Ты образованна так же, как и я, чтобы получить такую должность.

Могла бы и она иметь все это? Что, если бы она осталась на несколько лет преподавать в Пенвиче, как и Эви, чтобы накопить необходимый опыт и добыть рекомендательные письма, которые помогли бы получить желаемую должность? Если бы заставила себя снова и снова видеть лицо Броклхерста? Он никогда не ненавидел Эви и Маргарит так, как ее.

— Я всегда приземляюсь на лапы, – Фэллон не хотела, чтобы Эви уплыла на Барбадос, волнуясь о ее будущем. Особенно сейчас, когда ей предстояли такие долгожданные приключения. – Я найду новое место завтра же.

— Ты можешь оставаться здесь до самого нашего отъезда. Это после полудня. Хетти никогда не заходит в мою комнату, – гладкая бровь Эви изогнулась. – Ты уверена, что сможешь найти новое место за такое короткое время?

— Абсолютно, – а если нет, то, поклялась себе Фэллон, она не взвалит эту проблему на плечи Эви.

Эви покачала головой, прядь медово–каштановых волос упала на ее плечо.

— Даже не знаю, – начала было она, но ее прервал пронзительный визг из соседней комнаты.

Фэллон от неожиданности подпрыгнула на месте, прижав руку к сердцу:

— Какого…

— Эв! Эв! Ты нужна мне! Сейчас же иди сюда!!!

— Господи Боже! Это твоя подопечная?

Эви устало закрыла глаза. Снова послышался истошный крик:

— Эв!!!

Фэллон выгнула бровь?

— Эв?

— Она настаивает на том, чтобы называть меня Эв.

Так называл ее мастер Броклхерст, и Фэллон знала, как ненавидит ее подруга это имя.

— Судя по всему, наимилейшая девушка, – улыбнулась Фэллон.

— Я не собираюсь ждать всю ночь, Эв!!!

— Неделями на борту в одной каюте… – Эви передернуло. – Я начинаю думать, что это не то приключение, которое я себе представляла.

Поднявшись, Эви направилась к смежной двери и воздела глаза к небу:

— Извини меня. Меня зовет ее королевское величество. Всего лишь в пятый раз за ночь, – повернувшись к двери, Эви расправила плечи. – Может, ей всего лишь нужно, чтобы я разворошила угли в камине. Опять, – указав на шкаф у задней стены, она предложила: – Располагайся поудобнее. Там у меня есть ночная рубашка, которая должна тебе подойти, – она виновато улыбнулась. – Хотя, наверное, она немного коротковата.

Открыв смежную дверь, Эви быстро прошла в нее и закрыла за собой.

Принимая ее предложение, Фэллон покопалась в вещах Эви и нашла просторную ночную рубашку. Закрыв шкаф, она подошла к камину, чтобы согреть руки в тепле тлеющих углей. На мгновение она позволила себе забыть этот вечер, забыть герцога с гипнотизирующими серо–синими глазами и грешной улыбкой, забыть все те распутные вещи, что он вытворял в темной карете. Ее обдало жаром, и Фэллон упала на роскошное одеяло. По крайней мере, эту ночь она проведет в комфорте. Вместе с Эви.

Она снова поймала себя на мыслях о герцоге и схватилась за голову. Чертовы мужики! Они могли сколько угодно предаваться удовольствиям. Они могли делать все, что захотят. Даже если им не хватало денег, они могли устроиться на приличную работу и не терпеть всего того, с чем приходилось мириться Фэллон.

После сегодняшнего фиаско миссис Харрисон ни за что и никогда не примет в агентстве ее кандидатуру. И все, что Фэллон сможет найти – это такая работа, на которую никогда не согласилась бы приличная женщина.

Ох, па, ты никогда не думал, что я скачусь в такую яму, правда? Жаль, что я не родилась мужчиной. Тогда выжить было бы намного легче. Если бы она была мужчиной, она смогла бы жить и выполнять свои обязанности без необходимости постоянно защищать себя. Она была бы тем, чье присутствие не заставляло бы всех женщин в доме чувствовать себя неудобно только потому, что они живут под одной крышей и дышат одним воздухом. Тем, кому миссис Харрисон никогда не дала бы от ворот поворот. Резко вдохнув, она села на кровати. Внезапно мир стал понятным. Все стало предельно ясным, а невозможное – таким возможным! Если только ей хватит безрассудства пройти через это…

Соскочив с кровати, Фэллон уставилась на свое отражение в зеркале. Она смотрела на себя широко раскрытыми глазами, которые пылали тревогой и… волнением. В темном янтаре светилась надежда, которая не посещала ее уже несколько лет, начиная с самого первого несправедливого увольнения.

Мысленно Фэллон снова услышала голос отца: «Ах, Фэллон, милая. У тебя характер твоего отца».

— Да, пап, точно, – прошептала она, отступив на шаг от зеркала.

Фэллон так привыкла говорить с отцом в течение стольких лет после его смерти, что это уже давно не казалось ей странным.

Усевшись на табурет перед зеркалом, она распустила по плечам волосы. Точно, как у матери, как говаривал отец. И, как подозревала Фэллон, именно они являлись причиной столь повышенного внимания к ее персоне. Мастер Броклхерст не мог смириться с ее волосами, называя их шокирующими и недозволительными. Как будто она могла что–то поделать с их цветом – ни белокурым, ни рыжим, ни каштановым, а сочетанием всех трех цветов сразу.

Поддавшись импульсу, Фэллон принялась копаться в ящиках с мрачной ухмылкой на губах. Ее пальцы нащупали ножницы. Она сжимала их в руке и просто смотрела на них. Холодная сталь вернула ее к реальности. Ты действительно хочешь сделать это? Да. За эти годы ее волосы принесли ей немало горя. Возможно, она сможет это исправить.

Вздохнув, Фэллон подняла с плеча тяжелую прядь и принялась резать…

— Святые небеса! Что ты наделала?

Фэллон провела рукой по коротко обстриженным волосам и, не вставая с табурета, повернулась к Эви. Голые пальцы ее ног утопали в шелковистых прядях, разбросанных на полу. Еще несколько минут назад длинные, до самой талии, волосы теперь едва касались плеч. Она потрясла головой, ощущая непривычную легкость.

— Твои прекрасные волосы! – простонала Эви и дотронулась до своих медово–каштановых локонов, словно им грозила такая же опасность.

— Я их постригла, – дала Фэллон ненужное объяснение открывшейся взору Эви картины и положила руки на колени в надежде, что это уймет их дрожь.

Она до сих пор не могла поверить в то, что сделала, или, точнее, в то, что собиралась сделать. Эви покачала головой и потерла виски длинными пальцами.

— Как это произошло? Я ведь только на минутку вышла.

— Ты же знаешь меня. Если уж я что решила… – голос Фэллон оборвался, и она пожала плечами.

Эви указала на волосы на полу:

— Но… зачем?

Фэллон облизнула губы:

— Я тут подумала, что мне и вполовину не было бы так тяжело удержаться в должности, если бы я была мужчиной.

Брови Эви взметнулись вверх. На некоторое время между девушками повисла тишина. Наконец губы Эви, немного полноватые для ее узкого лица, зашевелились:

— Ты же не имеешь в виду…

— А почему бы и нет? Мужчинам больше платят. Я могла бы откладывать деньги. Тем более это же не навсегда.

— Ты не можешь ожидать, что все станут принимать тебя за мужчину.

— Я достаточно высокая.

Эви уставилась на ее грудь:

— А как быть с этим?

Фэллон глянула вниз.

— Может, все остальное у меня и большое, да только не это. – Одна маленькая причина, за которую стоит сказать спасибо. – Думаю, я смогу завязать это дело, и никто не заметит.

— Но ты женщина. Твоя походка, жесты…

— Люди видят только то, что хотят. А когда речь идет о прислуге, никто особо не присматривается. Никто не обращает внимания на лакеев или кучеров. Проблема была в том, что я никак не могла изменить цвет волос, – она снова провела рукой по волосам. – Теперь вот могу.

Эви покосилась на ее волосы:

— Они кажутся… каштановыми.

Фэллон подошла к ней с пузырьком крема для кожи в руках.

— Я намазалась вот этим. Так мои волосы выглядят темнее. Какое–то время попользуюсь этим. Пока не куплю помаду. (Помада — косметика на основе жира или воска для замазки волос. Помада делает волосы блестящими и причёску более устойчивой. – Прим. перев.)

Эви рухнула на край кровати, заламывая руки так, что побелели суставы.

— Ты действительно намерена сделать это.

Когда она произносила эти слова, в ее глазах светилось восхищение, но в ее взгляде также были тревога и… страх. Какой бы сумасшедшей ни была эта затея, она могла спасти Фэллон или погубить. Но что еще оставалось? Мозг Фэллон тут же предложил все возможные безрадостные варианты, и она решительно оказалась от каждого из них. Нет. Она никогда не пойдет на такое.

Высоко задрав подбородок, она выдавила самую бодрую улыбку из своего арсенала:

— Завтра утром я представлюсь в агентстве миссис Харрисон. Все будет хорошо. Ты можешь отправляться в свое приключение, не беспокоясь обо мне.

Вздохнув, Эви встала:

— Если уж ты решилась на такое, давай удостоверимся, что все сделано, как надо.

Остаток ночи прошел как в тумане. Сначала Эви закончила с волосами Фэллон, потом ушла и вернулась с купленной у портье одеждой. После незначительных манипуляций с иголкой и ниткой у Фэллон появилась соответствующая одежда.

Облачившись в новый наряд, она с сомнением взглянула на свое отражение, и ее кожа покрылась мурашками:

— Даже не знаю, я в шоке, или мне нравится то, что получилось.

За ее спиной Эви удивленно кивнула:

— Если бы я лично не помогала тебе с перевоплощением, то ни за что бы не поверила.

— Я выгляжу, как мужик.

— Ну, ты можешь сойти за одного из них, – согласилась Эви. – Хотя, скорее, за мальчишку.

— За молодого человека, – поправила Фэллон, приглаживая уложенные назад с помощью крема волосы, довольная тем, что красновато–золотистый оттенок едва различим. Волосы казались обыкновенно каштановыми.

— Точно. Примерно семнадцати–восемнадцати лет. Скажи спасибо своему росту.

К счастью, благодаря узкой форме лица, черты Фэллон не казались мягкими или утонченными. Она никогда не была румяной девицей. Ее черты были резкими, челюсть немного широковатой.

Эвелина повернула голову и задумчиво изрекла:

— А мужчинка из тебя симпатичный.

— Да уж, мне такие встречались, – кивнув, согласилась Фэллон, не зная, кого хочет убедить – себя или Эви.

Половина мужчин в городе стремилась выглядеть так, как она сейчас – настоящий денди. Те, что приносили ей одни неприятности в последние два года, были намного привлекательнее, чем она сама. Почему–то перед глазами всплыло лицо герцога Дамона. Вот уж кто точно не денди. Ничего мягкого или изящного в нем не было. И он был выше ее. Не таким, как все те джентльмены, которых ей доводилось видеть раньше. Таких мужчин вряд ли можно обнаружить в гостиных, задумчиво потягивающих чай из изящных чашечек. Фэллон скривила губы. Скорее всего, он был завсегдатаем борделей и других сомнительных заведений. Фэллон тряхнула головой, избавляясь от образа этого распутника, и стала пристально изучать новую себя. Уперев руку в бедро, она постаралась принять мужественную позу:

– Ну и как меня теперь зовут?