Ничего не изменится. Его жизнь будет такой же, как и прежде. Ник взглянул на сидевшую напротив женщину, которую он совсем недавно согласился сделать своей законной супругой.

«Ничего не изменится», – повторил про себя Ник.

Ничего не изменится, за исключением того, что Мередит навсегда займет место в его жизни, в его постели…

Прошло уже несколько часов, с тех пор как она встретилась с ним в вестибюле, а он до сих пор не услышал от нее ни слова. Ее безмолвие очень раздражало его. Мередит покорно последовала за ним, но гробовое молчание заставляло мужчину чувствовать себя кем-то сродни похитителя. Он не был похитителем. Ей не следовало сидеть вот так, прикусив губу и обхватив себя руками, словно она пленница.

– Тебе на самом деле хотелось выйти замуж за того никчемного болвана?

Заслышав столь грубые слова, женщина покраснела. Возможно, так начинать разговор не следовало, но то, что Мередит приняла предложение лорда Хейвернота, вывело Ника из себя. Как бы нелепо это не выглядело, однако виной всему был его ультиматум. Именно он заставил Мередит искать себе нового мужа… Вероятно, будь это кто-нибудь другой, мужчина с хребтом, а не такая размазня… Ник потряс головой. Нет. Да если бы сам король сделал ей предложение, черт возьми, он бы и тогда вмешался.

– Ты каждой женщине, с которой вступал в связь, не позволял выходить замуж? – ответила она вопросом на вопрос.

– Нет, – улыбнувшись, промолвил Ник. – Некоторые уже вышли замуж, нарожали детей.

– Тогда почему я?

Замечательный вопрос. Вот только ответить на него он не готов. По крайней мере, сейчас он не был готов пытаться понять свои чувства, не желал разбираться в собственных эмоциях.

– Ответь мне, Ник. Почему ты не позволил мне выйти замуж за Тедди?

Не желая отвечать на ее вопрос, граф разглядывал через окошко кареты местность, по которой они ехали.

– А тебе интересно, куда мы направляемся? – тихо спросил он.

– И куда же? – скрестив руки на груди, сдержанным тоном поинтересовалась Мередит.

– В Гретна-Грин.

– Зачем нам в Шотландию? – Глаза ее прищурились до настороженных щелок.

Ему казалось, что все и так предельно ясно, однако Ник все же снизошел до пояснений.

– Не знаю, что ты могла подумать, но, когда я вошел в кабинет, то даже не помышлял делать тебе предложение.

Мередит подалась всем телом вперед. Что ни говори, а в ее взгляде не было и следа радости.

– Разве это было предложение? – спросила она. – Я так не считаю. Ты сказал Тедди, что намерен взять меня в жены. Как я поняла, ты не мог быть искренним в ту минуту.

Ник насупился.

– О таком мужчины никогда не лгут. Поверь мне.

Она смотрела на него своими большими глазами, такими же зелеными, как холмы той местности, по которой они сейчас проезжали.

– Я не стану держаться за твое… предложение. – Последнее слово графиня произнесла так, словно это было ругательство.

– Я бы не рассказал о том, что скомпрометировал тебя без намерения взять тебя себе в жены, – зевнув, произнес Ник.

– Ладно… коль скоро мы коснулись этого вопроса… Как ты посмел рассказать, что мы… мы… Как ты посмел опозорить меня? Я никогда тебе этого не прощу!

Ник пожал плечами.

– Что произошло, того не воротишь. Дело сделано, и теперь нам придется ехать в Гретна-Грин. У нас же нет специального разрешения на брак.

Подбородок женщины с упрямой настойчивостью дернулся вверх.

– Не вижу ни малейшего повода из-за этого необдуманного заявления поспешно вступать в брак. Заверяю вас: вы не должны чувствовать себя обязанным брать меня в жены.

– Я сказал Хейверноту, что переспал с тобой. Затем умыкнул тебя из дому, где было полным-полно представителей высшего лондонского общества. Мы должны пожениться. – В его голосе звучала не терпящая возражений решимость. – По-другому не получится.

– Я не согласна. – Мередит бросила на мужчину преисполненный дерзости взгляд.

– А теперь выслушай меня, – начал Ник. – Если ты не намерена стать парией в свете, то иначе нельзя.

Зеленые глаза женщины сверкнули.

– Я рискую стать парией только вследствие того, что ты наговорил Тедди…

– Да. И закончим на этом, – перебил ее Ник. – Что сделано, то сделано. Нужно двигаться дальше. Если мы не поженимся, с твоей репутацией будет покончено.

Скрещенные на груди руки еще сильнее сжали ее плечики. Мередит вся задрожала, а потом издала шипящий звук, словно дикая кошка.

– С таким же успехом ты можешь приказать кучеру разворачиваться и ехать обратно. Ты не сможешь принудить меня! Брак с тобой погубит меня! – Промолвив это, Мередит, отвернувшись, принялась смотреть в окошко кареты, давая понять, что разговор окончен.

Ник перевел дух, стараясь подавить кипящую в груди злость. Эта маленькая строптивица может сколько угодно упираться, но она все равно выйдет за него замуж. Он ее не отпустит. Она не окажется в постели другого. По крайней мере, это Ник осознавал ясно. А еще он понимал, что никогда не сможет полюбить ее, вообще никого не сможет полюбить. Судьба матери преподала ему суровый урок. Любовь делает человека слабым и несчастным. Даже на пороге смерти мама в бреду звала его отца, того самого человека, который способствовал ее падению. Любовь принесла маме лишь боль и погибель.

Однако не стоило отрицать, что он испытывает к Мередит сильное влечение. Быть может, это чистой воды эгоизм – то, что он не отпускает ее. Кровь бурлила в его жилах, когда Ник взирал на изящную линию ее носа с очаровательной россыпью веснушек на нем, на ее грудь внушительных размеров. Он обманывал сам себя. Одной ночью с ней дело не закончится. По крайней мере, их брак принесет свои плоды. Во всем остальном, за исключением плотской стороны дела, идиллическим их супружество стать никак не сможет. Мередит не заслуживала доверия, к тому же, судя по всему, отличалась корыстолюбием. Прошлое же Ника делало его самого плохим мужем для любой благовоспитанной женщины. Возможно, именно поэтому они подходят друг другу.

– Если начистоту, то я могу.

Она повернула к нему голову и надменно подняла брови.

– Что?

– Могу заставить тебя выйти за меня замуж, – пояснил он.

Ледяная, уничижительная улыбка задела его за живое.

– Ты забыл, что мой отец был приходским священником, – сказала Мередит. – Я знаю, что пару нельзя обвенчать без взаимного согласия. Ты не сможешь меня заставить.

– Если отсы́пать звонкой монеты, то менее щепетильный священник вполне может нас обвенчать и так, вне зависимости от того, согласна ты или нет. – Мужчина с нескрываемым удовольствием наблюдал, как гаснет ее высокомерная усмешка. – Это проще простого сделать, особенно в Гретна-Грин, – добавил он. – Там свадебные обряды совершают кузнецы.

– Ты не осмелишься.

– Если не смогу достучаться до твоего здравомыслия, то другого выхода не останется. – Видя, что ее лицо ничего не выражает, Ник пустился в объяснения: – Я не хочу стать виновником того, что тебя отвергнут в обществе. Если не возьму тебя в жены, то так и будет. Вижу, ты думаешь, будто со всем справишься, но это не так. Ты просто ничего не понимаешь. Ты понятия не имеешь, что значит потерять доброе имя. Случившееся отразится на всех аспектах твоей жизни. Я не хочу допустить это.

Огонь потух, исчез из ее глаз, а потом он почувствовал, что злость ее увяла, когда Мередит тихим голосом спросила:

– Как с твоей мамой?

После паузы Ник утвердительно кивнул, не желая вдаваться в подробности.

Вздохнув, женщина вновь повернулась к окошку кареты. Спустя минуту легким кивком головы она дала свое согласие. Именно этого он и ждал от нее.

Туман клубился в воздухе. На землю спустились сумерки. Карета въехала в Гретна-Грин, первое село по шотландскую сторону границы. Именно сюда стекались парочки из Англии, которым приспичило поскорее пожениться. Село прославилось по всей стране своими скороспелыми свадебными церемониями, зачастую несколько сомнительного свойства. Действо могло происходить в зале для общественных собраний либо в тавернах за несколько секунд до того, как разгневанный папаша примчится разлучить молодоженов.

Их карета остановилась на перекрестке пяти дорог. Здесь стояло несколько гостиниц и таверн. Мередит осталась ждать в экипаже. Ник перекинулся парой слов с кучером, а затем повел ее через дорогу к кузнице. Мередит приподняла подол платья, не желая испачкать его. Они остановились под большим навесом, почти верандой, пристроенной к сооружению, похожему на амбар. Из полумрака строения доносился звон молота, бьющего о наковальню. Мередит вопрошающе взглянула на Ника, полагая, что случилась какая-то неприятность с подковами и поэтому нужна помощь кузнеца.

Не обращая внимания на ее недоумение, граф весьма громко, перекрикивая лязг металла о металл, крикнул:

– Роберт Элиот!

Звон смолк. К ним вышел высокий, сурового вида мужчина в кожаном переднике кузнеца. Тыльной стороной ладони он вытер пот со лба.

– Да. Чем могу вам помочь? – сказал он, а затем, окинув взглядом дорогую одежду, спросил: – Вам нужны услуги священника, сэр?

– Да, – ответил Ник.

– Срочно или как? Я бы хотел доковать пару подков, – указывая большим пальцем себе за спину, сказал Роберт Элиот. – Но ежели за вами по пятам гонится осерчавший родитель, я могу разыскать пару свидетелей и поженить вас тот час же.

От удивления у Мередит открылся рот. Она взирала на своего спутника с таким возмущением, на которое только способна дочь приходского священника.

– Как так? В кузнице? Разве кузнец может поженить? Ты надо мной потешаешься?

Роберт Элиот усмехнулся, оттирая сажу со своих рук о кожаный передник.

– Я все время кого-нибудь женю, мисс. Уже несколько тысяч обвенчал согласно закону и традиции.

– Ну, не торопитесь и меня записывать в их число, мистер Элиот.

Мередит повернулась, желая поскорее уйти отсюда. Ее прежний гнев еще до конца не остыл в сердце. Подобное унижение растравило прошлые раны. Крепко схватив ее за руку, Ник остановил женщину.

– Мы не торопимся, – сказал он кузнецу. – Можете приступить к делу в удобное для вас время.

– Хорошо. Через часок я все закончу. «Перекресток сердец» – лучшая здешняя таверна, – махнув рукой в сторону здания постоялого двора, сказал Роберт Элиот.

– Благодарю, – промолвил Ник, увлекая Мередит за собой.

Ноги ее часто семенили, едва поспевая за широкой поступью мужчины.

– Ты что, не расслышал то, что я сказала? Я не хочу, чтобы нас женил кузнец. Понятия не имею, как ты додумался до такого…

Ник намеренно игнорировал ее. Единственным свидетельством того, что мужчина ее слышит, было легкое подергивание его губ.

– Ты вместе с другими своими чувствами лишился и слуха? – не оставляла его в покое Мередит.

Ник осторожно переступал колеи, оставленные на дороге колесами экипажей. Когда женщина спотыкалась, он поддерживал ее, но при этом не издавал ни единого звука. Они вошли в таверну. Поздоровавшись с хозяином, Ник приказал, чтобы им приготовили комнату на ночь.

– Найдется ли место, где мы можем обвенчаться, не привлекая внимания посетителей вашего заведения?

– Конечно, милорд. Я могу предоставить в ваше распоряжение малый зал, выходящий окнами на задний двор, – предупредительно закивав головой, произнес краснощекий владелец таверны. – Там вас никто не побеспокоит.

– Мистер Элиот должен прийти к нам примерно через час. Будьте столь любезны, проводите его к нам.

– Разумеется.

– А он и впрямь священник? – с видимым сомнением в голосе поинтересовалась Мередит.

От удивления глаза хозяина таверны округлились.

– Роберт? Конечно да, мисс. Разве вы никогда прежде не слыхали о кузнецах-священниках?

Графиня отрицательно покачала головой. Кажется, приехав в Шотландию, она попала в совсем другой мир. Следующее, что ей скажут: эльфы готовят им на кухне вечернюю трапезу.

– Вы предпочтете подождать прихода Роберта в малом зале? – спросил хозяин. – Я могу сказать моей супруге, чтобы приготовила вам и вашей спутнице что-нибудь освежающее либо перекусить.

– Было бы неплохо. Спасибо, – сказал Ник.

Мужчина ввел Мередит в непритязательного вида, однако вполне уютный маленький зал. Пока они ожидали, когда доставят снедь, Мередит сидела молча, плотно сжав губы. Часы на камине тикали в полнейшей тишине. Женщина всеми силами старалась смириться с мыслью, что вот сейчас кузнец свяжет ее узами законного брака с мужчиной, восседающим напротив. Жена хозяина вкатила тележку с чайным сервизом и разнообразными холодными закусками, а затем быстро удалилась, сразу же сообразив, что ее болтовня не развяжет Мередит язык. Графиня притронулась к сухому печенью. Нику, судя по всему, ее молчание было лишь на руку. Мужчина взял почитать газету так, словно сегодня был обычный день и несколько минут не отделяли их от того момента, когда они навсегда свяжут свои жизни друг с другом.

Больше не в состоянии выносить все это, Мередит воскликнула:

– Ты серьезно хочешь, чтобы нас поженил кузнец?

Издав усталый вздох, Ник опустил газету.

– Клянусь тебе, этот брак будет законным во всех отношениях. Быть может, наше бракосочетание далеко от идеала дочери приходского священника, быть может, по пышности оно будет сильно уступать тем венчаниям, что имеют место в соборе Святого Павла, но оно легитимно в глазах Бога и закона.

– Бога… – склонив головку набок, звонким голосом молвила Мередит. – С каких пор ты признаешь над собой закон Бога?

Мужчина недовольно поджал губы.

– Не я, а ты признаешь. С меня же довольно, что наш брак будет законным согласно британскому законодательству.

Далее Мередит задала вопрос, который не давал ей покоя с момента, когда она смирилась с их браком:

– А что будет после того, как нас обвенчают?

Ник уставился на газету и небрежным тоном произнес:

– Пока я не думал о том, что будет завтра.

Плохо. Ей хотелось знать. Она должна знать. Мередит терпеть не могла, когда ее ставят в условия неопределенности. Лучше узнать заранее, чем испытать горькое разочарование. Нужно все обговорить и урегулировать до того, как будут произнесены священные обеты… прежде, чем на землю спустится ночь…

Опершись о спинку стула и прищурившись, Мередит, взирала на мужчину.

– Я бы хотела вернуться в Оук-Ран, а ты, полагаю, предпочел бы Лондон. Там у тебя дела.

Ник опустил руки с зажатой в них газетой. На сей раз его голос не отличался особым легкомыслием.

– Хочешь знать, какой у нас будет брак?

Сидя на стуле, Мередит выпрямилась.

– Никаких глупых фантазий касательно любви, – произнес Ник голосом, который напомнил ей прежний голос отца, когда тот читал проповедь с амвона. – Любовь не является частью нашей сделки. Брак моих родителей вначале был вызван любовью, а закончилось все огромной бедой и горем. А теперь послушай меня внимательно. Я никогда тебя не полюблю. Извини, если обидел, но я должен быть предельно откровенен, чтобы избежать недоразумений в будущем.

Прошло довольно много времени, прежде чем Мередит, придя в себя, произнесла сквозь крепко сжатые зубы очередную ложь:

– И я тебя не полюблю.

Не обращая внимания на ее слова, Ник продолжал гнуть свое:

– Я постараюсь позабыть о твоем обмане и буду относиться к тебе с уважением. Взаимное уважение нечасто встретишь, когда дело касается обычного брака. Я буду жить своей жизнью, ты – своей. Но я не вижу причин, почему бы нам иногда не делить одну постель. – Немного помолчав, Ник окинул ее пытливым взглядом. – В прошлый раз нам было обоим приятно.

– Ты надменный… – Мередит запнулась, подыскивая обидное слово, – индюк.

Граф издал едва слышный смешок.

– Мередит! Никогда бы не подумал, что услышу от тебя такое. Мне казалось, ты будешь только довольна. От нашего бракосочетания ты получишь значительно больше, чем в первый раз. По крайней мере, теперь у тебя будет мужчина в постели.

Укол острого шипа оказался куда болезненнее, чем она могла признаться даже самой себе. А еще Ник неприятно удивил ее. Мередит не думала, будто граф может быть настолько жестоким, что станет попрекать ее отношениями с Эдмундом.

– Если бы на твоем месте был другой мужчина, а так…

– Вижу, ты никак не отучишься от скверной привычки все время врать. Хочешь, я в два счета докажу, что нас влечет друг к другу? – Ник порывисто поднялся со своего места.

Мередит протестующе подняла руку, словно желая защититься. Она в панике искала подходящие слова, чтобы остановить все это.

– Зачем нам близость? Ты сам сказал, что не любишь…

– Не уподобляйся тем надоедливым женщинам, которые путают любовь с интимной близостью. Одно отнюдь не подразумевает другое, – улыбнулся он, обнажая зубы в волчьей усмешке. – Я ничего не имею против удовлетворения физической потребности. Когда ты рядом, у меня все время возникает желание. Я и сам не вполне понимаю, как так получается. – Взгляд его глаз буравил ее с безжалостностью сверла. – Уверен, со временем страсть охладеет. Такое всегда случается, но сейчас я буду настаивать на физической близости.

Мередит замотала головой.

– Нет. Эдмунд не склонял меня к этому и…

– К чертям Эдмунда! – усмешка растаяла на его лице. – Не смей сравнивать его и меня. Мои потребности, как тебе известно, иные. Или та ночь не убедила тебя в этом?

Мередит нахмурилась. Она не понимала, о чем говорит Ник.

Спустя несколько секунд выражение недовольства на его лице сменила задумчивость.

– Мередит… – растягивая каждый слог, произнес мужчина.

Ее язычок смочил пересохшие губы.

– Почему ты на меня так смотришь?

Ник глядел на нее так, словно впервые встретил. Он придвинулся ближе и чуть склонился, будто хотел прочесть в ее чертах правду.

– Ты уверена, что знаешь, почему Эдмунд не интересовался тобой?

Она вздрогнула.

– Да… Он все объяснил предельно ясно в первую брачную ночь…

Мередит пыталась сохранять равнодушие, но скрытая душевная боль все же пробивалась из-под маски притворства. Нику не стоит знать о ее сердечных ранах. Он и так знал больше, чем следовало. Она предпочтет утаить свой стыд.

– Вижу, не знаешь, – произнес Ник таким тоном, что ее напугало это.

– Нет, знаю, – сказала Мередит, подбоченившись.

«К черту! Он, что, хочет услышать от меня все это слово в слово?»

– Хочешь услышать? Прекрасно. Я не была ему интересна. Он предельно ясно выразил эту мысль. Я не вызывала у него желания. – Мередит рассмеялась резким, невеселым смехом, преисполненным скрытой боли.

– Мередит! Неужели у тебя столь искаженное представление о себе? – спросил Ник, а потом умолк и несколько секунд молчал, часто моргая. – Значит, ты так представляла себе случившееся? Думала все эти годы, что Эдмунд находил тебя непривлекательной?

Насупившись, женщина скрестила руки на груди.

– Я весьма благодарна, что ты поднял в разговоре тему моего позора…

– При чем тут позор? – глядя ей прямо в глаза, произнес Ник. – Дорогая моя! Эдмунд не хотел тебя, потому что не мог. Ни один нормальный мужчина со здоровыми желаниями не отказался бы от такой женщины, как ты, в первую брачную ночь.

От внимания Мередит не ускользнуло многозначительное выражение его лица. По недоуменному покачиванию головы графини он сообразил, что она до сих пор не поняла, поэтому решил выражаться предельно ясно:

– Он тебя не хотел, ибо предпочитал мужчин.

Руки женщины бессильно повисли. Сонм мыслей пронесся в ее голове. Она не верила.

– Чепуха. Я не слышала о подобном… Быть такого не может…

– Милая моя, наивная девочка. Это чистая правда. Лучше поверь мне.

Она прижала руку к груди.

– Следовательно, это не потому, что Эдмунд считал меня дурнушкой?

Ник криво усмехнулся.

– Весь прекрасный пол в целом не вызывал у него вообще никаких чувств.

– А все эти годы мне казалось, что дело во мне… – Коснувшись кончиками пальцев губ, Мередит отвернулась, чтобы Ник не увидел бегущие по щекам горючие слезы.

– Взгляни на меня, – приказал он.

Мередит неистово замотала головой и подалась вперед, желая прикрыть лицо руками. Услышанное произвело на нее сильнейшее впечатление. Она была просто не в силах сейчас взглянуть Нику в глаза. Женщина не слышала его шагов до тех пор, пока его руки не легли ей на плечи.

– Ты изрядно извелась, но при этом напрасно. Больше не кори себя. Ты желанна для мужчин. Как только я тебя вижу, сразу же хочу, – теперь в его голосе появилась приятная хриплость. – Черт побери! Почему мы из-за этого спорим? Я тебя очень хочу, Мередит, и поэтому не согласен на фиктивный брак.

Приподняв ее голову за подбородок, Ник провел шероховатой кожей большого пальца по мокрой от слез щеке. Когда мужчина наклонил голову, стало понятно, что он собирается поцеловать Мередит.

Скользкая, как рыба, она, извернувшись, соскочила со стула и замерла на расстоянии нескольких футов от него.

– Мы не сможем, – слегка заикаясь, произнесла она.

– Что не сможем?

Руки его, опустившись, странно болтались вдоль тела. Если бы она не увернулась, эти руки сейчас обнимали бы ее.

– Возможно, я не могу отделить интимную близость от любви! – в порыве отчаяния, воскликнула она, медленно отступая за спинку своего стула. – Тебе это не нужно, мне тоже…

Ник немного помолчал, захваченный врасплох ее порывистостью.

– Ты не должна хотеть от меня любви, Мередит. Любовь делает людей слабыми и уязвимыми.

Колфилд промолвил это с такой верой в свою правоту, что она поняла: он не притворяется.

– Может, и так, но я согласна стать ее жертвой, – переведя дух, произнесла Мередит. – И я будут ожидать любви от тебя.

Лицо Ника стало суровым, решительным, а в глазах появился хорошо знакомый ей стальной блеск.

– Я не из тех мужчин, кто устоит от соблазна переспать с красивой женщиной, тем более скоро мы поженимся и я уже имел удовольствие воспользоваться твоими прелестями. Просто помни, какой я негодяй, и это оградит тебе от любых любовных фантазий.

Она упрямо покачала головой, стараясь забыть о том, что ее только что назвали красивой. Не время позволять ему заговаривать ей зубы.

– Ты собираешься взять меня в жены по причине неразумного понимания своей ответственности передо мной, – настаивала на своем Мередит. – Мне кажется предосудительным с нравственной точки зрения делить ложе, если мы не собираемся становиться спутниками жизни друг для друга. Один раз еще не повод продолжать в том же духе.

Пальцы его сжимались в кулаки и разжимались. Мередит видела, что Ник борется с желанием хорошенько ее встряхнуть, вытряхнуть, так сказать, неразумение супруги. Нервничая, она потупила взор и принялась изучать текстуру потертого ковра под ногами, избегая осуждающего взгляда мужчины.

– Думай, что тебе хочется, но сегодняшнюю ночь мы проведем как муж и жена. Весьма сомневаюсь, что твоя нравственность будет этим сильно шокирована. Насколько я помню, тебе и самой это нравится.

Услышанное рассердило Мередит. Больше всего она досадовала из-за того, что он говорит чистую правду. Если он будет приставать к ней, то у нее все равно не хватит решимости и желания сопротивляться. Графиней овладевало отчаяние. С той самой ночи, когда они неожиданно встретились у дверей детской комнаты, ее сердце готовилось к капитуляции перед ним. Но она должна хотя бы попытаться. Именно на отпоре настаивала ее гордость. Унижение, вызванное поступком Эдмунда, меркло перед тем, что мог сотворить с ее сердцем этот мужчина. Для нее жизнь станет адом, если она будет связана крепкими узами с человеком, не способным ответить любовью на ее любовь. Каждая минута, проведенная в молитве, чтобы он никогда не узнал, что ее сердце принадлежит ему, станет настоящей пыткой. День за днем видеть безразличие на его лице… Такая жизнь медленно погубит ее.

В дверном проеме появился мистер Элиот. Он успел умыться, и теперь его мокрые волосы липли к коже головы, образуя нечто наподобие шлема. Хозяин таверны и его жена выступали в роли свидетелей бракосочетания. Жизнерадостно улыбаясь, женщина вытащила из вазы стоявшие там цветы и сунула их в руки Мередит. Сжимая липкие, влажные стебли ладонями, графиня в оцепенении слушала слова, во второй раз связывавшие ее узами брака.

– Ты, Николас! Клянешься ли ты перед Богом и этими свидетелями хранить верность этой женщине?

– Клянусь, – спокойно и хладнокровно ответил Ник.

Мистер Элиот повернулся к Мередит и повторил вопрос. Графиня пыталась, сбросив оцепенение, запомнить этот момент во всех подробностях, чтобы впоследствии не забыть, но происходящее уже было подернуто туманом зыбкости. Должно быть, она ответила, как полагается. Мистер Элиот объявил их мужем и женой. Обняв за плечи, Ник повернул ее к себе, чтобы поцеловать. Его губы едва коснулись ее губ. На секунду Мередит ощутила их легкое прикосновение. А потом к ней бросилась с объятиями жена хозяина таверны. Женщина без умолку радостно тараторила так, словно она не была свидетельницей сотен венчаний, происходивших в этом маленьком зале.

Свершилось…

Мередит вышла замуж за человека, который прежде обещал поскорее избавиться от нее.