Босуэлл поднялся среди ночи. Из темницы замка Эрмитаж доносился шум и звуки ударов: она была наполнена Армстронгами, которых он захватил вчера. Он скатал походную постель, потер спину и размял правую руку, проверяя, нет ли растяжений. Лучше бы не было – сегодня ему предстояло много работы.

Нет, вроде бы никаких болезненных ощущений. Он сжал пальцы в кулак. Что за прекрасный денек выдался вчера, когда он прижал к ногтю лэрдов Мэнгертона и Уайтхоуга, этих вороватых ублюдков! Обветшавшие башни не могли спасти их. Теперь они гнили заживо, дожидаясь того дня, когда королева приедет судить их.

Когда приедет королева… О да, он поймает новых разбойников для нее. Сегодня будет еще один прекрасный день, он знал об этом.

Он прошлепал босиком по сырому каменному полу, снял рубашку и погрузил руки в чан с водой, стоявший в углу. Ежась от холода, он поплескал водой на лицо и плечи.

«Это укрепляет характер», – подумал он и насмешливо фыркнул.

По стенам струились тонкие ручейки, и капли воды падали на пол. Здесь, в Эрмитаже, даже внутренние стены поросли тонким мхом.

Босуэлл потянулся за одеждой для верховой езды – льняная рубашка, куртка из стеганой кожи с вшитыми роговыми пластинками для дополнительной защиты, кожаные штаны и сапоги – и стал медленно одеваться, не обращая внимания на холод. Потом он приладил оружие – большой кремневый пистолет, меч и кинжал – и приготовился встретиться с врагами королевы. Королева…

Босуэлл и его люди численностью около ста человек собрались перед колоссальной арочной стеной крепости, которая взмывала в воздух, как портал собора, но казалась такой же темной и угрожающей, что врата преисподней. Лай ищеек, поджарых черных тварей, звучал не менее грозно, чем рев Цербера.

– Ну, ребята! – крикнул Босуэлл. – Нам предстоит очередная славная охота! Сегодня отличный денек!

На самом деле все вокруг было затянуто серой туманной мглой, но это не имело значения.

– Эллиоты! Эллиоты! Мы нападем на укрепленную башню Джока-с-Поляны!

Наступила многозначительная тишина. Джок-с-Поляны слыл одним из самых лихих и безжалостных разбойников, и он еще ни разу не терпел поражения и не попадал в плен.

Босуэлл рассмеялся так громко, как только мог, но массивные, бесчувственные камни цитадели словно впитали звуки его голоса, и он показался слабым.

– Помните стишок:

– Ну разве он не будет для нас хорошим трофеем? – Босуэлл поднял меч и помахал им над головой.

– Да! Да! – солдаты подняли свое оружие, с грохотом тронулись вперед по грубо обтесанным доскам, перекинутым через ров, поскакали вниз вдоль ручья, разбрызгивая воду, и выехали на сухую землю. Они следовали вниз по течению ручья до слияния с речкой под названием Лиддлуотер, где начинался «Выгон», или «Поляна» – клановая территория Эллиотов.

Местность предстала во всем своем осеннем великолепии, с багряными полосами вереска на крутых склонах холмов и красновато-коричневыми или желто-оранжевыми зарослями папоротника и камыша у журчащей воды. Участки бархатно-зеленой травы граничили с увядшими проплешинами коричневого утесника на холмах и проглядывали из-под палой листвы и старого желтого рогоза.

Они скакали мимо мощных четырехугольных башен, разбросанных по заросшим вереском склонам холмов, радуясь своим неутомимым скакунам и мглистой утренней свежести.

Огромная башня Джока-с-Поляны, маячившая впереди, надменно оседлала пастбище у слияния вод. Это место было известно англичанам и шотландской пограничной страже под названием «кубрик Приграничья», где не действовали законы и предписания обеих сторон.

Босуэлл пришпорил свою лошадь и поскакал вперед остальных, чтобы застать Джока врасплох и воспрепятствовать его бегству. Но впереди было достаточно людей, увидевших приближение одинокого всадника и предупредивших своего хозяина, поэтому еще до того, как Босуэлл осадил лошадь и прокричал в сторону башни: «Я арестую тебя от имени королевы», – Джок уже галопом мчался через пустошь по направлению к холмам.

Босуэлл заметил его и задумался, стоит ли подождать прибытия своих людей, прежде чем начать преследование. Нет, к тому времени Джок уже скроется из виду. Он быстро развернул лошадь и поскакал галопом по свежескошенной стерне между снопов соломы, а потом по густой свалявшейся траве, следуя за Джоком в каменистые просторы холмов. Джок поднимался по склону и уже покидал речную долину – значит, он направлялся в свое горное убежище.

«Я не могу упустить его», – подумал Босуэлл и снова пришпорил лошадь.

Расстояние сокращалось: триста ярдов, двести ярдов, сто ярдов, пятьдесят – а потом Босуэлл уже мог видеть, как Джок оглядывается, и даже разглядел цвета его клетчатого плаща. Он улыбался.

– Стой! – крикнул Босуэлл, потянувшись к поясу и вытащив пистолет. Он выстрелил в воздух, и эхо с грохотом прокатилось по окрестным холмам.

Джок натянул поводья и снова продемонстрировал свою угрожающую самодовольную улыбку.

– Лучше держись подальше, лейтенант королевы, – высокомерно отозвался он.

– Я сам по себе, – сказал Босуэлл. – Я хранитель Лиддсдейла. Если ты отказываешься подчиниться моему требованию, давай посмотрим, кто из нас лучше в деле. Я приказываю тебе не только как командир стражи – звание получают от других, и оно часто бывает незаслуженным, но как мужчина мужчине. Сразимся один на один!

Когда он говорил, то постепенно сближался с Джоком, пока расстояние между ними не сократилось до двадцати или тридцати футов. Они остановились на маленькой зеленой поляне. Потом Босуэлл одним движением соскочил с седла и обнажил свой тяжелый двуручный меч.

Джок несколько секунд с любопытством наблюдал за ним, потом тоже спешился. Он аккуратно вынул из ножен собственный меч и приблизился к Босуэллу.

– Ты из другого времени, – тихо сказал он. – Ты что, считаешь себя рыцарем Круглого стола? Один на один! – он хрипло рассмеялся. – Или есть грех, который ты хочешь искупить? Не важно, я помогу тебе наказать самого себя.

Он кинулся на Босуэлла, потрясая длинным мечом. Тот едва успел увернуться и сохранить равновесие.

Босуэлл выбросил руку с мечом, и его колющий удар пролетел рядом с Джоком, зацепив плащ, порвавшийся при возвратном движении. Джок отступил и парировал удар, нацелившись в плечо Босуэлла. Кончик его клинка пробил один слой стеганой кожи, но Босуэлл не отступил. Вместо этого он бросился вперед, ошеломив Джока, и с силой прижал меч к его груди. Джок попятился и упал на спину, выронив меч. Босуэлл сразу же оказался над ним и вынудил его остаться в этом беспомощном положении. Он неторопливо приставил меч к горлу Джока, по которому вверх-вниз двигался его кадык.

– Ты сдаешься? – прошептал Босуэлл, как будто кто-то мог подслушать его.

– Да, – ответил Джок, который выглядел скорее удивленным, чем испуганным. Но понимал ли он, что говорит? Или это была обычная уловка? – Я останусь жив? – спросил Джок. – Ты гарантируешь мою безопасность?

– Тебе придется предстать перед судом после приезда королевы, – ответил Босуэлл. – Но если тебя оправдают, я не стану возражать, и ты будешь свободен.

– Королева! Что она знает?

– Она знает о милосердии. И это хорошо для ее же блага и, может быть, для ее собственной безопасности.

– Тогда я согласен.

– Хорошо, – Босуэлл медленно убрал меч и освободил Джока от своей жесткой хватки.

Разбойник встал и отряхнулся, изображая оскорбленное достоинство.

– Ты вернешься со мной, – сказал Босуэлл. – Я не буду позорить тебя веревками – твоего слова будет достаточно.

Он убрал меч в ножны и отошел к своей вышколенной лошади, терпеливо ожидавшей окончания схватки. Оседлав ее, он обернулся и увидел, что Джок удирает на полной скорости, наклонившись к шее своего коня.

Лжец. Человек, нарушивший свое слово.

Босуэлл спокойно поднял пистолет и выстрелил в Джока, выбив его из седла. Разбойника подбросило от удара, он вцепился в лошадиную гриву, но упал под копыта. Лошадь поскакала дальше. Джок лежал в узкой лощине, и его сапоги высовывались из-под кустов вереска и утесника. Одна нога судорожно подергивалась.

– Мужчина, который нарушает свое слово, хуже животного, – бросил Босуэлл, подъехав к бесформенной фигуре в клетчатом плаще.

В ответ не раздалось ни звука, и движение прекратилось. Должно быть, его враг был мертв или умирал.

Босуэлл осторожно спешился и подошел к поверженному противнику, готовый к любой неожиданности. Тот не шевелился под складками плаща, и вокруг стояла почти неестественная тишина.

Приблизившись, он увидел кровь на крупном красно-зеленом узоре; кровавые пятна трудно было отличить от красных клеток.

«Глупец. Почему он не вернулся вместе со мной? Скорее всего, королева простила бы его. Ей еще нужно казнить…»

Джок с пронзительным криком взмахнул мечом и нанес Босуэллу удар в руку, отчего тот опрокинулся на замшелый камень и открыл свой живот, словно телец, предназначенный для заклания. Еще один удар наискось прорезал стеганую кожу и достал до внутренностей…

Красная волна гнева и возмездия накатила на Босуэлла. Она превозмогла боль, и он выхватил из поясных ножен короткий бритвенно-острый кинжал.

Лицо Джока с мертвецкой ухмылкой оказалось над ним, обдавая его зловонным дыханием. Изо всех сил за долю секунды Босуэлл вонзил кинжал в грудь Джока, потом умудрился вытащить клинок и снова воткнуть его, уже не выбирая места. Улыбка схлынула с лица Джока, как из пустого бурдюка. Кровь брызнула в лицо Босуэллу и ослепила его. Он чувствовал, как Джок скатился с него, попытался снова ударить кинжалом, но промахнулся. Внезапно на его голову обрушился мощный оглушительный удар. Где-то перед глазами вспыхнули молнии, рассыпающие разноцветные искры, как от кузнечного молота.

Все звуки исчезли, чувства отступили, и остался лишь вкус: горячий, железистый вкус крови, стекавшей в гортань и душившей его. Его жизнь утекала из тела, словно по водосточному желобу.

Воздух исчез. Легкие Босуэлла наполнялись кровью, и у него не было сил хотя бы повернуться набок. Кровь клокотала в его глотке и пузырилась во рту. Он утопал в крови и не мог ничего поделать.