Стоя на коленях, Мередит наслаждалась светом послеобеденного солнца, лучи которого падали на ее непокрытую шляпкой голову. Женщина выкапывала сорняки, которые сильно прибавили в росте за время ее продолжительного отсутствия.

– Мередит! – позвала племянницу тетушка Элеонора.

Графиня приподняла голову и смахнула упавшие на лицо пряди волос. Тетушка, подбежав к ней, остановилась, схватившись одной рукой за бок. Пожилая женщина так запыхалась, что не могла говорить.

– Ник, – наконец с трудом промолвила она, – появился.

– Здесь? – Мередит поморщилась. Уж слишком взволнованно прозвучал ее голос. Она тот час же начала поправлять волосы на голове, поспешно заталкивая непокорные пряди обратно в пучок на макушке.

– Нет, – принялась объяснять тетушка Элеонора. – Кухарка покупала в деревне каплуна на ужин, а тут по дороге проехал лорд Брукшир. Она видела, как он свернул на северный тракт.

– На северный тракт…

Обе женщины обменялись испуганными взглядами. Учитывая недавнее письмо к Порции, Мередит хорошо осознавала, куда Ник может поехать и с какой целью. Графиня в недоумении покачала головой. Непросто было поверить в то, что муж не отправился прямиком в Оук-Ран выяснять отношения с ней, а решил искать ссоры непосредственно с сэром Хайрамом.

Даже отрицательно качая головой, Мередит со страхом понимала, что это правда. Смертельная тяжесть легла на ее грудь. Почему ей в голову не пришла подобная мысль, когда Мередит измышляла эту интригу? Черт побери! А вначале ей казалось, что таким образом она, скорее всего, привлечет внимание Ника.

Мередит молилась о том, чтобы он вел себя как светский человек. Теперь она поняла, что ждала от него невозможного. Хотя Ник ее не любил, Мередит нисколько не сомневалась – среди унаследованных им черт характера чувство собственника занимает весьма заметное место. Именно поэтому несколько недель назад графиня решила более благосклонно отнестись к ухаживаниям сэра Хайрама. Вот только женщина не предусмотрела, что муж захочет непосредственно разобраться с сэром Хайрамом. Она поощряла ухаживания соседа. В этом заключается ее вина. Ей казалось, что, коль у супруга накопились вопросы касательно их отношений с сэром Хайрамом, ему надо будет задать их своей жене. Она не полная дура. Она способна отвечать за свои поступки.

Срывая с рук перчатки, Мередит бросилась к конюшне. Подошвы сапог с яростью пинали землю. Она отдавала себе отчет в том, что страх за жизнь сэра Хайрама второстепенен. Женщину донимало ущемленное самолюбие. Нехорошо с ее стороны, но так уж сложилось.

– Мередит! Куда ты? – крикнула ей вслед тетя.

– Остудить горячую голову, – не замедляя бега, сердито ответила племянница.

Не желая тратить время на то, чтобы искать конюха, Мередит сама вывела Петунью из стойла. Она как раз седлала кобылу, когда, тяжело дыша, вбежала тетушка Элеонора, держась руками за бока.

– Дорогая! Ты неприлично одета для верховой езды, – задыхаясь, произнесла пожилая женщина.

– Пустое! – отрезала Мередит.

Дальнейшие возражения тетушки были отметены так же просто. Вставив сапожок в стремя, графиня вскочила в седло.

– Мередит! Твои ноги!

Взглянув на щиколотки, выставленные на всеобщее обозрение, племянница передернула плечами.

– Не время переодеваться, и вам известно почему. Я уже несколько месяцев рискую оскандалиться. Если Ник сделает что-то с сэром Хайрамом, пересудам не будет границ и это может столкнуть меня с края на самое дно… – Переведя дух, женщина с надеждой посмотрела тете в глаза. – Надеюсь, я не права. Возможно, Ник хочет лишь поговорить с этим человеком. Полагаю, он будет вести себя как светский человек.

Тетушка заморгала широко открытыми глазами.

– Ради Всевышнего! Разве он хоть раз повел себя как светский человек? Мы же говорим о Нике. Чего ты медлишь? – Пожилая женщина со всей мочи хлопнула ладонью кобылу по крупу.

Мередит чуть не выпустила уздечку из рук, когда Петунья галопом вырвалась из ворот конюшни.

Вопль тети Элеоноры подобно крику певчей птицы разнесся в воздухе:

– Торопись! Ты должна нас спасти… и сэра Хайрама…

Последние слова утихли, как далекий шорох ветра…

Соскочив с лошади, Мередит поспешила по ступенькам к распахнутым настежь дверям. Еще не войдя в большую прихожую, графиня увидела столпившихся в центре комнаты слуг. Взволнованно гудели голоса.

– Извините! Сэр Хайрам… – Женщина умолкла, стоило экономке посторониться, открыв ее взгляду сэра Хайрама Роулинса. Его несли двое слуг. Один держал хозяина за ноги, другой поддерживал за подмышки. Голова джентльмена болталась из стороны в сторону так, словно ему трудно было держать ее на весу. С уст срывались какие-то слабые ноющие звуки. Он напомнил Мередит новорожденного щеночка.

Она опоздала.

Когда графиня приблизилась к пострадавшему, рука ее метнулась к губам при виде окровавленного, распухшего носа сэра Хайрама. Женщина устремилась к нему, желая выразить свое искреннее сожаление. Она чувствовала себя очень виноватой перед ним. То, что началось как невинная интрига с целью привлечь к себе внимание мужа, обернулось вот таким кошмаром. Сэр Хайрам, который то терял сознание, то приходил в себя, несмотря на свое состояние, узнал Мередит. Издав нечеловеческий крик, джентльмен конвульсивно задергался в руках державших его слуг так, словно его сзади ткнули раскаленной кочергой.

– Убирайтесь! – завопил сэр Хайрам, а затем воззрился полными мольбы глазами на слуг. – Прочь! Выгоните ее отсюда!

Экономка повернула в сторону графини виноватое лицо:

– Простите, миледи…

Мередит махнула рукой, успокаивая ее.

– Я все понимаю. Не имею ни малейшего желания огорчать сэра Хайрама. Я удаляюсь… – У двери она, впрочем, остановилась и, оглянувшись, спросила: – Тот джентльмен, который недавно здесь побывал… Он давно уехал?

– За несколько минут до вашего приезда, миледи, – ответила экономка.

– Благодарю. – Кивнув, она поспешно вышла из дома.

Если бы Ник отправился верхом в Оук-Ран, она бы встретилась с ним по пути. Оставалось лишь одно: он поскакал в Лондон по южному тракту. Муж не ищет встречи с ней. Единственное, зачем он сюда примчался, – избить сэра Хайрама. Ник не заедет к ней. Мрачная решимость поселилась в ее сердце. Подобному не бывать.

Так просто это не сойдет ему с рук.

Удовлетворение росло в душе Ника, по мере того как увеличивалось число миль, разделяющих его и Мередит. Он поквитался с Роулинсом, так и не поддавшись искушению. Он уезжает в Лондон, не повидав Мередит. Не важно, чего хотят его тело и сердце. Ник встретил брошенный ему вызов с гордо поднятой головой. Он не слабак. Он не раним, как его покойная мать.

Топот копыт позади вывел графа из задумчивости. Обернувшись, он увидел мчащуюся во весь опор Мередит. Юбки развевались на ветру. При виде жены Ник забыл об одержанной им победе. Сердце сжалось от тревоги.

Развернув коня, он грубо закричал:

– Поворачивай домой, Мередит!

Лошадь мчалась, не замедляя бег. Наездница либо его не слышала, либо не хотела слышать. Впрочем, это было не важно. В любую минуту графиня могла нагнать его. Вновь развернув своего скакуна, Ник пришпорил его. Конь пустился галопом. Графа не заботило, что со стороны этот поступок напоминал бегство и его могут обвинить в трусости. Отчаянное положение требует отчаянных мер. Даже состоящая из ветеранов армия может иногда отступить, если попадает в безнадежную ситуацию.

– Стой!

Ветер донес до него крик Мередит, но Ник не стал придерживать жеребца.

Внезапно сильный удар обрушился на его спину. Выпустив из рук поводья, мужчина развернулся и поймал тело Мередит на лету, желая смягчить ее падение. Падение было неизбежным… весьма неприятным, на твердую землю…

Они грохнулись оземь, сцепив руки и ноги. Ник лежал, оглушенный ударом. Сверху, распластавшись, на него приземлилась Мередит, давя графа всем своим немалым весом. Мужчина тупо уставился на едва заметно раскачивающиеся у него над головой покрытые листьями ветви деревьев. Ник ждал, когда острая боль сообщит ему, что он переломал себе пару костей. По прошествии нескольких минут мужчина ничего не почувствовал, кроме тупой боли, которая разлилась по всему его телу. Последствия падения.

– Ты совсем спятила? – закашлявшись, прохрипел он.

Мередит, приподняв голову, взглянула на него сквозь спутанные светло-каштановые волосы. Рассыпавшись, локоны упали на его лицо. Ник тут же отстранился. Намотав шелковые волосы себе на запястье, он отвел их за затылок, таким образом удерживая голову жены. Их лица слишком опасно приблизились, что называется, нос к носу. Весьма рискованная близость.

– Не более твоего. Как ты посмел избить сэра Хайрама?

– Очень даже посмел, – загремел голос Ника. – Любой, кто осмеливается претендовать на то, что принадлежит мне, получит сполна. Я не Эдмунд и не потерплю, чтобы другой волочился за моей женой.

– Твоей? – сверкнув зелеными глазами, насмешливо промолвила Мередит. – Ты мне муж не более, чем был в прошлом Эдмунд.

– Лгунья, – прошипел он, одним движением переворачиваясь и наваливаясь на женщину.

Он потерял самообладание и контроль над своими желаниями. Ее слова были подобны красной тряпке для быка. Ник со страстью впился в губы Мередит поцелуем. Она не стала сопротивляться. Схватив его голову обеими руками, женщина застонала и сама впилась в его уста. Вкус ее поцелуя завел Ника. Пока он, откатившись в сторону, освобождался от штанов, Мередит поспешно срывала с себя нижнее белье. Забравшись руками под юбку, Ник схватил жену за бедра и привлек к себе. В последний раз он был с ней очень давно. С тех пор минуло слишком много ночей. Он должен овладеть ею. Больше он не хочет грезить о Мередит наяву, просыпаться в холодном поту на пустом ложе.

В его движениях не было ни мягкости, ни нежности. Мужчина вошел в нее полностью. Женщина, тяжело дыша, обхватила его за плечи. Вскрик раздался прямо возле уха Ника. Он действовал очень жестко, вдавливая женское тело в твердую землю. Весь свой гнев, все свое раздражение Колфилд вкладывал в мощные толчки.

Схватив Мередит за волосы, он заставил ее смотреть ему в глаза.

– Ты моя жена.

Женщина, прикусив губу, тихо стонала. В ответ она лишь согласно кивнула головой.

– Скажи это, – прорычал он, все глубже, все с бóльшим остервенением проникая в ее плоть.

– Я твоя жена, – сквозь слезы произнесла Мередит, вращая бедрами, стараясь, чтобы ему было удобнее.

Впившись губами в шею жены, он слегка укусил ее. Последний толчок. Из глубины его груди вырвался громкий стон и эхом разнесся в тишине леса. Долгое время Ник не мог даже пошевельнуться. Он просто лежал, заключив женщину в объятия, вдыхая аромат ее тела. Запах этот пьянил его кровь. Да, пахло медом и мятой. Господи! Как же ему всего этого не хватало… не хватало ее…

Они лежали, крепко обнявшись. Ник отстранился, желая заглянуть в лицо жены. Неистовство еще бурлило в нем. Кажется, теперь он испытывал бóльшую ярость, чем когда овладевал Мередит на обочине дороги, словно обыкновенной шлюхой. Должно быть, от нее не укрылось его состояние. Она ухватила Колфилда за жилет обеими руками так, будто опасалась, что он может оттолкнуть ее. Боясь, что муж неверно истолкует ее поступок, Мередит хриплым шепотом произнесла его имя. Так будет яснее. Страстное, молящее выражение на ее лице… Пальцы, с мольбой удерживающие его… Ошибиться было просто невозможно.

В ответ он лишь отрицательно замотал головой.

– Ты меня хочешь, – с упреком в голосе произнесла Мередит.

Как будто выражая свое полное согласие, его мужское орудие оживилось внутри нее. Порывисто отстранившись от жены, Ник принялся приводить в порядок свою одежду, чтобы Мередит не заметила, как его выдает собственное тело.

– Я прискакал сюда верхом лишь с намерением объяснить Роулинсу, как именно следует вести себя с замужней женщиной. Тебе не стоило пускаться за мной вдогонку. Это, – махнул он рукой, показывая то на себя, то на нее, – всего лишь случайность. Я должен ехать в Лондон.

Поднявшись с земли, Ник невольно взглянул на ее обнаженные ноги. Внутренняя чувствительная сторона бедер Мередит покраснела в местах трения. Он вновь ощутил, что возбуждается.

– Прикройся, – приказал грубо.

Мередит чуть поправила юбки. Большие глаза уставились на него.

– Это отнюдь не случайность. Произошло то, что должно было случиться. Так же, как ты, я не думала…

– Даже не пытайся. Это было всего лишь совокупление, страстный акт, вожделение, но не более, – сказал Ник и склонился над сидящей на земле Мередит. – Все это ерунда. Звери обычно занимаются этим в грязи.

Ее лицо раскраснелось.

– Мы не звери.

Ник развернулся, ища взглядом, куда отошел его конь. Он хотел вновь пуститься в бегство от этой женщины.

– Ник!

Тяжело вздохнув от накопившейся в сердце досады, граф повернулся. Мередит с трудом поднялась с земли.

– Чего тебе от меня надобно? – заорал он, разводя руками так, словно признавал свою неудачу.

Мередит несколько раз открывала и закрывала рот, ничего не говоря, а потом наконец произнесла:

– Тебя. Я хочу тебя. Я люблю тебя.

На миг слабый огонек счастья затеплился в глубине его сердца, там, где, казалось, все давным-давно умерло, но Ник загасил этот огонек прежде, чем он успел разгореться в костер. Мужчина уставился на Мередит, а затем с трудом выдавил из себя:

– Ты не можешь.

– Могу! – воскликнула она. Глаза ее сверкали.

– А я не могу, – отрезал он.

– Ты утверждаешь, что я принадлежу тебе… – запнувшись, женщина прикусила губу, а затем дрожащим голосом попросила: – Так пусть и ты будешь принадлежать мне!

– Я не могу, – повторил Ник, отвернувшись от жены. – Ты хочешь того, чего я не в состоянии тебе дать.

Плечи женщины поникли, но все же у нее хватило сил произнести:

– Ты боишься. Никогда бы не подумала, что тобой правит страх.

Ник повернулся к Мередит спиной и зашагал к своему коню, пасшемуся на обочине проезжего тракта. Нельзя позволить ей вновь вовлечь его в спор.

Графиня, оступаясь, увязалась вслед за ним. Она схватила Ника за руку.

– Наш брак не должен стать таким же, как у твоих родителей. У нас будет своя жизнь.

Стряхнув с себя ее руку, граф вскочил в седло. Зная, что она не сводит с него глаз, Ник подавил желание оглянуться даже тогда, когда до его слуха долетели приглушенные всхлипы.

Скача прочь, он убеждал себя в том, что не важно, оставляет или нет он здесь свое сердце.

Ник часами бродил по Лондону, пока солнце не закатилось за коньки крыш и на город не опустилась ночь. Он блуждал без какой-либо конкретной цели, не обращая внимания, куда несут его ноги. Звуки ночного города наполнили воздух. Шумное веселье, кутерьма и пьяный разгул означали, что день подошел к концу. Когда граф миновал разрушающиеся стены церкви Святого Алдата, он уже не мог обманывать себя. Он знал, куда идет. Ноги хорошо помнили дорогу к его старому жилищу.

Матросы и солдаты с проститутками под руку прогуливались по улицам Уайтчепела. Грубого вида мужчины праздно стояли в дверных проемах. Они с интересом разглядывали дорогой покрой его сюртука, оценивали самого Ника, явно прикидывая в уме, стоит ли рисковать. Он без малейшего колебания встречал их взгляды. Мужчины всякий раз отводили глаза, решив, по-видимому, дожидаться более легкой добычи.

Он остановился напротив «Красного петуха». Запрокинув голову, уставился на облупленную вывеску, которая свешивалась с одной петли. Казалось, он открыл дверь, ведущую в прошлое. Ему вновь восемь лет. Взгляд его переместился влево. Темный переулок манил его. Дом, милый дом.

Почему он вернулся сюда спустя столько лет? Боясь углубляться в самоанализ, Ник, медленно волоча ноги, свернул в переулок. По обеим сторонам высились одинаковые, словно близняшки, стены. Переулок показался ему куда ýже, чем в детстве. А вот темно было так же, как когда-то. Дорога, ведущая прямиком в ад. Переулок сделал поворот. Ник шел, пока не очутился перед дверью, что вела в каморку, ее они с матерью прежде снимали. Из щелей между досками, которыми забили окно, лился слабый свет. Ник постучал. Им овладело странное чувство. Воспоминания нахлынули на него полноводной рекой. Ему захотелось просто толкнуть дверь и войти. Он бы не особо удивился, если бы за дверью оказалась мама. Как будто с тех пор не минуло четверть столетия…

Когда никто ему не ответил, Ник решил действовать. Он толкнул дверь, и она открылась внутрь. В нос ударила мерзкая вонь мочи и выделений от соития. Зажав рукой нос, чтобы защитить обоняние от жуткого смрада, Ник окинул комнатенку взглядом. Она оказалась меньше и более убогой, чем ему помнилось. Словно рожденная его фантазиями, на кровати, свернувшись на боку, спиной к двери лежала женщина. При виде длинных темных волос в горле у него что-то сжалось. Это просто невозможно!

– Мама? – чужой, явно не его голос донесся откуда-то издалека.

Женщина перевернулась. На него взирало незнакомое лицо. Конечно, это не его мать. Его мама давным-давно мертва. Лишь в фантазиях Ника она навечно осталась пленницей этой каморки. Незнакомая проститутка не обладала и толикой красоты его матери. Женщина была совсем немолода. Изможденное, покрытое морщинками лицо свидетельствовало о порочной жизни. Она явно давным-давно свыклась со своей нищетой.

Проститутка протянула к нему худую, как у скелета, руку.

– За хорошую цену я сделаю все, что захочешь. – Она рассмеялась хриплым смехом.

Ничего общего с его матерью. Впрочем, если бы она еще лет пятнадцать занималась тем же ремеслом в трущобах, стала бы такой же. Впервые Ник подумал о ее смерти как о благе. Хорошо, что мама умерла рано, а не страдала долгие годы.

Не исключено, что гибель матери спасла ему жизнь, дав свободу действий, заставив самостоятельно пробивать себе путь. Каким же глупцом он был! Зачем отказался от шанса обрести счастье, когда настоящей радости в жизни добиться столь непросто? То, что его мама страдала из-за вероломства человека, которого любила, еще не значит, что он не может обрести благоденствие в любви к Мередит.

Осознав это, мужчина ощутил, как тяжесть спадает с его груди, сразу же стало легче дышать. Несмотря на ужасающую нищету, окружавшую его, теперь он мог думать лишь о Мередит.

Как же ему повезло встретить ее! Как же ему повезло добиться от нее любви! Лишь полный глупец может отказаться от своего счастья.

Ник бросился прочь из каморки. Любовь к Мередит гнала его. Он надеялся, что совершённые им глупости еще не отвратили женщину от него. Неожиданное сомнение овладело им, и он резко остановился. Что, если она его больше не хочет? Что, если он преуспел в своем стремлении оттолкнуть ее от себя? Открывающееся перед ним будущее отнюдь не радовало. Без Мередит это будет жалкое, бесцельное прозябание. Мужчина решительно тряхнул головой. Он этого не допустит. Он докажет ей, что любит, или, по крайней мере, всю оставшуюся жизнь потратит на это. Иного выбора просто не существует. Он принадлежит ей, желает она того или нет.

Сейчас ему хотелось поскорее добраться до Мередит. Ник так спешил, что не заметил три грузные фигуры, вышедшие из теней ему наперерез. Только тогда, когда граф оказался на земле, сбитый незнакомцами, он, несмотря на то, что все поплыло у него перед глазами, все же разглядел мерзкие лица нападавших. Физиономия одного была ему знакома. Ник подавил в себе желание рассмеяться. Судьба вновь подставила ему подножку, в то время как он уже готов был расстаться с царящей в его душе пустотой.

– И кто это у нас? Похоже, ты заблудился, – загоготал грабитель, похлопывая по своей руке деревянной палкой.

– Привет, Скелли, – пробормотал Ник, тыльной стороной ладони утирая с губ соленые капельки крови.

– Колфилд, – произнес Скелли, растягивая губы на худом лице в широкой улыбке. – Я ждал случая поквитаться с тобой с той ночи, как ты и эта стерва унизили меня. Не думай, будто сегодня легко отделаешься.

– Чертов толстосум, – хмыкнул третий грабитель. – У них одно на уме. Всегда на этом попадаются.

– Надоела твоя девчонка? – спросил Скелли. – Решил найти себе шлюху там, где прежде жил? Лучше бы обратился ко мне. С одной из моих девочек ты бы славно поразвлекся.

Троица подступила вплотную. По жестокому блеску глаз Скелли Ник понял, что обыкновенной дракой дело не ограничится. Мужчина напряг каждую мышцу своего тела, готовясь к бою. Первый удар он встретил во всеоружии. Прежние инстинкты проснулись в нем. Увернувшись, Ник со всей мочи заехал нападавшему в пах, обезвредив его. Удары кулаков остальных словно град обрушились на его спину. Развернувшись, Ник увидел, как сталь серебром сверкнула во тьме. Лезвие ножа, описывая дугу, опускалось на него. Со странным чувством безмятежности он подумал, что сегодня кто-то должен умереть.

Ник пообещал себе, что этим кем-то будет не он.