Одним из захватывающих приключений лета было ежедневное принятие ванны в ручье. Вода была холодной, долго я не сидел, но быстро просыпался и заряжался энергией на весь день.

Я привязывал Внушающую Страх к ветке тсуги над собой и время от времени брызгал на нее водой. Она сутулилась, удивленно смотрела, а потом встряхивалась. Пока я мылся, она чистила перья. Мылся я корой вяза. Она мылится, если ее потереть в руках.

Из воды выпрыгивали лягушки, иногда прилетал лесной дрозд, чтобы посмотреть, что происходит. Нам было весело всем вместе: я кричал, Внушающая Страх чистилась, лесной дрозд запрокидывал голову вверх. Время от времени показывался Барон и искоса на нас глядел. Ему не нравилась вода. Как он оставался блестящим и чистым, для меня было загадкой до тех пор, пока однажды он не пришел к валуну рядом с нашей запрудой мокрый от росы. Он вылизался до блеска.

Однажды над запрудой раздался шорох листьев. Внушающая Страх тут же поняла, откуда он. Я научился смотреть туда же, куда и она, когда в лесу раздавались посторонние звуки. Она всегда видела объект прежде, чем я. Она пристально смотрела на тсугу над нами. Наконец я тоже его увидел. Маленького енота. Он шуршал листьями, а потом, когда увидел, что на него смотрят, стал спускаться с дерева.

Так Внушающая Страх и я познакомились с Джесси Куном Джеймсом, бандитом фермы Грибли.

Он неосмотрительно спустился к нашей ванне, маленький худой енот. Наверное, он был из позднего помета, потому что был не большим, и определенно плохо питался. Каким бы ни было прошлое Джесси К. Джеймса, оно было ужасным. Может, он был подкидышем, может, его выбросила из норы собственная мать, потому что его глаза смотрели как-то необычно. В любом случае он пришел к нам за помощью, подумал я, поэтому мы с Внушающей Страх привели его домой и накормили.

Через неделю он поправился. Его скомканная шерсть стала мягкой. Джесси К.

Джеймс стал нашим преданным другом и очень полезным. Он спал где-то наверху тсуги весь день, пока не замечал, что мы собираемся к ручью. Потом, дерево за деревом, ветка за веткой, Джесси шел за нами. Он был самый классным ловцом мидий, который только может быть. Джесси умел находить мидий там, где не мог человек. Он начинал их есть, как только поймает. Когда он наедался, то больше не искал их. Поэтому я забирал у него мидии до тех пор, пока он не найдет столько, сколько нам было нужно. Потом я оставлял его в покое.

Мидии вкусные. Вот мой рецепт их приготовления:

«Промойте мидии под водой из ручья. Положите в кипящую подсоленную воду Варите пять минут. Достаньте и остудите. Выньте содержимое. Ешьте, окуная их в желудевую пасту с чесноком и зелеными яблоками».

Внушающая Страх стала опытной охотницей. Благодаря ей у нас был бульон из кролика, жаркое из фазана и время от времени воробей, которого я из щедрости отдавал Внушающей Страх.

Как только мы расправлялись с одними кроликами и фазанами, появлялись новые. Во время жаркого лета приготовление напитков стало моей по большей части заботой, потому что кроме меня они никому не были нужны. Однажды я нашел несколько сассафрасов, росших на краю дороги, выкопал приличное количество корней, очистил и высушил их. Чай из сассафраса прекрасно утоляет жажду. Из болотной мяты получается замечательный напиток. Я засушил ее и развесил под крышей своего дерева вместе с листьями остролиста. Все эти ароматные растения я использовал и при приготовлении пиши, чтобы придать пикантности некоторой не очень вкусной еде.

В комнате внутри дерева пахло дымом и мятой. Это было самое вкусно пахнущее дерево в Катскильских горах.

Жизнь шла неторопливо. Мне было тепло, я хорошо питался. Однажды, пробыв некоторое время в горах, я возвращался домой, по пути заглянув на старую ферму, чтобы посмотреть, созрели ли яблоки. Они были летними, практически созревшими. Я набрал целый карман и присел под дерево, чтобы попробовать урожай и подумать о том, как засушить их на зиму, когда Внушающая Страх так сильно сжала мое плечо когтями, что я вскрикнул. — Аккуратнее, птица! — сказал я ей.

Я вынул ее когти, посадил на бревно и стал за ней наблюдать. Она была напряжена, словно провод под током. Ее голова была наклонена так, что ее уши, мембраны под перьями, были повернуты на восток. Она определенно слышала звук, который раздражал ее. Внушающая Страх раскрыла клюв. Что бы это ни было, я ничего не слышал, хотя напрягал слух, прикладывал ладонь к уху и жалел, что птица не умеет говорить.

Внушающая Страх была не только моими глазами, но и ушами. Она слышала все задолго до меня. Когда она напрягалась, я прислушивался или присматривался.

На этот раз Внушающая Страх была напугана. Она крутилась на бревне, смотрела на дерево, ища подходящую ветку, расправила крылья, чтобы взлететь, но вдруг замерла и прислушалась.

И тогда я услышал. Со стороны дороги раздался отдаленный вой полицейской сирены. Звук становился все громче и громче, я испугался. Потом я сказал:

— Нет, Внушающая Страх, если они пришли за мной, то не включали бы сирену.

Они прошмыгнули бы тихо.

Как только я произнес это, сирена зазвучала тише, а потом совсем стихла на дороге у подножия горы. Я приготовился бежать прятаться в дереве, но не добежал и до кустов грецкого ореха, прежде чем полицейские машины умчались прочь.

Мы отправились домой, хотя было не так уж и поздно. Однако было жарко, собирались грозовые облака. Я решил искупаться в ручье, а потом сшить мокасины, которые выкроил несколько дней назад.

Все еще помня о полицейских, я тихо прокрался в тсуговый лес. И опять Внушающая Страх чуть не перенесла меня к дому, воткнув когти мне в плечо. Я посмотрел на нее. Она смотрела в сторону дома. Я пригляделся. Потом остановился и разглядел очертания человека, лежащего между тсугой-спальней и кладовой.

Аккуратно, дерево за деревом, мы с Внушающей Страх подошли к мужчине. Он спал. Я мог уйти и опять разбить лагерь в ущелье, но мое огромное желание увидеть еще одного живого человека перевесило страх быть обнаруженным.

Мы склонились над мужчиной. Он не двигался, поэтому Внушающая Страх потеряла интерес к подобному мне. Она попыталась спрыгнуть на свой насест и почистить перышки. Однако я дернул ее за привязь, потому что хотел подумать, прежде чем будить мужчину. Внушающая Страх захлопала крыльями. Я прижал их к ее телу, боясь разбудить мужчину. Но он не пошевелился. Трудно понять, что хлопок крыльев сокола не кажется громким городскому человеку, потому что теперь я могу проснуться от него, как от пушечного выстрела. Незнакомец продолжал спать. Я понял, как долго пробыл в горах.

Как раз в тот момент, когда я смотрел на его небритое лицо, на коротко подстриженные волосы и рваную одежду, я подумал о полицейской сирене, и части пазла сложились.

— Преступник! — сказал я. — Ничего себе!

Нужно было подумать, что делать с ним, прежде чем будить его.

Будут ли с ним проблемы? Злой ли он? Стоит ли мне уйти жить в ущелье, пока он не уйдет? Как я хотел услышать его голос, рассказать ему о Бароне и Джесси К, Джеймсе, говорить вслух. Мне правда не хотелось прятаться от него. Кроме того, подумал я, он наверняка голоден. Наконец я заговорил.

— Привет! — сказал я.

Мужчина перевернулся, открыл глаза и посмотрел на меня. Он выглядел испуганным, поэтому я успокоил его:

— Вес хорошо, они ушли. Если ты не расскажешь обо мне, я не расскажу о тебе. Когда он услышал это, он поднялся и успокоился.

— О. — сказал он. Потом мужчина прислонился спиной к дереву и добавил: — Спасибо.

Очевидно он обдумывал происходящее, потому что положил голову на локоть и пристально на меня смотрел.

— Приятное зрелище, — сказал он и улыбнулся. У него была приятная улыбка — на самом деле он был довольно симпатичным и вовсе не был похож на преступника. У него были ярко-голубые глаза, и, несмотря на усталость, он не выглядел испуганным или обеспокоенным.

Однако я быстро заговорил, прежде чем он ус пел встать и убежать.

— Я ничего о вас не знаю и не хочу знать. Вы ничего не знаете обо мне и не хотите знать, но вы можете остаться здесь, если хотите. Вас здесь никто не найдет. Хотите поужинать?

Было рано, но выглядел мужчина голодным.

— А у тебя есть еда?

— Да, оленина или крольчатина?

— Ну… оленина.

Его брови непонимающе поднялись. Я принялся за работу. Он встал, огляделся и рассмотрел все, что его окружает. Он тихо присвистнул, когда я высек искру с помощью кремня и огнива. Теперь я научился делать это довольно быстро, через несколько минут я развел аккуратный костер. Я так привык к этому обычному делу, что не подумал о том, что незнакомцу это может быть интересно.

— Дездемона! — сказал он.

Я подумал, что это слово из мира преступников. В тот момент Внушающая Страх, тихо сидевшая на насесте, начала чистить перышки. Преступник отшатнулся, но потом увидел, что она привязана, и спросил:

— А кто это свирепо выглядящее создание? — Это Внушающая Страх. Не бойтесь ее. Она чудесная и аккуратная. Она с радостью поймает Вам на ужин кролика, если Вы предпочитаете крольчатину оленине.

— Я сплю? — спросил мужчина. — Я заснул у костра, который будто был разведен бойскаутом, а проснулся в середине восемнадцатого века.

Я полез в дерево-кладовую за копченой олениной и клубнями рогоза. Когда я вышел из него, он не мог произнести и слова.

— Моя кладовая, — пояснил я.

— Понятно, — ответил он.

С того момента он особо не разговаривал. Он просто наблюдал за мной. Я был так занят приготовлением пищи, что с трудом понял, что и сам мало говорил. После ужина я записал:

«Подготовить коричневые дождевики в оленьем жире с добавлением дикого чеснока, налить в кастрюлю воды, положить в нее оленину, вскипятить. Завернуть клубни в листья и запечь на углях. Нарезать яблоки и сварить в банке вместе с луковицами кандыка. Подавать с малиной».

Когда все было готово, я подал пищу мужчине в моем самом красивом черепашьем панцире. Когда я вырезал ему вилку из ветки, заметил, что Джесси Кун Джеймс пропал вместе с остальными. Он все ел, ел и ел, а когда закончил, то спросил:

— Могу я звать тебя Торо?

— Вполне, — согласился я и замолчал — просто чтобы дать ему понять, что знаю о нем мало. Я улыбнулся и сказал: — Я буду звать Вас Бандо.

Он поднял брови, наклонил голову, пожал плечами и ответил:

— Достаточно близко.

Сказав это, он сел и задумался. Я почувствовал, что обидел его, поэтому заговорил:

— Я с радостью помогу. Я научу Вас, как прожить здесь. Это очень легко. Никто Вас не найдет.

Он опять нахмурил брови. Это было отличительной чертой Бандо, когда он был сосредоточен, а я беспокоился о том, что вспомнил о его прошлом. В конце концов, преступник или нет, он был взрослым, а я еще не был уверен в том, что мне стоит быть рядом со взрослыми. Я сменил тему.

— Давайте поспим, — сказал я.

— Где ты спишь? — спросил он. Все это время, что он сидел и общался со мной, он не заметил входа. Я был в восторге. Потом я сделал знак, прошел несколько метров, отодвинул занавеску из оленьей шкуры и показал Бандо мой секрет.

— Торо, — сказал он. — Ты великолепен.

Он вошел. Я зажег для него черепашью свечу, он осмотрелся, попробовал кровать, вышел и начал трясти головой так, что я подумал, она оторвется.

Тем вечером мы практически не говорили. Я позволил ему спать на моей кровати.

Его ноги свисали, но он сказал, что ему удобно. Я растянулся у костра. Земля была сухой, ночь теплой, и я мог спать где угодно.

Я встал раньше и готовил завтрак, когда Бандо, спотыкаясь, вышел из дерева.

Мы ели зубатку. Казалось, что она и вправду ему понравилась. Чтобы привыкнуть ко вкусу лесной пищи, нужно некоторое время, поэтому Бандо удивил меня тем, как быстро ему понравилось меню. Конечно, он был голоден, и этот факт тоже нужно учитывать.

В тот день мы мало разговаривали, просто пошли в горы собирать еду. Я хотел накопать клубней купены из больших зарослей на противоположной стороне ущелья. Мы ловили рыбу, немного плавали, и я сказал ему, что надеюсь в скором времени сделать плот, чтобы заплывать подальше и ловить рыбу побольше на глубине.

Когда Бандо это услышал, он взял мой топор и тут же начал рубить для этого молодые деревца. Я наблюдал за ним и отметил: — Должно быть, Вы жили на ферме или еще где-то.

В тот момент раздался птичий крик.

— Лесной тиранн, — сказал Бандо, прекращая работать. Он пошел в лес искать птицу. Теперь я был поражен.

— Откуда Вы знаете о лесном тиранне при вашей профессии? — набрался смелости спросить я.

— А как ты думаешь, чем я занимаюсь? — спросил он, когда я шел за ним.

— Ну, вы не министр.

— Правильно!

— И вы не доктор и не адвокат.

— Верно.

— Вы не предприниматель или моряк.

— Нет.

— Вы не копаете траншеи.

— Вовсе нет.

— Ну…

— Угадай.

Вдруг я захотел узнать наверняка. Поэтому выпалил:

— Вы убийца, вор или рэкетир; вы скрываетесь.

Бандо перестал искать лесного тиранна. Он обернулся и посмотрел на меня.

Сначала я испугался. Бандит может сделать все что угодно. Но он не был в ярости, а смеялся. Он заливался хорошим смехом. Я улыбнулся, затем просиял и засмеялся с ним.

— Что смешного, Бандо? — спросил я.

— Мне нравится, — наконец сказал он. — Мне это очень нравится.

Смех бурлил внутри него, он улыбался. Мне больше нечего было сказать, поэтому я рыл землю носком ботинка в ожидании, когда он успокоится и объяснит мне все.

— Торо, друг мой, я всего лишь преподаватель английского в университете, заблудившийся в Катскильских горах. Я ушел в поход, а вчера окончательно потерялся, нашел твой костер и заснул около него. Я надеялся, что командир скаутов и его команда вернутся к ужину и проводят меня домой.

— О, нет — сказал я, затем засмеялся. — Видите ли, Бандо, прежде чем я нашел вас, я слышал полицейские сирены со стороны дороги. Время от времени говорят о бандитах, укрывающихся в лесу, я был уверен, что Вы тот, кого они ищут.

Мы оставили лесного тиранна в покое и продолжили делать плот, теперь много разговаривая и еще больше смеясь. Он был забавным. Потом я понял кое-что, и мне стало грустно.

— Что ж, если Вы не преступник, то Вам придется очень скоро отправиться домой. Нет смысла в том, чтобы учить Вас жить на рыбе, растениях и коре.

— Я могу остаться на некоторое время, — сказал он. — Сейчас летние каникулы.

Должен сказать, что в отпуске не планировал есть зубатку, но она мне уже начинает нравиться. — Может, я смогу остаться до начала учебного года, — продолжил он. — Это после Дня труда, не так ли?

Я молчал, не зная, что на это ответить. Банда уловил мое настроение. Потом он обернулся ко мне, широко улыбаясь.

— Ты в самом деле хочешь здесь перезимовать?

— Думаю, я смогу.

— Что ж! — он присел, почесал лоб рукой и посмотрел на меня. — Торо, у меня было много профессий — мойщик посуды, саксофонист, учитель. Мне всегда было интересно. А теперь моя жизнь кажется мне скучной. Он посидел некоторое время, опустив голову, потом посмотрел на горы, скалы и деревья. Я услышал его вздох.

— Пойдем рыбачить. Закончим завтра.

Вот как я узнал Бандо. Мы стали хорошими друзьями за ту неделю или десять дней, что он был со мной. Он мне очень помог. Несколько дней мы собирали дубовые желуди, арахис и голубику, коптили рыбу.

Мы выпускали Внушающую Страх каждый день ради удовольствия лежать на спине и смотреть на то, как она покоряет небо. У меня было заготовлено много мяса, поэтому все, что она ловила, доставалось ей. Это было погожее время, теплое, с редкими грозами, во время которых мы оставались в дереве. Мы разговаривали о книгах. Он прочитал много книг и мог цитировать из них интересные факты.

Однажды Бандо отправился в город и вернулся с тремя килограммами сахара.

— Я хочу сделать джем из голубики, — заявил он. — Столько вкусных ягод и нет джема.

Мы готовили его два дня. Он знал, как сделать джем. Бандо наблюдал за тем, как отец готовит его в Миссисипи, но мы застопорились на том, куда его положить. Однажды вечером я написал:

«29 августа

Плот почти готов. Бандо пообещал остаться, пока мы не сможем выплыть на глубину.

Мы с Бандо нашли немного глины вдоль берега ручья. Она скользкая, как лед. Бандо считает, что из нее получатся отличные горшки. Он сделал несколько банок с крышками. Они выглядят хорошо — не фарфор, сказал он, но контейнеры. Мы высушили их на скале на лугу, а потом Бандо сделал печь для глины и обжег горшки в ней. Он считает, что они смогут сохранить джем из голубики.

Бандо развел огонь раздувая его самодельными мехами, которые сделал из шкур, связанных вместе наподобие шара. Камыш используется в качестве наконечника мехов».

«30 августа

Для обжига глиняных горшков был ужасно жаркий день, но Бандо выдержан.

Они выглядят прочными, и сегодня он наполнил три из них. Лжем вкусный, горшки напоминают мне бутоны цветов без отверстия снизу. Некоторые крышки не подходили. Бандо говорит, что отправится домой и почитает еще об изготовлении посуды, чтобы в следующий раз у него вышло лучше.

Нам нравится джем. Мы щедро намазываем его на желудевые блины.

Позднее. Сегодня Бандо первый раз встретился с Бароном. Не знаю, где пропадал Барон последнюю неделю, но он вдруг объявился на валуне и практически прыгнул на воротник рубашки Бандо. Бандо сказал, что Барон нравится ему больше, когда тот сидит в норе».

«3 сентября

Сегодня Бандо научил меня делать ивовые дудочки. Мы с ним пошли к ручью и срезали две толстых ветки около двадцати сантиметров длиной. Он снял с них кору. Вернее, он вынул дерево из коры, получилась трубочка. На одном конце он сделал отверстие для губ, вырезал снизу дырочку; а потом воткнул сердцевину дерева обратно, чтобы она передвигалась, как в тромбоне.

Мы играли на дудках до того, как взошла луна У Бандо даже получалось играть джаз. Это замечательные инструменты, их звук похож на ветер ветвях тсуг.

Грустные мелодии лучше всего подходят для ивовых дудочек. Когда мы играли „Молодого путешественника“, на наших глазах выступили слезы. Так стало печально».

Были еще записи… Бандо попрощался со мной, сказав: «Пока, увидимся на Рождество». Мне было так одиноко, что я продолжал шить мокасины, чтобы чем-нибудь заниматься. Я шил каждую свободную минуту четыре дня и когда они были готовы, я начал делать перчатку, чтобы защитить руку от острых когтей Внушающей Страх.

Однажды, когда я упорно думал об одиночестве, Внушающая Страх ласково и с любовью позвала меня. Я поднял глаза.

— Птичка, — сказал я.

— Я уже почти забыл, как мы раньше разговаривали.

Она еле заметно задвигала клювом и распушила перья. Это значило, что она была рада видеть и слышать меня, что она хорошо питалась и была довольна. Я поднял ее и зарылся в перьях у нее на шее. Она раскрыла клюв и аккуратно прихватила меня за нос.

Первый раз за десять дней Джесси Кун Джеймс спустился с деревьев. Он помог мне доесть рыбу, приготовленную на ужин. А потом прямо перед закатом Барон залез на валун, чесался, чистился и играл с листом папоротника.

У меня было чувство, что все мы снова вместе.