Часть I

Грир не переставала удивляться, сколько высоких густых папоротников смогло уместиться в одной комнате, но мысленно возблагодарила за это. Сегодня она надела изумрудно-зеленое платье, и большие зеленые листья надежно скрывали ее присутствие. Уголки губ приподнялись в улыбке. Всего-то и нужно было – надеть зеленое платье. 

Сейчас Грир пряталась за одним из растений и радостно жевала пирог; в руках она держала тарелочку, на которой помимо пирога лежали кусочки засахаренного ананаса, глазированное печенье и фрукты в сахаре – сладости, которых Грир до отъезда из Уэльса никогда не пробовала. Аристократам стоило отдать должное: питаются они по-королевски. 

Словно одна мысль о царственности могла призвать саму царственную особу, рядом раздался низкий гулкий голос: 

– Куда вы столько положили? 

Грир едва не выронила тарелку из рук. Она повернулась, прижимая ладонь к колотящемуся сердцу, и наткнулась взглядом на принца. 

– Вы напугали меня. 

От его близости сердце забилось сильнее. Нахлынули воспоминания о последней встрече. Хотя они никогда и не оставляли ее полностью. За всю жизнь Грир целовали всего двое мужчин, и принц был одним из них. И, несомненно, его поцелуи выжгли свой след в душе. Стоя рядом с его высочеством, Грир не могла вспомнить собственного имени. 

– Я все видел. Наблюдал за вами последнюю четверть часа и готов поспорить, это уже четвертый кусок пирога. 

Она открыла было рот, чтобы ответить, но голос изменил ей. Севастьян пристально смотрел на нее. В ослабевших пальцах Грир тарелка накренилась еще сильнее, и пшеничная лепешка упала на пол. 

Принц перевел взгляд с лица на руку, прижатую к груди, чуть задержал его там и опустил вниз, туда, где по полу катилась упавшая лепешка, кружась все медленнее и медленнее. 

– В Уэльсе нет еды? В Кэринведде? 

Внимание Грир мгновенно возвратилось к Севастьяну. 

– Откуда вы знаете, что я из Кэринведда? 

Он вскинул темноволосую голову: 

– Мне известно о вас довольно много, мисс Хадли. 

– О. – Кожу Грир закололо от волнения. 

Неужели ему известно все? Знает ли он, что она работала распорядителем игр? Обычно эту должность занимали мужчины. Жар опалил щеки, когда блуждающий взгляд принца остановился на ее губах и надолго задержался на них, настолько долго, что у Грир задрожали колени. 

Она через силу засмеялась: 

– Тогда вам, должно быть, известно, что я весьма скучная персона. 

Грир была уверена, что не является настолько волнующей, утонченной и изысканной, как те леди, с которыми его высочество водит знакомство. 

– Напротив. Правда ли, что вы сменили отчима на должности устроителя спортивных игр? 

Принцу все известно. Грир вздрогнула, не зная, как следует ответить. Отец приложил немало усилий, чтобы скрыть эти сведения. Могла ли Клео проговориться невзначай? Нет, скорее это герцогиня что-то пронюхала и выяснила детали прошлого Грир. Хотя и не верилось, что старая леди способна на такое. 

Севастьян пристально смотрел в ожидании ответа. 

Грир нервно потянула за манжету платья. Ткань вдруг слишком сильно стала давить. 

– Необычное занятие для женщины. 

– Необходимое для выживания. 

Грир затаила дыхание, она ждала, что принц осудит ее, или хотя бы продемонстрирует то же высокомерие, с каким относился к ней прежде. 

Но вместо этого он чуть кивнул, мягко сияя янтарными глазами в приглушенном свете комнаты. Словно понял. И принял объяснение. Быть не может. Высокомерный тип, которого Грир встретила несколько дней назад, безусловно, не смог бы понять ее. И не смог бы смотреть с таким участием. 

– Я кое-что знаю о выживании. 

От удивления она моргнула, и тут же догадалась. Война. Севастьян представляет, о чем она говорит. 

Грир стало неуютно, она не знала, как следует ответить, но понимала, что принц не такой, каким показался при первой встрече; она перевела взгляд с папоротника на свою тарелку. 

– Кажется, всякий раз вы находите меня вот так. – Грир пыталась придать голосу беспечность. 

Севастьян скрестил руки на груди и с некоторым весельем разглядывал мисс Хадли. Золотистые глаза искрились, отчего у Грир перехватило дыхание. 

– Имеете в виду, сталкиваюсь с вами, когда вы прячетесь? Действительно. И отчего же так случается? 

Она пожала плечами: 

– Иногда я устаю поддерживать светские беседы. 

– Почему бы тогда не отдать предпочтение несветским. 

Грир едва заметно улыбнулась. 

– Нет. Но так было бы несомненно проще. Вернее сказать, было бы легче говорить свободно, не взвешивая каждое слово. 

– Держу пари, разговор выйдет занятный. 

Она рассмеялась: 

– Боюсь, только вы и сочтете его таковым. Остальные возмутятся. 

Еще вчера она бы подумала, что и он возмутится. 

– Осмелюсь предположить, что другие тоже насладятся перерывом в однообразии. Уверен, если вы дадите волю своему язычку, то очень всех развлечете. 

Грир перестала смеяться и указала на собравшуюся в гостиной группу людей в ярких нарядах: 

– Это всегда похоже на хорошо слаженный оркестр, где каждый играет свою партию, а я никогда не знаю, как подстроиться под общее исполнение. 

Севастьян долго рассматривал ее, и вдруг Грир поняла, что принц один из них. Она такое говорила аристократу! Глупая. Он совсем не понимает, что она хочет ему сказать. Да и почему он должен понимать? Лицо лишь сильнее обожгло жаром. 

Вместо того чтобы прикусить свой язык, Грир прокашлялась и продолжила: 

– Разве вам не следует сейчас усердно искать будущую невесту? 

«Леди Либби». 

– Это не то чтобы поиски, – смущенно ответил Севастьян. 

Грир поморщилась: 

– Да, полагаю, с вами все иначе. Это для остальных поиски партии не столь уж простая задача. 

Они действительно разговаривают? Они с принцем? И получается почти непринужденно. Так беседуют… друзья. 

Сев склонил голову на бок, не отрывая от Грир цепкого взгляда. 

– Не будьте столь строги к себе, уверен, вы без труда добьетесь выгодного предложения. 

Грир заглянула принцу в глаза. От его слов жгучий румянец разлился по лицу. Внезапно грудь сдавило так сильно, что стало трудно дышать. 

«Только не от вас». 

Грир отвернулась, чтобы скрыть разочарование, которым от этой мысли наполнилось сердце. Совершенно неуместная досада. Нет резона тосковать по принцу. Все равно, что возжелать луну. 

Севастьян воспользовался паузой в беседе и плавно перевел разговор, спросив: 

– Когда ваш день рождения? 

Взгляд Грир метнулся к нему. Негодяй. Следовало знать, что все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой. 

– Не начинайте снова, – резко ответила Грир, возвращаясь к холодному тону, которым она противостояла грубияну, считавшему ее старой. – Почему вы так настойчиво давите на меня, желая услышать дату моего рождения? Вам уже известен мой возраст… 

– Я не знаю вашего точного возраста. 

– Что вам за дело до моего точного возраста? Вы уже знаете, что мне двадцать восемь лет, как и вам. 

– Вы правы. Это мелочь. Так почему бы не сказать? 

– Может, вы настаиваете потому, что для вас это необычно, – не сдавалась Грир. – И вы лишь хотите узнать, старше я вас или нет. 

Сев подошел так близко, что Грир пришлось отступить, и она уперлась спиной в папоротник, а взглядом – в широкую грудь принца. Такая близость мужчины очень волновал а. 

– Вы стыдитесь своего возраста? 

– Почему я должна его стыдиться? – фыркнула Грир. – Это смешно. 

– Именно. Так скажите же мне. 

Он смотрел на нее сверху вниз и улыбался. Как же ей хотелось стереть поцелуем эту раздражающую ухмылку с его красивого лица, но лишь от одной мысли об этом внутри все перевернулось и подкосились колени. Улыбка, с которой Сев смотрел на Грир, легко прогнала из мыслей других гостей, притаившихся вблизи, лишь в шаге от них. 

– Почему вас хоть сколько-нибудь заботит мой возраст? – выдохнула она. 

– Просто… любопытно. 

Грир облизнула пересохшие губы. 

– Вам любопытно узнать, не флиртуете ли вы с женщиной старше вас? 

Она увидела, как его улыбка постепенно становится шире, и поняла, что совершила роковую ошибку, заговорив на такую тему. 

– Так вы думали об этом? 

«Каждую минуту». 

– Нет, – отрицала Грир. – Совсем нет. 

– А я думал, – продолжил Севастьян, подвигаясь еще ближе. – Каждую минуту. 

«Не может быть, чтобы он говорил серьезно!» 

Сердце в груди Грир бешено забилось. 

– Остановитесь. Не нужно! – Грир отвела от Севастьяна тревожный взгляд и оглянулась вокруг. Казалось, никто не замечал пару, стоящую за папоротником. Они были скрыты от посторонних взоров. Затерялись в собственном, принадлежащем только им мире. А положение на самом деле сложилось очень опасное. 

Севастьян замотал головой. 

– Боюсь, я не смогу остановиться. Всякий раз, закрывая глаза, я вижу эти темные глаза. – Принц ласково погладил Грир по щеке. – Эти веснушки. – Он нежно коснулся ее переносицы, усыпанной веснушками, которые она изо всех сил пыталась не замечать большую часть жизни. Потом он опустился ниже и провел пальцем по верхней губе. – Эти губы. 

– Остановитесь, – повторила Грир, но в голосе не доставало уверенности. Возражение больше походило на выдох, слетевший с дрожащих губ. 

Сев поднял взгляд и посмотрел в ее глаза: 

– В самом деле, Грир. Ты действительно хочешь, чтобы я остановился? Будь честна с собой. Я решил перестать лгать. Почему бы тебе не сделать то же? Ты действительно можешь покинуть этот дом, зная, что мы больше никогда не увидимся? 

Принц впервые назвал ее по имени. А как он произнес его… Грир задрожала. 

Он продолжал говорить мягким, завораживающим голосом: 

– Можем ли мы расстаться, зная, что тогда нам не удовлетворить того… того, что мы чувствуем? 

– А, Сев, вот ты где. О, и мисс Хадли, я вас не заметил.

Часть II 

Грир подпрыгнула от неожиданного появления в их мирке постороннего. Севастьян же просто отошел от нее, будто кузен вовсе не прерывал интимной беседы. Только в глазах вспыхнуло сожаление. 

Сердце Грир бешено стучало, лицо пылало. Она кинулась мимо принца, уверенная, что любой, кто взглянет на нее, поймет: она пропащая женщина. Нужно уйти. Как можно быстрее. Найти место, где можно перевести дыхание, унять колотящееся сердце и напомнить себе, почему она терпеть не может наследного принца Малдании и почему его заигрывания должны вызывать отвращение. 

Он всего-навсего забавляется с ней, завоевать же собирается другую. 

Для него Грир – ничего не стоящая женщина. Простолюдинка. Нельзя об этом забывать. 

Никто не окликнул Грир, когда она выскользнула из гостиной; лишнее доказательство того, что важности она не представляет, и скучать по ней не станут. 

– Ты выбрал не лучшее время, кузен. 

– Я подумал, тебя пора спасать. 

Грудь Севастьяна сдавило от резко вспыхнувшего раздражения. С большим усилием он оторвал взгляд от убегающей Грир. Свет золотил ее рыжие волосы, и у Севастьяна зудели руки от желания прикоснуться к прядям и узнать, такие ли они гладкие и теплые, какими кажутся. 

– И отчего же ты так подумал? – спросил он мягким тоном, который вовсе не соответствовал чувствам. 

– Ты слишком очарован ею. Признаю, это меня беспокоит. Ты же не можешь на самом деле рассматривать ее как возможную невесту… 

– Конечно же, нет, – сказал Севастьян, голос его звучал легко, в отличие от тяжелых переживаний. С раннего детства его приучали прятать чувства за маской совершенной невозмутимости. Никто не должен даже догадываться о его мыслях. – Я уже говорил. 

– И все же ты просишь меня разузнать о ней все, что смогу найти. 

Сев пожал плечами и признал: 

– Она меня привлекает. 

– В качестве кого? Любовницы? Ее отец этого не одобрит. Он примет только ее мужа. Прости, кузен, но под теми юбками тебе не найти утешения. 

Севастян сжал руки в кулаки, стиснул зубы и скользнул по брату предупреждающим взглядом. 

– Малкольм, до сих пор твоя помощь была полезна. Если мне нужен будет твой совет, то я спрошу тебя. И не лезь, куда не просят. 

Малкольм покраснел: несомненно, подумал, что не хотел бы возвращаться в свои комнаты в трущобах раньше времени. 

– Разумеется. Прости. Но любому заметно твое внимание к ней. 

Севастьян резко посмотрел на кузена: 

– Что значит «любому»? 

– Ну, здесь, полагаю, не все это замечают, разве что самые проницательные. Как принц ты в центре внимания. И можешь считать себя счастливчиком, что леди Либби, кажется, ничего не знает о многочисленных взглядах, что ты обращаешь на мисс Хадли. – И лукаво добавил: – Думаю, граф тоже ни о чем не догадывается. 

Сев ударил рукой по воздуху при упоминании дочери богатого дворянина. Он явно зашел слишком далеко с Грир, если рисковал потерять столь многообещающую партию. Рисковал потерять ту, что вернет его домой, на родину. 

– Я добьюсь благосклонности леди Либби. – И забудет о темно карих глазах и очаровательных веснушках. – Больше медлить нельзя. – Снова преисполненный решимости, он окинул комнату взглядом в поисках девушки с золотистыми волосами. – Дедушка будет ею доволен. 

– Да-да, она ему понравится, – согласился Малкольм. 

Севастьян почувствовал, что должен ослабить возникшее между ними напряжение, и произнес: 

– Спасибо за совет, Малкольм. Я не продвинулся бы так далеко без тебя. 

– Зачем же еще нужен брат? 

Сев решительно кивнул и тихо произнес: 

– Пойду, найду леди Либби и начну ухаживать как следует. 

Не обращая внимания на тяжесть в груди, Севастьян обошел комнату, ища глазами золотистые кудри, даже если своим мысленным взором видел лишь рыжую шевелюру. 

Грир знала, что Джек строго выговорит ей за ранний уход, но оставаться в одной комнате с принцем Севастьяном, вносившим смятение в душу, больше не могла. Чего он хотел? Неужели думал, что она проигнорирует все нормы морали и вступит в недозволенную связь во время приема? 

Грир не могла больше выносить поддразниваний принца, пристальных взглядов янтарных глаз и близости. Нет, не могла, если желала сохранить здравый рассудок. Достаточно только взглянуть на это красивое лицо, как мысли переполняли воспоминания о прижимающемся к ней Севастьяне, о тех минутах, когда она из глупости забывалась рядом с ним. 

Она спешно шла по коридору в компании вытянувшейся впереди тени, словно так могла убежать от неприятных мыслей. 

Ковер заглушал шаги. Грир почти добралась до спальни и расслабила плечи, когда подумала о ждущей ее постели. 

И тут какой-то звук нарушил могильную тишину. Легкий, как дым, кружащий в воздухе, еле слышный шепот, пронзив безмолвие, достиг ушей Грир. Она остановилась и прислушалась. Шептуны относились к тому типу, что, в действительности преуспевают в достижении противоположной своим намерениям цели. 

Грир оглянулась, желая убедиться, что больше в коридоре никого нет, и двинулась туда, откуда доносились голоса. Прижавшись ухом к двери, она прислушалась. 

– Слушай меня внимательно, Ханна, ты будешь молчать как можно дольше. Ты поняла меня? 

– Но леди Либби, ваш папенька выпорет меня, когда откроется, что я его обманывала. Прошу вас, возьмите меня с собой. 

Леди Либби? Куда это дочка графа собирается? 

– Мне нужно, чтобы ты всех отвлекла, тогда мой побег обнаружится не сразу. Никому не позволяй входить в мою комнату. Скажи, что я смертельно устала. 

При этих словах кто-то захныкал, вероятно, Ханна. Леди Либби расчетливо и решительно продолжила, не обращая внимания на слезы служанки. 

– О, ну же, Ханна. Прекрати рыдать. 

– Ах, леди. Простите меня. Я такая эгоистка, жалкое создание – вот, кто я! Мне следует думать о вас, вы такая счастливая, наконец встретили своего принца! Вы мечтали об этом с самого детства… – Остальные слова служанки потонули в рыданиях. 

Своего принца. В кожу Грир словно вонзились тысячи игл. Леди Либби и Севастьян… 

Грир стало нехорошо. Она схватилась рукой за живот, внезапно почувствовав тошноту, тряхнула головой и приказала себе уйти. Всем известно, что принц здесь из-за леди Либби. Нечего так удивляться. И то, что он поцеловал ее, Грир, ничего не меняло. И не имело никакого значения. 

– О, очень хорошо, – послышался из-за двери голос, выражающий недовольство. – Отправишься с нами. Полагаю, от тебя может быть и польза. Твое присутствие поможет успокоить длинные языки, когда все узнают о побеге. Во всяком случае, я могу заявить о тебе как о компаньонке, хотя должна признаться, что с нетерпением жду минуты, когда окажусь в путешествии наедине со своим любимым. А сейчас мне приходится спорить с тобой. Я очень надеюсь, что ты не станешь все время брюзжать. 

Ее любимый. Грир закатила глаза. Она едва знает принца. Разве кто-нибудь вообще знает этого человека? Он держится настолько отстраненно, словно греческая статуя. 

Конечно, Грир думала, что ей удалось подглядеть, кто прячется за этой видимой маской. И, несомненно, она была так же бестолкова, как и леди Либби. Девушка в самом деле полагает, что присутствие служанки сможет уменьшить слухи о побеге? Глупышка. Неужели она считает, что от этого будет прок? Да кто угодно, лишь взглянув на мужественного принца, будет уверен, что леди Либби шла к алтарю отнюдь не нетронутой. 

Пока Грир стояла, прижав ухо и ладони к отполированному дереву двери, весь ужас происходящего глубоко проник в ее сознание. Леди Либби бежит, чтобы выйти замуж за принца Севастьяна. 

Да он просто нахал! Теперь все перепалки с принцем стали понятны. Что-то ведь толкало его на легкомысленные беседы с женщиной низкого положения. Грир начала было думать, что у него возникли к ней какие-то искренние чувства. Но очевидно, она ему безразлична, и лишь отвлекала внимание, в то время как они с леди Либби готовились к побегу. 

Грир отошла от двери и в холодной ярости сжала руки в кулаки. А принц в самом деле соблазнитель! Когда же он ухаживал за леди Либби? Грир почти не видела их вместе. Она не думала, что он разговаривает с какой-то женщиной в этом доме так же часто, как с ней. 

В мыслях возник образ принца, прокрадывающегося в спальню молодой леди; вот он прогоняет поцелуями ее сомнения, очаровывает и легко снимает пеньюар, опускает девушку на большую кровать. 

Сочтя себя совершенно и всецело одураченной, быстро, как только могла передвигать ноги, Грир отошла от двери. Да как он смел заигрывать с ней, целовать, в то время как собирался сбежать с другой? 

Это даже больнее, чем знать, что он прибыл сюда искать благосклонности леди Либби. Грир понимала: в итоге принц женится на милой девушке или какой-нибудь другой подходящей леди. Он не скрывал, что ищет невесту. Так же, как и Грир не скрывала – она здесь, чтобы найти мужа. 

Но узнать, что Севастьян планировал побег в те самые часы, когда флиртовал с ней, было омерзительно. Неужели все мужчины настолько коварны? Неужели все они такие же подлые, как Тревис? 

Теперь Грир еще крепче уверилась в разумности выбора брака по расчету. Безопасность и почет – вот что ей нужно от брачного союза, не больше. 

И все же в ней кипело негодование, ведь Севастьян играл с ней, когда уже получил тайное согласие леди Либби. Каков подлец! 

Но чем принц так обеспокоен, что должен бежать с будущей невестой? Ему что, не хватает терпения? Или же причина в другом? Неужели он боится, что граф отвергнет его предложение? 

Ну, какими бы ни были намерения, Грир не позволит его высочеству сбежать просто так. Она не избалованная и наивная особа вроде леди Либби, которая верит, что он романтический герой, принц из ее девичьих грез. 

Нет, Грир знает, что он такое. Высокомерное животное, чьи поцелуи обжигают душу и могут обмануть молодую неопытную девушку, заставить ее поверить, что он герой ее фантазий. 

На мгновение Грир забылась, и поддалась соблазну. Даже позволила словам Севастьяна очаровать ее, затуманить разум до такой степени, что начала сама себя спрашивать: что такого плохого в недолгой любовной связи? 

Грир сама придумала весьма убедительный довод: она не неопытная юная девушка. И сердечные переживания здесь не причем. Главное – получить чувственное удовлетворение. Возможно, это правильно и даже оправданно, если учесть, что она готовилась вступить в союз, который ничего подобного не обещал. 

Она шла все быстрее и быстрее, походка выдавала внутреннее возбуждение. Хватило затаенного шепота в коридоре, чтобы вернуть ее в реальность. 

Успокоившись, Грир проскользнула к себе в спальню, чтобы обдумать, как можно помешать принцу сбежать под покровом ночи. Она рассудила, что человек столь высокомерный, столь лживый и аморальный не должен получить желаемое. Во всяком случае, она намеревалась высказать его королевскому высочеству свое мнение на его счет. 

Севастьян может скрыться в ночи со своей богатой и удовлетворяющей всем запросам и требованиям невестой, но лишь после того, как Грир выскажет свое мнение о нем и покажет, что она не из тех, с кем можно просто поиграть, а потом легко выбросить из памяти.