— Ну, вот я тебя и доставил на место, целую, невредимую и точно в срок!

Безмятежно игнорируя тот факт, что занимает место, отведенное для такси, Дэвид подвел свой «феррари» к обочине. Впереди них из машины вынырнул пассажир, и Кристи ощутила головокружение, как при стремительном спуске в скоростном лифте, потому что узнала черноволосую голову Доминика.

Словно по волшебству, тот повернул голову и уставился на нее. Не нужно было уметь читать чужие мысли, чтобы понять, с каким презрением он переводил взгляд с нее на Дэвида и обратно.

Пока Кристи, как зачарованная, смотрела на Доминика, Дэвид наклонился к ней и поцеловал в губы — не как любовник, а просто как мужчина, обожающий целовать женщин и не сомневающийся в том, что они от этого только млеют. Когда Кристи, отделавшись от него, стала искать взглядом Доминика, того уже и след простыл.

Разумеется, Дэвид настоял на том, чтобы проводить Кристи до платформы и, передавая коробку с платьем, поцеловал ее снова — на этот раз в щеку.

— Счастливо доехать до дому. В следующий раз тебе придется лететь к нам самолетом — в Штаты.

Кристи прошла к своему месту, напряженно заглядывая во все купе. Ей страшно не хотелось попасться на глаза Доминику. Куда же подевалась Аманда? Благодаря какому злому року их с Домиником пути снова пересеклись? Кристи залилась краской при мысли о том, что он мог подумать, став свидетелем того поцелуя, но тут же успокоилась, вспомнив, что Доминик не раз видел ее в обществе Дэвида.

Она рассчитывала провести дорогу домой, удобно устроившись в кресле с каким-нибудь иллюстрированным журналом, но Дэвид домчал ее до вокзала, не дав возможности заглянуть в газетный киоск. И теперь Кристи оставалось только смотреть в окно. Поезд медленно тронулся, оставляя позади платформу и вокзал. Надо надеяться, что у Гэлвинов все будет хорошо, подумала девушка. Они оба были ей симпатичны, но к Мерил она относилась с особой теплотой.

Углубившись в свои мысли, Кристи не сразу поняла, что кто-то стоит рядом с ее креслом.

Краем глаза она увидела загорелые запястья и заколотые запонками рукава безупречно-белоснежной рубашки, и сердце у нее ушло у пятки.

— Доминик! — Это имя непроизвольно сорвалось с ее губ, и, резко повернув голову, она увидела искривившийся в усмешке рот и услышала знакомый хриплый шепот:

— Грезишь о своем дружке, да? — Не дождавшись ответа, он продолжил: — Не правда ли, странно, как легко мы, разумные существа, обманываемся? Было время, когда я считал, что ты меньше всех на свете способна стать любовницей человека, который связан обязательствами с другой женщиной.

Кристи съежилась от гнева и боли.

— Люди меняются, Доминик, — сказала она.

— Да, и я начинаю понимать это! — Он заметил на багажной полке коробку с платьем. — Что это, Кристи? Очередной гонорар? Что-нибудь вроде шубы?

Кристи вспыхнула, сжав кулаки. Она поднялась, схватила коробку и заявила:

— Мне не нужно платы за то, что я провожу время с любимым человеком! — Доминик преградил ей путь, и она могла пройти, лишь протиснувшись между ним и дверью, но коснуться его сейчас было выше ее сил. — Пропусти меня! — срывающимся от раздражения голосом потребовала она.

— Зачем? — Кристи изумленно посмотрела на него. В глазах его играло обманчивое веселье. Судя по всему, Доминик получал удовольствие, играя с нею в кошки-мышки. — Сядь, Кристи, — сказал он негромко. — Не надо устраивать сцен. — Она оглянулась: действительно, пассажиры уже начали поглядывать в их сторону. — У меня в Ньюкасле машина, и первым делом я собирался навестить твою мать, — продолжил Доминик. — Ей покажется странным, как это мы не встретились, возвращаясь домой в одном и том же поезде.

Кристи не могла не признать его правоты, но провести всю дорогу в качестве мишени для его ядовитых стрел ей вовсе не хотелось.

— А где Аманда? — колко спросила она, снова усаживаясь в кресло.

— Осталась на пару дней в Лондоне у своей матери, — тон Доминика сразу изменился, и Кристи почувствовала удовлетворение, оттого что сумела смутить его.

— Удивительно, как это она отпустила тебя одного, — съязвила она, но Доминик, вместо того, чтобы разозлиться, лишь рассмеялся.

— Боже, Кристи, со стороны можно подумать, будто ты ревнуешь!

Мне придется сидеть рядом с тобой, но это не означает, что я обязана поддерживать разговор, свирепо подумала Кристи. Сжав губы, она отвернулась и принялась напряженно смотреть в окно. Горло у нее пересохло, и очень хотелось чего-нибудь выпить.

Кристи сама не заметила, как задремала. Ее разбудил громкий шепот.

С трудом соображая, что происходит, Кристи недоуменно посмотрела на Доминика, с удивлением отметив, что забыла, какие голубые у него глаза. Почувствовав жаркую близость его тела, девушка ощутила странное томление.

На мгновение задержав взгляд на красиво очерченных губах Доминика, она нервно отвернулась. Ее бросило в дрожь при мысли, что она может сейчас обвести пальцем его рот, прижаться к нему губами. Кристи отпрянула, охваченная желанием и страхом одновременно. В молчании, воцарившемся между ними, ей почудилось что-то зловещее.

Она украдкой подняла глаза и увидела, что он читает каждую ее мысль.

— Пойду, принесу тебе чашечку кофе и сандвич.

Житейская приземленность его слов охладила ее воспаленное воображение, и Кристи с трудом выдавила из себя любезную улыбку: губы ее словно закоченели и не желали двигаться.

Оказалось, что Доминик, помимо прочего, — чертовски непростой человек. Откуда такая перемена в его настроении? Час назад он язвил и издевался над ней, а теперь ведет себя так хладнокровно и вежливо, словно Кристи снова стала ребенком, а он — ее обожаемым героем. Но под его внешней любезностью таилась опасность, о существовании которой в детские годы она не могла и подумать. И хотя Доминик сменил агрессию на обходительность, безмятежно рассказывая о годах, проведенных в Америке, Кристи оставалась настороже.

Всякий раз, как он затрагивал тему ее личной жизни, Кристи уклонялась от ответа, не давая втянуть себя в разговор по душам. При этом она с мучительной ясностью осознавала, что в иных обстоятельствах легко уступила бы ему, с радостью вернувшись в русло старых отношений. Доминик в очередной раз продемонстрировал свою колдовскую власть над ней, которую, по большому счету, он никогда не терял. Впрочем, Кристи могла утешиться тем, что немногие из женщин устояли бы перед обаянием этого человека.

Поезд, замедляя ход, подходил к вокзалу Ньюкасла. Доминик неожиданно нахмурился и, не сводя с нее глаз, с прежней циничной усмешкой поинтересовался:

— Ничего не получается, не так ли, Кристи? И у нас нет решительно никакой возможности и далее поддерживать цивилизованные отношения?

Сердце Кристи сжалось от боли, но она нашла в себе силы холодно заметить:

— А что, в этом есть какой-то смысл?

Лицо Доминика потемнело. Резко отвернувшись, он пробормотал сквозь зубы:

— Разумеется, нет, черт возьми!

Он снял с полки коробку с платьем, и Кристи не оставалось ничего иного, как семенить за ним по проходу, а затем по платформе в сторону автостоянки.

В машине по дороге домой Доминик не обронил ни слова, и, хотя Кристи в душе радовалась этому, воцарившаяся тишина раздражала ее. В душе она все еще не могла отделаться от дурацких романтических грез, где союз двоих — не тяжкий крест наказания, а блаженство любовного слияния душ и тел.

Остановив машину около дома Марсденов, он наконец-то заговорил:

— Я зайду, посмотрю, как дела у твоей матери.

Разумеется, Берта была в восторге оттого, что они приехали вместе, а когда узнала, что Кристи и Доминик проделали весь путь от Лондона вдвоем, ее радости не было предела.

— Как, удалось тебе разобраться с проблемами Дэвида? — спросила она дочь, когда отец спустился вниз приготовить кофе.

— Да, мы нашли нужную папку.

— А у Мерил все в порядке?

— Да, насколько это возможно, — сказала Кристи, отворачиваясь от окна, да так и застыла при виде того, как белоснежная рубашка Доминика облегает его мощный торс и как играют мускулы под тонкой материей.

— Что ты имеешь в виду?.. Кристи, ты слушаешь меня?..

Девушка вернулась к реальности. Густо покраснев, она торопливо пояснила:

— Видишь ли… В общем, Мерил беременна.

Раздался негромкий возглас. Обернувшись к Доминику, Кристи заметила, что его губы сжались в тонкую линию, а глаза источают убийственное презрение.

Ее сначала удивила его реакция, и она поняла, в чем дело, лишь тогда, когда он подошел ближе, бросив вполголоса:

— И ты, зная об этом, остаешься его любовницей? Ты хотя бы понимаешь, кто ты после этого, Кристи?

Дура, которая продолжает любить тебя без всякой надежды на ответное чувство! — хотелось крикнуть ей, но многолетняя привычка скрывать свои эмоции взяла верх.

Неестественную тишину, воцарившуюся в комнате, нарушил отец, принесший кофе.

— Кажется, дела идут на поправку, — объявил Доминик, вставая.

— Еще бы, меня здесь так балуют, — улыбнулась Берта. — Но я бы хотела попросить тебя об одной услуге, Доминик.

Ну, почему, почему он ни разу не улыбнулся мне так, как матери, ожесточенно подумала Кристи. Почему он всегда подозревает меня во всех смертных грехах?

Ломая голову над этой загадкой, она не успела предотвратить то, что произошло секундой позже, а потом уже было слишком поздно.

— Не могли бы вы сопровождать Кристи на бал? — попросила Берта. — Пол не хочет ехать, он боится даже на час оставить меня одну. — Она нежно посмотрела на мужа. — Кроме того, после той аварии, мы очень беспокоимся, когда Кристи сама ведет машину, особенно в такую плохую погоду.

Кристи, оцепенев, слушала мать, и лишь когда та замолчала, пришла в себя и бросилась спасать положение:

— Ради бога, мама, в этом нет никакой необходимости, — горячо возразила она. — Я могу взять такси, — с отчаянием заявила девушка, не решаясь взглянуть на Доминика.

— Я с величайшей радостью отвезу вашу дочь на бал, Берта, — сказал тот. — Если на то пошло, — он перевел глаза на Кристи и тоном, не допускающим возражений, закончил: — я и сам собирался предложить ей это.

Лжец! — с горечью подумала Кристи, но сказать это вслух при родителях, с нежностью взирающих на дочь и Доминика, не решилась.

Сердце у нее так и упало. Она вдруг поняла, что у них на уме. Похоже, мысленно ее уже сосватали с Домиником! Кристи прикусила губу. Она чувствовала, что сейчас начнет истерически хохотать. Ладно, оставшись наедине с матерью, придется объяснить, что им с отцом не стоит питать иллюзий, которые не имеют ни малейшего отношения к действительности.

Кристи так и подмывало спросить Доминика о том, как он собирается объяснить свое решение Аманде, но она сдержалась. Возможно, Доминик действительно отвезет ее на бал, но в том, с кем он будет на вечере, она не сомневалась.

— Надень платье! Я умираю от желания увидеть его!..

Было около пяти часов вечера, отец уехал куда-то по делам. Кристи и миссис Марсден остались в доме одни.

Послушно удалившись в спальню, Кристи переоделась и вернулась к матери.

Берта при виде платья восхищенно всплеснула руками, и по спине у Кристи пробежали мурашки удовольствия.

— Ну, как? — спросила она со смешком.

— Боже, Кристи!.. Это… это просто фантастика!..

— А вот и маска!

— Прелесть! Просто прелесть!

Кристи рассказала, каким образом она заполучила наряд.

— Блестящая мысль! — пришла в восторг Берта. — Мерил, вероятно, радуется тому, что ждет ребенка?

Впервые за все время после приезда у Кристи появилась возможность подробно рассказать матери о Мерил, Дэвиде и своих отношениях с ними.

— Да, я всегда считала, что брак с таким красавчиком со временем может стать сущим наказанием, — вздохнула Берта, узнав о ситуации в семье Гэлвинов. — Он может быть умен, даже талантлив, но при этом будет вести себя, как малый ребенок, который не в силах отказаться от сладкого. — Кристи рассмеялась. — К счастью, с твоим отцом у меня никогда не возникало таких проблем, — продолжала мать. — Доминик, правда, тоже красавец, но он достаточно трезв и решителен, чтобы не попадать в такие ловушки. Ему ни к чему без конца искать подтверждений своей значительности, и, похоже, он из тех людей, которые, раз полюбив, остаются верными этому чувству до конца.

Кристи почувствовала, что пора открыть матери глаза на тщетность тайно лелеемых ею надежд. Собравшись с духом, она сказала как можно беззаботнее:

— Если так, то Аманде очень и очень повезло.

Воцарилось гробовое молчание, после чего Берта тихо промолвила:

— Боже, детка!.. Прости меня, старую дуру!.. Но ты уверена?

— Да, — срывающимся голосом ответила Кристи. Вымученно улыбнувшись, она подняла глаза на мать.

— Я знаю, как сильно ты любишь его, Кристи, — тихо сказала Берта. — И я думала… то есть, мы с отцом… — Она прикусила губу. — У меня просто нет слов, чтобы сказать, как мне жаль, дорогая. Я все это время надеялась… что вы теперь оба взрослые…

Не в силах больше выслушивать это, Кристи подхватила длинную юбку такого неуместного сейчас роскошного платья и умчалась в свою спальню. Бессмысленно было напоминать себе, что взрослая женщина не поведет себя так глупо, не упадет на кровать и не будет реветь в полный голос из-за человека, который все равно никогда ей не достанется.

Лишь через час Кристи пришла в себя и оторвала лицо от подушки. И хотя она умылась холодной водой, опухшие и покрасневшие глаза выдавали ее с головой. К счастью, за чаем мать ни разу не упомянула о Доминике.

Через два дня на собрании учредительного комитета Кристи улучила момент, чтобы переговорить с Домиником наедине. Все остальные уже ушли, а ее отец беседовал у дома священника с мэром.

— Доминик… Пару слов насчет бала в день Святого Валентина. Не нужно за мной заезжать, а тем более отвозить обратно. Я бы предпочла…

— Что именно? Чтобы тебя подвез твой женатый ухажер? — Рот его скривился в привычной презрительной усмешке. — Почему ты не попросишь его об этом, Кристи? Боишься, что он не решится оставить беременную жену в одиночестве? Смотри, если вся эта история выплывет наружу, многие не одобрят твое поведение: как-никак, освященные клятвой узы… — Окаменев от кипящей в ней злобы, Кристи услышала, как отец зовет ее. — Тебе лучше идти, — сказал Доминик, открывая перед ней дверь кабинета.

Она замешкалась, раздумывая, как поступить, — уйти или остаться и продолжить спор.

Зазвенел телефон. Доминик поднял трубку, и на губах его заиграла довольная улыбка:

— Аманда! — с теплотой в голосе сказал он. — Разумеется, я по тебе скучаю!..

Кристи не помнила, как добралась до машины. Всю обратную дорогу ее трясло от злобы и ревности.

В конце недели позвонил майор и пригласил Кристи к себе домой, чтобы уточнить последние детали бала по случаю дня Святого Валентина. Его прелестный старинный особнячок из красного кирпича, расположенный чуть в стороне от города, среди долин и холмов, когда-то был частью имения Энтони, но сразу же после первой мировой войны отец майора купил его у тогдашних владельцев.

Майор Барнс жил один. Хозяйством занимался его бывший ординарец, вышедший в увольнение одновременно с хозяином, а убирать приходила женщина из поселка. Кристи много слышала об этом доме от родителей, которые бывали там на званых обедах и играли в бридж, а потому приготовилась увидеть прямо-таки спартанскую простоту убранства.

Давным-давно, когда майор только что вышел в отставку, его придирчивость и педантизм вызывали в поселке немало толков, но постепенно все к этому так привыкли, что больше не испытывали благоговейного трепета. Снисходительная насмешка — так можно было бы описать отношение местных жителей к армейскому стилю, царившему на ферме и в доме майора. Кристи представила себе, как, провожая ее в кабинет, заставленный книгами, он спросит гостью, не желает ли она перекусить.

Над камином висел портрет его отца, — фамильное сходство сразу бросалось в глаза. Майор поймал ее взгляд и улыбнулся.

— Мой отец был чудесным человеком, — с гордостью сообщил он, и тут же, нахмурившись, процедил сквозь зубы: — Даже если находились такие, кто полагал, что он стоит ниже их…

Кристи пришла в замешательство от этого замечания. Ей всегда казалось, что местные жители относятся к майору если не с трепетом, то, по крайней мере, с почтением. Он был известен своей прямотой, справедливостью и приверженностью старинному кодексу чести. Трудно было сыскать в округе более порядочного человека, и Кристи полагала естественным, что репутация его отца столь же высока.

Впрочем, она не стала задавать никаких вопросов. Перед майором лежал длинный список поручений, и, прокашлявшись, он приступил к делу. Кристи бросила взгляд на бумагу, и ее позабавило, что все пункты расположены в алфавитном порядке.

— Итак, о танцах. — Старик еще раз прокашлялся, и если бы Кристи не знала его, то могла бы предположить, что он смущен. — Я не в курсе всех подробностей, Кристи, но надеюсь, что вы предусмотрели танцы и для… э-э… представителей старшего поколения.

Девушка не сразу поняла, о чем идет речь, а догадавшись, чуть не прыснула, и только боязнь обидеть старика заставила ее сохранить серьезное выражение лица.

— Львиная доля билетов продана людям за тридцать и старше, — сказала она, — а поскольку бал приурочен к такому романтическому празднику, они тоже вправе рассчитывать на танцы. Я уже договорилась о приезде маленького оркестра, который будет играть вальсы и другие классические мелодии. Эти музыканты играли едва ли не на всех местных свадьбах, и о них всегда хорошо отзывались, но если вы желаете предварительно поговорить с ними… Кстати сказать, оркестранты согласны играть бесплатно, поскольку вечер чисто благотворительный…

— Нет, зачем же я буду перепроверять вас… Вы уже осмотрели зал для танцев в усадьбе?

Она его не видела, и скорее прокляла бы себя, чем позвонила бы леди Энтони и попросила подозвать к телефону Аманду. Кристи понятия не имела, вернулась ли эта вертихвостка из Лондона. Но, учитывая, что до бала осталось чуть более недели, откладывать осмотр усадьбы было, по меньшей мере, неразумно.

— Что ж, я позволил себе договориться о том, чтобы вы могли заняться этим сегодня, — сообщил майор. Кристи с трудом скрыла свое замешательство. Насколько она знала, майор Барнс и леди Энтони были заклятыми врагами и по доброй воле никогда не общались друг с другом. — Если у вас есть время, мы могли бы отправиться туда, как только рассмотрим остальные вопросы.

Работая секретарем-референтом Дэвида, Кристи научилась разбираться в самых запутанных проблемах и находить иногда весьма неожиданные решения, и все же, когда они дошли до конца списка, и майор с похвалой отозвался о ее работе, она ощутила удовлетворение.

Все, с кем она общалась по поводу бала, предлагали свои услуги бесплатно. Так, например, местная цветочница согласилась украсить зал для танцев. Кристи понравилось предложение майора обратиться к знакомым корреспондентам из «Дэйлсмен» и «Кантри лайф» с тем, чтобы они поместили сообщение о предстоящем бале на страницах своих газет.

Через час они выехали в направлении усадьбы леди Энтони. Кристи устроилась на заднем сидении старинного, но идеально сохранившегося «даймлера». Окрестности усадьбы были хорошо знакомы Кристи, так как она не раз посещала проходившие здесь праздники и летние ярмарки, но внутрь ей приходилось попадать нечасто. Когда-то построенное в качестве пограничной крепости, имение за многие столетия превратилось в беспорядочное скопление зданий самых различных архитектурных стилей, а интерьеры в последний раз переделывались сэром Саймоном Энтони, который в свое время был правой рукой курфюрста Георга, первого из королей Ганноверской династии.

Когда они поднялись по старинным широким лестницам в зал для танцев, леди Энтони там не было.

Яркое зимнее солнце безжалостно обнажило подтеки и трещины на лепном потолке, и майор печально покачал головой.

— Я помню, как танцевал здесь, когда мне был двадцать один год. Вам стоило бы увидеть тот бал, Кристи. Я на всю жизнь запомнил запах цветов, украшавших залу, освещенную люстрами… — Погрузившись в воспоминания, он медленно обвел взглядом помещение.

Кристи подумала, что мягкое освещение могло бы сгладить следы разрушения, и тогда ничто не отвлекало бы взгляд от изящных пропорций зала. Она с острым сочувствием ощутила, какой безнадежно тяжелой ношей был этот архитектурный заповедник для леди Энтони. Никаких средств не хватило бы на реставрацию здания, — такие усадьбы просто пожирали деньги, не оставляя хозяевам средств на их дальнейшее содержание.

— Ларри тогда тоже был двадцать один год. Он умер в самом начале войны.

— Ларри?

— Ну, да муж Селии… — Он осекся и тут же поспешил поправиться: — То есть, я хотел сказать, супруг леди Энтони, Лоренс. Он был ее кузеном и погиб в самом начале войны под Дюнкерком.

Вернувшись домой, Кристи рассказала матери о печальном состоянии зала для танцев и всей усадьбы и упомянула о муже леди Энтони.

— Да, — кивнула мать, — припоминаю, ходили разговоры, что леди Энтони стала вдовой, едва выйдя замуж. Насколько я понимаю, ее муж был последним наследником титула. Говорили, что это был брак по расчету. Ее отец отличался редкостной гордыней, и поскольку сыновей у него не было, он решил выдать дочь за единственного мужчину среди родственников, чтобы обеспечить продолжение рода.

— Интересно, любила ли она своего мужа? — задумчиво сказала Кристи.

— Не знаю. Скажи, а что ты планируешь подать на стол?

Кристи с радостью воспользовалась случаем сменить печальную тему.

— Все с готовностью предлагают свои услуги, так что никаких проблем нет. Женщины из организационного комитета обеспечат буфет… Кстати, миссис Нельсон просила разрешения воспользоваться твоим рецептом приготовления малинового суфле. Они же позаботятся о том, чтобы накрыли столы в примыкающих комнатах. Майор Барнс обещал доставить семгу…

Майор владел участком одной из рек в Шотландии, куда заплывали на нерест лососевые, и торговля рыбой и икрой была одной из статей его дохода.

Миссис Марсден усмехнулась.

— Его холодильник забит этим добром, по крайней мере, так говорит миссис Фиддлер. Представляю, как трудно было ему расщедриться.

Они стали обсуждать вопрос о том, как украсить зал цветами, и все еще спорили, когда вернулся с работы отец.

Воскресный прогноз погоды обещал на следующую неделю понижение температуры и гололед. В один из самых морозных дней от Доминика позвонили и сказали, что он задержится, потому что произошла авария на шоссе, ведущем из Сетондейла.

— Доктор Сэвидж поехал в больницу вместе с машиной скорой помощи, — сообщила дежурная медсестра. — Возможно, ему придется остаться там, чтобы помочь при операции. Как только ситуация прояснится, я вам перезвоню.

Мать вздрогнула, услышав от Кристи новость.

— Бедняжки! Надеюсь, там будет все в порядке.

— Не понимаю одного: зачем Доминику понадобилось возвращаться в Сетондейл? — покачала головой Кристи. — С его квалификацией он мог бы работать где угодно…

— Тут его дом, Кристи, — тихо сказала мать. — Здесь работали врачами его дед и отец.

— Трудно себе представить, что Аманда согласится провести в нашем городке всю оставшуюся жизнь, — резко заметила Кристи, не подавая виду, что в душе страшно завидует крестной дочери леди Энтони. Кристи прекрасно понимала, что, не будь Аманды, события могли принять совершенно другой оборот…

А как, собственно говоря, они могли бы повернуться? Доминик влюбился бы в нее, Кристи? Она мрачно усмехнулась. Что ж, сексуально она, возможно, и могла зажечь его, но никаких глубоких чувств он к ней не испытывал, — и не стоило тешить себя тщетными надеждами.

Когда чуть позже медсестра перезвонила и сообщила, что Доминик сегодня не сможет приехать, Кристи даже обрадовалась. Теперь у нее появлялось время для того, чтобы навестить цветочницу.

Ей совершенно не хотелось встречаться с Домиником. Но почему она чувствовала себя разочарованной и глубоко уязвленной?

Да потому, что, как последняя дура, продолжала любить его, ожесточено сказала себе Кристи.