Эз ждёт нас в доме, прохаживаясь по веранде в рваных джинсах и голубой майке, цвет которой и близко не мог конкурировать с синевой ее темных волос. Ее лицо светится, когда она видит нас.

Мама паркуется и Эз бежит сквозь туман, который отхватывает наш городок, любезность Нидии. Этот туман необходим для нашего выживания. Ни один из случайных самолетов, проходящих через наше воздушное пространство, не может обнаружить нас сквозь него.

Эз крепко обнимает меня, как только я делаю шаг от автомобиля. Я хнычу. Она беспокоится.

— Тебе больно? Что случилось?

— Ничего, — шепчу я, скользя взглядом по маме. Она уже знает, что я ранена. Нет смысла напоминать ей. — Ты в порядке? — спрашиваю я.

Она кивает.

— Да, я сделала то, что ты велела, оставалась под водой, пока не убедилась, что они пропали, а затем улетела домой за помощью.

Я не помню, что говорила ей привести помощь. Я не хотела бы этого, но не могу винить ее за попытку спасти меня.

— Заходите, девочки. — Мама показывает жестом, чтобы мы вошли, но не глядит на нас. Она, обернувшись, смотрит через дорогу на одного из наших соседей. Тетя Кассиана, Джабель, стоит на крыльце, смотря на нас со скрещенными на груди руками. В последнее время, она много наблюдает за нами. Мама уверена, что она докладывает Северину обо всём, что мы делаем. Со скупым кивком мама провожает нас внутрь. Они с Джабель раньше были подругами. Когда я была ребёнком, до смерти папы. Сейчас они вряд ли разговаривают.

Когда мы входим в дом, Тамра поднимает свой взгляд, откуда она сидит, скрестив ноги, на диване, с миской хлопьев зачатой в коленях. Трубные звуки из старого мультфильма доносились из телевизора. Она не выглядит «обеспокоенной больной», как утверждает мама.

Мама шагает к телевизору и уменьшает звук.

— Тебе действительно нужно, чтобы он звучал так громко, Taмра?

Taмра пожимает плечами и закапывается на диване в подушках.

— Так как я не могла заснуть, я решила попробовать заглушить сигнал тревоги.

Чувство тошноты появилось в моем кишечнике.

— Они забили тревогу? — спрашиваю я. В последний раз, когда они это сделали, было тогда, когда отец пропал, и они собрали поисковый отряд.

— О да, — кивает Эз, её глаза расширяются. — Северин волновался.

Taмра находит пульт и увеличивает громкость. Положив пульт обратно на диван, она поднимает большой глубокую ложку ко рту.

— Ты так удивлена, что они собрали отряд для тебя? — Она устало склонилась ко мне. — Подумай об этом.

Необходимость защищать свои действия поднялась в груди, но я подавила ее глубоким дыханием. Я пыталась объяснить ранее, но Taмра не понимала это. Она не может понять импульс Драко. Как она может?

Мама выключила телевизор. Не обращая внимания на возникшее напряжение, Эз взмахнула руками в воздухе.

— Ну, что? Что случилось? Как ты спаслась? Боже мой, они были повсюду. Ты видела эти установленные ловушки? — Мама плохо выглядит.

— Я думала, что ты не смогла бы сделать этого. Я имею в виду, я знаю, что ты быстрая... и можешь дышать огнем, и всё такое, но…

— Как мы могли забыть об этом, — бормочет Тамра себе под нос с полным ртом хлопьев и деланно закатывает глаза.

Тамра никогда не превращается. Это растущая тенденция среди Драко, старейшины взволнованы и отчаянно пытаются сохранить наш вид. Моя сестра-близнец, которая младше меня лишь на минуту, обычный человек. Это убивает её. И меня. Перед тем, как я впервые превратилась, мы были близки во всем. Сейчас же общее у нас только лицо.

Я заметила, что мама ходит по гостиной, закрывая все деревянные ставни, оставляя комнату в тени.

— Эз, — говорит мама, — попрощайтесь сейчас.

Моя подруга моргает.

— Попрощаться?

— До свидания, — говорит мама более твёрдым голосом.

— О, — Эз нахмурилась и посмотрела на меня, — пойдешь завтра в школу?

Её глаза выразительно блеснули, показывая, что я могу положиться на неё во всём.

– Я встану рано.

Мы живём на разных концах посёлка. Он сформирован как гигантское колесо с восемью спицами. Каждой спицей служит одна улица. Центр выступает в качестве сердца нашего посёлка. Школа и зал заседаний находятся там. Я живу на Первой Восточной улице, а Эз - на Третьей Восточной. Мы находимся на большом расстоянии друг от друга. Покрытая виноградником стена окружает посёлок, так что не местные редко проникают сюда.

— Конечно. Если ты готова встать рано и зайти за мной.

Как только Эз ушла, мама заперла дверь. Я некогда не видела, чтобы она делала этого раньше. Стоя передо мной и Тамрой, она долго смотрит на нас. Тишину нарушает лишь ложка Тэм, звенящая в чашке. Мама поворачивается и выглядывает между ставнями, как будто беспокоится, что Эз может услышать нас. Или кто-то другой.

Повернувшись обратно, она заявляет:

— Собирайте свои вещи. Мы уезжаем сегодня ночью.

Мой желудок сжимается, как это бывает, когда я быстро и внезапно начинаю снижаться в полёте.

— Что?

Тамра вскакивает с дивана так быстро, что её миска с молоком и хлопьями падает на пол. Мама как будто не замечает этого и ничего не говорит, и вот тогда я понимаю, что всё изменилось, или вот-вот изменится. Она говорит на полном серьезе.

— Это правда? — Глаза Тамры ярко светятся. Она выглядит такой живой впервые с… того момента, как я впервые превратилась. — Пожалуйста, скажи, что это шутка.

— Я бы не стала шутить по этому поводу. Начинайте сборы. Берите столько одежды, сколько сможете унести. И всё, что считаете нужным, — мама переводит взгляд на меня, — мы не вернёмся.

Я не двигаюсь с места. Я просто не могу. Так или иначе, моё плечо словно горит всё сильнее, как будто нож вонзают в него всё глубже и глубже.

С взволнованным вскриком Тамра бросается в свою комнату. Я слышу звук удара двери шкафа о стену.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я маму.

— То, что должна была сделать уже давно. С момента смерти твоего отца. — Она отводит взгляд и отчаянно моргает, до того как, повернуться ко мне. — Я думала, я надеялась, что в один прекрасный день он войдёт в эту дверь, и мы должны быть здесь для него, — вздыхает она. — Но он никогда не вернётся, Джасинда. И я должна делать то, что будет лучше для тебя и Тамры.

— Ты имеешь в виду то, что будет лучше для тебя и Тамры.

Выход из стаи для них не такое уж и большое дело. Я знаю это точно. Мама умышленно убила в себе Драко много лет назад, позволила ему исчезнуть, когда стало ясно, что Тамра никогда не проявится. Я думаю, она сделала это, чтобы сестра не чувствовала себя одинокой. Своеобразный акт солидарности.

Я единственная, кто чувствует связь со стаей. Единственная, кто будет страдать, если мы покинем её.

— Разве ты не видишь насколько легче, насколько безопаснее будет позволить Драко уйти?

Я дёрнулась как от пощёчины.

— Ты хочешь, чтобы я отрицала в себе сущность Драги? Стала такой же как ты? Усыпила её, чтобы стать человеком? — Я качаю головой из стороны в сторону. — Меня не волнует, куда ты нас ведёшь. Я не забуду, кто я.

Она кладёт мне руку на плечо и немного сжимает его. Думаю для того, чтобы ободрить.

— Посмотрим. Ты изменишь своё мнение через несколько месяцев.

— Но почему? Почему мы должны уходить?

— Ты знаешь, почему.

Какая-то часть меня понимает, но отказывается признать это. Вдруг, мне хочется сделать вид, что с нашей жизнью здесь всё в порядке. Я хочу забыть о своём беспокойстве по поводу диктатуры Северина в стае. Хочу забыть притягательные взгляды Кассиана. Забыть о том, что моя сестра изолирована от общества, что все считают её прокажённой, и забыть о вине, которую я всегда чувствовала по этому поводу.

Мама продолжает.

— Когда-нибудь ты поймёшь. Когда-нибудь ты поблагодаришь меня за спасение от этой жизни.

— От стаи? — спрашиваю я. — Они моя жизнь! Моя семья. Дерьмовый альфа не изменит этого. Северин не будет главным вечно.

— А Кассиан? — Её губы сжались. — Готова ли ты для него?

Я делаю шаг назад, мне не нравится дрожь в её голосе. Краем глаза я вижу, как Тамра застывает в дверях своей спальни.

— Мы с Кассианом друзья, — говорю я. — Вроде этого. По крайней мере, были ими раньше.

— Ты права.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе больше не восемь лет, и ему не десять. Часть тебя должна знать, что я защищаю вас от этого. С тех пор, как вы проявились, стая отметила вас, как своих собственных. Так ли это неправильно, утверждать, что ты моя дочь, а не их? Твой отец постоянно пытался бороться с Северином. Ты думаешь, почему он летал в ту ночь один? Он искал путь... — Она остановилась, её голос дрожал.

Замерев, я слушаю.

Она никогда не говорила о той ночи. Об отце. Я боюсь, что она остановится. Боюсь, что ничего не скажет.

Её взгляд останавливается на мне. Холодный и решительный. И это пугает меня. Знакомое тепло появляется внутри меня, горло горит и сжимается.

— Судя по твоим словам, стая выглядит неким дьявольским культом.

Она моргает. Разъярённо машет рукой.

— Так и есть! Когда ты поймёшь это? Если они требуют от меня отдать мою шестнадцатилетнюю дочь своему драгоценному принцу для спаривания, они изверги! Они хотят, чтобы ты была их маткой, Джасинда! Для наполнения стаи маленькими огнедышащими Драги! — Она близко. Кричит прямо у моего лица. Я волнуюсь, что Джабель или другие соседи могут нас услышать. Волнуюсь, что мама больше не беспокоится об этом. Она отступает и делает глубокий вдох. — Мы уходим сегодня ночью. Начинай собираться.

Я бегу в свою комнату и громко хлопаю дверью. Театрально, но заставляет чувствовать себя лучше. Шагая по комнате, я делаю глубокие вдохи и выдохи. Маленькими сердитыми рывками из носа клубится дым. Провожу ладонью по лицу и шее над тёплой кожей.

Упав на кровать, я выдыхаю дым и смотрю прямо перед собой, ничего не видя, чувствуя только жар внутри. Постепенно огонь во мне потухает, и мой взгляд останавливается на блестящих звёздах, подвешенных к потолку за ниточки. Папа помог мне их повесить после того, как мы выкрасили поток в комнате в синий цвет. Он сказал, что это почти как спать под открытым небом.

Обжигающие рыдания подкатывают к горлу. Я не буду спать под этим небом больше никогда, а если мама будет вести себя так же, то летать я тоже больше не буду.

Через несколько часов, в то время пока посёлок спит, мы пробираемся сквозь туман Нидии. Та самая вещь, которая защищает и скрывает нас от внешнего мира, пытающегося нам навредить, способствует нашему побегу.

Как только мы переходим с нашей улицы на главную, мама садится в автомобиль, а мы с Тамрой толкаем его. Она ведёт машину через центр города. Школа и зал заседаний стоят в тишине, как будто смотря на нас через свои тёмные оконные проёмы. Шины скрипят на гравии, которым покрыты улицы. Мы продвигаемся, а тело словно горит.

Затаив дыхание, я пережидаю, прислушиваясь к сигнализации, когда мы приближаемся к зелёному ограждению вокруг нашего поселения. Заросший плющом небольшой дом Нидии виден впереди, караульное помещение расположено рядом с выходом. Тусклый свет горит в большом окне гостиной. Она, конечно, обнаружит нас, ведь это её работа следить, чтобы никто не покидал территорию.

Каждая стая имеет хотя бы одного шейдера – Драги, который окутывает село туманом, а также сознание любого человека, который попадает сюда. Туман Нидии может заставить человека забыть даже свое имя. Ее талант превосходит мой собственный. Стая живет в страхе перед смертью... если вдруг нас разоблачат и мы будем видимы самолётам и тем, кто путешествует высоко в горах.

Я ничего не слышу из ее дома. Ни звука. Даже когда я громко шаркаю подошвами по гравию, зарабатывая неодобрительные взгляды Тамры.

Я пожимаю плечами. Возможно, я хочу, чтобы Нидия поймала нас. Когда мы проходим через выход, мама заводит старый автомобиль. Прежде чем залезть в машину, я бросаю последний взгляд назад. В окне в доме Нидии кто-то стоит в тени.

Резко задерживаю дыхание. Я уверена, что она сейчас начнёт бить тревогу. Тень движется. Мои глаза болят от того, что я разглядываю её очень упорно.

Вдруг свет в окне меркнет. Я моргаю и качаю головой, совершенно сбитая с толку.

— Нет, — шепчу я. Почему она не мешает нам?

— Джасинда, залезай, — шипит Тамра, ныряя в салон автомобиля.

Отрывая взгляд от того места, где только что стояла Нидия, я думаю о том, чтобы отказаться уходить. Я могла бы это сделать. Здесь. Сейчас. Упереться пятками в землю и отказаться. Они не смогут одолеть меня. Они даже не попытаются.

Но, в конце концов, я просто не так эгоистична. Или храбра. Даже не знаю. Я следую за ними.

Вскоре мы спускаемся вниз с горы, бросаясь в неизвестность. Я прижимаю ладони к прохладному оконному стеклу, ненавидя мысль о том, что никогда не увижу Эз снова. Горло разрывают рыдания. Я даже не попрощалась с ней.

Мама сжимает руль, пристально рассматривая небольшую дорогу через лобовое стекло. Она кивает головой, слово каждый кивок увеличивает её решимость сделать то, на что она пошла.

— Новое начало. Только мы, девочки, — провозглашает она чрезмерно веселым голосом. — Давно пора, не так ли?

— Верно, — Taмра согласилась со спины.

Я взглянула на нее через плечо. Как близнецы, мы всегда были связаны, чувствовали мысли и эмоции друг друга. Но сейчас я не могу чувствовать ничего, кроме моего собственного страха.

Taмра улыбается, глядя в окно, как будто она видит что-то во тьме ночной. По крайней мере, она, наконец, получила желаемое. Везде, куда мы не направились, она будет нормальной. А я буду изо всех сил пытаться вписаться в мир, чужой для меня.

Я принадлежу стае. Может быть, я даже принадлежу Кассиану. Даже если он разбивает сердце Тамре, может быть, это правильно. Он прав. Я не знаю. Знаю только, что я не смогу жить без полетов. Без неба и влажного дыхания земли. Я никогда не смогу добровольно отказаться от своих способностей. Я не мама.

Как я могу вписаться в круг людей? Я стану, как Taмра, несуществующей Драги. Только хуже. Потому что я помню, что чувствуешь, будучи Драги.

Однажды я видела шоу об инвалиде, который потерял ногу, но до сих пор чувствует ее. На самом деле он просыпается ночью, чтобы почесать ногу, как если бы она все еще была там, соединенная с ним. Они называют это фантомная конечность.

Со мной будет также. Фантомный Драги. Я буду терзаться воспоминаниями о той, кем я когда-то была.