– Когда это принесли? – спросил разгневанный Ник у Фиблера, хотя был почти уверен, что знает, кто прислал эту анонимную записку.

– Вчера поздно вечером, сэр. – У старого моряка тряслись руки от старости и долгих лет пьянства. Ник подобрал его на улице, когда тот, голодный, просил милостыню. Из жалости он нанял его. Нетрудно было придумать ему должность, где почти ничего не надо было делать. Он давал Фиблеру мелкие поручения, такие, как разбор почты и доставка его писем. Ник взглянул на вчерашнюю записку, зажатую в руке. Очевидно, немедленная передача почты требовала от Фиблера слишком большого напряжения.

– И почему я только сейчас получаю ее?

– Я оставил ее здесь на столе для вас, сэр, – пробормотал Фиблер. – Было уже поздно, и я не хотел беспокоить вас…

Ник не дослушал его. Нельзя было терять времени, он бросился в конюшню, находившуюся позади «Леди Удачи», где быстро оседлал своего коня. Вскоре он уже стучал в дверь дома леди Дерринг. Дверь открыл Финч, вид у него, как всегда, был мрачный.

– Да, сэр? Чем могу служить?

Ника удивляло, как этот человек умудрялся смотреть на него сверху вниз, будучи на голову ниже его.

– Можешь отойти в сторону и пропустить меня. И нет, у меня все еще нет этой чертовой карточки, но ты знаешь кто я, и ты впустишь меня в дом, если не хочешь, чтобы тебя вышвырнули на улицу.

Финч отступил и указал на гостиную.

– Леди пьют чай, милорд. Вы хотите, чтобы я доложил о вас?

Ник слишком спешил, чтобы обращать внимание на сарказм дворецкого. Он решительно зашагал по выложенному мрамором полу холла, у него из головы не выходило содержание этой записки. Двойные двери были распахнуты, и он остановился на пороге, оглядывая всех находившихся в комнате. У него упало сердце, когда он не увидел среди них Мередит.

Леди Дерринг подняла голову, удивленная его бесцеремонным появлением. Мисс Элеонора, казалось, обрадовалась, что еще больше убедило его, что это она прислала ему записку. Леди Порция поставила чашку и откинулась на спинку кресла, как будто готовилась увидеть интересное представление.

– Лорд Брукшир, какой неожиданный визит. – Леди Дерринг сумела придать голосу допустимые нотки неодобрения. – Немного рановато для утреннего визита. Мы ожидали увидеть вас не раньше следующей недели на обеде. Полагаю, вы намерены присутствовать, хотя вы и не ответили на приглашение? Это очень невежливо, милорд.

– Что это за история с окраской волос Мередит? – спросил он, словно не слыша ее вопроса.

Он получил приглашение и, несмотря на соглашение с герцогиней, колебался, стоит ли принять его. У Ника было заключено долгосрочное соглашение с самим собой, что он никогда не пополнит ряды помпезной элиты, чья уверенность в своем превосходстве губила жизни… как это произошло с его матерью.

Леди Дерринг заморгала и с подозрением посмотрела на присутствовавших.

– Как вы узнали…

– Это не важно, – перебил Ник, нетерпеливо взмахнув рукой. – Вы это сделали?

– Нет еще, – пробормотала она, – но Генриетта занимается этим, как мы говорим…

– Я больше не потерплю ваших «занятий» с ней без моего одобрения. С этой минуты я хочу, чтобы со мной советовались, прежде чем принять решение об изменении ее внешности, – распорядился Ник, сердито глядя на герцогиню. – Покрасить ее волосы? Да о чем вы думали?!

Герцогиня была оскорблена.

– Следите за своими словами, разговаривая со мной, сэр-р. Вы поручили мне выдать ее замуж, а эти ее рыжие волосы совершенно недопустимы.

– Так вы выкрасите ей волосы, как какой-то шлюхе? – Ник покачал головой, не заботясь о том, что его выражения оскорбляют присутствующих. – Отведите меня к ней, и я прекращу это безумие.

– Я провожу вас, – предложила Порция с широкой улыбкой на своей лукавой мордашке.

Не ожидая ответа герцогини, он вышел вслед за Порцией из гостиной и по витой лестнице из розового дерева зашагал наверх, в каждом его шаге звучало раздражение. Он чувствовал, что злится. О чем думала Мередит, соглашаясь на это? Не должна бы дочь викария быть более скромной? Порция без стука ворвалась в одну из спален на верхнем этаже. Ник не отставал от нее.

– О, простите нас, Мередит. – В веселом голосе Порции не было ничего похожего на извинение. Она, не смущаясь, прошла в комнату. – Мне следовало бы постучать. Я не подозревала, что вы не одеты. Я привела с собой лорда Брукшира, но ведь вы почти одна семья. Не вижу в этом ничего дурного.

Мередит босиком и в одной сорочке стояла на груде белья. Волосы у нее были мокрыми, как он надеялся, только от воды, и длинные пряди еще не пропитались краской. Вода стекала по ее шее и ключице, образуя причудливые ручейки. Тонкая полотняная сорочка облепляла ее тело. У нее была красивая женственная фигура, прежде скрытая ужасными черными платьями. Ник с восхищением смотрел на отражение в зеркале позади нее и чувствовал, как вскипает кровь в его жилах.

До его сознания дошли слова Порции. Семья? Ник смотрел на Мередит с чувством, которое не имело ничего общего с братской любовью. Мередит стояла, застыв на месте как испуганная голубка, и с полураскрытым в виде маленького «о» ртом смотрела на него.

– Милорд? – Она прижала к груди руки, привлекая его внимание к этой части тела. – Что вы здесь делаете?

– Я пришел, чтобы помешать вам покрасить волосы.

Она рассеянно дотронулась до одной длинной мокрой пряди.

– Генриетта как раз готовит краску.

Улыбающаяся горничная мешала какую-то смесь, напоминавшую то, что каждое утро выгребают из лошадиного стойла.

– Вы не положите это на свою голову. – Затем он обратился к горничной: – Можете убрать из комнаты эту грязную смесь сейчас же. Нам она не нужна.

Горничная, даже не удостоив Мередит взгляда, не дожидаясь ее подтверждения, просто подчинилась: «Oui, monsieur». И, коротко присев в реверансе, вышла.

– Что вы здесь делаете? – Мередит в недоумении нахмурилась. – Вы хотите помешать мне покрасить волосы?

Впервые Ник позволил себе задать вопрос, почему его должно волновать, покрасит ли она волосы, почему он позволил себе ворваться сюда, как разгневанный муж. Ему должно было бы быть безразлично, если бы она даже зашла так далеко, что обрила бы голову наголо.

– Если вы желаете найти мужа, то я предлагаю вам представить себя такой, какая вы есть… а не кем-то другим. – Он помолчал. – Но может быть, это слишком честный поступок для вас.

Мередит чуть не задохнулась. Ее зеленые глаза загорелись.

Порция, о чьем присутствии он забыл, присвистнула сквозь зубы и со жгучим интересом смотрела то на одного из них, то на другого.

Ник напомнил себе, что пришел сюда не для того, чтобы оскорблять Мередит, а только для того, чтобы удержать ее от ужасной ошибки, но теперь, когда она стояла перед ним, он не мог удержаться и настроить ее против себя.

– Порция, – спокойно сказала Мередит, – вы не оставите нас?

– Одних? – Порция выразительно посмотрела на неодетую Мередит.

– Да, – продолжала Мередит тем же ровным сдержанным тоном, не спуская с Ника пылающих глаз. – И пожалуйста, закройте за собой дверь.

Порция, надув губы, направилась к двери. Дверь закрылась, и Мередит дала себе волю:

– Как вы посмели явиться в этот дом, войти в мою спальню и командовать мной?! Как вы смеете оскорблять меня в присутствии Порции?

Она была изумительна, она тряслась от гнева, и только тонкая рубашка прикрывала ее. Мокрые волосы падали ей на плечи, и Ник сквозь прозрачную ткань видел ее до боли соблазнительную грудь. Гнев, должно быть, заставил Мередит забыть, что она не одета, за что он не знал – быть ли ему благодарным или нет.

– Если бы вы вели себя разумно, я бы не бросился сюда, чтобы прекратить еще одну из ваших глупых затей.

Яркий румянец разлился по ее лицу и шее, до самой молочно-белой груди. Ник не мог не интересоваться, как далеко разливался этот румянец по ее телу. Эти размышления возбуждали его. Как бы ему хотелось сорвать эту тонкую сорочку и посмотреть.

– Что я делаю для того, чтобы поймать мужа, вас не касается. Я всего лишь следую указаниям женщины, которую вы сами выбрали мне в патронессы. – Она шагнула к нему, чтобы ткнуть пальцем в его грудь, принеся с собой знакомый аромат мяты и меда. – Если вам не нравится, что я покрашу волосы, может быть, вам лучше обратиться к леди Дерринг.

– А вы не могли бы проявить немного здравого смысла? – Ник схватил Мередит за запястье, не давая ей и дальше настойчиво тыкать в него пальцем. – Продажные женщины и шлюхи красят волосы, а они не те женщины, на которых могли бы жениться знакомые мне джентльмены.

– Может быть, я не желаю выходить замуж за джентльмена, с которым вы знакомы. Я бы не хотела рисковать и потом обнаружить, что он чем-то похож на вас.

Ник холодно рассмеялся и крепче сжал ее руку.

– Да, вам не нужен джентльмен даже с малой толикой здравого смысла. Может оказаться, что его слишком трудно одурачить.

Он держал ее за руку так, что ей приходилось приподниматься на цыпочки.

– Настоящий джентльмен был бы приятной противоположностью вам, – прошипела она.

– За время нашего короткого знакомства я вел себя как джентльмен чаще, чем вы вели себя как леди.

Ее свободная рука молниеносно описала в воздухе дугу, и он не успел предотвратить обжигающий удар по щеке.

Медленно Ник повернул голову и с удивлением посмотрел на Мередит. Ее глаза расширились, и, казалось, она сама была потрясена этим взрывом агрессии.

Его пальцы сжались, и он с ужасом понял, что от желания ответить ударом на удар у него чешутся руки. Ни в одном из своих преступлений он не применял силу к женщине. Должно быть, она увидела в его глазах желание отплатить тем же, ибо впала в панику и начала вырываться из его рук как дикий зверек, тяжело дыша и извиваясь, что горячило его кровь. Но не от гнева.

Прижимая к себе ее мокрое извивающееся тело, Ник внезапно осознал, что надо или ударить ее, или поцеловать. Он предпочел поцелуй. Он прижался к ее губам, впитывая в себя жалостные звуки, вырывавшиеся из глубины ее горла. В ту же минуту, когда их губы встретились, он понял, что выбрал большее зло. Ему следовало ее ударить.

Поцелуй превратился в яростное безумие губ. Ник не понял, как все произошло, когда возникла эта взаимная страсть, когда его поцелуй был уже не наказанием, когда он стал узнаванием, познанием, наслаждением, открытием. Ник наслаждался переполнявшими его желаниями. Это были чувства, эмоции – то, что, казалось, давно умерло в нем. Или он лишь на это надеялся.

Ему хотелось проникнуть в нее. Он гладил ее спину, талию, ягодицы. Приподняв ее, он прижимал ее к себе так близко, насколько позволяли их тела, своей возбужденной плотью он чувствовал жар ее тела. Полное, совершенное слияние. Но это не могло удовлетворить его. Пока он не проникнет в нее.

А этого никогда не произойдет. Ему надо избавиться от этой женщины, освободиться от этих чувств и изгнать ее из своей жизни. Но не брать ее в свою постель.

Поцелуй прервался так же внезапно, как и начался. Ник оттолкнул Мередит и остался стоять, расставив ноги, держа ее за талию, как будто должен был держать ее на расстоянии. Чувствуя себя разбитым и недовольным собой за то, что поддался похотливому влечению к женщине, которую он считал нежеланной по множеству причин, он опустил руки.

Слишком много лет он прожил, осуждая своего сводного брата, чтобы желать жену этого проклятого человека. И не имело значения то, что брак не был консумирован. Не имело значения, любила она Эдмунда или не любила. Она была его женой.

И конечно, немалое значение имел ее обман.

Мередит стояла неподвижно, как мраморная статуя, идеальный образ оскорбленной добродетели, прижав руку к губам, словно они горели. Эти большие детские глаза. Бледное лицо. Все, до веснушек, рассыпанных по ее носу, придавало ей вид невинности, что делало ее обман еще более отталкивающим. Он чувствовал себя круглым дураком, зная, что она притворялась. А он поддался и даже поцеловал ее. Должно быть, он потерял самообладание. Или разум.

– Простите, я не сдержался. – Он махнул рукой в ее сторону. – Вероятно, вам следует одеться.

Взглянув на себя, Мередит ахнула, как будто только что заметила, что она в одной сорочке, и схватила халат. Она торопливо завязала на талии пояс, подчеркивающий тонкую талию и пышные бедра. Ник словно от боли закрыл глаза. Эта женщина была создана так, как должна быть создана любая женщина. Каким-то образом она избежала внимания мужчин, но он подозревал, что в городе будет по-иному. Леди Дерринг сделает ставку на ее достоинства, и это тело будет выставлено напоказ в наилучшем виде. Острая боль, почти такая же сильная, как и в паху, разрывала его грудь. Он думал, сможет ли выдержать это.

– Вам нехорошо? – Ее рука легким перышком коснулась его плеча.

Он стряхнул ее и отступил назад, как будто ее прикосновение обожгло его. И как бы он ни старался не замечать этого, это прикосновение зажигало пламя в его крови.

– Я бы хотел стереть из памяти нас обоих то, что только что произошло, но поскольку не могу этого сделать, то мы оставим все это позади и сделаем вид, что этого никогда не было.

– О. – Он не мог ошибиться, обида мелькнула в глубине ее зеленых глаз, затем исчезла, сменившись холодной сдержанностью.

– Не заблуждайтесь, это была лишь похоть. Так она действует. Даже люди, ненавидящие друг друга, поддаются похоти. – Ник говорил грубо, стараясь убедить не только Мередит, но и себя.

– Это все упрощает, – ответила она, холодность в ее глазах отразилась и в ее голосе. – А я-то удивлялась, как я могла ответить на поцелуй человека, который мне неприятен. Очень вам благодарна за урок. У меня мало опыта в таких делах, и я не хотела бы показаться слишком неопытной будущему мужу. Поцеловать того, кем я восхищаюсь, было бы чудесно, и я очень этого жду. – Она подняла подбородок. – Но не забудьте, что вы первый поцеловали меня, а не я вас. В будущем, пожалуйста, держитесь от меня подальше. Мне не годится тратить время на таких, как вы, пока я ищу подходящего мужа.

Он кивнул, словно одобряя ее. У котенка на самом деле были коготки.

– Даю вам слово, я не повторю ошибки. – Он собрался уходить, но остановился на пороге. – Я уверен, что слышал в последний раз об этой глупости с крашеными волосами?

– Мои волосы принадлежат мне, и я делаю с ними все, что хочу! – отрезала Мередит.

Он сделал вид, что не заметил ее возмущения.

– Поскольку вы понимаете, что лучше оставить их, как они есть.

– Прежде всего я не хотела их красить, – возразила она, представляя собой восхитительно пикантную картинку, скрестив на груди руки так, что ее груди соблазнительно выступали вперед. – Но если бы я сама этого захотела, вы не смогли бы помешать мне. – Она выставила палец.

– Пока вы делаете то, что я говорю, – бросил он через плечо, представляя, как покраснеет ее лицо от досады при его последних словах. – Пока вы не замужем, вы будете подчиняться мне.

Он вышел из комнаты прежде, чем Мередит успела ему нагрубить. Позади него что-то разбилось о стену, он услышал приглушенное восклицание и ушел довольный, что последнее слово осталось за ним.