Боль приветствовала меня при пробуждении.

Я несколько раз медленно мигнула, прежде чем полностью открыть глаза. Мучительная головная боль соперничала с нарастающей пульсацией во всём побитом и истерзанном теле, и мне опять пришлось закрыть глаза на несколько секунд, прежде чем снова поднять веки.

Крылья дрожали. Я попыталась ими пошевелить, и глубокая боль сотрясла меня, разливаясь по всей их длине. Я и забыла, что они были связаны. Я свернулась в клубок и застонала от горя.

Спустя несколько мгновений и пару глубоких вдохов, я подняла голову, оторвав щеку от холодного металлического пола фургона. Потрясла головой, вопрошая саму себя — проснулась ли я, или всё это просто ночной кошмар.

Уловила звук стенаний где-то рядом. Я обернулась и заметила Мириам, которая прислонилась спиной к дальней стене фургона. С огромным усилием поднялась, так сильно при виде неё обрадованная, что в этот момент боль для меня ничего не значила. Мы хотя бы были вместе в этой металлической коробке.

— Мириам, — прошептала я, подтягиваясь к ней поближе, с чувством облегчения от её присутствия здесь.

Конечно, она уже была видима. И смотрела мне прямо в глаза.

Я облизала пересохшие губы.

— Что...

— Что произошло? — Мириам закончила вопрос за меня. — Это всё ты, — обвинила она. — С тобой всегда что-то случается. Я думаю, для тебя не секрет, что это именно твоя вина, но я не могу поверить, что я тоже влипла, что ты меня втянула в это...

— Мы выберемся, — пообещала я. Это всё, что я могла сказать — всё, во что могла верить.

— Ага, — прорычала она. Её ноздри раздувались от накала эмоций. — И как же ты собираешься это сделать?

— Я уже убегала от них.

— О’кей, — свирепо кивнула она головой, её песочные волосы дико разметались вокруг смуглого тела нейтрального цвета. — Как? Как мы это сделаем? Как ты это сделала в тот раз?

Уилл. Я убежала с помощью Уилла. Вот только его тут не было. Мне нужно было самой придумать, что делать. Ради нас обоих.

Мириам нарушила тишину, её голос устрашающе безжизнен.

— Они отдадут нас энкросам. Мы уже мертвы.

— Ты не можешь этого знать, — прошептала я, пробуя зубами на прочность пластиковые путы на моих запястьях. Бесполезно.

— Ох, да пойми ты уже это, Джасинда. Куда ещё нас могут везти? Живыми? Они нас не убили. Очевидно, для этого есть причина. Они оставили нас для чего-то. Для... них.

Для них. Монстров наших детских кошмаров. Жар охватывал моё тело.

Она была права, конечно же, я это знала. Это образ жизни охотников. Они процветали, продавая наш вид. Я не могла этого отрицать.

— Сколько времени я была в отключке? — спросила я, переключая внимание на наше окружение и на то, что я могу контролировать. Нужно было оценить ситуацию, в которую мы попали, чтобы составить план.

Правда, тут не на что было смотреть. Здесь было всего одно маленькое окно высоко над задней дверью фургона. Невозможно маленькое. Только для того, чтобы пропускать свет внутрь. Ничего наружу.

— Не знаю. Я проснулась несколько часов назад.

— Когда-нибудь им придется остановиться, — сказала я больше сама себе, чем ей.

— Ага, они остановятся. И что потом? Эти двери не откроются, пока не доставят нас туда, куда везут. И в этом случае... — Её голос утих.

Я поморщилась, медленно выдохнула, продолжая терпеть неослабевающую агонию моих связанных крыльев.

— Я не сдамся. Во мне горит огонь, а ты можешь стать невидимой. — Если бы только она могла сфокусироваться на своих способностях, а не зарываться в своём страхе. — Нет причин думать, что нас кто-то может заполучить.

— Но всё же они смогли. — Мириам выгибает бровь, такую же желто-коричневую и трудно различимую, как она сама. Гребни на носу дрожали от яростного дыхания, когда она пристально посмотрела на меня. — Ну, гений, как нам выбраться отсюда?

Уилл. Мысль о нём снова мелькнула в голове, но я не озвучила её. Не осмелилась. Зачем мне взращивать эту надежду? Даже в самой себе. У меня не было никакого представления, где он сейчас, почему он не встретил меня. Сейчас мне нужно было полагаться на себя.

Я покачала головой. Всё ещё не могла избавиться от этих мыслей. Он должен узнать. К этому моменту он должен был услышать об огнедышащем существе, которое схватил его отец.

Это помогало мне сохранять спокойствие, пока мы ныряли с головой в омут наших неясных ночных кошмаров, а ветер, проникающий внутрь фургона, заставлял меня дрожать всем телом.

Они не делали остановок ради нас. Не останавливались, чтобы покормить или дать нам пройтись. Да и разве они стали бы проявлять по отношению к нам эту простую вежливость? Мы всего лишь животные для них.

В фургоне было жарко и не хватало воздуха, душная металлическая коробка бесстрастно грохотала по дороге.

Мириам и я лежали по своим углам, поджариваясь на горячем металлическом полу, как две спекшиеся рыбы, выброшенные из моря, которые отчаянно жаждали вернуться в воду. Мы уже давно не разговаривали друг с другом, ощущая себя слишком несчастными со связанными руками и покалеченными крыльями.

Я не могла двигаться, не чувствуя при этом колющей боли во всем теле. Бесконечно облизывала потрескавшиеся губы, глотая раз за разом свою печаль в пересохшем рту. Выдыхание пламени серьезно истощило меня. Внутренности корчились, отчаянно нуждаясь в воде.

Но со мной ещё не кончено. Я собиралась с силами, ждала, когда откроются двери фургона, и тогда я взорвалась бы свободной огненной вспышкой.

Я твердила себе это, но трудно было верить в то, что мне хватило бы огня.

Я больше не чувствовала своих крыльев. Но старалась не думать об этом и о том, что это могло значить. Это не к добру. Я лежала на боку, руки были крепко прижаты к груди, они горели, покалывали от уколов боли.

Фургон замедлил ход. Я немного соскользнула на бок, когда транспорт начал заворачивать.

Мы остановились. Я очень взволнована. Мы уже останавливались один раз. Но никто не открыл дверь, чтобы проверить нас. Они просто заправились бензином, сделали то, что им нужно было, и оставили нас жариться в кузове.

Не было уверенности, что двери откроются в этот раз. Но всё же...

Я подняла голову и прошептала имя Мириам, просто чтобы убедиться, что она не спит. Мой голос похож на карканье. Она не ответила. Не пошевелилась. Я подтянулась к ней поближе и толкнула её глянцевую ногу своей ступней.

— Мириам!

Она застонала и с трудом разлепила глаза.

— Что?

— Мы остановились.

— И? — резко говорит она.

Я приподняла голову, вслушиваясь, как двери со стороны водительского и пассажирского места открылись и закрылись. Голоса. Слова было невозможно разобрать.

Она с трудом приняла сидячее положение, толкая себя вверх и используя связанные руки как опору.

 — Думаешь, мы на месте? — Она задала этот вопрос так равнодушно, что я более чем уверена, что ей было бы всё равно, даже если это и так.

Я помотала головой, мои горящие от боли мускулы напряглись, я собралась, но трепетала в предвкушении. Слух обострился, отслеживая звуки их шагов, хруст гравия под ногами, в то время как они кружили вокруг машины. Один из них засмеялся, но звук утих, когда они отдалились, оставив фургон. Оставив нас.

Через мгновение я выдохнула, даже не заметив, что задержала дыхание.

 — Они ушли, — прошептала, но затем поняла, что в этом не было необходимости. Повторила уже громче:

— Они ушли.

— Наверное, чтобы накормить свои жирные морды, — пробормотала Мириам. — Я готова убить за еду.

Со вздохом она снова легла на пол. Я смотрела на неё. Смотрела внимательно. Она всегда была хрупкой, но сейчас выглядела истощенной: дыхание прерывистое, лицо исхудало. Грудная клетка высоко вздымалась, с трудом вдыхая и выдыхая. Быть может, время, которое я провела в пустыне, закалило меня к таким вещам. Удушливая жара. Дискомфорт. Разбитость. Мириам действительно была плоха, она даже не выдернула гарпун из крыла.

Я должна была её вытащить отсюда. Как можно скорее. Иначе эти охотники прибудут к своему месту назначения вместе с одним мёртвым драко.

Внезапно я услышала резкие звуки у двери. Я прижалась к полу, волна адреналина заглушила боль. Что-то скрежетало по металлической двери. От этого лязга у меня на затылке зашевелились волосы. Я сверлила двери взглядом. Глубоко вдохнула, подготавливая себя, позволяя жару зародиться внутри меня.

От слабости и обезвоживания эта попытка вызывала чувство тошноты, я дрожала от изнеможения. Я была не в полной силе, но этого должно быть достаточно. У меня был всего один шанс. Я должна быть готова для кого угодно, когда дверь откроется.

— Мириам, — позвала я, и мне хотелось, чтобы она собралась и стала невидимой — и смогла бы ею и остаться. — Будь готова.

Она коротко кивнула.

Клубящийся пар заструился из моего носа.

Я разжала губы и так сильно всматривалась в дверь, что начали болеть глаза. Услышала глухой звук, переходящий в некое хлюпанье, когда дверь стала открываться. В тлеющей грудной клетке замерло сердце. Полуденный свет вливался внутрь фургона горячими струящимися лучами, которые моментально меня ослепили. Но мне было всё равно — нельзя медлить и упустить шанс.

Я достигла своих глубин и нашла разгорающийся жар там, где боялась уже его не найти. Огонь обжёг мою трахею и вырвался на волю пламенной струей. Этого будет достаточно.

Фигура, освещенная дневным светом, с криком упала на землю.

Я выпрыгнула из фургона и умудрилась сохранить равновесие на своих неустойчивых ногах — что особенно нелегко, когда твои руки и крылья связаны.

Я наклонилась, чтобы обыскать карманы охотника в поисках оружия, которым могла бы перерезать путы на запястьях. Но замерла на месте.

Это был вовсе не один из тех охотников в чёрных одеждах с тяжелым взглядом, которые связали меня, как рождественского гуся, и бросили в кузов фургона. Это был Уилл.

Резкий, сдавленный крик вырвался из моего горла. Я задыхалась, произнося его имя, издавая звуки, которые он был не в силах понять.

Но ему и не нужно было понимать. Он знал. Он пришел сюда ради меня. Это единственное, что сейчас было важно. А также то, что я его не сожгла.

Он уже на ногах, ладони скользили по моим трясущимся рукам, словно он хотел удостовериться, что я настоящая, что я на самом деле стояла перед ним.

— Джасинда!

Чувство облегчения обрушилось на меня. Адреналин сошёл на нет, боль и измотанность снова накатили, сжимая цепкой, безжалостной хваткой. Я поддалась, рухнула в его объятия — позволю ему спасти меня, уберечь от ему подобных, от агонии, которая сочилась сквозь каждую частичку моего естества.

Уилл заботливо обхватил меня рукой, посмотрев поверх моего плеча на связанные крылья. Я почувствовала, как он вздрогнул от увиденного.

От него так и веяло беспокойством, каждое движение выдавало его, в то время как он пытался увести меня подальше от фургона. Его взволнованный взгляд метался, проверяя почти свободное место стоянки для грузовиков.

Я попятилась назад, указывая взглядом на фургон.

— Мириам, — произнесла я голосом, не терпящим промедления. — Идём.

Она топталась в тени, там, куда не проникал солнечный свет, яростно качая головой из стороны в сторону.

— Мириам! — Я повторила её имя, и это выглядело так, словно родитель обращался к ребенку, который не слушался.

Она ещё сильнее затрясла головой, сфокусировав взгляд на Уилле.

— Я не пойду с ним.

— Не глупи. Он пришёл, чтобы помочь нам...

— А если это ловушка? Что если он тебя заманивает, а ты пойдешь с ним, как послушный ягненок на бойню?

— Ты понимаешь, что несёшь чушь? Зачем им это делать? Мы уже и так их пленники.

Я двигалась между открытых дверей фургона, умоляя её взглядом. Но всё-таки она покачала головой, съёжилась напротив самой дальней стены, словно я и была угрозой.

— Ты лучше останешься в этом фургоне, чем пойдешь с нами?

Уилл тянул меня за руку.

— Джасинда! Они могут вернуться в любую секунду. Это наш шанс!

— Мириам, прошу тебя, — умоляла я. — Доверься мне.

Она дернула подбородком на Уилла.

— Я не доверяю ему. — Затем она спокойно перевела взгляд на меня. — И тебе.

Гнев закипел у меня в крови. Она мне не доверяла. И это говорила та, которая следила за мной!

Голос Уилла напористо шептал мне в ухо. Его пальцы сжимали мою руку уже не так нежно.

— Джасинда, они идут!

Я уходила. Разрываясь на части, я оставляла её.

Но воспоминание об её широко открытых, блуждающих глазах навсегда отпечаталось в моей душе.