Сова расколдовала весну. С того времени начали происходить события, которые лучше видеть вживую. Насекомые появились, когда на земле еще лежал снег Птицы вшей гнезда, еноты создавали пары, лисы звали друг друга, ища подругу жизни. В конце февраля с кленов начал течь сок. Я собрал его и сварил сироп. Чтобы сделать одну чашечку сиропа, нужно ужасно много сока, обнаружил я, если быть точным, тридцать две чашки.

Вот что происходило вокруг, а я все еще был в своем зимнем меховом белье. Несколько птиц вернулось, появились первые травы — очень медленно, но все же они росли. Потом все завертелось, и прежде чем я успел заметить перемены, в снегу на болоте показались забавные цветы скунсовой капусты. Я собрал несколько и приготовил их, но без толку. Скунсовая капуста — это скунсовая капуста.

Со своего луга я видел, как долина постепенно зеленеет. На моей горе все еще лежал снег, поэтому я ходил в долину практически каждый день, чтобы собирать там съедобные растения. Внушающая Страх путешествовала со мной, сидя на моем плече. Она лучше меня знала, что время года сменилось. Она смотрела в небо, как радар. Никто не мог уйти незамеченным от взгляда Внушающей Страх. Я подумал, что она хочет освободиться и найти себе пару, но не мог ее отпустить. Я все еще зависел от ее талантов и компании. Более того, она была другой и, если я ее отпущу то она скорее всего будет убита другой самкой, так как у Внушающей Страх не было иной территории, кроме опушки возле тсуги, а ее охотничьи навыки она приобретала под руководством человека. Она была пленницей, не дикой птицей, а это практически другой вид.

Однажды я был в долине, выкапывал луковицы и собирал крошечные свежие побеги одуванчиков, когда Внушающая Страх увидела еще одного сокола и ринулась с моего плеча, натянув привязь, как струну. — Внушающая Страх! — позвал я. — Ты не можешь бросить меня сейчас!

Я свистнул, вынул кусок мяса и надеялся, что ее привязь не запутается в верхушке дерева. Она парила над моей головой некоторое время, посмотрела на сокола, а потом на мою руку расправила крылья и села на мой кулак.

— Я видел это! — раздался голос. Я обернулся и на краю леса увидел парня примерно моего возраста.

— Ты одичавший мальчик, не так ли?

Я был настолько поражен видом человека в оглушительной холодной тишине, что просто стоял и смотрел на него. Когда я собрался с силами, то ответил: — Нет, я горожанин.

— Ах, вот как, — расстроено проговорил он, дрожа от холода. Он сделал шаг вперед.

— Ну ладно, я Мэтт Спелл. После школы я работаю в городском отделении «Нью-Йоркера», газеты. Я прочел все истории об одичавшем мальчике, который живет в Катскильских горах, и подумал, что если найду его и напишу хорошую статью, то стану репортером. Ты его ни разу не встречал? Он на самом деле существует?

— О, это все враки, — сказал я, собрав хворост и положив его на краю леса. Я быстро развел костер, надеясь, что он не заметит кремня и огнива. Ему было настолько холодно и он был так рад увидеть пламя, что ничего не сказал. Я пододвинул для него бревно к огню и поставил его за дерево, защищавшее от холодного пронизывающего ветра, рядом с кустами боярышника. Он долгое время грелся у костра, а потом практически обжег подошвы ног, пытаясь согреться. Он был жалок.

Почему ты не оделся теплее для такого путешествия? — спросил я. — Ты мог бы умереть в такую сырость и холод.

— Думаю, я умираю, — сказал он, придвинувшись к огню еще ближе. Он был симпатичным, лет тринадцати-четырнадцати, на мой взгляд. У него было приятное открытое лицо, голубые глаза, волосы цвета ручья на глубине. Несмотря на то, крупное телосложение, он был похож на парня, не знающего своих сил. Мне нравился Мэтт.

— У меня все еще остался сэндвич, — сказал он. — Хочешь половину?

— Нет, спасибо, — ответил я. — Обед у меня с собой. Внушающая Страх все это время сидела на моем плече, но теперь дым шел на нее и она взлетела на ветку повыше. Она все еще была на привязи.

— У тебя на плече была птица, — сказал Мэтт. — У нее красивые глаза.

— Я вроде любителя соколов, — ответил я. — Прихожу сюда тренировать свою птицу. Это она. Ее зовут Внушающая Страх.

— Она что-нибудь ловит? — Время от времени. Ты сильно голоден? — спросил я, когда увидел, что он в два укуса прикончил сэндвич.

— Я умираю от голода; но не делись со мной обедом. У меня есть деньги, только скажи, какая дорога ведет в Дели.

Я встал и свистнул Внушающей Страх. Она спустилась. Отпустил ее с привязи, потом быстро погладил ее, подбросил в воздух и вышел в поле.

До этого заметил много кроличьих следов. Я спугнул кролика и с помощью Внушающей Страх поймал его.

Жареный кролик вкусен в любом виде, но когда ты голоден и очень замерз, он великолепен. Мэтт наслаждался каждым кусочком. Я за компанию съел маленькую порцию, так как был не очень голоден. Я сдерживался от того, чтобы предложить ему грецких орехов, лежащих у меня в кармане, слишком уж много было написано о мальчике, живущем на орехах.

— Весь мой организм благодарит тебя, — сказал Мэтт. Он правда был рад, потому что его руки и ноги согрелись, синева ушла с губ, и ее место занял здоровый красный цвет.

— Кстати, как тебя зовут?

— Сэм. Сэм Грибли, — сказал я.

— Сэм, если я одолжу твою куртку, то скорее всего смогу дойти до автобусной остановки не замерзнув до смерти. Я определенно не предполагал, что в горах будет так холодно. Я могу отправить тебе ее назад по почте.

— Ну, — заколебался я, — мой дом довольно далеко отсюда. Я живу на ферме Грибли и просто спустился сюда, чтобы поохотиться с соколом; но может, мы найдем старое лошадиное покрывало или что-нибудь подходящее в одном из заброшенных домов в округе.

— А, не переживай, Сэм. Я побегу, чтобы согреться. У тебя есть хоть какие-то мысли по поводу одичавшего мальчика? Ты видел кого-нибудь, о ком могут быть написаны эти истории?

— Давай пойдем к дороге, — сказал я, гася костер.

Я водил его по лесу до тех пор, пока у меня не закружилась голова, а он не потерялся, потом мы отправились к дороге. На краю леса я сказал:

— Мэтт, я видел этого мальчика. Мэтт Спелл остановился.

— О, Сэм, расскажи мне о нем.

Я услышал шуршание бумаги и увидел, что Мэтт замерзшими руками достал блокнот и карандаш.

Мы прошли еще немного, а потом я сказал:

— Ну, однажды он убежал из дома и не вернулся.

— Где он живет? Во что он одет?

Мы сели на камень на обочине. В лицо дул пронизывающий ветер.

— Он живет на западе гор в пещере. Он носит шкуру медведя, у него длинные волосы — грязные и все в колтунах, — и, по его словам, он рыбачит, чтобы выжить. — Ты разговаривал с ним? — обрадовано спросил он.

— О, да. Я говорю с ним.

— О, это просто великолепно! — он быстро записывал. — Какого цвета его глаза?

— Я думаю, что они сине-серые, с коричневыми крапинками.

— Волосы?

— Темные — не могу сказать точно из-за всех этих хвостов енотов.

— Хвостов енотов? Думаешь, он сам их убил?

— Нет. Шапка похожа на ту, которая дается в подарок к коробке с хлопьями.

— Ну, тогда я ничего не буду об этом писать; просто «шапка с хвостами енотов».

— Да, шапки с хвостами енотов будет достаточно, — согласился я. — А ботинки у него просто из газет, привязанных к ступням. Знаешь, для изоляции.

— Да?

Мэтт записал это.

— Он сказал — почему убежал?

— Я не спрашивал его. Почему мальчики убегают из дома?

Мэтт отложил карандаш и задумался.

— Ну однажды я убежал, потому что думал о том, как всем будет меня не хватать, если меня не будет рядом. Как они будут плакать и жалеть о том, что они не были со мной милы.

Он засмеялся. Потом я сказал:

— Я однажды убежал, потому что… ну, потому что хотел заняться чем-нибудь другим.

— Это хорошая причина, — сказал Мэтт. — Ты думаешь, поэтому… кстати, как его зовут? — Я не спрашивал, — честно ответил я.

— Как ты думаешь, что он действительно ест, чем питается? — спросил Мэтт.

— Рыбой, кореньями, ягодами, орехами, кроликами. Думаю, если поискать, то в лесу можно найти много еды.

— Кореньями? Коренья несъедобны.

— Ну, морковь — это корень.

— И вправду, точно; и картошка в некотором роде. Рыба? — задумался Мэтт. — Думаю, здесь водится много рыбы.

— В ручьях ее полно.

— Ты правда видел его, а? Он действительно в этих горах?

— Конечно, я видел его, — сказал я. Наконец я встал. — Мне нужно домой. Мне в другую сторону. А тебе нужно просто идти по дороге в сторону города, думаю, там ты сможешь сесть на автобус.

— Нет, подожди, — сказал он. — Давай я прочитаю тебе свои записи, чтобы проверить детали.

— Конечно.

Мэтт встал, подышал на руки и прочел:

— «Одичавший мальчик Катскильских гор существует. У него темные волосы, карие глаза, он носит симпатичный костюм из оленьей шкуры, который, очевидно, сшил сам. Он в отличном здравии, может развести костер с помощью кремня и огнива так же быстро, как человек зажигает спичку.

Его реальное жилище засекречено. Ему помогает красивый сокол. Он слетает с кулака мальчика и охотится на кроликов и фазанов, когда ему нужна еда. Он берет лишь столько, сколько ему нужно. Имя мальчика неизвестно, но он убежал из дома и не собирается возвращаться».

— Нет, Мэтт, нет, — умолял я.

Я уже было собрался бороться с ним, когда он сказал:

— Давай заключим сделку. Я проведу с тобой весенние каникулы, и ни слова об этом не появится в печати. Я напишу то, о чем рассказал мне ты. Я посмотрел на него и решил, что с ним будет весело.

— Я встречу тебя на окраине города в любой день, когда тебе будет удобно, но завяжу тебе глаза и проведу в свой дом, и ты пообещаешь не прятать в лесу фотографов. Знаешь, что случится, если ты обо мне расскажешь?

— Конечно, газеты взорвутся, привезут камеры, репортеры будут висеть на каждом дереве, и ты станешь знаменитым.

— Да, и вернусь в Нью-Йорк.

— Я напишу что ты сказал, и даже твоя мама не узнает тебя.

— Напиши, что тот мальчик в другом городе, и договорились, — сказал я. — Ты можешь написать, что я работаю на гражданскую оборону, исследуя способы выживания в дикой природе. Скажи им, чтобы они не волновались, зубатка вкусна, а в пещерах тепло. Мэтту это понравилось. Он вновь сел.

— Скажи мне названия некоторых растений и животных, которыми ты питаешься, чтобы они знали, что делать. Мы: напишем информативную статью. Я присел и назвал самые хорошие дикие растения и тех млекопитающих и рыб, которых легче всего поймать. Я дал ему несколько полезных рецептов и добавил, что не рекомендую пытаться жить в дикой природе, тем, кто не любит шпинат и мидий.

Мэтт строчил за мной. Наконец он сказал:

— У меня замерзли руки. Я лучше пойду. Но мы увидимся двенадцатого апреля в три тридцать на окраине города. Хорошо? И чтобы доказать, что я — человек, который сдерживает свои обещания, я принесу тебе копию статьи.

— Ну об этом можешь не беспокоиться. У меня есть человек, который отсматривает все истории обо мне.

Мы пожали друг другу руки, и он ушел. Я вернулся к своему дереву в горы, беседуя сам с собой всю дорогу. Я часто разговариваю сам с собой, как и все. Человек, даже в окружении других людей, девять десятых своего времени проводит наедине с голосами в собственной голове. Жизнь в одиночестве в горах не сильно отличается, только внутренний голос становится грубым. Всю дорогу домой я думал о том, как бы сделать так, чтобы все было хорошо, беседуя с Бандо, папой и Мэттом Спеллом. Я надиктовал Мэтту статью и обсудил ее с Бандо, она получилась очень правдоподобной и одновременно не открывающей правды. Я даже захотел записать ее и отправить Мэтту, но не сделал этого.

Я зашел в свое дерево, привязал Внушающую Страх к насесту и обнаружил Джесси Куна Джеймса. Я не видел его уже несколько месяцев. Он спал, свернувшись калачиком, на моей кровати. Черепаший панцирь, который был полон очищенных орехов, был пуст и лежал рядом с ним. Он проснулся, спрыгнул на пол, медленно прошелся рядом с моими ногами и выскочил в дверь. Мне казалось, Джесси надеялся, что я ушел навсегда и теперь он может поселиться в моем жилище. Он любил удобства. Я был больше, поэтому он уступил мне дерево.

Я смотрел, как он забрался на скалу Барона, а потом на тсугу. Он тяжело двигался вверх, и тут я понял, что Джесси на самом деле самочка, а не самец. Я приготовил ужин, а потом сел у костра и созвал собрание. В моей голове всегда людно, и я отточил мастерство спора нескольких людей в тишине или на форуме, как я это называл. Обычно на этих форумах обсуждаются такие вещи, как буря (будет она или нет), как сшить весенний костюм, как расширить дерево и при этом не разрушить жизни на нем. Сегодня, однако, мы обсуждали, что делать с Мэттом Спеллом. Папа посоветовал мне идти в город и убедиться, что он ничего не напечатал, даже выдуманной истории. Бандо сказал, что не стоит, все нормально, он все еще не знает, где я живу, а потом Мэтт решил поучаствовать в разговоре и сказал, что хотел провести весенние каникулы со мной и что доселе он обещал не говорить ни слова. Мэтт продолжал говорить «доселе» — не знаю, откуда он взял это выражение, но оно ему нравилось, и он продолжал говорить именно его. Вот как я узнал, что говорит Мэтт; все было «доселе».

Той ночью я заснул под обсуждение возможности моего обнаружения и возвращения в город. Вдруг заговорила Внушающая Страх. Она сказала:

— Не позволяй Мэтту приходить сюда. Он слишком много ест.

Внушающая Страх впервые принимала участие в разговоре. Я был поражен, потому что всегда думал, что ей нечего было сказать, кроме непонятных криков. Собрание закончилось замечательно, все были в восторге от Внушающей Страх. Я поднял голову и посмотрел на нее. Она спрятала клюв в перья на спине, очевидно, заснув.

Однако, в моей голове она говорила и произнесла:

— Если бы ты не хотел, чтобы тебя нашли, ты бы не рассказал ничего Мэтту.

— Мне больше нравится, когда ты молчишь, — ответил я, натянул на себя одеяло из оленьей шкуры и погрузился в глубокий сон.