Дни тихо проходили, переворачиваясь, словно страницы книг, один за другим. Жизнь тонула в рутине, сильно тяготило и становилось глубже мое одиночество. На улице уже наступали сумерки, когда я возвращалась домой с работы. Туман густел, угасающий солнечный свет пытался проникнуть в непрозрачный воздух, прорываясь клочками тут и там, сдерживая наступление ночи.

Я услышала его прежде, чем узнала. Кассиан появился из тумана передо мной, мягко шагая по тропинке. Мы оба остановились и смотрели друг на друга. Он жил на другой стороне поселка. Я могла угадать причину, почему он так далеко зашел. Я знала, где и почему он был. Там же, где он проводил большую часть своего времени.

— Кассиан, — поприветствовала я, до боли сжимая пальцы и потирая руки, словно они всё еще были в крови той рыбы, которую я сегодня чистила.

— Джасинда. Как дела? — он спросил это так, словно мы простые знакомые. И я думала, мы находились не так далеко от этого. Мы уже ими стали. С тех пор как он решил сосредоточиться на моей сестре. Внезапно его вид стал мне противен. Я чувствовала себя использованной, обманутой. Он никогда не хотел меня. Я никогда не нравилась ему такой, какая я есть.

Туман гладил мое лицо, пока я всматривалась в Кассиана, что-то внутри меня распутывалось, как ленточки на коробке, которую собирались открыть.

Кассиан смотрел на меня сверху вниз, держа руки за спиной. Как Северин или другой старейшина — и я думала, он на пути к тому, чтобы стать одним из них.

Мою кожу закололо от негодования: я ненавидела, когда он напоминал мне о них — о своем отце. Это как проглотить горькую пилюлю после того, как он почти убедил меня, что он другой. Я хотела поверить ему. Слова, которые он сказал мне в Чапаралле, когда пытался заставить вернуться домой вместе с ним, эхом отдавались в голове.

В тебе есть нечто такое... ты единственное, что реально для меня там, единственное хоть сколько-нибудь интересное.

Ложь, чтобы заставить меня доверять ему. Или он передумал. В любом случае, я больше его не интересовала. Не так, как Тамра.

Наконец, не дождавшись ответа, он проговорил:

— Тебе нужно это прекратить.

— Что прекратить?

Он опустил голову и посмотрел исподлобья.

— Прекратить чертовски усложнять себе жизнь. Тосковать по кому-то...

— Я не хочу этого слышать. — Я покачала головой. — Не то, чтобы тебя это по-настоящему заботило, но я отпустила это.

Так легче сказать. Хотя мы оба знали, что я имела в виду Уилла.

— Тогда почему я до сих пор вижу его в твоих глазах?

У меня вырвалось болезненное шипение. Я набросилась с кулаками на его сильную мускулистую грудь, вымещая на нем каждое разочарование и боль.

Он не двигался. Я ударила снова. По-прежнему ничего. Он принимал это. Смотрел на меня из непроглядной черноты глаз. Со сдавленным криком я била его снова и снова. Удары приходились везде, куда я могла дотянуться. Перед глазами всё расплылось, и я поняла, что плачу.

Это только взбесило меня сильнее. Сломаться перед Кассианом, потерять контроль, поддаться слабости, когда он это видел...

— Джасинда, — позвал он, потом еще раз громче, потому что я не останавливалась, не могла остановить яростный шквал кулаков на его твердом корпусе. — Достаточно!

Он остановил меня. Полагаю, он всегда мог, но теперь он на самом деле сделал это. Притянул меня ближе к себе — не столько объятие, сколько захват — обе руки обвились вокруг меня.

Это сбивало с толку: наши тела были так близко, плотно прижаты друг к другу. Дыхание вырывалось в быстром, совпадающем ритме.

Я отвела голову назад и посмотрела ему в лицо. Увидела его таким, каким никогда до этого не видела.

Он больше не смотрел на меня. Такое ощущение, что он смотрел глубоко внутрь, изучая взглядом. Принимая меня такой, какая я есть. Чувство близости, которое я не испытывала ни к кому с тех пор, как вернулась, пронеслось сквозь меня. И это обещало стать концом моего немого одиночества. Если я дала бы этому случиться. Позволила бы случиться всему.

Я снова запаниковала. Потому что это был Кассиан.

Горло сжалось от рыданий, и они всхлипами сорвались с губ. Я надолго и с печалью закрыла глаза и опять взяла себя в руки. Вывернувшись из его теплых объятий, быстро отошла.

Он схватил меня за руку, когда я проходила, и развернул кругом, словно мы выполняли танцевальное па.

Я посмотрела на мою руку в его.

— Отпусти меня.

Он помолчал с минуту, грудь поднималась и опускалась от быстрого дыхания.

— В чём собственно дело? Почему ты убегаешь от меня?

Поначалу я ничего не говорила, раздавался только звук моего неровного дыхания. Затем я выпалила:

— Ты мне лгал!

Он рассек туманный воздух одной из своих больших сокрушительных рук.

— Когда это я тебе лгал?

Я продолжала, словно не слыша его. И я не слышала. Не взаправду. Это все-таки добило меня — как быстро он бросил меня, когда Тамра проявилась.

— Я не была особенной для тебя. Ты видел только огнедышащую. Как и все остальные. Никогда не видел меня.

Теперь это была Тамра. Вот только не она сама. Единственное, что имело значение для него, как и для всех остальных — что она бесценный шэйдер стаи.

Теперь я знала. Теперь я видела его таким, каков он есть.

— Я всегда был с тобой откровенен.

Его ноздри раздувались, гребни вырастали на переносице, поднимаясь и опускаясь в зависимости от его настроения. Мне следовало отвести взгляд, но я никогда не была той, кто ведет себя как положено.

— В точку, — выплюнула я.

Сейчас он задрожал, глаза стали больше фиолетовые, чем чёрные.

— Ты хочешь услышать правду, Джасинда? Как насчет этого? Я не могу выносить одного твоего вида. Только не тогда, когда ты здесь хандришь, как личность, нуждающаяся в присмотре, чтобы не совершила суицид... и всё ради парня, который уже вероятно позабыл о тебе и отправился на новую охоту!

Мои пальцы сжались в кулаки и впились в ладони. Прямо сейчас хотелось так много высказать — в основном, что Уилл не забыл меня. Но я не должна была это оспаривать. Я должна была надеяться, что это правда. Я поклялась отпустить Уилла, но отчаянная нужда в нём по-прежнему скручивала меня — словно гадюка извивалась внутри, выбрасывая яд.

У меня не было Уилла. У меня ничего не было. Ничего, кроме неистовой потребности схватиться за что-нибудь, за что угодно, чтобы удержаться на плаву в пустыне моего существования.

Вместо этого я спросила:

— И моя смерть всего лишь освободит тебя, не так ли?

Он поглядел на меня жестко и недоверчиво.

— Ты думаешь, я хочу твоей смерти?

Его глаза широко раскрыты и изучающи. Они заставляли меня сомневаться в себе, думать о том, что возможно он и вправду обо мне беспокоится. Я начала дрожать, когда эта путаница мыслей и чувств вихрем пронеслась сквозь меня.

— Чего ты хочешь от меня, Джасинда?

Я посмотрела на его руку, всё еще лежавшую на моей. Моя кожа купалась в тепле, особенно там, где он касался меня.

— Отпусти меня.

Он стоял так близко, возвышаясь надо мной, заставляя чувствовать себя маленькой, хоть я ею не являлась.

— Мне надо идти, — сказала я громче. И я уйду. Должна уйти. Сейчас.

В ответ его кожа начала рябить, темная шкура драко проглядывала из-под человеческой кожи, напоминая мне о том, кем он был. Кто была я. И я не могла не вспоминать, как все думали, что мы идеальная пара. Теперь они думали это про него и Тамру.

Он обнажил зубы, поразительно белые на фоне его оливковой кожи.

— Почему? Так ты можешь быть одна? Ты это выбираешь? Потрошить рыбу днем и потом плакать всю ночь в подушку? Ты этого хочешь? Тебе не приходило в голову, что это не я отстранился от тебя, а ты оттолкнула меня? Ты всего лишь эгоистичная напуганная малышка, которая предпочитает зализывать раны, а не жить!

Его слова глубоко проникали, вонзаясь прямо в сердце. Слишком близко было к правде. Ты всего лишь эгоистичная напуганная малышка...

Зрение обострилось, стало четче, и я знала, что глядела на него вертикальными зрачками. Дым разъедал горло, вырываясь изо рта и ноздрей.

Я отшатнулась назад. В этот раз он не двигался. Позволил мне уйти.

Повернувшись, я бежала сквозь влажный воздух до тех пор, пока легкие не стали гореть и мне не показалось, что они сейчас лопнут в тесной груди. Я наслаждалась этим — удовольствием, которое граничило с болью, желанным отвлечением. Даже сейчас, когда я замедлила темп, я обещала продолжать двигаться, продолжать идти до тех пор, пока не восстановлю самообладание. До тех пор, пока не перестала бы чувствовать руки Кассиана. До тех пор, пока не перестала бы слышать его слова. Эгоистичная напуганная малышка. Эгоистичная напуганная малышка.

Будь он проклят за то, что влез ко мне в голову. За то, что, возможно, был прав.

Красно-золотые лучи уходившего заката пробивались сквозь туман. Огненный свет вспыхивал на моей коже золотыми отблесками тут и там, напоминая мне о том, как я выглядела, полностью обратившись — о том, кем я являлась. Кем я всегда буду. Пустыня не смогла этого убить. Ничто не сможет.

Теперь я чувствовала это с уверенностью. Мой драко никогда не исчезнет. Возможно, это единственное, что я знала.

Я пережила мамину попытку убить моего драко. Я выжила в пустыне, окруженная охотниками с горящими глазами, страх был так силен, что я почти могла чувствовать его вкус. После всего этого, я уверена, что мой драко останется здесь. Мне больше не приходилось беспокоиться о потере этой части себя. Я должна была быть счастлива. Освобождена. Вот только я этого не чувствовала.

Глаза защипало, и я быстро моргнула.

Глубоко вдыхая, продолжила идти. Грудь поднималась и наполнялась сладким запахом земли. Я выдержу здесь. Даже если моя душа жаждала большего. Ради Уилла.

Гнев пронесся сквозь меня. Я сумасшедшая, раз тосковала по парню, потерянному для меня навсегда. Почему я не могла двигаться дальше и обрести счастье в стае?

* * *

Я увидела смутные очертания сквозь дымчатый сумрак. Обветшалая башня устремлялась ввысь сквозь туман, словно древнее дерево, покрытое толстыми, гибкими ветвями лозы. Она была не настолько высока, как три других сторожевых башни, стратегически расположенные по всей территории поселка, но она была самой старой, самой первой, построенной тогда, когда идея выживания без шэйдера казалась абсурдной — реальность, к которой мы не были готовы.

Но время все изменило. Нидия старела, а новый шэйдер не появлялся, в умах нового поколения драко засел страх, что им придется жить без шэйдера. И тогда они построили остальные башни — крепче, выше, чем раньше — чтобы быть готовыми к тем дням, когда придется положиться только на себя и самостоятельно защищать поселок.

Я остановилась у подножья и посмотрела вверх. Сторожевые башни всегда были скрыты от взглядов лозой и зарослями ежевики, их легко было принять за естественный ландшафт, но это башня выглядела намного ближе к природе, чем остальные. И мне это нравилось. Мне нравилась в ней эта дикость, возвращение к истокам. Ею не пользовались уже много лет, с самого моего рождения, но я прекрасно помнила эту забытую башню, словно призрак моего детства.

Я поставила руку на ветхую перекладину и начала карабкаться. Я поднималась и видела, как животное, напуганное моим вторжением, убегало вверх по изогнутой балке.

Я пробиралась сквозь заросли листьев. Толстые ветки хлестали по мне, цепляли за волосы, словно острые когти, но я лезла все выше и выше. Прогнившее дерево скрипело под моим весом. Я добралась до самой верхушки и со вздохом облегчения упала на спину, на покрытый мхом деревянный пол.

Я положила руку на живот и почувствовала, как он вздымался вверх и вниз, а легкие расширялись. Ко мне все возвращалось. Моя любовь к этому месту. Тут я могла жить в безопасности. Тут я могла быть собой. Вдали от пытливых глаз.

Меня накрывал зеленый балдахин. Я замечала кусочки неба, которые просачивались сквозь прорехи лесных крон и листвы. Усевшись, я скрестила ноги и стала оглядывать просторный, пульсирующий зеленый мир, который раскинулся передо мной. Это место стаи. Зеленые черепицы выглядывали сквозь туман Нидии.

Туман клубился между домами и постройками, ложился на поля, полз по стенам и струился по земле, словно живое существо, густо оседая в долинах и пенясь на невысоких холмах и пригорках. Только верхушки самых высоких деревьев протыкали туманную мантию.

— Так и думал, что найду тебя здесь.

Я съежилась, подтянув колени к груди, когда появилась голова Кассиана, а следом и он сам. Он сел рядом со мной, и дерево протестующе застонало.

— Ты знаешь, что это вероятно гиблое место. Её должны были снести давным-давно.

— Это было бы кощунством. С ней связано слишком много воспоминаний, — возразила я. — Никто бы не смог этого сделать.

Он наклонился и погладил настил, покрытый мхом.

— Ага. Это правда. Интересно, сколько первых поцелуев было здесь украдено.

При этой фразе внутри меня что-то сжалось. Мой первый поцелуй был не здесь. Он был с Уиллом. Там. Взгляд блуждал по огромному миру, раскинувшемуся подо мной, так непохожему на пустыню, где мое сердце нашло Уилла. Это должно было произойти здесь. Мне кажется, точно было бы здесь, если бы я не уехала.

Я втянула прохладный влажный воздух ноздрями.

— Зачем ты пошёл за мной?

Голос Кассиана прогрохотал в воздухе настолько плотном, что он, словно ночной занавес, закрывался вокруг нас, отгораживая изнутри.

— Ты думала, я не приду?

Я ничего не ответила. Он смотрел на меня своим непроницаемым взглядом. Затем дождь начал идти не на шутку, барабанящие капли усиливали натянутое молчание между нами. Вода проникала сквозь отверстия и щели в пологе над нами и холодными каплями падала мне на волосы. Я была не против. Никогда не возражала против холода.

Кассиан наклонил голову, вода украшала его гладкие, тёмные пряди как хрустальные бусины.

— Ты действительно думаешь, что мне было бы все равно, если бы ты умерла?

Я отпрянула назад, вспомнив, что обвиняла его в том, что его не заботит то, что со мной случится.

— Я избегал тебя, потому что был чертовски раздосадован...

Он потряс головой, отряхивая воду. Пряди ритмично задевали плечи.

— Я не хочу, чтобы ты снова рисковала жизнью. Человеческий мир... Уилл. Это слишком опасно.

Кассиан взял меня за руку. Я чувствовала стук его сердца через простое прикосновение, биение его жизни встречалось с моим.

— Твоя смерть... это сломает меня. — Его голос резко разносился под барабанную дробь дождя. — Все, что я когда-либо говорил тебе, было правдой. Джасинда, мои чувства к тебе не изменились. Даже если ты сводишь меня с ума, здесь, в стае... ты всё еще единственный яркий свет для меня.

Я не знала, кто пошевелился первым.

Возможно, это были мы оба. Или, может, я просто не хотела признавать, что это могла быть я. Наверное, моя голова наклонилась вперед, а мокрое лицо поднялось к его лицу. Сердце билось так громко, что гремело как барабан в груди.

При первом касании его губы оказались мягкими. Кто-то из нас дрожал. Я или он. Мы оба? Я не знала, и меня это не волновало.

Это был лёгкий поцелуй, губы касались, скользили, пробовали, словно мы боялись напугать друг друга. И мы вправду боялись.

Даже в том взбудораженном состоянии, в котором я находилась в настоящий момент, я не совсем отдавала себе отчет в происходящем — в странности того, что целовала Кассиана. Страшно было делать то, что так долго было немыслимым. Но я полагала, похороненная под всем этим напряженность всегда была, словно гудящая струна, туго натянутая между нами. Сегодня я отпустила свой конец, и струна свободно зазвенела. До Уилла я задавалась вопросом обо мне и Кассиане, задавалась вопросом о нас — вместе. Я думала: может быть. Даже если я никогда не признавалась себе в этом, никогда не могла — из-за Тамры. Потому что однажды мне было сказано, что мы будем вместе, и моего мнения не спросили.

Но, даже зная все это, я не останавливалась. Не вырывалась и не убегала.

Нежная игра его мокрых от дождя губ на моих — сладка и интригующа. Я прижалась к нему, чувствуя вкус мяты на губах. Мое сердце снова теплело и смягчалось от этой близости, от связи с другой душой.

До тех пор, пока поцелуй не поменялся.

Давление слегка увеличилось. Интенсивность стала чем-то, что я почувствовала костями, внезапным освобождением плоти и жарким током крови. Его губы стали более требовательными, жесткими и мягкими одновременно, терзавшими мой рот.

Я застонала, и он быстро отшатнулся, касаясь пальцами моего лица.

— Всё в порядке?

Кивнув, я притянула его обратно, слишком нуждаясь в этом прямо сейчас. Я не чувствовала ничего, кроме облегчения боли, которая подтачивала меня изнутри после отъезда из Чапаралла.

Его охватила жажда.

Странные животные звуки исходили от него. Или это от меня?

Вибрации грохотали в моей груди, поднимались по сжимающейся трахее. Я просунула руки между нами и развернула ладони к его груди, желая прикосновения, почувствовать другого. Я разогнула пальцы, так что ладони легли прямо на его грудь. Его сердце билось ровно и сильно.

Руки гладили меня по спине, зарывались в мокрые волосы, спутывая их, но меня это не волновало. Я наслаждалась этим, осознанием чужого влечения ко мне — влечения Кассиана.

Его ладони обласкали мой затылок, запрокидывая голову.

Губы заскользили от моего рта к влажному подбородку. Кассиан стал покусывать его зубами, и я не смогла удержаться. Вздохнула, чувствуя натяжение плоти, треск кожи и поняла, что я больше не совсем человек. Он пробудил моего драко к жизни. Точно, как Уилл.

Эта мысль заставила меня вздрогнуть, сделать влажный выдох. Я вырвалась, хватая ртом ледяной воздух в тлеющие легкие, посмотрела в его глаза, тёмно-фиолетовые с тонкими темными вертикальными зрачками.

В ужасе я приложила руку поверх моего пылающего рта, затем я прикоснулась к своей коже, чувствуя ее натянутую, скользкую поверхность, и убедилась, что уже наполовину обратилась. И это все из-за него.

Его собственная кожа вспыхивала темным мерцающим углем.

— Джасинда.

Я бросила взгляд на его рот, на губы, которые я пробовала своими. Они были темно-розовыми и припухшими от поцелуев. Тошнота поднялась во мне. Нет, нет, нет, нет...

Я дико затрясла головой и забормотала себе под нос: «Неправильно. Что я делаю? Как я могу так поступать с Тамрой?»

Ответ пришел ко мне. Я поцеловала его, схватила его, потому что я могла это сделать. Потому что мне одиноко. Потому что он был здесь, желающий, принимающий меня. Он здесь. А Уилл — нет.

Вот и весь сказ. Он был не тем, что я действительно хотела. Не тем, кого я хотела.

— Джасинда, — прошептал Кассиан.

— Мне пора идти, — быстро проговорила я, откидывая мокрые волосы с лица. — Мама будет беспокоится, куда я пропала.

Это не правда, но я все равно сказала бы так, в любом случае.

— Джасинда, — попытался он снова.

— Нет, — резко отрезала я. — Касcиан, этому не суждено повторится. Это не честно по отношению к...

Я умолкнула.

— К Тамре, — продолжил он.

— И к тебе, — добавила я. — Ты заслуживаешь кого-то, кто даст тебе всё. Тамра может это сделать.

— Ты тоже можешь, — возразил Кассиан с такой убежденностью, что я задрожала.

— Пошли. Ты замерзаешь, — заметил он, неправильно приняв мою дрожь за озноб. Взяв мою руку, Кассиан повел меня к лестнице и пропустил вперед.

На земле он, прищурившись, посмотрел сквозь завесу дождя на небо.

— Сегодня вечером никаких полетов.

— Ага.

— Тамра с нетерпением ждет полета с тобой. Она разочарована, что ты до сих пор не вылетала с ней.

— Я знаю.

— Может в следующий раз? Ты придешь?

— Ага, — ответила я, именно это подразумевая.

Ничего не изменилось. Мне придется снова наладить свою жизнь в стае. Я должна была забыть Уилла. Я должна была забыть о поцелуях Кассиана. Я забуду и приспособлюсь. И всё снова будет хорошо.

Мы шли под дождем к моему дому. Кассиан проводил меня до дверей.

— Увидимся завтра.

Его голос стал хриплым, когда он смотрел на меня сверху вниз, глаза изменились, почти потеплели. Мой желудок сжался, когда он повернулся и пошел прочь.

— Кассиан.

Я сбежала по ступеням обратно под дождь, в стремлении убедиться, что он понимает: мы только друзья. Мы никогда не сможем стать чем-то большим.

Держа руку над глазами, посмотрела на него.

— Спасибо. Я рада, что мы... друзья.

Я произнесла слово «друзья» намеренно, позволяя акценту на нём убедительно донести мою точку зрения.

Его губы изогнулись в медленной улыбке.

— Джасинда, я никогда не хотел быть твоим другом.

Мое сердце запнулось в груди. Стоя под проливным дождем, я смотрела, как он уходит.