Спустя несколько минут Тереза приехала на машине с Уинтропом, и вместе они напрвились в его дом на окраине Южного Линдвейла.

— Я купил этот дом на случай, если встречу подходящую девушку, — произнес Уинтроп, с обожанием глядя на Терезу. Та в ответ одарила его жеманной улыбкой, которая показалась Келли отвратительной, но Уинтроп, похоже, находил ее очаровательной.

Дом Уинтропа находился в конце улицы. Две сотки собственности с идеально подстриженным газоном, дом в английском стиле с крутой двускатной крышей и дымоходом. Во всем чувствовалась рука Уинтропа. Аккуратный, опрятный сад, а из выстриженных в форме идеального шара кустов не торчало ни одного лишнего листика. Сады вокруг замка Габриэля выглядели более естественно, как будто дикие полевые цветы раскинулись на холмах.

— Что мы здесь делаем? — спросила Келли, когда они шли к входной двери.

— Увидишь. Поторопись, нельзя терять ни минуты, — сказала Тереза.

Они поспешили в дом, и, к удивлению Келли, в гостиной их ожидала Эванжелина. Девочка сидела с женщиной, которая выглядела, как ее более взрослая версия, но худая, с темными кругами под глазами и пустым взглядом. На ней была только белая ночнушка и медные браслеты. Дракон-перевертыш. Мама Эванжелины.

— Мы вывезли ее из замка через секретный туннель, о нем известно только семейству Кингсли, — объяснил Уинтроп. — Таким образом, если за сорок восемь часов мы ничего не придумаем, ледяные драконы, ворвавшись в замок, не обнаружат ее там.

Как только Келли приблизилась к Эванжелине, она почувствовала жужжание. Вибрацию.

Оказалось, Эванжелина бережно держала в ладонях рубин “Кровь Дракона”. Огромный красный камень гудел от избытка энергии; Келли открыла свой разум и ее тут же ударила волна, чуть не сбив с ног.

Келли опустилась на диван.

— Где ты... как ты...

— Как я его получила? — Эванжелина пожала плечами. — Я знаю, где моя семья хранит свои трофеи. А система безопасности использует сканеры сетчатки. Моя сетчатка есть в базе, я могу попасть в любое место в замке.

— Как ты смогла заставить его работать? Ты же дракон.

Губы Эванжелины изогнулись в усмешке.

— Я наполовину человек. Мой отец эмпат камней. Так они с мамой и познакомились — усиливали свойства камней, чтобы потом продавать на черном рынке.

— Где он сейчас?

Эванжелина нахмурилась.

— Когда моя мама сошла с ума, он не выдержал и ушел.

— Мне очень жаль. Это хреновый поступок. То есть...

— Мне пятнадцать, Келли, я слышала слово “хрен” и раньше, — усмехнулась Эванжелина. Она посмотрела на рубин. — После нашего разговора о камнях и эмпатах, я пошла и забрала рубин из сейфа, решив, что он поможет моей маме. Я знала, что камень не работает, если просто держать его рядом с ней, но подумала, что если смогу усилить его способности, — он может сработать. Я сидела и экспериментировала с ним. Пробовала так и эдак, но камень все равно не помог. — Слезы брызнули из ее глаз и потекли по щекам. — Я могу контролировать ее действия, так что она не будет ни на кого нападать, но не могу заставить ее прийти в себя.

— Так вот, кто заставил драконов атаковать Маплторпов, — воскликнула Келли. — Эванжелина, могли пострадать люди.

Взгляд девочки устремился в пол.

— Пандора обозвала меня сумасшедшей, — пробормотала она.

— Эванжелина!

— Я сожалею, — сказала она, ее лицо исказилось от боли. — Я не должна была этого делать. Такое больше не повторится.

— Хорошо, давай сосредоточимся на реальной проблеме — нам нужно вылечить твою маму и существует только один камень, который сможет это сделать, — сказала Тереза. — Ты слышала о цитрине “Утренняя Заря”? Мы собираемся выкрасть его из музея в Нью-Йорке и использовать для исцеления Александры.

Тереза планирует ограбление? Мир сошел с ума?

— Зачем ты собираешься сделать это? — удивленно спросила Келли. — И как?

— Я делаю это, потому что так правильно. А на счет “как” — все считают меня примерной пай-девочкой, которая действует только по правилам. Никто и не заподозрит меня. Я уже связалась с музеем и сказала, что “Элайд Джуел Иншуаренс” необходимо ознакомиться с цитрином. Я пойду в музей с фальшивкой. Пока буду делать вид, что изучаю камень, подменю его и привезу сюда.

— Боже. А это может сработать. — Глаза Келли расширились от восхищения. — Но где ты возьмешь подделку?

— Габриэль. Я уже позвонила ему. Их семья подготовила фальшивку, когда пыталась украсть цитрин еще в первый раз.

Тереза взглянула на Келли.

— Также я высказала Габриэлю пару ласковых, но об этом как-нибудь в другой раз, не при Эванжелине.

* * *

Тереза чуть не описалась от страха, пока каблуки ее туфель стучали по отполированному мраморному полу Музея Милденхофф. Чад и его семейка с ума бы сошли, узнай они, что она стала воровкой. Она и сама едва могла поверить в это. Однако Уинтроп лишь кивнул в своей традиционной мрачной манере, когда узнал о деталях плана. И тогда Тереза поняла: вот, в чем разница между настоящей порядочностью и созданием видимости этой самой порядочности.

Тереза протянула свою сумку охраннику, ей казалось, что поддельный цитрин так и мигает красным, сообщая о своем присутствии, сквозь подкладку сумки, в которую Уинтроп аккуратно зашил камень. Она едва сдержала вздох облегчения, когда охранник проводил ее в небольшую комнатку с надписью “Служебное помещение” на двери.

— Очень неприятно, что приходится убирать его из экспозиции, — произнес пожилой мужчина с морщинистым лицом, архивариус коллекции археологического музея, которая включала в себя драгоценные и полудрагоценные камни, — но у нас нет иного выбора, пока система безопасности не обновлена.

— Осторожность не помешает, — мрачно согласилась Тереза. — В мире много нечистых на руку людей.

Тереза бесстыдно использовала свое служебное положение эмпата камней “Элайд”, чтобы получить доступ к цитрину. После попытки Эмерсона похитить камень, музей решил установить новую систему безопасности. Легенда Терезы была такой: "Элайд" решили актуализировать страховой сертификат, чтобы отразить в нем нововведения, а для этого Терезе необходимо повторно идентифицировать цитрин.

Драгоценный камень был изумительным. Он лежал на столе на бархатной ткани, переливаясь мягким золотым светом. В глазах Терезы подделка, спрятанная в ее сумке, выглядела дешевой бижутерией по сравнению с ним, хотя она знала, что фальшивый камень сам по себе тоже представлял некоторую ценность. Может, это из-за того, как ощущался этот цитрин. Даже несмотря на то, что ее способности эмпата были куда слабее, чем у сестры, Тереза почувствовала теплое успокаивающее свечение, волнами исходящее от камня. Будто бы искры солнечного света вспыхивали и затухали где-то в глубине цитрина.

Неужели она и правда собиралась украсть его? Тереза прожила всю свою жизнь, опасаясь сделать что-либо неправильно и пытаясь угодить матери, отдуваясь за проступки отца. Но сейчас она поняла, что мир не всегда делится только на черное и белое. Все, чего она добилась — сделала несчастными себя и всех вокруг. А теперь у нее появился реальный шанс сделать что-то правильно, переступив через принципы.

Глубоко вздохнув, она попыталась скрыть дрожь в своем голосе. Это не совсем сработало, и оставалось только надеяться, что никто ничего не заметит.

— Мистер Блейк, — произнесла она, — простите меня ... я не ожидала, что камень будет столь мощным. У вас не найдется пары перчаток, чтобы я смогла взять его в руки?

Она не настолько чувствительна, чтобы цитрин мог причинить ей боль одним лишь прикосновением к коже, к тому же, энергия камня была теплой и светлой. Но в "Элайд" давно взяли за практику гордиться тем, что на них работает очень сильный эмпат, при этом они никогда не вдавались в подробности, кто именно. Это была хорошая стратегия: таким образом, каждый клиент думал, что получает только самое лучшее.

— О, конечно. — Мистер Блейк обернулся в поисках пары белых хлопковых перчаток для работы с важными экспонатами. Он выдвинул три или четыре ящика прежде, чем нашел то, что искал.

Сердце колотилось так бешено, что Тереза все удивлялась, почему охранник все еще не услышал его и не ворвался к ней. Девушка быстро вскрыла швы сумочки, засунула туда цитрин “Утренняя Заря” и заменила очень красивым, но совершенно бесполезным камнем, который дал ей Габриэль.

Затем она вежливо улыбнулась вновь повернувшемуся мистеру Блейку, чтобы взять пару перчаток.

Десять или пятнадцать минут Тереза заполняла бессмысленные бумаги, и это было пыткой. С ужасом она ожидала, что в любой момент мистер Блейк достанет цитрин из ее сумочки и вызовет полицию, и затем девушка с позором будет выдворена из музея, а судья назовет ее угрозой для общества, и она попадет в тюрьму… Будет ли Уинтроп навещать ее? Как же мало в ней смелости, чтобы быть вором...

Мистер Блейк добросовестно проверил все бумаги, содержащие поддельную юридическую информацию, которая привела бы адвокатов “Элайд” к нервному срыву, и подписал все необходимое. И через пару минут Тереза, наконец, смогла покинуть музей.